Сыпучие возможности.

      Хочешь что-то спрятать — оставь в очевидном месте. Так, то что Империя не должна была видеть теперь жило в самой столице и больше того: спокойно себе безобразничало в личных покоях Главнокомандующей. Благо, двери запирались и особо шумной Сэнд не была, просто по-детски творила беспредел с точки зрения любого примерного самоцвета и краем уха не слышавшего о детях. Она могла мешаться под ногами Старшей, могла «случайно» взять что-то важное с полки и положить в другое место так, что инструмент или прибор мог исчезнуть на несколько суток. Только она сама его по счастливому случаю и находила, чтобы принести Еллоу, которая каждый раз ругалась и запрещала трогать её вещи, но это не помогало абсолютно никогда.       Потому что Песочную всё равно оставляли одну большую часть времени и чтобы хоть как-то себя развлечь она брала с полки какой-то предмет, вроде переносного коммуникатора и рассматривала его, пыталась сама понять, для чего он, но боялась сломать и поэтому возвращала на место. В один день вдруг заметила, что от её руки двигаются пылинки. Разумеется, от рук Еллоу они тоже двигались, особенно паря в воздухе- она могла их смахнуть, смести, при движении они разлетались в разные стороны от получавшегося ветерка, но то что могла младшая было другим.       Приходилось долго ждать, подняв руку, не шевелиться, внимательно смотреть на слой пыли и ни в коем случае не дышать, ведь тогда материал просто сдует. Начинает надоедать, болит голова, но вдруг движение! Частички собираются вместе в горсточку, верхушкой устремляющюся к центру ладони далеко вверху и чем дольше сидишь, тем больше пыли собирается. Только всё вместе это занимало обычно полчаса, из которых только к двадцать пятой минуте начиналось движение, а к тридцатой голова и камень в частности болели настолько, что ещё чуть-чуть и можно начинать плакать.       Показывать такое Главнокомандующей не представлялось возможным, так что и похвастаться было нечем. Старшей и без того было сложно терпеть внимание и общество младшей, а уж тридцать минут драгоценного времени сидеть над пыльным столом ради маленького треугольничка, который и сантиметра в высоту не достигал… Совсем сомнительное удовольствие.       Лучше было уделить свободное от работы время обучению новенькой: тренировка речи, моторики, координации при движении и беге (благо такой малявке хватало места и в одной комнате), попытки в чтение, а за ним и в писменность и счёт. Обучалась она не то чтобы быстро, но Еллоу не была разочарована — привычный темп Алмаза всё равно присутствовал в пределах нормы. Может, позже она научится запоминать быстрее. Конечно, было бы лучше, если бы учить её чему-то настолько базовому вообще не пришлось, но хотя бы так, хотя бы что-то будет и, может, Уайт не посчитает результат труда слишком бесполезным.       Только воительница не могла понять, почему её это так волнует, неужели, боится неодобрения? Так она ведь и не виновата, она почти не воздействовала на процесс, только вместе с Уайт вложила частичку своей ауры, да на необходимые постройки ресурсы свои отдала, ничего больше. Эта ошибка — не на её совести, но… Что будет с этой малявкой, если её отбракуют? Закономерный вопрос «какое мне дело?»А вот большое, оказалось, пусть и невольно. Когда отбраковывают другие касты, их уничтожают на месте, либо отправляют заниматься экстремальными заданиями, на которых гибель гарантированна, но… С маленьким Алмазом разве будет так же?.. Разве она как-то виновата? От последней мысли Еллоу передёрнуло и замутило где-то в горле. Теперь понятно — это беспокойство инстинктивное, с ней самой всё в порядке, а то ведь уже были сомнения.       Наконец настал день, когда Сэнд посчитали готовой. Встреча с Высшей была назначена в колибровачном помещении: именно здесь этот проект официально начался, видимо, здесь ему и суждено закончиться. — Что ты должна делать, Сэнд? — Еллоу слегка наклонила голову в её сторону, расслабленно смотря сверху вниз.        