Близнецы

— Ты все собрал? Бэкхен захлопывает крышку багажника, пока Шихен проверяет их документы и ключи от квартиры. — Да, давай только заедем в магазин, нужно купить бабуле вкусностей. Помнишь, она безумно любит, когда мы ей привозим пирожные. — Само собой, мы столько времени не появлялись. А в самом Пусане уже в маркет заскочим. — Тогда поехали. Дорога до Пусана проходила спокойно, Шихен периодически порывался заменить Бэкхена за рулем, но ему в этом коротко и ясно отказали. Младший Бен к концу пути смирился с манерой вождения брата, и наслаждался родными просторами. Виды неописуемо радовали глаз, даже поздней осенью природа в этих местах была красивой. Шихен давно не видел ничего такого, последний раз в Пусан он решил ехать поездом, а в Сеуле особо не встретишь такой природы. Он любил этот город. Они с Бэкхеном жили в Сеуле почти десять лет, но за эти годы было столько всего. Учеба, мечты, любовь, Паки. Шихен улыбается, вспоминая, как Чанель радовался, когда тоже смог поступить вместе с ними, а затем они уже встречали Сехуна. Вспоминает, как в какой-то момент они перестали общаться с Бэкхеном. Сначала все меньше стали собираться вместе, потом больше переругиваться, братские ссоры стали более серьезными. К бабушке они приезжали последний раз вместе после выпускного. Бабуля долго ворчала, но кажется ничего не заподозрила. Не хотелось ей говорить, что ее любимые мальчики не поделили парня. Затем Сеул их поглотил. Они погрязли в своей работе и обустройстве личной жизни. Первое время даже жили порознь, каждый снимал себе квартиру, а потом, когда дела пошли хорошо, решили купить общую, на совместно накопленные. В воспоминаниях Шихен не заметил, как они въехали в город. Об этом оповестил быстро сменившийся пейзаж. Море. Невозможно не любить море, когда всю жизнь у него прожил. Пусан пусть практически ничем не отличается о Сеула, все те же высотки и туристы, но там нет моря. Красота Хангана не смогла ему заменить красоту моря. Песчаный берег, пристани с яхтами и катерами, шум прибоя и крики чаек. Все это было Пусаном и его морской симфонией. Он часто по нему скучал. — Приехали, — Бэкхен останавливает машину около супермаркета и смотрит на брата. — Ты теперь спишь с открытыми глазами? — Нет, с чего ты взял? — Потому что в какой-то момент ты просто уставился в окно и вообще перестал шевелиться, — пожимает плечами Бэкхен и выходит из машины. Шихен выходит следом. — Просто задумался, родные просторы навеяли разные воспоминания. — Ясно. Бэкхен ничего больше ничего не говорит и направляется ко входу в магазин. После магазина оставалось совсем немного, они жили на окраине города, откуда было ближе к морю. Это место немного отличалось от суетливого центра Пусана, и так же было не самым популярным местом туристов, поэтому жизнь там протекала будто в приморской деревушке. Машина останавливается у небольшого двухэтажного домика с невысоким каменным забором. За столько лет здесь ничего не изменилось, все таже колонка с водой для уличной стирки, протянутые через двор веревки для сушки белья и столик посередине. Парней тянет на улыбку, они оба скучали. Скучали по этим местам, бабуле, по дому и семейному уюту. В сеульской квартире они жили каждый своей жизнью, графиком и пересекались лишь ранним утром или же поздним вечером. Там время летело. Здесь же ощущалось его размеренное течение. Пока парни вытаскивали сумки с вещами, услышали до боли знакомый и родной голос. — Кто там? Боже, где же мои очки, опять забыла, старая. Пожилая женщина с рядом морщин на лице и серебряной сединой в волосах стояла на крыльце и пыталась разглядеть двух молодых людей. — Бабушка, ты