Сыпучие возможности.

      Зелёный шелестящий покров из травянистых растений приятно обдавал прохладой ноги, привыкшие к сухому бетону или скользкому кафелю. Почва рыхлая, при перебирании пальцами забивается между фалангами. Влажная. Идти не очень приятно — мелкие кремневые осколки впиваются в подошвы ступней. В какой-то момент Сэнд останавливается и отряхивает грязь с пяток, чуть вздрагивая, когда после этого действия на ногах поочерёдно появляются сапоги. Чем-то похожи на обувь Главнокомандующей, только каблуки так ярко не выражены, просто толстая подошва и всё.       Алмаз улыбается и теперь спокойно идёт дальше, больше не испытывая дискомфорта. Трава становится ниже и реже, когда до берега озера остаётся метров десять. Вода немного плещется от лёгкого ветерка. Приятный звук. Какие-то местные существа перекрикиваются в листве над головой. Здесь никого нет. Совершенно никого из её вида.       Она позволила себя остановиться и лечь спиной прямо на землю, чтобы наблюдать как по синему небу плывут белые облака. Ей было известно из занятий с химическими схемами, почему всё может выглядеть именно так, но, признаться, это было совершенно неважно. Просто красиво. Что самое важное — она здесь одна. Самоощущение никак не поменялось. Всё так же, но всё равно почему-то спокойнее. Может, потому что теперь никто ничего не узнает и никому она больше не помешает? Запах у атмосферы приятный. Немного пряный от растений и такой лёгкий. Почти нет пыли. На Хоумворлде всё слишком сухое, на Харибде слишком влажное, а тут… Идеально? Нет, но очень хорошо в любом случае.       И всё равно давит. Как если бы кто каблук острый поставил ровно в центр грудной клетки и перевалил весь вес на пятку, стараясь проломить. Раздавить, что живёт внутри и уйти. Смешно, но Алмаз не защищалась, не обнимала себя за плечи и не сгибалась.       Сэнд лежала прямо, широко раскинув руки и чуть запрокинув голову. Всё надеялась, что тяжесть пройдёт. Еллоу же далеко и не сможет осудить её безделье, не сможет наругать и как-либо наказать. Улыбки от этой «освобождающей» мысли не появилось. Главнокомандующая всегда далеко, даже если они стоят в одной комнате. Ещё было какое-то слово. Важное, тёплое и… Безопасное. Казалось, стоит позвать и к ней придут, защитят, утешат… Любая тоска исчезнет. Оно ведь простое, только вспомни наконец. Пусто. В какой-то момент вдруг подумалось, что все её муки — это наказание. Она ведь потеряла нечто очень важное. И где! В собственной мелкой глупой бездарной голове. Давление наросло и заставило захрипеть при вздохе, наконец заплакать. Ей захотелось к Еллоу. Пусть кричит, пусть наказывает, пускай-пускай-пускай, только лишь бы была рядом. Лишь бы хоть кто-то был рядом… Нет! В этом и смысл — никого быть не должно. Разве не для этого она убежала?       Песочная поднялась, утирая крупные слёзы лёгкими рукавами, что стали сразу противными от влаги, льнущими к запястьям. Сама решила, что никто не нужен, вот и нужно теперь настоять на своём, может, уйти ещё дальше, глубже в этот древесный массив. Кажется, это называется упрямством.       Чем больше шагов, тем меньше слёз и тем больше… Жара. Еллоу вечно недовольна, как бы младшая не старалась. Что-то приливало из груди и грело лицо, потом расползаясь на уши и шею. Просто бросила с непойми кем. Почему? В какой-то момент новые сапоги уже били носками почву, корни, ветки. Стыдно. За неё стыдно. За то, что Сэнд просто существует? Юная самоцвет и сама испугалась бы, если бы новым звуком не стал её собственный голос: — … И вообще… Я себя создавать не просила. Это всё ты сама… Ты и Высшая. Пособирали себе конструктор… А мне-то что с этим набором делать? Всё ей не так… А я виновата, что у тебя руки не из того места и… И!.. А… — Младшая сделала ещё несколько вздохов и закричала, но, правда, совсем не страшно, а скорее смешно, пискляво и фальшиво, с некрасивым треском на конце. Главнокомандующая звучит куда как более угрожающе. От неё всё внутри замирает, а тут… Признаться, подростка и самого потянуло хихикнуть над выдавленным из глотки звуком. И стоило так подумать, как лицо резко остыло. Гнев пропал. Потому что он ей не идёт. Просто… Несвойственен. Глубокий вдох. Выдох. Остатки странного чуждого чувства покинули голову, устанавливая тишину. Просто… Ничего.       