Другая ночь

Спасибо за помощь Jelizawieta. Уважаемые читатели, фамилии игроков — гостей Мицкевича, я придумала сама, чтобы их легче было обозначить в тексте. В фильме они никак не названы.

«У нас для населения — Одни увеселения, Гордимся мы нарядами, Пропитанными ядами…» (О.Анофриев: либретто мюзикла по сказке Е. Шварца «Тень», 1987 год. «Песня горожан»)

В родной дом Анна вошла с некоторой опаской, напряженно прислушиваясь. Но, кажется, сегодня незваных гостей не было, и в комнатах стояла тишина. Только из коридора доносился голос Домны, отчитывающей Пушкина: — Что же вы, сударь о себе возомнили? Думаете, коли имя вам такое дали, так все и можно? Мало того, что в муку залез, еще и по всему дому разнести решил! А вот если веником? Впрочем, ворчала служанка довольно мирно — чары тезки великого поэта действовали и на нее. — Мяя! — ответствовал Пушкин, явно имея ввиду нечто вроде — «Конечно, мне можно! Если не все, то очень многое!». Через минуту котенок бодро перескочил порог гостиной. Судя по всему, лапы ему уже вытерли, потому что белых следов Пушкин не оставлял. Увидев Анну, он задрал маленький, похожий на пушистую морковку хвостик, и двинулся к хозяйке — здороваться. Она присела, протянула руку, которую тут же боднули, потом — потерлись о ладонь, и наконец подставили шейку для почесывания. Ритуал приветствия закономерно затянулся… — Я тоже соскучилась, — повторяла Анна, наглаживая рыжую теплую шерсть, — я тоже очень рада тебя видеть! Хороший мой… Пушкин вовсю мурлыкал, выгибая спину домиком. — Да уж, хороший, — в дверях появилась Домна, — озорник! Впрочем, можно было поклясться, что на круглом и, казалось бы, недовольном лице горничной мелькнуло подобие улыбки. — Воспитаем! — утешила Анна горничную. Она вытащила из кармана крохотный тряпичный мячик. Сегодня ей вручила сей дар юная пациентка пяти лет, когда узнала, что у «госпожи доктора» живет дома котенок. Анна-то просто отвлекала малышку от неприятного процесса извлечения глубоко засевшей занозы. Но в итоге Пушкин заочно обзавелся еще одной поклонницей. Игрушка привела котенка в восторг. Едва красный шарик упал на ковер, как Пушкин подпрыгнул, оторвавшись от пола всеми четырьмя лапами, бросился к игрушке, упал, вскочил, толкнул мячик… И погнался за ним, временами отвлекаясь на свой собственный хвост. Домна упрямо сжимала губы, но плечи горничной вздрагивали, выдавая смех. Анна же просто хохотала в голос. — А где мама? — спросила наконец, девушка, вытирая выступившие слезы. — Барыня к себе поднялась, — ответила Домна, — от портнихи заказ доставили. Войдя в бывшую родительскую спальню, Анна замерла, пораженная увиденным. Мария Тимофеевна с непередаваемым выражением на лице, стояла возле большого зеркала. Она была облачена в новое, невыносимо яркое платье цвета электрик, с юбкой-колокольчиком, и пышными рукавами. Но самым невероятным в этом наряде было глубокое, щедро вырезанное декольте, оголявшее едва не до ложбинки пышного бюста. У Анны невольно мелькнуло воспоминание о борделе, куда ее не раз заносило по делам следствия. И тут же пропало — потому что даже обитательницы заведения Аглаи Львовны не выглядели настолько… оголенными. — Мама, что это? — вырвалось у Анны. — Это мода, Аня, — странным тоном ответила та, — мода для совершенно порочной женщины! Мария Тимофеевна горделиво вскинула голову, прищурилась, и поднесла пальцы к губам, делая вид, словно не то красит их, не то раскуривает сигару. — Ты в нем куда-то собираешься? — осторожно спросила Анна. Честно говоря, даже для вечернего, да что там — бального наряда платье выглядело очень… вызывающим. Да и просто — чужим. Не маминым. — Собираюсь, — кивнула головой Мария Тимофеевна, — сейчас вот румяна и помаду нанесу, глаза подведу, пелеринку норковую накину. И пойду по знакомым! В редакцию загляну, к фотографу наведаюсь! Чтобы все знали и видели — госпожа Миронова еще может … кое-что! У Анны перехватило горло. Она пересекла комнату, подошла к матери, и обняла со спины, уткнувшись лбом в темные завитки на шее. Роскошные ткань смялась под ее руками, холодя ладони «электрическим» шелком. — Не надо мама, — тихо попросила Анна, — я тебя умоляю, не надо! Мария Тимофеевна глубоко вздохнула. Или всхлипнула? — Что