как всегда в своем стиле, — улыбается Бэкхен, крича ей через весь двор. — Бог ты мой, Бэкхенни, ты ли это? — восклицает старушка. — Мы бабушка, — дает о себе знать Шихен. — Шихенни, и ты тоже. Мальчики, родненькие мои, как я по вам скучала, — женщина бодро спускается по ступенькам, поспешно надевает ботинки и устремляется к внукам. Парни уже не скрывают своей улыбки, их бабуля - Бен Мунен никогда не меняется, все также бодро бегает, и это в свои то года. Они входят во двор, ставят сумки на столик и по очереди обнимают женщину. Она пахнет домом, травами, а еще немного рыбой. Обняв внуков, женщина разворачивается и дает обоим по звонкому подзатыльнику. — За что?! — как в детстве в один голос. — Забыли про старушку, когда вы в последний раз приезжали? — она смотрит на внуков по очереди, и те стыдливо опускают глаза. — То-то же, и даже не позвонили, хоть бы предупредили! Я бы ваши любимые блюда приготовила, на рынок заранее сходила. — Ничего страшного, мы все купили, тем более к тебе не на день приехали, еще успеешь, — отзывается Бэкхен. — Да бабуль, чего ты сразу, мы тебе пирожные твои любые привезли, — поднимает небольшую коробку Шихен. — Вот подлизы, ладно проходите в дом, чего во вдоре стоять. Голодные поди, сейчас все быстро разогрею — пообедаете. Мунен забирает коробку и уходит в дом, парни весело переглядываются и смеются. Они дома, наконец-то они дома. Поднимают сумки и идут за бабулей. — Мальчики, спускайтесь ужинать. Вечером все вещи были разложены, а парни вновь облюбовали свою комнату, что хранила былые воспоминания. Это была просторная мансарда поделенная на две части большими книжными полками. Они всю жизнь жили вместе, но при этом имели каждый свое личное пространство. Часть Бэкхена всегда была обвешана плакатами различных групп, полки хранили различные награды, фотографии, фигурки супергероев. Это все возвращало в детство. У Шихена же были чистые светлые стены, на полках также стояло множество фотографий, призов и книг. На этих полках стояли только избранные, те, что он любил перечитывать, просто перелистывать страницы и наслаждаться ими. Комната будто делилась на два разных мира, темное и светлое постельное белье, книги и игры, но при этом сохраняла зеркальное отображение, некое объединяющее звено. Когда парни спустились вниз, кухня была наполнена ароматами домашней еды: фирменным супом с тушеным кимчи, тушеной рыбой и множеством закусок, которые так вкусно получались только у бабули. — Вот это я сегодня наемся, — Бэкхен опускается на подушку, сразу же выхватывая палочками маринованную редьку. — Был бы дома чаще, питался бы домашней едой, — тихо замечает Шихен, чтобы не услышала бабушка, но зато прекрасно слышит Бэкхен, после чего одаряет брата грозным взглядом. — Кушайте кушайте, вон исхудали как оба, совсем не успеваете нормально питаться а своем этом Сеуле. Женщина расставляет последние закуски на столе и ставит перед каждым по пиале риса. Она вся будто светится от счастья, радуясь, что ее дети, оба ее внука посетили старушку. За последние несколько лет они приезжали очень редко, даже на праздники появлялись поодиночке, ссылаясь на огромную занятость. Она знала о работе внуков и понимала, насколько они загружены, но сердце было все равно не на месте. Ее мальчики будто потеряли свое озорство, свою связь друг с другом. Они ничего не говорили, не задавала вопросов, но продолжала надеяться. И вот мальчики снова приехали вместе, сидят уплетают ее стряпню за обе щеки и как обычно передразнивают друг друга. — Мальчики, а как у вас на личном фронте? Не познакомите меня со своей невестой, или же парнем! Бабушка произносит это таким