Дождь пошёл. Сначала медленно, капля за каплей, потом всё больше и больше и вот она стоит насквозь промокшая, подставляя растерянное лицо ливню. Земля… Хаотична. И поведение на ней становится таким же, даже сложно узнать самого себя. Дождь холодный, но это не плохо. Её больше пугает молния. Яркая вспышка, показалось, на всё небо и потом сильнейший грохот, словно что-то огромное вот-вот упадёт из космоса на поверхность. Сэнд закрывает голову руками и ждёт, но ничего так и не происходит. Она остаётся одна и даже гроза не занимает голову надолго. Боль забирается через спину в грудную клетку и там распускается что-то большое и колючее. — Нет ни одной причины… Ни одной! Мне хорошо! Ты слышишь?!       Разряд наискось прорезает облака, отражаясь в тёмных глазах, обжигая их дно, вытаскивая наверх тёплые желтовато-рыжие искры, но те так и не вспыхивают, оставаясь не больше, чем слабым откликом на знакомую силу. Песочная расправляет плечи, выпячивает вперёд грудь и дышит глубже, чтобы перекричать басящие раскаты грома: — Мне хорошо! Мне свободно! Рядом ни-ко-го! Никого! Я! Сво-бод-на! Я получила всё! Всё, что когда-либо хотела! — Звук с неба медленно затихает и не остаётся даже эхо от её голоса. В космосе её не слышно, потому что шумы не уйдут в вакуум из атмосферы, да и кто должен её услышать? Кому она это кричит? И снова сил нет. От одного вопроса всё посыпалось. Да что же не так? Почему не получается набрать боевого настроя? Она вроде всё сделала правильно, даже на Земле сейчас, но ничего не получается. Не чинится.       В итоге решает идти ещё дальше, чтобы оставить старое место позади, может, на новом ландшафте будет полегче, хотя бы немного. Деревья-деревья-деревья… Где-то она их уже видела, только они были совсем не живые. Но ей там понравилось.       Там было спокойно и тихо. Кажется, она запомнит тот переход на всё оставшееся существование. Там было хорошо и она даже не могла сказать себе, почему, может, потому что там она тоже была одна, может, потому что пространство тогда было ограничено, а может, потому что в конце пути её ждали. Вселенная не так давно умещалась в покоях Главнокомандующей. Там можно было пройти от стены до стены и так совершить самое большое путешествие. Комнату она покинула и что-то изменилось. Что-то хрустнуло и сломалось. Вот бы всё починить, возвести обратно стены и закрыть дверь изнутри, но бесконечный вакуум не ручной — не полезет в склянку. И её саму… Да её тоже уже не запихнёшь в ту маленькую форму. И это маленькая она хотела посмотреть, что снаружи. А она… Не хочет? Сэнд поднимает руки так, чтобы рассмотреть ладони. Когда-то её укусили за палец, теперь о боли она даже и не вспоминает, а на фаланге только маленький-маленький белый след, вроде тех точек по всему телу, только цвета другого. «Интересно, а если меня искусают всю, я буду похожа на Высшую?»       Ну разумеется нет! За Уайт недостаточно повторить внешность, чтобы быть такой же. Но вот бы повторить хотя бы это. Светлая кожа, металлические глаза… И ни одной, никакой, даже самой маленькой точки. Ни пятнышка, ни полосочки. Песочная не помнила, какая старшая на самом деле, но ей подумалось, что на ощупь Белая гладкая и холодная как мрамор. Приятный такой, мягковатый немного… Словно мел. Может, потому её так тянет прильнуть к стене или колонне? Прильнуть к ней. Забавно, но младшая не могла сказать, что правда хотела этого. её словно кто-то другой научил этого хотеть, а она и не подумала спорить. Этого ей хотелось до экзаменации, а сейчас она уже не уверена, что достойна даже думать о подобном. Значит, близости она уже тоже не хочет? Правда ли? Или ей удалось отгородиться от своих желаний? Сложно. Это всё как-то слишком сложно. Признаться, Алмаз уже откровенно не понимала, чего она хочет и хочет ли вообще, в голове всё смешалось в грязное месиво и отдельные мысли вытянуть не получалось.       