Другая ночь

Экспертный читатель сказал, что глава страшноватая и тяжелая. Предупреждаю об этом. Мы опять погружаемся в мысли Тени.

«Ах, право же, друзья, не надо лишних драм, Не надо громких слов про всякий стыд и срам, До цели я дойду да хоть по головам! — И стану этим симпатичен вам!» (Из сценария мюзикла «Тень» «Зачем я буду лгать…». Первая песня Цезаря Борджиа. Автор сценария и песен — Ирина Югансон)

«- Дядя, что с тобой стало? Почему?» Хорошо, что ты почувствовала это, Аннетт. Давно уже не доверяешь мне свои тайны, не просишь помощи… Пусть будет так. Я опасен нынче. Для всех. Занявший мое место Паразит не будет тебя беречь. Вернее — просто не задумается над последствиями своих поступков. Он умеет считать, и хорошо считать, но черт бы его побрал, только деньги! Впрочем, для тебя он никаких сумм не жалел, считая очаровательной дамой, настоящей femme fatale *. Наряжать такую — одно удовольствие. А уже следить за результатом… «- Не вздумай выдать маленький секрет этой юбки Марии Тимофеевне. Хотя, секретом это не назовешь, лучше и на глаза матушке в ней не показывайся! Не поймет… А вот твой сыщик будет весьма и весьма впечатлен, когда увидит такую красавицу на лошади по-мужски. Главное, хм… чтобы красноречие нашел, а не потерял окончательно! Анна распахивает юбку, откровенно любуясь стройными ножками в коротких тесных бриджах. Над краем сапог хорошо видны икры в вызывающе прозрачных чулках. Невероятно. Пикантно. Но Россия, да еще провинциальная, вряд ли оценит подобную моду… Это все же не смешные велосипедные штанишки на вчерашней гимназистке. — Должен тебя предупредить, Аннетт, — интригующе понижает голос Тень, — что во Франции одна моя гм… знакомая, пожелавшая опробовать похожий костюм прямо на улице, была задержана и препровождена в полицию. Потому что не озаботилась получить разрешение от префектуры на ношение брюк! ** Но Анна довольна. Ее последнее время швыряет от нарочито мешковатого серого платья к атласному безумию в оборках, словно бы расписанному под гжель. Игра контрастов впечатляет! — Ну, думаю, меня по такому поводу полиция точно не станет арестовывать! — кривятся в усмешке губы племянницы…» Да уж, если учесть, что говорили в городе после той прогулки, полиция была в полном восторге от увиденного. Более чем! Тень Миронова хихикала, потирая ладони, и предвкушала интереснейшую пьесу, точно в балаганном театре. А Петр Иванович чуял неладное. Не понимая, почему Штольман не пытается прикрыть Анну официальным сватовством после столь… откровенного свидания. Когда же еще более скандальная ситуация буквально вынудила господина следователя признать свою ответственность, и сделать предложение, Миронов уже ничего хорошего не ждал. И, к сожалению, не ошибся. «Да это ты, ты должен был встряхнуть меня, потребовать выслушать Якова, заступиться за него! А ты помогал его … убить…» Поговорить со Штольманом он точно должен был. А уж по результатам беседы заступиться, или же вызывать на дуэль самому. Пять лет назад Петр Иванович лично убеждал брата в том, что сыщик — человек чести, и никогда не причинит Анне вреда. Младшего Миронова по-доброму забавляла робость сурового полицейского в сердечных делах, и он искренне надеялся, что сватовство Разумовского подтолкнет Штольмана к более активным действиям. Подтолкнуло, ничего не скажешь! Только действия оказались совсем иными. И покатилось все, как ком с горы, безжалостно сминая жизни сыщика и Анны. Петр Иванович узнал подробности позже, потому что сбежал тогда от Олимпиады Тимофеевны в Париж, беспечно полагая, что влюбленные и без него разберутся. А когда спешно возвратился домой, застал черную от горя Аннушку, и самые фантастические слухи, бродившие по Затонску. Клял себя за самоуверенность, и дурацкие интриги, но что толку было с его самоедства? Анна собиралась искать Штольмана, и