будничным тоном, что заставляет Бэкхена поперхнуться рисом. Шихен тут же стучит брата по спине, но так же шокировано смотрит на женщину. — Бабуль, ты чего это, каким парнем? — А что вы так на меня смотрите? Почему-то отреагировали только про слова о парне? — подмигивает женщина. — Я у вас женщина современная, интернетом пользоваться умею, телевизор тоже смотрю. Бэкхен и Шихен снова переглядываются и опять смотрят на бабушку, все еще не понимая ее слов. К чему она клонит? И зачем сейчас все эти слова. — Шихенни, ты вроде всегда был чуть сообразительней брата, — вздыхает Мунен. — Ба, но даже я не понимаю, к чему весь этот разговор, мы взрослые парни… — Вот именно, что уже взрослые, — перебивает женщина. — А я до сих пор вас с кем-то вместе никогда не видела. Я уже старушка, и мне хочется на старости лет увидеть своих внуков счастливыми и с парами, будь это парень или девушка. — Но как же… — Бэкхен не находит что сказать, он сбит с толку и совсем не таких разговоров ожидал в первый же вечер. — Мальчики мои, я слишком стара, чтобы выбирать за вас, с кем вам строить свою жизнь. Я просто хочу видеть своих внуков счастливыми, а с кем это будет уже не столь важно. Главное чтобы вам было комфортно с этим человеком, чтобы любили вас и любили вы. Больше мне ничего не нужно. Лишь хорошие люди рядом с моими мальчиками. Мунен тепло улыбается, в ее глазах стоят непрошенные слезы, но это все возраст. Трудно быть менее сентиментальной, когда эти два ребенка росли на твоих глазах, когда они так рано остались одни. Никто не выбирает, поэтому и она решила, что сделает все возможное для внуков и поддержит любое их решение. Примет любой их выбор. Бэкхен первым замечает слезы бабушки и перемещается к ней на подушку, чтобы крепко обнять, Шихен берет маленькую морщинистую, но такую теплую ладонь в свои руки и прижимается щекой, как очень любил делать в детстве. После гибели родителей в автоаварии, в свои десять лет они оба остались брошенные и никому ненужные. Мальчики уже многое понимали. Родственников почти не было, да и у них несмотря на горе свои семьи и заботы, близкие друзья тоже погоревали и исчезли. Двух маленьких детей, оставленных на произвол судьбы забрала к себе бабушка, она для себя решила во что бы то ни стало поднять мальчишек на ноги. И из двух непосед вырастить взрослых и достойных мужчин. Сейчас рядом с ней сидели взрослые парни, красавцы, успешные каждый в своем деле, но безумно одинокие. Это отражалось в их глазах, неловкости друг с другом и многих недосказанностей. Родное сердце не проведешь, она давно знала, что между мальчиками был разлад. Поэтому больше всего на свете ей хотелось, чтобы они снова были неразлучны. После ужина, когда Бэкхен с Шихеном настояли, чтобы самим все убрать, бабушка направилась к соседке, вспоминая, что обещала зайти на чай, а также поделиться новостями о внуках. — Как думаешь, она что-то подозревает? — Бэкхен вытирал посуду и убирал ее на полки. Из его головы все не выходили слова бабушки. — Она наша бабушка. Вспомни, мы никогда не умели ее обманывать, она очень наблюдательная. Поэтому, собственно, мы и не ездили вместе, но, видимо, даже это не помогло, — пожимает плечами Шихен. — А про парней, не могла она случайно это сказать, — продолжает Бэкхен. — Она никогда не говорила с нами на эту тему, с чего бы вдруг сейчас? — Бэк, за тобой столько девчонок бегало, а ты всех отшивал, я вообще никогда с ними не общался. Мы всегда были в компании Пака, как ты думаешь, наша сообразительная бабуля начала что-то подозревать? Шихен выключает кран, поворачивается теперь лицом к брату и забирает из рук того полотенце, чтобы вытереть