Младшая до этого рассматривавшая новые комнаты, коридоры, лестницы и виды из окон на пути во все глаза повернулась на старшую и улыбнулась, вспоминая ответ: — Молчать и держать достойное выражение… — А ещё? — Стоять смирно. — Покажи. — Она сама остановилась, по привычке складывая руки за спиной и невольно улыбнулась, когда малявка за ней повторила, специально опустив уголки рта и сжав локти ладонями посильнее. Похожа на детёнышей органики- их морды всегда более выразительные, чем у взрослых особей. — Хорошо. Если Высшая спросит тебя, что ты скажешь? — Я… Я начну… С односложного ответа, потом обращение, потом пояснение… — Пример. Ты испытываешь дискомфорт? — Нет, госпожа Высшая, я чувствую себя идеально.       Еллоу одобряюще кивнула, в процессе плавно прикрыв глаза ненадолго и снова сдвинулась с места, стуча каблуками по полу последнего коридора и не заметив, как младшая начала радостно улыбаться, а её походка стала более пружинящей.       Уайт чувствовала себя странно в последнее время, испытывая подобие неясной тревоги, смешанной с теплом и радостью. Кажется, это называется предвкушением, да, вот это слово. Несколько веков назад они с Еллоу решились на крайне необычный эксперимент: смешать свои данные. Это должно было быть подобием слияния, но отдельно от них, отдельной личностью, отдельным самоцветом и Высшая всё гадала, какой будет эта Алмаз, от кого она возьмёт больше, от кого меньше, будет ли это заметно и если да, то как? В тот день здесь они с Еллоу внесли частичку своих сил в основу для камня и Уайт ещё немного откалибровала общие показатели вроде числа конечностей, наличия черт лица и всякое такое… Внешность, склонности и способности будут случайны. Кажется, когда она заканчивала, сверху что-то упало и тюкнуло её по пальцам. Белая тогда испугалась, что что-то сбила в настройках, но при проверке не заметила изменений. Забавно, кажется, это был шуруп или какой-то болтик… Они давно не используют их в креплениях.       Наконец долгожданный стук в дверь и она просит пройти. Дверь открывается в просторную светлую комнату, явно подверженную сан.обработке и освещение здесь словно бы специально усилено, по бокам расположены генераторы, коммуникация, вычислительные процессоры, а в центре нынче пустая подставка под достаточно крупную колбу, к которой подключен стол с консолью. Колебровочный центр. Обычно их делают послабже, а колб побольше в количестве и поменьше в размерах, но этот же особенный. Младшая рефлекторно закрывает лицо руками от яркого освещения и тихо пищит, от чего Еллоу вздрагивает и недовольно шикает. Уайт же удивлённо замирает и часто моргает, смотря на то, как Песочная борется с желанием зажмуриться посильнее. Вот что она сбила. Размеры.       Яркий свет и в нём Сэнд видит новую фигуру: чуть более тонкое телосложение, чем у Еллоу, уже плечи, чуточку мягче черты и аккуратнее руки, словно их немного отшлефовали перед тем, как поставить на место. Вся она белых и светло-серых тонов, более тёмные штаны, блуза, тёмный плащ и причёска, чем-то напоминающая корону, быть может тем как множество белых лучей идут в одну сторону, только не вверх, а назад и немного вниз, светло-серое узкое лицо с чуть вздёрнутым носом и выраженными скулами. Густые белые брови изогнуты в неясной эмоции. Песочная удивлённо замирает, рассматривая серые глаза, а потом улыбается, почти открывает рот, но вовремя себя останавливает. «Мама». Опять такое же чувство, как тогда, при встрече с Жёлтой, но теперь оно гораздо сильнее и теплее, словно от Белой она получит больше защиты, словно та как-то больше к этому расположена. — Что ж… Здравствуй, Еллоу. — С ноткой радости начала Высшая и нотка эта была явно не из-за нового существа, а именно из-за той, к кому она обращается. — Теперь я понимаю, почему было столько консперации.       Еллоу облегчённо выдохнула и немного расслабилась от неформального обращения и неясно приподняла уголок губ, однако жестом запрещая младшей следовать её примеру. — Да, как видишь, завершение проекта оказалось… — Она замолчала и осмотрела Сэнд сверху вниз, подбирая точное сочетание слов. — Вне наших прогнозов.       Уайт повторила за ней, потом попросила повернуться боком, другим, спиной, вернуться в исходное положение. Сама наклонилась, всмотрелась в лицо, камень, следом легонько стукнула ногтем по грани и вслушалась в звук. — И в правду. — Какова дефектность?       