Другая ночь

Безусловно, мистическая подоплека, связанная с ГлавГадом, переплетается с мотивами «Чертозная» Atenae и SOlga. Спасибо им за поднятые темы и вдохновение. В этом, параллельном мире АДъ не случилось графа Толстого, но есть другой, не менее «приятный» человек.

«Поэтому твои друзья — Теперь мои друзья, Поэтому твоя любовь — Теперь любовь моя, Поэтому твоя голова Теперь в моих руках, Так спрашивается, кто у кого в ногах?» (к/ф «Тень, или Может быть, всё обойдётся» 1991 г. Песня «Тень торжествует»)

Предупредить Анну о сделанных им в поездке открытиях нужно было незамедлительно. Поэтому, прямо с вокзала Штольман отправился к Мироновым, послав в участок записку для Коробейникова. На случай, если у молодого сыщика тоже есть важные и срочные сведения. К тому же, общее совещание все равно необходимо будет провести. Все они замешаны в этом деле, все невольно запутались в заботливо заготовленной паутине. Значит, каждый должен понимать подоплеку происходящего. Чтобы случайно не сыграть на руку врагу. А еще, ему нужно было как можно скорее увидеть Анну. Убедиться лично, что с ней все в порядке. С ними… … Приступ утренней дурноты настиг ее внезапно, и к счастью, в одиночестве. Анна успела свернуть по коридору в нужную сторону, и запереться в ванной комнате. Когда все закончилось, устало прислонилась к холодной стене рядом с зеркалом. «Тише, тише…» — мысленно уговаривала она — не то себя, не то ребенка. Если так пойдет дальше, тайна откроется слишком быстро. Мама точно поймет, что происходит с дочерью. Не хотелось бы… Родители будут переживать. И наверняка, рассердятся. Потому что ситуация по-прежнему, выглядит безвыходной. Они поняли и приняли положение сыщика и Анны, но наверняка надеялись, что до появления внуков все успеет перемениться к лучшему. Значит, опять повиснет напряжение и неловкость. А если и вовсе последует взрыв? «Нет, малыш, давай все-таки попробуем пока вести себя тихо. У тебя будут просто замечательные бабушка и дедушки, честное слово! Но сейчас нам их лучше поберечь…» А все из-за мстительного, жестокого, подлого человека. Или уже не человека? У Анны нет вещественных доказательств, но она чувствует, что догадка верна. И ее необходимо как можно скорее сообщить Штольману. Он должен поверить, как бы дико не звучало предполагаемое имя врага. Сыщик теперь даже мистику умеет анализировать и встраивать в логические цепочки. Неудивительно, после всего произошедшего. Хоть какой-то толк от теневого кошмара. Нет! И без этого они обошлись бы! Пять лет назад Штольман тоже верил ей — пусть не дУхам, но самой Анне. Он слышал приносимые ею сведения, как и говорил. И был благодарен помощнице, пусть и выражал это порой весьма … своеобразно. Просто она сама многого не понимала, и обижалась. Глупая… Анна вытерла лицо, похлопала себя по щекам. Поправила волосы. Глубоко вздохнула, готовая продолжать бой. Она не боится Аристократа, какие бы возможности он себе не присвоил. И Штольман перед ним никогда не отступал. А теперь, будучи вместе, Анна и Яков обязательно победят. — Мяя! — громко раздалось под дверью. Ну вот, еще один охранник и защитник, и тоже с вечным беспокойством за хозяйку. Эх, будь у нее такой вот Пушкин пять лет назад… Интересно, тогда она поверила бы шипящему котенку, что некоторых людей в доме лучше не принимать? Анна вышла в коридор, и невольно улыбнулась, узрев умильно-серьезную мохнатую физиономию. Это выражение, вкупе с хитрым взглядом блестящих глаз, очень уж напомнило ей дядюшкино. Именно так он смотрел на племянницу, заготовив очередной сюрприз, который зачастую грозил превратиться или в цирк, или катастрофу. Пушкин снова мяукнул, повернулся, и