руки. — Тоже верно, — вздыхает Бэкхен. — Ладно, пойду прогуляюсь по окрестностям, ты со мной? — В другой раз, спать хочу жутко. — Ну как знаешь. Бэкхен уходит в комнату собираться, оставляя брата одного на кухне. Бэкхен идет по знакомым улочкам. Сейчас они выглядят такими крохотными и узкими, а дома на них так плотно прилегают друг к другу, что кажутся единой стеной. Когда-то они бегали по ним, играли в разбойников, спасателей, доставали соседей и клянчили сладости. Сейчас же все это наводило небывалую тоску, но с легкой улыбкой на губах. Они с Шихеном провели здесь очень много времени. Затем появились Паки. Чанель с семьей переехали в их район спустя пару лет, поэтому совершенно ничего не знали о Бенах. А когда после школы осознали, что им в одну сторону, были очень удивлены, так вскоре и подружились. Бэкхен сворачивает и выходит на широкую дорогу, ведущую к морю. В это время года бушуют ветра, заставляя неспокойные волны белой пеной разбиваться о песок. Бэкхен ежится, даже несмотря на теплую куртку, к телу просачиваются потоки холодного воздуха, от чего по коже бегут сотни мурашек, но он продолжает спускаться все ближе и ближе к неспокойной воде. В такое время на пляже уже нет ни души, да и находиться здесь было не желательно, но это любимое место Бэкхена. Море всегда успокаивало, оно будто забирало всю боль на себя, помогало найти многие ответы, было немым слушателем и незримым утешением. Вот и сейчас он садится на небольшую возвышенность и смотрит в даль. В голове бушуют такие же неспокойные волны мыслей и переживаний. Именно из-за этого Бэкхен вырвался из удушающего Сеула. Чтобы хоть чуть-чуть почувствовать свободу, найти ответы на свои вопросы и заново обрести себя. Он так и не смог собрать себя по кусочкам, пытался забыться в работе, в другом человеке, но все бесполезно. Тот хлопок двери стоит у него в ушах до сих пор. Бэкхен сожалеет, проклинает тот день и свою несдержанность. Ему хочется вернуть все в прежнее русло, чтобы Пак продолжал шутить, ярко улыбаться, делиться разными историями. Чтобы был рядом. Сейчас же он за тысячи километров, в другой стране, но даже это не сравнится с тем расстоянием, на которое они оттолкнули друг друга. Тем не менее, Чанель обещал вернуться, значит Бэкхен будет ждать сколько потребуется. Ждать, набираться смелости и стараться собрать себя. Еще одной проблемой было молчание Джихуна. Он не появлялся с того самого вечера, и это заставляло Бена нервничать и теряться в догадках. Не уж то этот мальчишка действительно его оставил в покое, а может просто зализывает раны. Бэкхен боится, как бы это не принесло еще большей беды. Он понимает, и прекрасно знает, кто его папочка, и какие проблемы могут ожидать Бэкхена, если Джихун ему все расскажет. Никто не посмотрит и не станет разбираться, кто в данной ситуации жертва, игра будет определенно не в пользу Бэкхена. Значит оставалось только ждать, а там уже решать проблемы по мере их поступления. Из раздумий Бэкхена вырывает вибрация в кармане джинс. Он глубоко вздыхает, понимая, кто пытается до него дозвониться. Доён. В тот вечер они расстались с ним не самым лучшим образом. Бэкхен винил себя за слабость, за грубость, но он совсем ничего не мог дать этому парню. Дружбу, приятельские отношения, но кажется, Доёну они не нужны. Бэкхен вынимает телефон, на дисплее которого высвечивается то самое имя, и отключает звук, вновь убирая в карман. Вот еще один вопрос с которым нужно разобраться, но все это будет позже. Сейчас они с Шихеном приехали домой, чтобы навестить бабулю и хорошо отдохнуть. Бэкхен сам себе дал неделю отсрочки, неделю спасения, что бы потом вновь уйти