Небо опять привлекло её вспышкой, заставило пригнуться и зажать уши от усилившегося на этот раз грохота. Такое ощущение, что разряды специально преследовали её, мешали нормально думать. Сэнд нахмурилась и выпрямилась, пытаясь что-то донести облакам, но те выпустили молнию в землю недалеко от неё и это убило всю готовность спорить с погодой. Нужно найти укрытие, если Песочной не нужны сгоревшие волосы, а они ей не нужны. Потому что ко всему прочему будет больно. Теперь, когда в движении больше смысла, она концентрируется не на себе, а на окружении. В грозу массив древесных растений… Кажется, он называется лесом. В независимости от названия, выглядит он сейчас жутчайшим образом и одними только сплетениями ветвей вызывает мандраж во всём теле. Самоцвет никогда до этого не была среди такого обилия живой флоры — может, в этом-то всё и дело. Тревога только от новизны. Девчонке показалось, что эти переживания и неуверенность в неё заложены, хотя то физически невозможно. В неё либо ничего не вкладывали, либо всё вывалилось, пока она росла.       Дерево — плохой проводник электричества, но когда оно поставлено вертикально, притом являясь объектом не малым — именно в него и придётся удар, потому как притянет заряд, естественно, к ближайшей точке. Потому прятаться под ними и тем более в них это не самая лучшая идея. Алмаз ускоряется ещё, спотыкается и позволяет себе упасть за небольшой вал, но не останавливается. Снова гром. Девчонка заползает в укрытие, под чуть вздыбленные валуны. Её бы это даже посмешило — камни побольше защищают камень поменьше, но мысли слишком заняты стратегией выживания прямо сейчас. В итоге забивается глубже, пока неба не будет видно хотя бы наполовину, для лучшего эффекта закрывает глаза (всем ведь известно, что любая проблема не может Вас увидеть и Вам же навредить, если Вы сами её не видите). Остаются только звуки: дождь, разумеется, не прерывался, теперь ей лучше слышны ещё и ветер, а так же треск, которым наполняется пространство перед очередной молнией.        В какой-то момент Сэнд подумалось, что она могла бы слушать грозу вечно. Да, она несла разрушения и страх, но этот шум, этот хаос… Только они и занимают голову, заглушают собой всё остальное. Вот снова гром. Похоже на залп артиллерии типа земля-воздух. Странно, откуда бы ей знать, как она звучит в реальности, если она читала о ней только в архивных, устаревших наглухо сводках. Может, ей это звук снился? Да, было что-то такое раскатистое в полной темноте… Или же это Земля ей снится, а сама она и вовсе не здесь? Где-то неизмеримо далеко. Откуда в теле такая внезапная слабость? Холод забирается глубоко в тело и там остаётся. Бред. Эта хаотичная прогулка похожа на бред. Словно что-то угасающее в сознании и борющееся за своё существование такими радикальными вспышками. Страшно. От этой мысли стало страшно и она открыла глаза, замечая что-то большое и тяжёлое на своих ногах, но стоило помотать головой и гроза вернулась, а вес с колен исчез вместе с фантомом. Что это вообще было? — У меня сознание разваливается?..       Снова помотала головой и смогла оглянуться на брешь среди камней. Ливень и не думает утихать. Что за проклятая планета? Хаос, неопределённость, обман… Почему-то первые приятные впечатления потускнели. Потому что ей плохо, да? Когда ей было спокойно, ей казалось, что место совершенно прекрасное. — Планета в порядке… Это со мной что-то не так… Что-то ужасно не так.

