Другая ночь

«Хаос в Зазеркалии, не найдешь концы: В великанах — карлики, в гениях — глупцы, Там в брюнетах — рыжие, в зодчих — Герострат, А любовью к ближнему славится — кастрат…» (Из сценария спектакля «Тень», театр ПГУ, 1976 год. Песня «Рыцарь Ланселот». Автор песен — поэт Валерий Ананьин.).

— Папа, — Анна запнулась с виноватым видом, поняв, что ее появление прервало объятия родителей, но почти сразу продолжила, — нам очень нужна твоя помощь. — Что я должен сделать? — Виктор Иванович мигом стал серьезным, однако жене отойти в сторону не позволил. — Понимаешь, из дядиной комнаты необходимо кое-что забрать, — объяснила Анна, — у него есть бумаги, которые, кажется, связаны с… Тенями. Мария Тимофеевна ахнула. Миронов успокаивающе пожал ей руку и нахмурился. — Это точно? — спросил он. — Я сама видела, — заявила Анна, — и он был этим очень недоволен. Снова запер рукопись в книжный шкаф. Сейчас дядя в гостиной, но… — От комнаты второй ключ, разумеется, есть, — кивнул Виктор Иванович, — а вот от шкафа, боюсь, так быстро не отыщется. — И не надо, — быстро заговорила Анна, — Яков сможет его открыть хоть шпилькой. Но вдруг дядя появится не вовремя? … Их со Штольманом посиделки в кресле, несмотря на ни на что, опять вполне закономерно вышли на разговор о деле. — Аня, пока я здесь, должен сам взглянуть на те записи, которые вы видели у Петра Ивановича, — объявил сыщик. Анна чуть вздохнула, пытаясь сосредоточиться на сказанном. Слишком тепло и хорошо ей сейчас, под боком у Якова. И даже «Книга ересей» уже не пугает. Почти… И мысль о возможном последствии их любви очищается от тревоги… Анна сурово заставила себя вернуться в реальность. Нет, Штольман прав. Чем скорее они разберутся с бедами, что на них свалились, тем быстрее наступит время спокойное и счастливое. Для всех. — Но сделать это незаметно будет трудно, даже вдвоем, — продолжил Штольман, — надеюсь, Виктор Иванович не откажется … посодействовать. … — То есть, я должен как-то отвлечь Петра? — уточнил Миронов у дочери. Анна кивнула, чувствуя себя несколько не в своей тарелке. Кто бы мог подумать, что не дядю, а именно папу она будет тянуть в следственную авантюру! Видимо, у отца мелькнула та же мысль, потому что он вдруг усмехнулся. — Сделаю все, что смогу. — Я тоже! — решительно взяла мужа за локоть Мария Тимофеевна, — я буду караулить у лестницы. Если Петр Иванович выйдет из гостиной, и захочет подняться к себе, я его задержу, и как-то подам вам сигнал. Буду громко звать Пушкина, вот! Виктор Иванович, уже в который раз за последнее время, ощутил прилив изумления. И гордости. Да, с его настоящей амазонкой точно не пропадешь. И не соскучишься. *** Петр, сидевший в углу дивана, был непривычно скучен, хмур, и не слишком расположен к разговорам. Однако увидев брата, все-таки попытался приободриться. — Рад видеть, что тебе уже лучше, — кивнул он, — после всех кульбитов… Виктор Иванович подавил мгновенно вспыхнувшее раздражение. Ссориться с Тенью сейчас не время, и не место, а сам брат ему ответить вряд ли сумеет. Да и главная боевая задача Миронова сейчас — потянуть общение с Петром, а не разругаться побыстрее. — Благодарю, — сухо произнес он, — что-то не виделись мы с тобой после… В последнее время. Как ты сам? Петр неопределенно пожал плечами и шумно вздохнул. — Да как-то так… Тягостно. Зря ты столь быстро отправил из города Лизу. И мне, и ей, — он выделил последнее слово, — было бы веселее. Ну-ну, не злись, это я хандрю просто. Не буду я угрожать невинности твоей… бывшей пассии. — Очень надеюсь, — вновь проявил чудеса сдержанности Виктор Иванович. Он знал, что обещанные рекомендации и деньги Лиза получила, на тверского адвоката впечатления не произвела, хотя, судя по всему, пыталась. Так что, «дама покинула экипаж» *, к семье Мироновых она более никакого отношения не имеет, и по этому поводу нельзя было не испытывать облегчения. В любом случае, Петр (или Тень?) расстроен вовсе не разлукой с бывшей горничной. Виктор Иванович сел с ним рядом, и вполне искренне произнес: — Я понимаю, что тебе сейчас нелегко. Анна едва не погибла, а этот человек… Господин Клюев был тебе другом. Младший Миронов потер ладонями лицо, бросил на брата короткий напряженный взгляд. — Да, ты прав, — сказал