с головой во все это. Возвращается домой Бэкхен уже ближе к ночи. Проходит на кухню заваривает себе кофе и утаскивает со стола кусок пирога, принесенный бабушкой от соседки, и со всем этим как можно тише поднимается наверх, чтобы не разбудить Шихена. — Мальчики, подъем, пока я вас не начала будить как в детстве! — кричит Мунен, поднимаясь по лестнице. Она прекрасно знает, какие ее внуки сони, поэтому старается как можно громче подниматься. Шихен как только слышит крик, резко разлепляет глаза, он не готов принимать утренний душ в постели, а то что бабуля им его устроит, он уверен. Поэтому, когда Мунен оказывается в комнате, младший уже поднимается с кровати, показывая, что проснулся. Бабушка улыбается и хмыкает. Второй соня продолжает мирно спать, чуть посапывая. Бэкхен вернулся и поздно и долго не мог заснуть, поэтому сейчас он крепко спит , зарывшись в подушку и чуть посапывая. У бабули в руках цветочная лейка, она подходит к кровати парня, смотрит какое-то время на внука, а затем откидывает одеяло и тонкой струйкой поливает его вдоль спины. Бэкхен, почувствовав, что по его спине течёт что-то очень холодное, тут же вскакивает на ноги, не понимая, где он, и что происходит, тем временем как Мунен и Шихен уже заливаются хохотом. — Ба, ну не маленькие ведь уже, можно было и просто разбудить, — надувается Бэкхен. Его чуть передергивает от контраста температур. — Я пока поднималась, кричала вам, Шихенни вон сразу встал, а ты, соня, так и продолжал сладко спать, — улыбается женщина. В ее голове слишком быстро проскальзывают воспоминания. — Ну все, умывайтесь и бегом вниз завтракать, мы идем на рынок. Мунен с невозмутимым видом покидает комнату. Шихен все еще посмеивается над братом, пока Бэкхен стаскивает с себя мокрую и неприятно липнущую футболку. Он вытаскивает из под подушки телефон и возмущенно смотрит на время. — Ну шесть утра, ну твою же, еще хотя бы два часа дала поспать, — обреченно вздыхает. — Ты забыл, бабуля обожает походы на рынок с нами, — Шихен поднимается с кровати и подхватывает полотенце. — Но я тоже не ожидал, что нас поднимут в шесть утра. Благо у меня чуткий сон, и я услышал ее шаги, а то сейчас стоял бы как ты, — смеется над братом, проходя мимо взъерошенного Бэкхена. — Я первый в душ, не мерзни. Когда Бэкхен понимает, что упустил возможность погреться в душе, тут же взрывается возмущениями. — Бён Шихен, тощая ты задница, я тебе еще устрою, — Бэкхен сбегает вниз по лестнице, но дверь перед его лицом успевает захлопнуться. — А ну открой, мне нужнее! Шихен, мать твою, я весь сырой и холодный, открой. Бэкхен колотит по двери кулаками, но когда слышит звуки душа, понимает, что придется ждать. Гадское утро, вот и приехали к бабуле называется. Он последний раз ударяет кулаком по двери и с громким топотом уходит собирать вещи. Женщина, слыша звуки с верхнего этажа, мягко улыбается. Давно ее одинокий дом не был наполнен криками этих мальчишек. Только их мягкие и такие голоса давно огрубели, да и они из маленьких детей превратились в красавцев мужчин. Рыбный рынок это сердце Пусана, он довольно велик. Помнится, когда они были еще маленькими мальчишками, их бабушка была ханё* и часто брала их с собой. В те времена рынок им казался бесконечным и неизведанным. Бэкхен часто называл его самим морем, потому что здесь можно было найти бесчисленное количество морских обитателей. От всевозможных рыб, моллюсков, ракообразных и других морских гадов. Бэкхен вспоминает, как они с Шихеном зависали у каждого аквариума или лотка с разной живностью. Для ребенка здесь было довольно интересно, разглядывать различных морских обитателей, слушать о них