«Ты умираешь»

      Сэнд вздрогнула и оглянулась, но никого не заметила, теперь слыша только дождь и своё дыхание. Похоже, грохотать стало всё дальше и дальше. Умереть? Просто так? С чего бы ей вдруг взять и умереть? Что-то не так. Она словно не должна сейчас думать об этом.       Как прошёл остаток этих смутных суток она не заметила. Только снова поспать не получилось, только поднялось светило — она и сама выбралась из насквозь сырого укрытия. Ветер сушил её одежду, пока она продолжала бездумно идти. За лесом поле, за полем перелесок, а там холмы-холмы-холмы. Небо, ветер, холмы и она. И Солнце. Удобная звезда, не жаркая и не холодная. Греет. Повезло устать за ночь — теперь точно думать не хочется. Просто нечем. Совсем. Песочная идёт, пока не спотыкается и не падает — очередной подъём окончился незаметным сверху обрывом. Небольшой скос, словно часть холма просто выкопали, но этого было достаточно чтобы уронить её и протащить по земле пару раз. Травы растут ещё недалеко, потом полоска ила и начинается вода. Она не могла понять, новое это огромное озеро или уже океан, но волновало это её не сильно, потому что ноги сами побрели по берегу. Снова завечерело, когда ил сменился на песок. Даже забавно, что она сама выбрала себе это имя. Неустойчивый и податливый, легко перенимает черты окружения, а сам из себя представляет мало что.       Она наткнулась на него, когда Солнце почти скрылось за горизонтом. Небольшого роста существо, даже немного ниже неё самой, зато гораздо более пушистое — крупные чёрные кудри покрывали голову. Существо тоже замерло, смотря на неё мокрыми глазами. Оно умеет плакать? Что это вообще такое? Издаёт череду звуков. Непонятно, может, это его речь? Потому что оно словно подбирает сигналы прежде, чем их издать, но она всё равно ничего не понимает. — Привет?       Похоже, оно тоже не понимает, зато улыбается. Видимо, осознаёт языковой барьер, а потому замолкает, наверное, размышляя. Это не просто животное: оно носит одежду и обладает систематизированной коммуникацией. Оно разумно, просто иначе. В итоге существо повторяет первый набор звуков и помахивает рукой. Видимо, это приветствие. Сэнд делает тоже самое и улыбается в ответ. Похоже, что-то получается. Разум запомнил эти звуки и теперь сам заменил их на знакомое слово, она даже смогла это услышать, когда приветствие в шутку повторилось: — Привет-привет! Т%, т0.       Опять ерунда. Похоже, они здесь надолго. Её это не раздражает, скорее интересует, но у самого существа может быть другое мнение и это всё испортит. Главное, не слишком расстраиваться, когда оно убежит. Привязываться не стоит — нет ещё ни одной подтверждённой органической формы жизни, длительность жизненного цикла которой могла бы сравняться хотя бы с рядовыми рубинами. Если это что-то быстро исчезнет… Тратить время на привязанности как-то нерационально. Оно же видит её замешательство и показывает пальцем, повторяя слово, а потом вносит новое понятие, показывая уже на себя: — Я. Ты. Я и ты. Ты? — Сэнд. — Она собирает немного песка в руку и демонстрирует эту горсть, словно проводя связь с собой. — Я Сэнд. Песок. А ты кто? — Стивен. — Вот, теперь она понимает эти звуки гораздо лучше, значит, это точно что-то осмысленное и упорядоченное. Это речь. — Откуда ты?       Песочная показывает в небо, даже не задумываясь. Было хочет пояснить, но оно кивает с таким пониманием, что даже удивительно. Оно понимает, что есть космос? Описывалось, что органические существа плохо понимают даже небо иногда, а тут космос. — Ты ведь самоцвет, да? — Верно. — Сэнд кивает, смотря за движениями этого творения. Как же оно появилось? Кто и как его собрал? Или не собрал? Интересно, это выглядит не совсем как свет. Органика вообще выглядит странно, как-то ненормально что ли. — А что ты такое? — Я человек… Ну, наполовину, это долгая и сложная история. — Он… Да, так называть правильнее… Он