Белая обернулась так, словно этот вопрос если не оскорбил её, то крайне удивил: — Ты не слышала звук? Такая же как у тебя или Блу. Настолько микроскопическая, что принято не считать вас дефектами. — Но… — Тут удивилась уже главнокомандующая и оглянулась на Песочную, внимательно в неё всматриваясь. — Я не понимаю. — Назови свой рост. — Высшая обратилась уже к Сэнд, чем заставила ту радостно встрепенуться, поднять голову и с энтузиазмом осмотреться перед собой. Сама же старшая открыла экран с данными последнего сканирования. — Метр и двадцать пять сантиметров, госпожа Высшая, ровно.       Уайт сделала многозначительный жест, подняв вверх указательный палец, призывая к всеобщему вниманию. — А в отчёте указано ровно на пять сантиметров меньше. — Вероятно, сканер дал сбой… — Еллоу заметила сильную задумчивость своей Старшей и вся растерялась. О чем та думает? Злится? Этот проект был экспериментом… Что будет, если вложить в одну Алмаз два полных набора данных от уже имеющихся и дать камню выбор? Своеобразное слияние, живущее отдельно от своих составляющих, являясь самостоятельной личностью. Хотели даже Блу пригласить для участия, но та… Отреагировала крайне негативно. Кажется, даже спустя почти пять тысяч лет она не может усмирить свою скорбь. Еллоу всегда было интересно, может, с Консулом что-то не так? Почему они больше друг друга не понимают? Но теперь… Может, с ней самой что-то не так? Проекту предрекали многое… Ещё большая близость к Идеалу, чем у Жёлтой и Синей. Или же вовсе камень выберет всё идеальное из списка и просто будет ещё одна Белая, а может, хотя бы отражение мощи слияния двух правительниц. А здесь же что-то непонятное, при этом странное и несуразное. Неужели, это всё из-за Еллоу? Высшая идеальна, там нет ничего неправильного и быть не может, значит, точно Главнокомандующая виновата. — Сколько времени прошло с появления? — Двадцать шесть суток, четырнадцать часов и пятнадцать минут.       Уайт выпрямилась, размяла поясницу, чуть откинуышись назад, потом шею и закрыла глаза, так и оставив руку на хрустнувших позвонках. После она разомкнула ресницы и спокойно отошла к основной панели, чтобы провести расчёты. — Что прикажешь?.. — Дай ей время. — Высшая пару раз коснулась экрана, наблюдая за сменой цифр и так в несколько повторов однотипного действия. — Пару веков. Тренируй её, обучай всему, что сама знаешь и, если я права, ты сама заметишь разницу.       Она ухмыльнулась, заметив, что Еллоу сильно растерялась, но потом всё равно встала по струнке и отдала честь. В ней всегда была эта порой забавная любовь к формальностям. Казалось, Жёлтую они делали увереннее: — Будет исполнено. — И не забудь давать ей прогуляться. Выбери кого-то достаточно надёжного, чтобы никто пока не узнал о ней или же выгуливай сама, но ей нужно быть на улице. Для здоровья. — После этого она хмыкнула, наблюдая очередную волну непонимания со стороны воительницы и только убрала руки за спину, спокойно улыбаясь. — Это приказ. Есть что сказать?       Обычно такие вопросы остаются с отрицательным ответом, поэтому Уайт уже привычно отвернулась от своих гостей, возвращаясь к рассматриванию разноцветных диаграм, которые по прошлым запросам панель наконец нашла и спроецировала. — Тогда… — Вообще-то есть. — Блондинка и сама неловко вздрогнула, когда начала говорить, после опустив было поднятую руку вместе со взглядом. — Я хочу принести свои извинения, госпожа Высшая.       Белая этого не ожидала, удивлённо повернула голову, но жестом попросила продолжить, чуть кивнув, подмечая для себя, что такой ответ сделал Еллоу более уверенной. — Я приношу извинения за то, каким неправильным получился проект.       Сэнд вздрогнула, посмотрела на неё с грустной растерянностью и медленно опустила руки, а потом взгляд, ненадолго оглянувшись на Высшую, но, не встретившись с ней взглядами, поникла только больше. Неправильным? Что неправильно? Её рост? Внешность? Может… То что она пыль умеет мыслями собирать? Что не так? Она было хотела спросить это вслух, но Еллоу давно заметила её движение и попытку говорить встретила особенно строгим и разочарованным взглядом. «Что я говорила тебе?» — Это не твоя вина.       Голова младшей падает сама после ответа Уайт, больно ударяет подбородком в ключицы, а в самом черепе как будто что-то поболталось из стороны в сторону и постукалось о стенки. — Подожди меня за дверью. — Воительница всё же позволяет снова посмотреть на себя снизу вверх, после взглядом указывает на выход. — Но-… — Я приказываю.       