он, — все это очень … неприятно. Правда, говорят, что Клюев — сумасшедший. Я, правда, не замечал, но все возможно. В таком случае, человеку много не надо, а Аннетт вела себя с ним крайне… неосторожно. Но — все к лучшему. И ты даже принимаешь в доме Штольмана, хотя его очередной подвиг не отменяет всех прошлых «заслуг». Жена-то нашего господина следователя никуда не исчезла, в отличии от Клюева! Оседлав любимого конька «бревна в чужом глазу», Петр оживился, и даже кажется, повеселел. Виктор Иванович только зубами скрипнул. — Почему же ты сам не вызвал его на дуэль? — резко спросил он. Брат откинулся на спинку стула, и многозначительно покрутил рукой. — Нууу… — протянул он, — я решил, что, если господин Штольман убьет меня, Аннетт расстроится слишком сильно. Как и в обратном случае. Андрей Петрович же, на чтобы он там ни надеялся, все-таки не был ей так уж сильно дорог. — И ты решил им пожертвовать? — забыв, что сам брат права голоса не имеет, поперхнулся от возмущения Виктор Иванович. — Зачем так сразу? — укоризненно вскинул брови Петр, — я дал ему шанс стать в глазах Аннетт настоящим рыцарем и защитником. Она могла бы потом врачевать его раны, и благодарить за заботу о ее поруганной чести. Ну а там и до любви недалеко. Увы, даже меня нынче поведение Анны ставит в тупик. Немудрено, что Клюев и вовсе… потерял разум… — Перестань намекать на то, что моя дочь виновата в гибели этого господина! — решительно оборвал его Виктор Иванович, — в опасности оказалась, если ты забыл, именно Анна! Брат хмыкнул, наклонил голову, и выразительным жестом приложил палец к губам. *** В полном молчании, старясь ступать как можно тише, они подошли к дядиной комнате. Несмотря на серьезность положения Анна чувствовала себя, как в детстве, когда надо пробраться за спиной у мамы, дабы не вдаваться в подробности порванного чулка или растрепавшейся косички. Впрочем, во взрослом возрасте у нее таких моментов тоже хватало. Не подкрадешься куда нужно, — и обязательно что-то интересное и опасное случится без тебя! Потому что кто-то жаждет оградить, уберечь и защитить. Периодически ругая и встряхивая. Правда, если вспомнить, сколько раз перед этим он спасал ей жизнь… Анна чуть виновато вздохнула. Зато сегодня они с Яковом идут на дело вместе. А родители им помогают! С ума сойти… Штольман отпер дверь комнаты дубликатом ключа. Анна осталась на пороге, боясь пропустить сигнал от мамы, караулившей внизу, у подножия лестницы. Сыщик же вытащил из кармана две шпильки, изогнутые особым образом, и шагнул к книжному шкафу. К сожалению, как Анна не вытягивала шею, рассмотреть, что Яков делает с замком, не получалось. А так хотелось! Подобный навык может очень даже пригодиться. Для хорошего дела, разумеется. Ну ничего, она как-нибудь попросит показать ей этот процесс. В более спокойный момент. Да, а ведь отмычками, когда нужно было проникнуть на склад за беспризорником Ваней, получилось гораздо быстрее. Видимо, сейчас Штольман особенно старался не повредить замок, чтобы потом можно было его закрыть тем же образом. Потому поворачивал шпильки очень медленно и аккуратно. Даже по его напряженной спине, и локтю это было видно. И смотреть Анне очень нравилось, как во время Рождественского праздника наблюдать за работой Якова с фотоаппаратом… Жаль, что сейчас отвлекаться нельзя. Она заставила себя выглянуть в коридор и прислушаться. Нет, все тихо. Папа молодец! Это ведь очень трудно — общаться с дядиной Тенью. Хотя бы отец помнил, что его брат сам пленник, и не реагировал на сентенции Лжепетра слишком остро. Позади раздался легкий щелчок, и скрип. Анна быстро обернулась. Книжный шкаф сдался, и распахнул перед сыщиком дверцы. — Вторая полка, — подсказала Анна. Шагнула было к нему, но Яков сделал ей знак оставаться на месте. Быстро снял и положил на стул стопку книг с краю, пошарил в глубине шкафа. Затем начал переставлять оставшиеся тома, на всякий случай чуть встряхивая каждый. Пока безрезультатно. У Анны сжалось сердце. Неужели дядина Тень заподозрила неладное, и перепрятала бумаги? Но вот что-то зашелестело, и Яков извлек из-под очередной книги какой-то листок. Пробежал глазами, и кивнул. — Оно. Но других нет, — он посмотрел на Анну, — вы говорили, что записей было больше? — Да, — она