различные интересные истории. Даже сейчас этот рынок кажется волшебным и все таким же огромным. Они проходят бесчисленное количество прилавков, бабуля то и дело останавливается поговорить со знакомыми, узнать все новости, и похвастаться наконец-то приехавшими внуками. Бэкхену и Шихену остается лишь улыбаться и вежливо здороваться. Шихен с детства любил это место. Они очень часто выбирались с ней на рынок, и тогда бабуля покупала для них что-то вкусное. А мальчишки могли носиться от прилавка к прилавку разглядывая различные живые товары, некоторых тайком даже удавалось потрогать. Это было беззаботное время для них, и наверное самое счастливое. Шихен оборачивается в поисках Бэкхена и встречается с ним взглядом. Они кивают друг другу и ярко улыбаются, понимая, что думают об одном и том же. Когда большинство продуктов куплено, время было уже обеденное. Бабушка взяла себе за стратегический план, накормить внуков их любимой едой, поэтому ради самых свежих крабов и лучших морских ушек было пройдено почти пол рынка. Бэкхен к тому времени видеть уже не мог рыбу и переносить весь этот запах, а смотря на Шихена, понимал, в этом они были солидарны. — Нам осталось зайти за овощами и можем ехать домой, — проверяет пакеты Мунен. — Бабуль, давай зайдем куда-нибудь перекусить? — просит Бэкхен, задерживаясь у одной из закусочных. — Зачем? Я вам дома все приготовлю, — удивляется женщина. — Поддерживаю Бэкхена, мы немного устали, да и ты с самого утра на ногах, давайте поедим чего-нибудь вкусного, — улыбается Шихен. — Согреемся заодно. Старушка смеряет их пристальным взглядом, но быстро сдается. Она никогда не могла устоять перед этими очаровательными улыбками, поэтому и сейчас, тяжело вздохнув, принялась оглядываться. — И куда вы хотите? — Мы как раз остановились у ресторанчика, давайте попробуем их кухню, — указывает в нужном направлении Бэкхен. Они заходят в небольшое помещение. Оно скорее похоже на комнату соединенную с кухней, но на рынках такие лавочки были обычным делом. Хозяйка милая женщина тепло их приветствует и приносит пару листков меню. Бабушка придирчиво оглядывает место и поджимает губы, пока парни раскладывают пакеты около себя и принимаются за меню. — О, смотрите, у них есть генджанг-геджанг**, — восклицает Бэкхен, пробегаясь глазами по строчкам. — Бэкки, это же дорого. Женщина надевает очки и заглядывает к внуку в меню. — Бабуль, твои внуки очень хорошо зарабатывают, поэтому могут позволить себе крабов и не только, правда, Шихен? Он смотрит на брата, который тоже внимательно изучает меню. Когда его зовет Бэкхен, он поднимает голову и улыбается. — Естественно, только я такое не буду, — кривится младший. — Ну тебя, какой ты скучный, бабуль, поддержишь меня? — Ох, ну раз зарабатываете, то хорошо, порадуй старушку, — бодро отвечает Мунен. — Ну, а ты чего тогда будешь? — вновь переводит улыбчивый взгляд на брата Бэкхен. — Хм, у них тут есть джампонг с морепродуктами***, пожалуй возьму его, — кивает сам себе Шихен. — Я ж говорю, ты зануда. Такое и в Сеуле поесть можно. — Ну здесь зато с самыми свежими морепродуктами, — подмечает парень. Бэкхену лишь остаётся тяжело вздохнуть, его брат не исправим, предпочитает всегда все самое классическое, странно, что еще мяса не спросил в рыбном то ресторанчике. Через пару минут к ним подходит девушка, принимаясь записывать заказ. — Нам пожалуйста две порции краба в соевом соусе и к нему также рис и один джампонг с морепродуктами, — перечисляет Бэкхен. — Пить что-то будете? Бэкхен смотрит сначала на Шихена, который мотает головой, а затем на бабулю. — Деточка, у вас есть макколи? — Да, конечно. — Тогда можно одну