Сэнд кивнула, сдвинулась с места и быстро-быстро зашагала, чтобы ноги не успели затрястись в коленях и не заставили её затормозить на месте. «Но я боюсь одна». Когда молчащий коридор шелестом плоской панели отрезал её от старших невольно шмыгнул нос, потом ещё раз и ещё.       Неправильная… Высшая же сказала, что дефектность настолько микроскопическая (что бы это не значило), что её можно игнорировать! Еллоу сама такая! Ладони сжались в кулаки, руки крупно задрожали в напряжении, а сама она зажмурилась, сдерживая мелкие капельки, и прикусила нижнюю губу лишь бы не скулить слишком громко. Всё равно неправильная! Слишком неправильная! Почему? Мама так злится и запрещает себя так называть, а ещё ей не нравится соприкасаться с ней, просто дотрагиваться, гладить, её тошнит, когда просят обняться… И всё поэтому? Потому что Сэнд какая-то неправильная? — Я… Я же это не специально. — Она и не замечает за трением век, как пыль с, наверное, трети коридора тонкими мягкими ручейками ползёт к её ногам и всё ярче собирает рисунок какого-то костра или горящего солнца.       Ненадолго карие глаза открываются и шарят взглядом, чтобы в узком, идущем вдоль стены, окошке снова увидеть звёзды. Яркие-яркие, но малюсенькие точечки, соринки на невероятно чёрной ткани космоса, но такие красивые. Неясно почему, но плакать она начала только сильнее: потоки слёз стали крупнее, чаще пробегали по лицу и совсем не хотели прекращаться, выматывая глаза очень быстро. — Я не специально…       Дверь закрылась. Еллоу вздохнула и плавно прошла вперёд, совсем не так метрономно, как раньше, а осторожно, мягко, словно каблуки ей совсем убрали или поместили на кончики плотные комья ваты. — Уайт… — Она зовёт нерешительно и получает такой же робкий взгляд в свою сторону. — Мы можем её… Переделать?..       Высшая мелко вздрагивает, чуть вскинув брови, а потом складывает их домиком и немного наклоняет голову вперёд, когда собеседница оказывается близко: — На данном этапе корректировка камня невозможна… Она закончена. — Я не об этом. — Воительница приобнимает её и подаёт своё плечо в качестве опоры, но то исполняет функцию только полки для уставшей и потяжелевшей от мыслей бледной головы. — Переплавить. Я слышала, в периоды кризиса ты иногда… Проводила такую процедуру. Переделывала дефектных. — Я делаю это до сих пор, но только с дефектными. Она… Не такая. — Руки как-то сами обвивают тёплый торс и замерзшие рёбра стремятся к этому живому очагу. — Ты дала ей имя? — Сэнд. — Хорошо. — Короткий кивок и они остаются на своём месте в тишине несколько минут, закрыв глаза, но после улыбки голоса возвращаются. Только более тихие. — У неё твой отблеск в глазах… — И твои ресницы. — Твои мелкие пянышки, но крупнее и их больше. — Твои кудри, но топорщатся сильнее. — Твой стан. — Уайт посмеивается и прячется лицом в грудь партнёрши, решив немного закрыться от внешнего холода. — И твои руки… Ох, Уайт… — Еллоу вздыхает, целует её макушку и укладывает свою голову сверху. — Она… Могла быть идеальной. Мне жаль.       Белая молча поглаживает её несколько минут, нехотя отстраняется, когда на панели сигналит таймер. «Ваше свободное время закончилось». Целует подбородок возлюбленной и поправляет прядки чёлки прежде, чем окончательно отлипнуть и медленно охладеть для работы. — Я уже сказала своё мнение. — Я помню… Но- — Ты подведёшь меня только, если нарушишь мои инструкции. — Ни за что во вселенной. — Я знаю.       После этого наступает тишина и на этот раз окончательная. Главнокомандующая обводит утомлённым взглядом помещение, убирает руки за спину, кажется, вспоминает, в каком незнании она приходила сюда в первый раз, с каким непониманием переспрашивала каждое странное указание старшей, например, приложить руку к неизвестной капсуле и пропустить разряд внутрь, а теперь с тяжеловатым вздохом осознает, что всё это было ради неё. Такое странное чувство. Ну, как это так, чтобы твоя маленькая частичка отделилась от тебя и жила отдельно. При этом у неё явно другой и самостоятельный разум, свои мысли. Очень странно.       