Петр Иванович с облегчением ухватился за конкретное дело. Они с племянницей вместе отправились в Петербург. Но все попытки напасть на след сгинувшего сыщика ни к чему не привели. Бессильны оказались даже обширные связи Петра Ивановича. Таскать на приемы Аннушку он почти сразу перестал, всерьез испугавшись за племянницу, которая буквально умирала среди чужого веселья, изысканного и продуманного. Что же, Петр Иванович Миронов справится сам. Он здесь — как рыба в воде. К тому же, его цель — не просто убить время за развлечениями, но спасти близких людей. Мда… Считал себя ловким и хитрым лазутчиком, способным под маской светского бездельника легко выведать любые секреты. А оказался наивным и доверчивым простаком, которого поймали на жирную приманку из тайного знания и мистики. «- Я вижу, господин Миронов, вы здесь единственный человек, который действительно разбирается в тонких материях. А главное — непознанное не пугает вас! Остальные добровольно заключили свой разум в клетку, и боятся истинной свободы. Дай им ключи — они с ужасом отшатнутся. Предпочтут сидеть взаперти, лишь бы не рисковать привычными, усвоенными с детства понятиями. Сказано с искренним уважением и горечью. Новый знакомый Петра Ивановича по-настоящему скорбит о слепоте человечества. — Не могу не согласиться с вами, сударь… По крайней мере, в том, что большинство закрывает глаза на великие возможности, которые предоставляет нам общение с астралом. Я, видите ли, сам не раз становился свидетелем того, как вмешательство потусторонних сущностей спасало живых! Улыбка — доброжелательная, понимающая. Собеседник Миронова немолод, и вероятно, сделал верные выводы из уроков, преподнесенных жизнью. Удивительно и приятно — здесь, в свете, встретить единомышленника. Таковых Петру всегда недоставало. — Человек — настоящий хозяин земного мира, — продолжает господин, имя которого отчего-то уже улетучилось не хуже пузырьков из забытого бокала с шампанским, — и запредельного — тоже. Главное, — преодолеть страх, и ложный стыд. И тогда все эти… порождения астрала будет служить нашим желаниям! Удобно, не правда ли? Спрашиваешь мертвых — и распутываешь дела живых. Или же … Вам вероятно, знаком сюжет сказки господина Андерсена об Ученом и его Тени?» Да уж, если говорить о желаниях, то в их удовлетворении Тень не знала удержу. Только дальше собственных удовольствий они не распространялись. А поиски пропавшего Штольмана к таковым явно не относились. Но почему Анна столь легко оставила надежду докопаться до истины? «- Баронесса права. Мне нужно отвлечься, подумать о своей жизни… Я поеду в Париж, и стану доктором. Докажу всем, что у меня есть способности, даже без дУхов. А здесь я все равно ничего не могу больше сделать! — Но, Аннетт… Голос прерывается, и оседает кашлем в горле. «Замолчи! Пусть едет, с баронессой, и маменькой. А мы останемся здесь, и вплотную займемся Зи-зи. Она, кажется, вовсе не прочь продолжить знакомство. А ведь там такие деньги, мой друг, такие деньги, что их обладательница просто не может не стать хотя бы на время молодой и прелестной! Ну а потом по-настоящему молодых и прелестных появится много…» Нет, нет, не сейчас. О Зине — не сейчас. Это слишком трудно и больно. Лучше об Аннушке. Она, слава Богу, жива. И ее сыщик. А значит, ничего еще не поздно. «А ты помогал его… убить…» Просто Паразит ни с кем не хотел ссориться, Аннетт… С Клюевым моей Тени было гораздо спокойнее — знай, выслушивай его печальные монологи о жизни, да занятные религиозные изыскания. Подливай да поддакивай, выдавая в ответ нечто псевдозаумное, благо, в нашей, ныне общей памяти хватает мистических сведений. На фоне твоего следователя, даже переломанного разлукой, с помощью пустой болтовни не покуражишься. Но открыто выступить против представителя закона — нет-нет! Мало ли как все повернется… Кто