потирает рукой затылок и девчонка понимает этот жест даже лучше, чем стоило бы. Она только через несколько секунд осознаёт, что сама всё это время стояла с ладонью у макушки. Даже забавно, хотя, больше странно. — Ты тоже не такая, как все. Ты больше на меня похожа. — На человека? — Это тоже, кстати! — Теперь улыбается и кивает несколько раз, разглядывая тусклые, грязные цвета, которые ей самой уже надоели значительно. На чистом белом фоне дворца они смотрелись неправильно. — Но я имел в виду… Ребёнка. Ты похожа на меня, на ребёнка. — Так ты человек или ребёнок? — И то и другое. — А-а-а… Наполовину, да? — Она неловко улыбается, пытаясь разъяснить для себя ситуацию, но он со смехом мотает головой и только понимающе смотрит в ответ, словно подобное случается с ним каждый день. — Ребёнок — это название для периода в жизни человека. Когда мы маленькие, слабые и… Почти ничего не знаем.       Ребёнок. Сэнд прикрывает глаза ненадолго, пытаясь составить в голове схему или определение для этого слова, но ничего не получается. Видимо, она и его никогда не слышала и не читала. И при этом оно было точным. Подходящим ей. Теперь Песочная уверенно кивает ему, от чего-то прекращая улыбаться: — Тогда ты и в этом прав. Я и Самоцвет и ребёнок. Одновременно.       Видимо, его это приводит в восторг, потому как мимика и язык жестов значительно изменяются. Теперь он едва стоит на месте, словно готовый в любой момент начать прыгать от радости. Его глаза теперь как будто блестят от интереса, пока сам человек снова и снова рассматривает неземное существо, ища, наверное, новые сходства с самим собой. — Правда? Но Жемчуг говорила, что Самоцветы не бывают детьми, вы появляетесь взрослыми и… — Я первая такая. — Блондинка прерывает его и замолкает. Признаться, этот разговор вывернулся в крайне неприятное направление. Теперь ей придётся говорить дальше, хотя она и предпочла бы молча посмотреть на океан, но Стивен явно ждал. — Я и сама не знала, что это так называется. Я думала, что… Я просто дефектная — ходячая ошибка, понимаешь? Все всё знают с появления, а меня приходится учить. Все умеют сражаться, а меня вынуждены защищать… И так во всём, вот в чём проблема. За что ни возьмись — я ничего не могу, хотя обладание навыком является самим собой разумеющимся.       Теперь молчат уже вдвоём. Брюнет сам топчется на месте и в нервозности потирает плечо рукой, пока чужие карие глаза смотрят на него немного сверху. Он не такой уж и низкий, ниже грудной клетки или чуть выше её границы, но всё равно странно впервые не задирать голову вверх для разговора и наоборот опускать её. Непривычно и поэтому неудобно. Спрашивать что-то уже не хотелось, однако, собеседник сам подаёт идею: — Ты тоже от этого прячешься? Я думал, что мне станет полегче, если я прогуляюсь, но только расплакался… Ты тоже здесь из-за этого? — Наверное. — Сэнд честно пожимает плечами, так как сама ещё не определила, что у неё сегодня с головой и почему её бросает из крайности в крайность. Ей неприятно уже само это состояние нестабильности, а что там в причинах даже предполагать нет желания. Наверное, какая-то ерунда, как обычно. Однако, самоцвет не хотела знать этого наверняка — осознание надуманности собственных проблем только сильнее ранит. — Быть плаксой само по себе неприятно. — Слёзы есть слёзы. Так мы реагируем на то что нас ранило физически или морально. Но ты права. Я тоже не хочу много плакать, это ощущается неправильным. Почему ты плакала? — Я не знаю. В этом и проблема. Я думала, что пойму это здесь, но только больше запуталась. Теперь я не понимаю вообще ни единой мысли в собственной голове. Почему ты плакал? — Я… Я… Наверное, я расстроил сам себя тем, о чём думал.       