Наконец она замечает молчаливое движение рукой в сторону двери. Высшая требует оставить её и, видно, не первый раз, а Жёлтая за своими размышлениями совсем не обратила на это внимание. В смущении она кивает головой, немо извиняясь, незамедлительно покидая светлое помещение, по пути прикладывая руку к камню. Что же сегодня за день такой?       Сэнд уже не плакала, тихо всхлипывала, пытаясь отдышаться от своего приступа, при этом сидя на полу и обняв свои колени. Еллоу выходит молча и идёт мимо, убрав руки за спину, снова отстукивая привычный себе темп по обшивке пола, останавливаясь и оборачиваясь только на том конце коридора. — За мной.       Младшая вздрагивает, поднимает голову и потирает кулаком правый глаз, снова шмыгает и неуверенно поднимается на ноги, с вопросом показывая на себя пальцем. Старшая только хмурит брови и с подозрением щурится: — Живо.       Песочная улыбается слегка, по не совсем понятной ей самой причине, после чего бежит до ног Еллоу, про себя замечая, что в этот раз у неё получилось чуточку быстрее. Поднимает голову и чуть теряется перед озадаченным взглядом. — Ты ревела. — Что? — Сэнд покрывается румянцем на скулах и смущённо моргает чаще, надеясь смахнуть все улики своей слабости. — Н-нет… Я… Вовсе нет, Госпожа Главнокомандующая. — Это не вопрос. — Женщина опять хмурится и разворачивается к двери дальше уже и не смотря в сторону новенькой.       Младшая замечает, что в этот раз нагнать темп гораздо сложнее и передвижение похоже на бег с переменной скоростью, но в её голове всплыло одно указание, которое не давало ей унывать окончательно: — Е… Еллоу? — Особого знака о том, что её слышат она не получила, однако решила продолжить. — Госпожа Высшая сказала, что мне… Можно… Что мне нужно гулять и… Я подумала… — Не сегодня. — Жёлтая переводит на неё взгляд, когда маленьким ногам спутницы удаётся вынести тело немного вперёд. — И не в ближайшие суток шесть. — Н-но… — Ты наказана. — Почему это?       Сэнд осекается, когда на неё всё же поворачивают голову и обводят взглядом сверху вниз, при этом от недовольства изогнув брови и линию губ. — Твоё поведение было оскорбительно. Шесть суток домашнего ареста. — Я же- — Семь. Это понятно? — Да… — Младшая убирает руки за спину и чуть вздыхает, продолжая догонять её.       Эта комната успела ей впиться в глазное дно и отпечататься в нём, как расколённое клеймо, но ещё неделю придётся это терпеть. Всего-то немного двинулась, подумаешь. Песочная тяжело вздохнула и уже привычно забралась на плоский предмет мебели на четырёх ножках. Как огромный широкий диван без спинки и подлокотников. На нём удобно спать из-за мягкой поверхности, только укрыться нечем, но хитон в целом справляется и так. Она ожидает провести это тягомотное наказание в полном молчании и одиночестве, большую его часть. Как и каждый раз до этого.       Еллоу занимает рабочее место и машинально призывает экран панели, скоро раздробив голограмму на несколько мелких частей.

«Обучи её всему, что знаешь…»

      Старшая чуть повернулась, оглядываясь на молчаливую возню с, кажется, пылью на полу. Да Сэнд немного свесилась со своего места, едва-едва не касаясь пола рукой, и крайне сосредоточенно смотрела на грязь внизу. Надо бы приказать убраться здесь.       Жёлтая Алмаз на глаз измеряет расстояние от новенькой до своего места. От мысли, что нечто такое маленькое и любопытное окажется слишком близко к её рабочей панели, да и к ней самой… Откровенно потряхивало. Наконец она неохотно принимает решение пересесть ближе к Песочной. От этого матрас немного приподнялся на краях и подвинул более лёгкое тельце, чуть не заставив то встретиться с твердой гладкой поверхностью своим лицом, благо Еллоу среагировала достаточно быстро и зацепила указательным пальцем лямку хитона, так и донеся живой груз до более безопасного места рядом со своей ногой. Такая неуклюжая и неловкая, ещё и за штанину сразу цепляется. Тут столько места, но, разумеется, это нечто выберет бедро старшей, чтобы лечь на него почти всем телом. За что, о, Звёзды?       