ты, Аннушка? — уже обычным голосом заговорил она, — что ты? Неужели поверила, что я … вот в таком щеголять вознамерилась? Думаешь, не понимаю, на кого я в этом платье похожа? Как смешно и жалко буду выглядеть? Нет уж, дорогая, настолько я не унижусь, чтобы куртизанку изображать! Это новой пассии Виктора Ивановича подойдет — на здоровье. Пусть себя и его радует. А у меня еще достоинство человеческое есть… Она бережно разжала обхватившие ее руки дочери. Повернулась, тревожно и ласково вглядываясь в лицо. — Портниха ошиблась, Аннушка, — объяснила Мария Тимофеевна, — не то платье прислала. Я еще вчера все у нее оплатила и велела домой к нам доставить. А она, видимо, коробки перепутала. Ну а я не разобралась сперва, а потом… Дай, думаю, примерю. Вот смотрю теперь и представить боюсь — это что же за Мессалина у нас в Затонске живет, что подобные наряды носит? Уму непостижимо… Вот такая… глупая ошибка! И вдруг нахмурилась, споря сама с собой: — Или шутка? Не специально ли… намекают? — Нет, нет, мама, не думай о таком! — горячо возразила Анна, — зачем ей с тобой шутить! — Опасно, конечно, — согласилась Мария Тимофеевна, — без клиенток остаться можно. А с другой стороны, сама знаешь: если хочется ближнему больно сделать, некоторые люди чем угодно рискнут… … Перед сном Анна снова спустилась в гостиную, чтобы завести граммофон. Пальцы, кажется, уже сами находили пластинку, успевшую стать самой любимой. Правда, почему-то никак не выходило запомнить название музыки. Но это неважно, главное, что мелодия помогала успокоиться, и четко помнить драгоценное обещание — «мы скоро будем вместе…» Но сегодня ей немного мешали сосредоточиться мысли о перепутанном мамином платье. Путаница. Ошибка. Или все-таки шутка? Дурацкая шутка… Стоп. Про дурацкую шутку ей говорил Кузьмин. Платье — неправильное. И рисунок в тетради этнографа — неправильный. Может быть… Кузьмин специально его нарисовал, чтобы ввести кого-то в заблуждение? Чтобы пошутить? И теперь корит себя, потому что сфабриковал, не желая того, улику против черемисов? Надо обязательно сказать Якову! Обязательно… *** Супругов Шуматовых нужно было отпускать, с чем согласился даже Трегубов — правда, скрепя сердце. Непохоже, что убийство совершенно ими. Даже отринутый кугу-сортинцами обычай предполагал смерть жертвенного животного, а не человека. И отсечение головы никакой роли в обряде не играло. Откуда же взялся рисунок в записях Кузьмина? С чьих слов он его сделал? Дух убитого твердил о дурацкой шутке. Но кто мог с ним так пошутить? Точно не сами черемисы. Это клевета на их веру. Но кому еще мог доверять в этом вопросе профессиональный этнограф? В любом случае, пора было отрабатывать другие версии. Проверить алиби господина Турчанинова, который пытался ухаживать за Ольгой Мицкевич, и всячески старался дискредитировать ее избранника. Так же, стоит расспросить подробнее того парня, Арсения, громче всех кричавшего о кровавых обрядах черемисов. Просто ли он пересказывал слухи, которые ходили после процесса над членами секты кугу-сорта, или кто-то рассказывал ему нечто более конкретное? Сыщики разделились. В деревню отправился Антон Андреевич, Штольман же — в покерный клуб. Трое гостей Мицкевича оказались там, собираясь начать партию, к которой и присоединился судебный следователь. Допрос за игрой пошел интересно и живо, точно самая обыкновенная беседа. Все спокойно признали, что были в тот вечер у Александра Николаевича, вместе с господином Турчаниновым. — Когда же завершилась игра? — спросил Штольман. — Разошлись мы поздно, — ответил самый молодой участник, господин Волков, — около полуночи, если не ошибаюсь. — Позднее, — поправил его полный бородатый Косинский, с красноватым, маслянисто блестевшим лицом, — в час ночи. Карты легли на сукно. Повысив ставку, Штольман задал новый вопрос: — Я прошу вас вспомнить, господа, это важно. Отлучался ли господин Турчанинов из-за карточного стола в тот вечер? Более, чем на несколько минут. — Пас, — коротко сказал третий игрок, — Ивашев, седой и лысоватый господин преклонных лет, — что касается Турчанинова — нет, насколько я помню, надолго он не отлучался. А вот хозяин дома одну партию пропустил. — И как долго его не было? — повернулся в его сторону сыщик. — Минут