целенаправленно потопал в сторону гостиной. Заинтригованная Анна поспешила следом. Загадку разъяснила разыскавшая барышню Домна. — Вас там господин Штольман дожидается! … Анна возникла на пороге, но сыщик и разглядеть ее толком не успел, потому что через секунду она уже оказалась в его объятиях. Мягкие волосы, отчего-то влажные на висках, защекотали лицо, теплые губы прижались к щеке. Штольман резко выдохнул, прижимая барышню Миронову к себе. Живую, невредимую. Необходимую… Когда-то это было возможно только после очередной беды, когда спасенная Анна вот так же обнимала его, нимало не заботясь о том, видит ли их кто-то, и какие может сделать выводы. Впрочем, чужие мысли и языки по-прежнему никакого влияния на нее не имеют. Штольман же сделает все возможное и невозможное, чтобы никто более не посмел сказать о его жене что-то дурное. Его настоящей жене, а не той лживой актрисе, которая пытается ценой своих художеств откупиться от заслуженного наказания. В лечебнице сообщника, ей конечно, спокойнее. Особенно, если все «ужасающие методы лечения» — всего лишь хорошо подготовленный спектакль. Ведь каторга, которую заслужила Нина Аркадьевна, дает свободу сыщику. Аристократу же требуется, чтобы Штольман был повязан этим «браком» навсегда. — Вы были правы, Аня, — сказал он, — Нежинская притворяется сумасшедшей. А наш лже-Ланге ей помогает. — Как вы это поняли? — пытливо посмотрела на него Анна. — Доктор Малинин из Ярославской больницы подсказал, — объяснил Штольман, — я подстроил Нежинской ловушку, и она в нее попалась. Ее якобы сумасшествие — часть той игры, что ведется против нас. И если убрать Аристократа, то прикрывать ложь Нежинской будет некому. Вот тогда можно будет официально требовать проведения экспертизы и разоблачения… — Яков Платонович, — быстро заговорила Анна, — я знаю, я поняла, кто такой Аристократ! Невероятно, но это … — Князь Разумовский, — твердо произнес Штольман. Глубоко вздохнув, Анна снова прижалась к его плечу, точно освободившись от тяжелого груза. Все-таки, это очень странно и непривычно для нее — спокойно говорить с упрямым сыщиком о мистике. Не сражаться с ним, в попытках что-то доказать, а рассуждать вместе, принимая все факты, и земные, и подсказанные астралом. И ведь в который раз они оба, пусть разными путями, пришли к одному ответу! — Мне удалось разыскать документы, связанные с последней экспедицией отца Полины — Ивана Семеновича Аникеева, — продолжал Штольман, — князя я подозревал давно, но теперь полностью уверен в его участии. В нашем случае смерть оказалась крайне недостоверным алиби, — добавил он с жесткой усмешкой, — Разумовский еще в середине 80-хх заинтересовался возможностями создания теней и переселения душ. Судя по всему, после физической смерти, ему удалось … через Тень воплотиться снова. — Вот почему он все-таки пришел, — тихо сказала Анна, — других духов я видеть не могла, а он пришел, — в голосе прорезалась застарелая боль и обида, — пошутил … И сказал, что у меня уже нет над ним власти… Потому что это был не призрак! Это была Тень, просто еще не … очеловечившаяся. Штольман взял ее за плечи, с тревогой заглянул в лицо: — О чем вы, Аня? Когда Разумовский приходил к вам? Синие глаза потемнели. — После твоего исчезновения, — неохотно ответила она, — я проснулась ночью, и увидела силуэт у окна. Мужчина стоял спиной. Пальто, шляпа-котелок, трость… Анна замерла, чувствуя, как опять холодеют руки, а душа исступленно кричит «Нет!». Пять шагов, что она сделала в ту ночь к окну, кажется, равнялись самым длинным и трудным дорогам на свете. — Но он повернулся, — продолжила Анна, с трудом сдерживая гнев, — и оказался