же еще будет землю рыть, дабы спасти в очередной раз от каторги младшего брата Миронова? Поэтому — пусть уж лучше под пулю шагнет Клюев, говорил Паразит. Победит — молодец, полцарства ему и Анну в придачу. Отличным мужем будет — покорным и слабым. Куда ему тягаться с Аннетт, и ее капризами! Она сможет делать все, что захочет, не теряя статуса замужней дамы. И в кого же вырастет тогда наша femme fatale? О, да героиня писанины МарьТимофеевны утонет в слезах от зависти! А уж если Андрей Петрович проиграет, значит, такова судьба. Петр Иванович в любом случае, ни при чем. Кого бы не пристрелили на этой дуэли. Ну, секундантом был, так ведь явно нехотя! Долг «дружбы и чести» требовал… «- Дядя, дядюшка… Что ты говоришь? Ну что же ты говоришь такое?!» Это не я, Аннетт! Я вижу, ты понимаешь, чувствуешь, что я не могу быть таким… Может быть, знаешь всю правду? А ты ведь тоже изменилась, дитя мое. И не один раз. Тогда, перед Парижем, превратившись в «роковую даму», так понравившуюся Паразиту. А после дуэли словно вернулась обратно та, прежняя Аннушка. Может быть, и ты позвала Тень? И каким-то образом сумела избавиться от нее? Я не удивлюсь. Ты никогда не желала замечать препятствий, порой себе на беду. Шла до конца. Потому столь странно мне было слышать, что ты сдаешься, и уезжаешь в Париж. Но если это была твоя Тень… Могла ли моя Тень разбудить твою? Кажется, мы весьма подробно обсудили с безымянным Аристократом призыв, но я слишком поздно понял, что по сути, так ничего и не знаю о Тенях. Как они действуют? Можно ли их победить? Паразит не желает слушать меня, и ни капли не боится. Творит все, что захочет, пытаясь играть чужими судьбами. Ради эксперимента сводил тебя с Клюевым. Подзуживал Марию Тимофеевну, превращая ее в автора бульварного романа. А заодно надеялся приобрести бесплатную рекламу чертовых духОв — на страницах книги, или в газетных статьях. Хорошо, что супруга Виктора взбунтовалась. Воистину, амазонка, и говорю это сейчас безо всякой насмешки. Преисполнившись искреннего уважения и восхищения. Брат тоже не захотел играть по правилам моей Тени. Как же Паразит был зол! Ему нравилось быть главным, хотелось «спасти» Виктора от хищной любовницы с помощью грязного спектакля. Но он остался без аплодисментов и благодарностей. И без Лизы. А теперь самим Паразитом манипулируют, как он — глупой горничной. О, это дама из книжного магазина, да она же фальшива насквозь! Играет, заманивает, изображая интерес, подходит все ближе. Точно змея, заползает в душу. Впрочем, у Теней нет души… Но вот моя душа есть, и она покуда жива, и может сопротивляется. Госпожа Аникеева — враг. Она все время говорит о тебе, Аннетт. Волнуется, переживает, жаждет повидать… А глаза при этом холодны, словно два черных колодца. Берегись, Аннушка. Не верь Полине. И мне. Я с большим трудом могу бороться с Тенью. Сегодня только благодаря твоему умному сыщику мне удалось прервать свидание с этой дамой. Ох, не просто так Штольман спрашивал меня, с какой женщиной ушел Клюев, в тот вечер, перед взрывом. Намек на то, что это может быть госпожа Аникеева? Я-то верю вам, господин следователь, но Тени вы ничего не докажете. У нее новый спектакль, в котором Паразит играет на редкость жалкую и страшную роль, видя себя героем-любовником. До гостиницы я добрался с трудом — словно на каждой ноге по пудовой гире. Хорошо, что самочувствие в самом деле оставляет желать лучшего, и Тень, пусть и без особой охоты, но согласна на отдых. Но я не строю иллюзий. Задержать ее здесь у меня не получится. И если госпожа Аникеева позовет… — Господин Миронов, записка для вас! «Дорогой друг! Вы покинули меня столь неожиданно, что я не могу не волноваться. Что произошло во время вашей беседы с господином Штольманом? Надеюсь, это не помешает нам встретиться вновь. Алые розы, подаренные вами, согревают