бутылочку. Бэкхен с Шихеном удивленно переглядываются, но молчат. — Конечно, это все? — Теперь да. Как только девушка уходит, Бэкхен переводит взгляд на женщину, которая как ни в чем не бывало протирает свои очки. — Бабуля? — А что вы так на меня смотрите, раз внуки угощают, можно немного и выпить. К тому же это очень полезно, — невозмутимо произносит Мунен. — Ну ты даешь! — восторженно произносит Бэкхен. — А вы во мне сомневались? — Никогда, — поддерживает Шихен. Вскоре приносят еду. Бэкхен восторгается крабом и пытается впихнуть хоть кусочек Шихену, который морщится от специфического запаха и совсем не горит желанием пробовать это еще и на вкус. Женщина за ними наблюдает, попивая вино. Они все такие же неугомонные мальчики, привередливый Шихен и авантюрный Бэкхен. Они так живо друг с другом общаются, будто и не было того напряжения между ними, которое она почувствовала в самом начале. Закончив обедать, бабуля принялась доставать свой кошелек. — Эй, я же сказал, что заплачу! — принимается возмущаться Бэкхен. — А ну цыц, я все еще старшая и способна побаловать своих внуков, — пресекает его женщина. — Бабуль, мы правда способны заплатить сами, — вклинивается Шихен, за что тоже получает укоризненный взгляд. — Бен Шихен, вы меня совсем за немощную держите? — Никто такого не говорил, — парирует Бэкхен. — Просто мы хотели угостить тебя. — Вот именно, так что не будь такой вредной и убери свой кошелек, — говорит Шихен, и встает из-за стола, чтобы заплатить у прилавка, пока бабуля еще что нибудь не выдумала. — Ох негодники, получите вы у меня. — Ты нас такими воспитала, — тактично замечает Бэкхен. — Бен Бэкхен, тебе давно уши не надирали, так я устрою! Парень поднимает руки в примирительном жесте, чуть отклоняясь от женщины. Бабуля в гневе страшна, а ему все еще дороги его уши. Когда приходит Шихен, они собирают все свои пакеты, благодарят хозяйку за еду и выходят из ресторанчика. На выходе с рынка, Бэкхен принимается оглядываться в поисках машины. Шихен с бабушкой обсуждают что-то, идя чуть позади. — Бэкки? Бен оборачивается на звук и раскрывает рот в удивлении, впрочем оно быстро сменяется улыбкой при виде пары - женщине среднего роста с темными волосами, убранными в пучок и высокому мужчине с широкой улыбкой и добрыми глазами. — Тетя, дядя, здравствуйте, рад вас видеть! Шихен с бабушкой тоже отвлекаются от своего разговора и смотрят в ту же сторону. — О, здравствуйте! — тут же улыбается Шихен. — Нарэ, Джунхек, тоже на рынок? — Здравствуйте, тетушка, да, вот решили прогуляться, — улыбается женщина. — Смотрю мальчики решили вас навестить. Бэкки, Хенни, как ваши дела? — Все хорошо, работаем тетя, — улыбается Шихен. — Да, вот приехали вместе навестить старушку, столько лет по одиночке приезжали, оболтусы. — Ну, что вы, ваши хоть приезжают. Мы своих уже давно не видели, так один еще и заграницу уехал, даже попрощаться не приехал, — вздыхает Нарэ. — Как заграницу? Кто? — Так Чанелли работу предложили, а что, мальчики вам не говорили? — удивляется Пак. Бабушка переводит удивленный взгляд с Нарэ на парней. Бэкхен с Шихеном неловко переглядываются. — Мы не успели как-то еще бабуль, — почесывает затылок Бэкхен. — Да, мы сами только вчера приехали, — поддерживает Шихен. — Тетя, дядя, вы как? Как дела в магазине? — Все хорошо, Ши, расширяемся, вы к нам заглядывайте как нибудь, — отвечает мужчина. — Да, мальчики, заходите, чаю попьем, расскажите о наших. А то Сехун и может только, что звонить раз в неделю, да говорить, что у него все нормально, — вздыхает Нарэ. — Обязательно. — Ну ладно, мы тогда пойдём, а то времени уже много. — До свидания, тетя, дядя. Пара