князем Разумовским. Посмотрел с насмешкой, и объявил, что это шутка. И что он больше не придет… Штольман снова обнял ее, точно вырывая из кошмарного сна, доказывая собственное, более чем земное существование. — Но тогда его еще точно нельзя было принять за живого человека! — горячо добавила Анна, — это была Тень… Может быть, она и соединилась с духом, дав ему силы. И даже лишившись дара, я могла видеть и слышать князя… Штольман прищурился, глядя холодно и жестко куда-то поверх ее плеча. — Теперь поединок с Его Сиятельством будет окончательным. И стрелять в воздух я уже точно не стану. — Но как… Стук в дверь прервал разговор. Антон Андреевич получил записку судебного следователя, и примчался в особняк Мироновых. Как всегда, очень вовремя. — Анна Викторовна, Яков Платонович! Я кажется, догадался, кто же такой этот Аристократ! *** — Мда, — срочно призванный в гостиную Петр Иванович устало морщил лоб, — действительно, как же я сам-то не подумал об этом! Ведь все совпадает — и возраст, и манеры, и сигара эта кубинская! Разумовский же такие курил. И мистика ему весьма интересна была, ведь с первого дня в Затонске даром Аннетт заинтересовался… гм… Он смущенно умолк под гневным взглядом племянницы. Она явно не собиралась забывать «водевильные интриги», которые донельзя осложнили и без того мучительно трудный путь друг к другу сыщика и барышни Мироновой. Штольман только лицом закаменел, катнув желваки. Эх, покаяться, что ли… А как? Хотел, чтобы суровый влюбленный «пострадал немножко», и с предложением руки и сердца поспешил? Если учесть, что сбылось из всего этого только «пострадал», о своих мотивах лишний раз лучше и не вспоминать. Выручил Миронова Антон Андреевич. — Вот и я о чем подумал, — заговорил он, — мы с вами, Петр Иванович, его оба видели, и в лицо не запомнили. Но что ранее встречались — почувствовали. Я с людьми такого круга дело редко имею, значит, и не так много подозреваемых, которые и по остальным пунктам подходят. А тут еще история с госпожой Аникеевой всплыла. Ведь Аристократ ее использовал, так же как… — Как Разумовский собирался использовать меня, — ровно и очень спокойно подтвердила Анна, — и раз Полина охотно помогала ему, посчитал, что и я… поступлю так же. — Просчитался, — резко бросил Штольман, — Полина и вы — это день и ночь! — Он, видимо, думал иначе, — покачала головой Анна, — по крайней мере, вначале. Князь в первую минуту знакомства заговорил со мной так, точно перед ним … провинциальная дурочка. Рассчитывая, что мне должно польстить его внимание и просьбы. Или напугать, в крайнем случае. Вернее — впечатлить. Он ведь так и не верил до самого конца, что я могу ему отказать. — И взбешен был, вероятно, до крайности, — задумчиво произнес Петр Иванович, — из Полины мог веревки вить, душу из нее в прямом смысле слова вытянул, в куклу ходячую превратил. А другая барышня, надо же! Осталась равнодушна. Ну а к вам, Яков Платонович, у него и без того счет немаленький был. А тут — весь город понимал, кто Его Сиятельству счастливый соперник. Анна вспомнила муторные, тягостные недели после случая в поместье Гребневых. Прерванная дуэль, обжегшая страхом за жизнь любимого человека. Болезнь, дело о кладе Кудеяра, ощущение собственной греховности и ненужности… И очередное молчание сыщика, которое она опять поняла неверно, решив, что просто ему не нужна. Не подумала, что он снова бережет ее, неловко, неправильно, но… Бережет от своей тайной работы. От потери, которую может принести так и не прозвучавший выстрел князя. О каком счастье тут можно говорить, дядюшка! Но ведь они все-таки прорвались друг к другу, сквозь обиды, страхи, неверные слова. Прорвались, как