тридцать, — ответил между тем Волков, не отводя взгляда от карт, — я в игре… — Я тоже отлучался в это время, — оживился Косинский, заговорщицки наклонив голову и понизив голос, — и слышал, как Александр ссорился с дочерью на втором этаже. Кричал, что не потерпит, грозился кого-то выгнать из дома. Пухлые губы на секунду скривились в ухмылке. Штольман посмотрел на Ивашева. — Когда Александр Николаевич вернулся за стол, — кивнул тот, — был бледным, руки тряслись. Но потом ничего — успокоился. Сведения оказались неожиданными. Получается, что именно Мицкевич имел возможность совершить убийство. А судя по ссоре с дочерью — еще и мотив. Видимо, отношения Кузьмина и Ольги он не одобрял — и весьма решительно. — Благодарю вас, господа, вы мне очень помогли, произнес Штольман, поднимаясь с места. — И что же вы, не будете доигрывать? — остановил его Волков. «Ну, если вам так хочется». Сыщик усмехнулся, и перевернул свои карты. Они сложились в столь желаемую для игроков комбинацию пяти старших карт одной масти. — Флэш-рояль*, — озвучил он, забирая немаленький выигрыш, — честь имею, господа. … Штольман медленно сошел с крыльца клуба, когда сзади хлопнула дверь, и двое господ, не заметив сыщика, поспешили к ожидавшему их экипажу. Недавние партнеры по игре — молодой шустрый Волков и грузный Косинский. — Красиво он нас обыграл, — сказал Волков, — если поговорку вспомнить, то с такой удачей в картах, должно фатально не везти в любви. — А вот тут вы ошибаетесь, — засмеялся Косинский, наклоняясь к приятелю, — как раз в любви этому господину очень даже везет. Со всех сторон… На секунду все звуки пропали, заслоненные звоном в ушах. Штольман резко шагнул вперед, стискивая трость до боли в пальцах, намереваясь догнать сплетника, чтобы любым способом оборвать эту масляную речь, и навсегда отучить говорить подобное… — Яков Платонович! Как всегда, не вовремя! Соскочив с пролетки, к нему спешил Коробейников. — Арсений задержан, — заговорил Антон Андреевич, — у него при обыске окровавленную рубаху нашли, и топор. Утверждает, что теленка разделывал, но … Коробейников замолчал, заметив выражение лица следователя. Между тем Волков и Косинскй уже сели в экипаж. — Едем в участок, Антон Андреевич, — отрывисто произнес Штольман. … Уже поздним вечером в участок ворвалась Анна Викторовна. Дежуривший около нее сегодня городовой, вздыхая, остался в коридоре, а барышня Миронова без стука прошла в кабинет. — Яков Платонович, Антон Андреевич, — с ходу начала она, — я подумала… Дух говорил о дурацкой шутке. Может быть, это сам Кузьмин пошутил над кем-то? Потому и сделал рисунок, который к настоящему обряду черемисов никакого отношения не имеет! Он же не знал, что кто-то его слова использует таким образом! — Я думал об этом, — согласился Штольман, помогая ей снять пальто, — вряд ли Кузьмина кто-то мог ввести в заблуждение. Но если автор шутки — он сам… Несведущий в традициях черемисов человек мог легко поверить. И основываясь на этих сведениях, попытаться выдать убийство за языческий обряд. — Но кто? — нахмурился Коробейников, — Арсений, или Мицкевич? — Мицкевич? — растерянно повторила Анна. — Да, — кивнул Штольман, — сегодня выяснилось, что у Александра Николаевича нет алиби. А кроме того, в тот вечер он поссорился дочерью, и скорее всего — из-за господина Кузьмина. Анна, побледнев, опустилась на стул. — Бедная Ольга, — прошептала она, — жених убит… А если еще и отец… Она закрыла глаза, стараясь не расплакаться. — Анна Викторовна, — Штольман встал рядом, не касаясь, но ей все равно стало тепло, — езжайте домой. Мы во всем обязательно разберемся. А вам нужно отдохнуть. Анна против воли улыбнулась. Отдохнуть. И не только ей… — Я помню, — шепчет она. — Что? «Мне пора собираться в путь. Ты скоро позовешь — и мы уедем. Только об этом нельзя говорить. Я помню…» _______________________________________ * Флеш-рояль — это разновидность стрит-флеша, самая редкая и сильная комбинация, которую можно собрать в покере. Она состоит из 5 старших карт одной масти, заканчивая тузом, и всегда гарантирует участнику победу. На английском ее называют royal flush или flush royal, первая версия более распространена. https://www.gipsyteam.ru/poker/flash-royal Продолжение следует.