все-таки подошла ближе, — я видела только верхний лист, но… — Видимо, этот остался по недосмотру, — нахмурился сыщик, — остальные Петр Иванович убрал после вашего визита. — Но я же не знала! — Я вас и не виню, — качнул головой Штольман, — но нам придется продолжить обыск. Анна снова подбежала к двери. Тихо. Но времени так мало! Она окинула взглядом комнату. Куда дядя мог спрятать записи? В столе? Среди одежды? Или вовсе носит их теперь с собой? Штольман решил сперва закончить осмотр книжного шкафа. Тем же манером исследовал нижнюю полку. Затем взялся за третью — безрезультатно. Анна кусала губы, не в силах устоять на месте, но и броситься на помощь не могла себе позволить. Если она пропустит сигнал от мамы, и дядя неожиданно возникнет на пороге, будет гораздо хуже. Тем временем, сыщик притянул ближе стул, и встал на него, намереваясь осмотреть самые верхние полки. Анна чуть не вскрикнула. Ну что за человек, у него же сотрясение недавно было! А если сейчас голова закружится?! «У тебя теперь тоже легко может закружиться» — несколько охладил порыв внутренний голос. Тревогу не уменьшил, но от протеста все-таки удержал. Мешать и отвлекать в данный момент точно не следует. Только надеяться и верить, что восхождение к вершинам шкафа обойдется без катастрофы. Как и положено, искомое нашлось на самой последней полке. Штольман вытащил бумаги, и Анна, моментально оказавшись рядом, протянула за ними руку. Сыщик отдал их без спора, и принялся сноровисто возвращать на место снятые книги — в прежнем порядке. Анна продолжала стоять тут же, испуганная его несколько сбившемся дыханием, хотя и понимала, что подхватить Якова сумеет вряд ли. Штольман чуть качнулся, и ее сердце ухнула вниз. Но через секунду сыщик спустился со стула, хоть и побледневший, но невозмутимый. Аккуратно закрыл дверцы шкафа, и опять принялся колдовать над замком. — Пушкин! Кис-кис-кис!!! — раздался громкий крик Марии Тимофеевны, — Пушенька!!! Анна метнулась к двери, замерла, подобрала юбку, и осторожно вышла на площадку, так, чтобы снизу ее не было видно. Дядя, не отказывая себе в удовольствии поехидничать, обратился к невестке, занятой поисками кота прямо посреди лестницы: — Никуда он не денется, Мария Тимофеевна, поверьте, — нарочито спокойно вещал он, — кому он еще нужен-то, ваш Пушкин? Бандит настоящий… — Он умный, добрый и веселый! — яростно бросилась защищать питомца мама, — солнышко в нашем доме! — А, по-моему, вредное цунами, — хмыкнул дядя, — покамест маленькое, но все впереди. — Пушкин!!! — еще громче выкрикнула возмущенная Мария Тимофеевна. Анну обняли за плечи, и она вздрогнула в первый момент. Кончено, это был Штольман, успевший уже запереть и шкаф, и двери в комнату. Неслышно, вдоль стены, взломщики прокрались к гостевой спальне, на пороге которой сидел изумленный Пушкин, пытавшийся сообразить, отчего это старшая хозяйка зовет его столь отчаянно-надрывным образом. Анна нервно хихикнула, взяла котенка на руки, и уже не прячась, подошла к лестнице. — Мама, успокойся, Пушкин у меня, — сказала она, — все в порядке! Мария Тимофеевна радостно кивнула и отступила в сторону, пропуская наверх уже изрядно раздраженного Петра Ивановича. Не желая говорить с дядей, Анна быстро вернулась в гостевую спальню. Штольман сидел в кресле, и внимательно читал добытые записи. Ими оказались страницы, вырванные, вероятно, из дневника, и касались весны, или начала лета 1890-го года. … »… посетил прием. Надеялся, там будут люди, которые могут помочь А. и Ш. Или хотя бы подскажут, к кому можно обратиться. Пустой номер. Правда, встретил человека, разговор с которым натолкнул меня на интересную мысль. Странную, правда. Но если возможности реального мира исчерпаны, почему бы не попытать счастья с мистикой? Жаль, я не могу вспомнить, как выглядел мой собеседник, а ведь выпил всего пару бокалов… Светский человек, образованный, широких взглядов. Аристократ… Хотя имя тоже улетучилось… Он заговорил о сказке господина Андерсена, в которой от героя уходит Тень, а потом присваивает себе всю его жизнь. Оказывается, напротив, именно Тень можно подчинить себе. И она проникнет туда, куда нет хода человеку…» _________________________________ * Перефраз русской поговорки «Баба с возу — кобыле легче».