прощается и быстро исчезает на рынке. Парни смотрят им в след, пока не получают каждый по легкому подзатыльнику. — За что? — оборачивается Бэкхен. — Вы почему молчали, что Чанелли заграницу улетел? — недовольно смотрит женщина. — Не успели еще сказать, правда, — потирает ушибленное место Шихен. — Не успели они, может вы мне еще, что не успели сказать? Голос женщины так и сквозит недовольством. Парни ощущают себя как в детстве, когда не рассказывали бабушке про родительские собрания и вызовы в школу из-за выходок Бэкхена. Она узнавала об этом потом от матери Чанеля, которую так же вызывали, ведь Пак с Беном влипали всегда во что-то вместе. — Больше ничего, честно, — быстро отзывается Шихен, когда молчание затягивается. — Пойдемте быстрей к машине, а то ветер поднимается. — Да, конечно, сейчас только пойму в каком направлении нам идти, — крутит головой Бэкхен. Женщине остается лишь тяжко вздохнуть и оставить все расспросы на потом. Уже дома, когда все пакеты разобраны, Бэкхен решает доспать утренние часы, пока Шихен с бабушкой болтают внизу. — Хенни, расскажи мне, у вас точно все хорошо? Парень от таких слов даже немного теряется. Он никогда особо не умел врать, и бабушка могла запросто его раскусить, но сейчас Шихен даже не знал, что ответить. — О чем ты? — Почему вы с Бэкки ко мне так давно вместе не приезжали? И почему не рассказали ничего про Чанеля? Вы поссорились, у вас что-то случилось? Женщина говорит таким голосом, что у Шихена сжимается сердце. Он берет бабушкины руки в свои, поглаживая большими пальцами морщинистую кожу, и тепло улыбается. — Бабуль, у нас много работы, разные графики. Мы никак не могли их согласовать, поэтому решили выбираться к тебе по мере своих возможностей. А в этот раз у меня удачно подвернулся отпуск, поэтому и решили приехать вдвоём. А на счет Чанеля… — делает небольшую паузу Шихен и затем продолжает. — Мы, правда, не успели. Так рады были оказаться дома, что совершенно вылетело из головы. Мы бы тебе вечером рассказали, честно-честно. — Ну хорошо, а как Хунни? Этот несносный ребенок все также бегает за вами, — смеется женщина. Она не замечает, как Шихен отводит взгляд и закусывает губу. Ему совсем не хочется говорить про Сехуна, тем более после последнего с ним не самого хорошего разговора. — Он учится, гуляет. Мы редко видимся, я на работе, у него учеба, — ни капли не врет Шихен. — Он теперь в доме за главного, пока Чанель в отъезде. — Ох, ну вы приглядывайте за ним тоже, он ведь такой же непоседа. Помню, как бегал за вами, за тобой. Как приходил ко мне жаловаться, если вы его обижали. А когда вы уехали на учебу, спрашивал все у меня, а когда вы приедете, а звонили ли? — вздыхает женщина. — Такой непоседа. Сейчас наверное тоже вытянулся, возмужал. С Чанеля ростом небось? — О да, он ему практически не уступает. А вот на счет непоседы, он собранней Чанеля сейчас будет, — улыбается Шихен. Разговор с бабушкой был как бальзам на душу. Его сейчас совсем не ранили ни действия Сехуна, ни ситуация с Чанелем. Он ощущал лишь тепло и защиту от всех невзгод. — Ох, ну Пак Чанель с твоим братом никогда особой собранностью не отличались, поэтому я не сильно удивлена, — смеется женщина, и ее подхватывает Шихен. — Да, они и сейчас все такие же, стали старше, но не взрослее. Эти слова произнесены с такой же улыбкой, но в них слышаться нотки грусти. Бабушка расценивает это по-своему. — Брось, Хенни, они уже сами способны вытащить себя из передряг или все так же звонят тебе? — Второе бабуль, второе. Они снова смеются, стараясь быть чуть тише, чтобы не разбудить уставшего Бэкхена, пока тот сладко спал уткнувшись в свою подушку.