мое сердце, воскрешая давно погибшие мечты. Помнится, вы упоминали, что знаете многие тайные пути — в сердца и дома. И если о первом я промолчу из скромности, то второе не дает мне покоя, и вынуждает обратится к вам с просьбой. Не послужите ли вы мне проводником к вашей племяннице? Она больна, но почему-то я, лучшая подруга, не имею права навестить ее! Я уверена, что и сама Анна возмущена подобным положением дел. Будьте столь великодушны, и помогите нам преодолеть надуманные преграды, дабы дружба изгнала болезнь. Ваша П. А.» «Прошу прощения, госпожа Аникеева, но быть вам полезным никак не могу. Боюсь, мое собственное состояние здоровья не способствует как явным, так и тайным свиданиям…» Увы, начатая таким образом записка безжалостно рвется, и отбрасывается прочь. Серьезное выражение лица обитателя комнаты сменяется насмешливой, самодовольной гримасой. — Кажется, ты когда-то уже проводил тайного гостя к приболевшей Аннетт? Через флигель? Ну что же, благодарю за идею! Полин будет мне очень признательна. Продолжение следует. ____________________________________________ *Выражение «femme fatale» появилось во второй половине XIX века и означает притягательную женщину, завлекающую мужчин в опасные и компрометирующие ситуации. ** «Во Франции, к примеру, подобный закон, запрещающий женщинам носить брюки, отменили только в 2013 году. В 1800 году в Париже префектура издала распоряжение, регламентирующее ношение женщинами мужской одежды. Для получения разрешения женщина должна была обосновать его либо медицинскими показаниями, либо профессиональной необходимостью…» («Как женщины боролись за право носить штаны») https://masterok.livejournal.com/9120535.html О костюме для верховой езды. Несмотря на наличие бриджей, данные наряды предназначены для дамского седла. Даже самая рискованная юбка-фартук зарывает ноги спереди, а когда дама сидит, подол и жакет выглядят, как традиционный, закрывающий нижнюю часть фигуры наряд. «С годами крой юбок менялся. Самый старинный и самый простой — закрытая «обычная». Она же и самая небезопасная из-за большого количества ткани, в которой можно было запутаться, падая или прыгая с лошади. В 1880-х появилась новая разновидность — юбка «с коленом»: такой крой позволял уменьшить количество ткани и сохранить силуэт. Полуоткрытую юбку шили с вырезом под правым коленом. А самой удобной и одновременно самой дерзкой с точки зрения общественной морали была юбка-фартук, которая появилась в последней трети XIX века. Сшитая из одного или двух полотнищ ткани, она выглядела традиционно, когда дама сидела верхом. Однако на самом деле это был фартук, открывающий ноги сзади. Такое одеяние носили с удлиненным жакетом и бриджами или панталонами… … С амазонкой обычно носили сапоги — высокие или укороченные. Для неформальной поездки можно было надеть высокие ботинки с гамашами или крагами. Популярным материалом для обуви была лакированная кожа. До 1880-х штиблеты надевали того же цвета, что и юбку. И штиблеты, и ботинки носили исключительно в сочетании с длинными панталонами. Шпоры на дамской обуви тоже были, но колесики делались гладкими, чтобы не порвать юбку. Белье под костюм для верховой езды всадницы надевали обычное: сорочку, корсет, нижние юбки. В эпоху, когда тонкая талия была одной из главных деталей женской красоты, для езды верхом дамы все-таки старались не утягиваться слишком туго. Ближе к концу века в обиход вошли облегченные спортивные корсеты, более легкие и гибкие. Под жакеты надевали или блузку, или небольшую вставку-шемизетку — по принципу манишки; в ансамбль мог входить и жилет… …Волосы убирали в простую гладкую прическу, чтобы они не растрепались при езде… » (М. Скуратовская «Русские амазонки») https://www.culture.ru/materials/252995 … e-amazonki Юбка-фартук: https://ru.pinterest.com/pin/545005992407286383/