Сэнд удивляется импульсу, а потом тому, что больнучего удара носом о плитки не случилось. Уж было испугалась своего полёта, но тот завершился рядом с мамой, что на этот раз даже не начала ругаться из-за контакта. Только немного поморщилась, но младшей казалось, что её лицо просто всегда такое. Такая тёплая и мягкая. Вот, вроде, и мебель такая же, а мамина нога всё равно по-другому ощущается. Вот она — живая и родная, а ещё так близко-близко. Невольно получается смеяться, растёт улыбка и изнутри груди вдруг расползается тепло. Так хорошо! — Сэнд, посмотри сюда. — Еллоу старается как можно спокойнее обратить её внимание на себя и после показывает пустой полупрозрачный экранчик. — А я у тебя такие видела. — Младшая опять хихикает и бережно перенимает этакое техническое чудо, что кажется таким хрупким и ломким. — С цифрами и буквами… — Верно. Это называется голограммным листом, он нужен для ввода и вывода информации. — А в этом ничего нет… — А попробуй пальцем провести.       Сэнд чуть колеблется перед тем, как чуть тыкнуть кончиком пальца по «листу», а потом со вздохом удивления увидеть более светлое и не такое прозрачное пятнышко-след. Конечно, этому сразу нашлось применение: точка была увеличена, потом поставлена ещё одна такая же немного дальше и внизу дуга. — Смотри, он теперь улыбается! — Младшая протягивает экранчик обратно и лыбится, когда Еллоу легонько похлопывает по её голове. — Да. — Странный способ использования, но она хотя бы быстро освоилась. — Я… Я вижу… — Это весело. — Карие глаза ненадолго прикрываются, визуально увеличивая улыбку. — Мне нравится. — Это ещё и полезно, Сэнд. Такой процесс называется учёбой. — Я хочу научиться ещё! Пожалуйста…       Старшая вздыхает, осознавая, что это надолго, но раз уж сама начала, то нужно обучить младшую и печатать на вызываемой клавиатуре тексты, первыми из которых стали простые слова: звёздочка, корабль, планета кружится, мама. Последнее слово было, конечно, поспешно стерто как несуществующее, но принцип был освоен. Потом показала как призывать и отзывать экраны, как менять размеры, поворачивать, добавлять готовые изображения, диограммы… Всё-всё, что только можно. Удивляло то, что странное существо её слушает более чем внимательно, а ещё радовало быстрым усвоением материала.       Правда под конец начало издавать странные звуки, широко открывая рот и потягиваясь. — Еллоу… Мы закончили? — Да. Молодец.       Снова довольные, но уже утомленные и тихие смешки, после чего опять этот протяжный вздох открытым ртом: — Хорошо, а то я спать хочу…       Спать. Странный процесс, в который младшая погружалась регулярно на одну пятнадцатую суток: лежит с закрытыми глазами и редко на что-то реагирует. У неё в этом ещё и потребность, как видно, к тому же острая. Жёлтая опять поёжилась от всей странности их проекта и отвела взгляд: — Что ж, я не запрещаю. — А можно я посплю с тобой? — У меня нет такой потребности, Сэнд. — Нет? Ты не устаёшь? — Хочешь сказать, ты так отдыхаешь? — А вот это интересно. Конечно, разуму и телу иногда нужен отдых, но этот способ какой-то странный и непривычный. — Как так? — Я научу! — С радостной гордостью объявляет малявка и чуть толкает Еллоу в живот. — Ложись. — Так? — Старшая ложится ровно на спину и кладёт руки по швам. — Как тебе удобно. — Тогда так… — Она сосредоточенно хмурится и переворачивается на бок, подкладывая руки по голову, на этот раз даже не протестуя, когда в похожей позе Сэнд подбивается поближе к её камню. — Что теперь? — Закрываешь глаза… — Младшая демонстрирует это на себе и довольно улыбается. — И спишь… — Я не понимаю. — Ну, расслабляешься и совсем-совсем ни о чём не думаешь…       Еллоу опять хмурится уже от растерянности, но повторяет действие и молча начинает дышать глубже, заставляя себя расслабить мимику. Вскоре свет автоматически гаснет из-за отсутствия активного движения и глазам становится даже спокойнее от более естественного освещения. — Хороших снов… — Песочная произносит это заботливым шёпотом и снова хмыкает от счастья. Наконец мама может немного её понять. — Снов? — Увидишь… Только глаза не открывай и ни о чём не думай… — Тогда… И тебе тоже… Наверное…       Главнокомандующая тяжело вздыхает от подступающего к горлу горького ощущения бреда, но потом всё же и эти мысли убегают прочь. Так тихо, спокойно, ничего в голове не беспокоит, никакого яркого света в глаза, никакого потока информации. Просто… Спишь. Нужно признать, это даже приятно.       На лицо невольно выползает совсем лёгкая улыбка. Наверное, это и значит «хорошие сны».