сквозь сердитые заросли, оставляя на колючих ветвях все сомнения и предубеждения, точно клочки ненужной уродующей одежды. Соединились вовеки веков в маленьком гостиничном номере. И князь Разумовский, даже будучи убитым к тому времени, не мог этого не знать. Твердая ладонь Якова сжала ее пальцы. Анна вцепилась в нее двумя руками, более всего боясь опять провалиться в пустоту. В холодное одиночество и неизвестность. — Интересно, почему для общения с потусторонним миром князю не хватило Полины? — спросил Коробейников, переводя озадаченный взгляд с Петра Ивановича на Анну Викторовну. Однако, ответ неожиданно последовал от Штольмана. — Полина обладала способностями гипнотизера, — сказал он, — а еще, судя по всему, она, изучая шаманские ритуалы, интуитивно нащупала путь, который ведет к бессмертию. Вернее, к вечному существованию в виде Тени-Двойника. На которое вряд ли согласится нормальный человек. Но Разумовскому такой вариант вполне приглянулся. Уверившись, что мистика существует, и может пригодиться, он стал искать иные таланты. И вот ему сообщили о вас, Анна Викторовна. И опять этот взгляд — тяжелый, больной, каким он всегда смотрит, если она попадает в беду. Анна сглотнула комок в горле, и вдруг произнесла чужие жесткие слова: — «Убить и допросить» … — Он … говорил вам это?! — едва не прорычал Штольман. — Нет, — ответила она, — просто в голове сейчас прозвучало, точно кто-то шепнул. — Похоже, очень похоже на Кирилла Владимировича, — дядины глаза опасно сверкнули, — практичный человек. Предусмотрительный. — Странно только, что месть его растянулась, — заметил Антон, — столько лет, сил … Столько ходов и манипуляций. Да, до поры до времени его паутина выполняла свое предназначение, но не слишком ли медленно? — А куда ему было спешить, Антон Андреевич? — усмехнулся Миронов, — если Полина смогла подарить ему вечность! — Я думаю, он теперь все-таки не совсем человек, — подхватила Анна, — и часть души, и Тень, которая обрела тело, и что-то еще, наверное. А значит, логика, как и духов, у него своя. Перед смертью князь хотел отомстить нам с Яковом Платоновичем, и за чертой это сделалось главной целью. И смыслом. А времени у него и правда, стало более чем достаточно! — А еще влияния и денег, — добавил Штольман, и внимательно посмотрел на Миронова, — Петр Иванович, вы за все эти годы слышали в свете что-нибудь о князе Разумовском? — Да как сказать, — задумался тот, — сперва о его убийстве, безусловно, самые разные слухи ходили. Потом говорили о наследнике. Приехал откуда-то из-за границы, быстро вошел в общество. Но лично его узнать не довелось, а те, кто видел, рассказывали как-то глухо, без подробностей. Вроде и есть человек, и как будто нет… Петр Иванович замолчал, однако выражение его лица было крайне красноречиво. — Вот-вот, — кивнул Штольман, — я осторожно навел справки, и результат тот же самый. Живет в Петербурге князь Разумовский. В обществе бывает. И ничего больше о нем неизвестно. — Подождите, — Анна чувствовала, что у нее голова начинает идти кругом, — но ведь у князя никаких способностей к гипнозу не было! Иначе он бы точно использовал его еще пять лет назад! Как он может заставить стольких людей забыть о себе? Даже если он научился у Полины… — Думаю, Аннушка, это уже не просто гипноз, — мрачно ответил Петр Иванович, — умерев, Кирилл Владимирович точно не в рай должен был направиться. Во тьму, которая просто так никого не отпускает обратно. Даже за счет Тени. А раз отпустили — значит, смог договориться. И даже на дорожку кое-что получить. А чем расплачиваться собирается, я боюсь даже представить… _____________________________ Продолжение следует.