Смешно. Настолько смешно, что даже в не самом лучшем расположении духа она ухмыляется и он понимает этот сигнал, только кивая. Они оба расстроили себя сами тем, что просто подумали слишком много и слишком долго. На то они, наверное, и дети, чтобы находить проблемы самим себе, особенно такими глупыми путями. — О чём ты думал? — О том… Что я совсем-совсем не помогаю… Что я только мешаюсь им. — Им? — Моим друзьям. Они такие сильные, мудрые и прочее и делают очень много важного. Я хотел бы помогать им в этом!       «Кто бы мог подумать» — раздалось внутри её головы, но не её голосом. Словно кто-то из старших, но ни на кого это похоже не было. Скорее её собственное «я» пыталось подражать Еллоу, когда та раздражена. Даже возник образ того, как Главнокомандующая закатывает глаза и покачивает головой в разочаровании. Может, вот оно? То что и ей скрыто не давало покоя? — И ты не можешь, как бы не пытался? — Да! Словно мне это просто не суждено и… И я только всё порчу. Я не виню их, что они порой злятся. — Я чувствую вину перед Старшими. Словно само моё существование-… — …- это уже одна большая проблема. — Он смотрит на неё и чуть щурит глаза, подрагивая от мурашек. Разве такое может быть? Чтобы кто-то был таким похожим и в то же время чуждым… Это казалось ненормальным.       Сэнд присматривается к нему в ответ. Почему-то она не могла с точностью определить, что чувствует: облегчение, любопытство или страх. Наверное, всё сразу. Во-первых, ей стало сначала легко, ведь она наконец примерно начала понимать, в чём состоит проблема, во-вторых, ей стало любопытно, нет ли у этого существа других разгадок, но в-третьих пришёл страх. Вдруг… Вдруг она слишком похожа на него? На органику, что-то примитивное, отсталое, грязное… Неправильное. Неужели, в ней есть органика? Отвратительно. Алмаз показалось, что тело изнутри заполняется илом и мокрым песком, что ещё немного и эта мерзость пойдёт из ушей. Противно… Быть самой собой противно. — Стивен? — Голос заставляет обоих замереть и повернуться в сторону источника, но если человек заулыбался и сдвинулся по своим же следам — ближе к знакомой фигуре за поворотом, то самоцвет рванула в свою, противоположную сторону. Нет. Она не хочет знакомиться с его друзьями. Исходя из слов Стивена, они её сородичи, а, значит, они могут отлично понять, кто она, может, различить, сколько всего в ней неправильного. Нет уж, ей хватает такого и дома.       Дома… Интересно, её хватились? Наверное, очень сильно злятся. Бег останавливается на холмистом лугу. Она не уверена, куда ей теперь идти. За спиной незнакомцы, впереди путь домой к ссоре и крикам, так куда? Влево — море. Вправо- сородичи Стивена, наверное. Наверное, лучше влево, но под воду не хотелось. Да, она не утонет, но и существовать так тоже не хочется. Надо взвесить всё. Незнакомцы могут быть опасны. Да, точно могут, они явно укрываются тут от правил Хоумворлда, её они не примут. Племя местных аборигенов? Нет уж, спасибо! Это дже противнее чем сидеть на дне холодного океана и порастать водорослями. Но и то не вариант — её передёрнуло от мысли о мерзкой липкой плёнки, которой она может покрыться из-за местной воды, наполненной микроорганизмами. Значит, всё же домой? Нет. Так куда? Не может же она в конце концов просто исчезнуть. Портал. Она вернётся к порталу и останется у него, может немного дальше, например, в том укрытии из валунов. Точно! Так и будет. Так она уже никому не помешает. Жили же как-то без неё, вон сколько замечательного создали и построили, разве из-за неё хоть что-то поменялось в лучшую сторону? Такое ощущение, что наоборот. Всё только испортилось       Сутки опять подходили к концу, когда она вернулась в лес, но теперь что-то было не так. Словно сама атмосфера немного изменилась. И ведь правда, стало немного холоднее, чем было до этого.       Увидеть Блу здесь было неожиданно и… Пугающе, на самом деле. Даже не в том проблема, что стояла она среди деревьев как нечто нереально и враждебное, сколько в том насколько тревожным выглядело её лицо. — Ох, слава Звёздам, ты здесь…