De libertate.

      Дни шли. Детдомовская рутина становилась понятнее и проще.       Олег уже привык к ледяной воде, которая маленькой струйкой текла из ржавых кранов, к обшарпанной плитке, к запаху сырости. К вечно холодным батареям и тоненькому одеялу, колючему даже сквозь грубую ткань пододеяльника. К Вадиму привык и его дружкам тоже привык более или менее.       Конечно, если говорить по честному — все они были не его контингент. И дело было даже не в старой одежде, не в том, что у них денег нет, а из добра — только отстрелянные сигареты. Было что-то глубже. Вроде бы даже модели поведения одинаковые — потому-то Волков и влился в их компанию практически без особого труда, не считая их с Алтаном задушевного разговора. Одинаковые — если смотреть поверхностно. А Олег и сам не умел, не научился пока смотреть дальше. Казалось, что где-то на корке подсознания понимает, а мысль осознанную сформировать не может. К психологу ему сходить, что ли?       Хотя какой в детском доме психолог? Самый хуевый разве что.       В школе Олег особо успехами не отличался, хотя и всем нравился, включая учителей. Если на других детдомовцев они просто махали рукой, даже не пытаясь привить им хоть какую-нибудь любовь к учёбе или хотя бы уважение, то про Олега говорили как о том самом «талантливом, но ленивом». Может, но не хочет — и это была чистая правда, потому что сам Олег эту систему в рот ебал. А если и не совсем ебал, то как минимум слегка поебывал.       Молодая часть педагогического коллектива была им практически очарована. Для этих девушек в юбках-карандашах и с пучками на волосах хулиганистый парнишка в кожанке со взбалмошным характером казался сошедшим с книг о плохих парнях и той самой великой любви. Так что эти дамы без малейшего зазрения совести велись на широкую волчью улыбку, выпрашивающую хотя бы тройбан за ответ у доски, во время которого Олег толком ничего не ответил.       А новые одноклассники на него даже и не злились. По крайней мере, большая их часть. Природная харизма всё-таки сделала свое дело, чем парень был несказанно доволен. Хотя без перешёптываний за спиной тоже не обошлось — кто-то причислял Олега к «детдомовским отбитым» (всю следующую же перемену проторчал в туалете, вытирая кровь из разбитого носа), кто-то считал его просто по масти зарвавшимся мудаком (и тоже был удостоен подробных «объяснений» — что к чему и почему). В общем, довольно быстро вопросы по поводу Олега перестали возникать, мелкие и не очень мордобои тоже прекратились. Тишь да гладь.       Об искреннем отношении к себе ребят из непосредственно детского дома Олег в теории догадывался. Хотя и на это ему было, по большому счету, поебать. Исключением стала его новая компашка, в которую он вроде бы влился, но всё равно оставался там чужаком. Эдаким волком, прибившимся к новой стае. И от «стаи» этой он постоянно ждал подвоха: от банальной прочистки рыла до какой-нибудь изощренной пакости, или даже чего-то наподобие позора в стиле американской подростковой драмы.       Но проходило время, наступали холода. Питерская осень становилась всё более отвратительной. А Олега Волкова никто до сих пор так и не подставил, со свету не сжил. И Олег Волков расслабился.       Он всё вспоминал тот инцидент, что случился на лестничном пролёте во второй день его пребывания здесь. Рыжеволосого странного мальчишку. Необоснованную агрессию Алтана. Загадочно-насмешливое «И сам он пидор» Вадика. Он вспоминал всё это дерьмо потому, что больше было нечего вспоминать: старая жизнь и старые воспоминания остались где-то там, далеко, за пределами осени и дождей, а новые… а новых просто не было. Всё было скучно, однообразно. Копирка старого, плохо выполненная дешёвыми серыми фломастерами — повторяющимися линиями и точками. Проснулся, постоял пару минут под ледяной водой с противным запахом хлорки, собрал вещички, пошёл в школу, отжал у какого-то десятиклассника полуистраченную пачку сиг, закурил, отсидел уроки, вернулся, нашкрябал домашку кое-как, попиздел с дружками о всяком разном и житейском — и завалился спать. Завтра — опять по кругу, по новой. И так каждый ебучий день.       Скучно.       У Алтана насчёт этого Серёжи удалось выпытать ещё меньше, чем у Вадима, потому что Вадим сам по себе был довольно пиздливый тип — если, конечно, его золотко не стояло рядом и не правило его реплики, которые чаще всего по смысловой нагрузке полный ноль. Но по данной теме данного пидора Вадик либо действительно ничего особо не знал, либо Алтан его хорошо на это счёт припугнул. А до Валеры Олег резонно решил не доебываться. Да и понимал — если там правда какой-то секрет из прошлого, то никто ему его не расскажет за просто так. Только если не…       — Ну что, Серёга, — усмехнулся Волков, стоя очередным утром под кирпичными стенами школы и глотая вместо завтрака сигаретный дым, когда неподалёку вдруг расположилось рыжее недоразумение всё в том же дурацком фиолетовом свитере, только теперь ещё и с натянутой олимпийкой поверх, — будем знакомиться.       — И на кой ляд тебе это чучело? — Валерия хохотнула, бросив на Серёжу мимолётный презрительный взгляд. — Он же чокнутый. Не от мира сего.       — А он на него запал, да, Волков? — пихнув Олега под бок, оскалился Вадик под одобрительный смех своей подружки и демонстративное закатывание глаз Алтана. — Да чё тебе снова не нравится, золотко?       — Ни на кого я не запал! — Олег весь взъерошился, готовый отстаивать свою гетеросексуальность всеми правдами и неправдами. — Я вообще не из этих…       — А он из этих, — усмехнулась Лера. — Слышали, что он с Киром из параллели в толчке сосался?       — Это который из семейных — в брендовых шмотках, расфуфыренный такой?       — Ага, любая девчонка позавидует.       — Даже ты, Макарова?       — Язык прикуси. Я не все.       — Ну конечно… — Олег поспешил вернуть тему в обратное русло. — Так, значит, Серёга у нас не только пидор, но и содержанка? Наверняка Кир неплохо ему платит за такие развлечения.       — Было бы за что платить. — Алтан, до этого молчавший, презрительно скривился. Ему эти обсуждения были явно не по душе, да и в сторону рыжей копны волос он старался не смотреть, а если и смотрел — то с плохо скрываемой ненавистью. — Ты пойди, убедись, если тебе так интересно. Такое днище, что неизвестно, как вообще его кто-то терпит.       — А пойду. — Олег с вызовом вздернул подбородок и, потушив сигарету о стену, направился прямиком к парнишке под одобрительный подзадоривающий смех Вадика и Валеры.       Серёжа не слышал, о чем говорила эта кучка сброда, возомнившего о себе слишком много. Однако понимал, что перемывались именно его косточки. Удивиться не удивился, когда увидел приближающегося к себе того черноволосого паренька, который с ними заякшался. Но всё-таки очканул немного. Вряд ли ему шли сейчас давать пизды — повода вроде как не было. Хотя таким как они повод не требовался — могли рыльце подкрасить и развлечения ради. Поэтому Серёжа сразу начал морально готовить себя к худшему. Весь ощетинился, нахмурился и только глубже затянулся сигаретой, чтобы выглядеть посолиднее.       — Чего тебе? — не успел Олег с ним ещё даже поздороваться, как тот уже огрызнулся, скрещивая на груди руки.       — А ты чего такой агрессивный? — Волков в ответ попытался улыбнуться. Вышла, скорее, насмешка, но всё же лучше, чем сразу распускать руки на эту смазливую рожу. Хотя, если он и правда педик, то было бы заслуженно.       — Тебя забыл спросить, как мне себя вести.       Серёжа вжался в стену. До боли в плечах вжался. Ему хотелось в этой стене и раствориться — что угодно, не видеть бы только эти тёмные, недобро блестящие глаза.       — Сигаретку не одолжишь? — Олег фыркнул, почти силой выдергивая бычок из крепко сжатых пальцев, — Ты чё, тонкие куришь? Как баба.       — Тебе и не предлагают.       — М, не вежливо. Так как тебя, говоришь, зовут?       — Тебе не надо, если позовёшь — не приду! — Серёже уже было откровенно не по себе. Дело было даже не в желании этого стервеца доебаться, а в причине: зачем? Что он ему сделал? Они ведь даже не знакомы… Или этот Алтан со своими псивыми прихвостнями наговорил ему всякую чушь, а балбес уши развесил и схавал каждое проклятое лживое слово, ещё и облизнулся? — Вали к своим дружкам! Смотри не подавись, чтоб тебе эти «тонкие» поперёк горла встали!       Олег удивлённо отступил, пропуская парнишку. Взбалмошный, и видно, что разнервничался — рыжие патлы, казалось, ещё больше взъерошились, растрепались на худой спине.       — Ты ещё заплачь тут! — только и успел прокричать ему вслед Олег, возвращаясь к своим уже откровенно смеющимся во все глотки дружкам. — Реально, как тёлка.       — Ну так пусть отсосёт тебе. — Вадик «успокаивающе» похлопал Волкова по плечу, но тот сразу же отдёрнулся — прямо как минуту назад от него самого Серёжа.       — Пластинку смени. Шутка одна — и та не смешная.       — А вот если он тебе всё-таки отсосёт, то будет реально смешно.       — Ага, так смешно, что обоссаться можно.       У Вадика вечно приколы были какие-то дурацкие. Он сам по себе не далеко ушёл от настоящего идиота — так Алтан всегда говорил. А теперь это как нельзя лучше понял и Олег.       Хотя, с другой стороны, это реально могло бы быть смешным. «Красавчик полу-гопник ебёт детдомовского аутсайдера» — сюжет либо для порнхаба, либо для сериала от нетфликс, а, может быть, даже два в одном. Всё бы хорошо, только Олегу пачкать свой член о пацанячью задницу не очень-то хотелось. Хотя Серёга и как пацан особенно не выглядел — так, стрёмная, плоская баба, вот и вся его характеристика…       — Чё, слабо какого-то среднестатистического пидора склеить? — продолжал Вадим, игнорируя и прозвеневший только что звонок на урок, и явно недовольного Олега перед собой, готового в любой момент припечатать Вадика к стенке и в ней же и оставить. — Или не ты нам недавно хвастался, что под тебя, красавца, любая ляжет?       — Так любая, а не любой. — Волков уже захрустел маслами, разминая пальцы, — кулаки так и чесались втащить ему по его обнаглевшей роже. — Ты, вроде, не глухой, текст услышал как надо. А понять и обработать информацию — что, вообще никак? Тяжёлый случай.       — А Серёга у нас за мужика не считается. Что-то среднее. Значит, сомневаешься, что это рыжее чмо на тебя, распрекрасного, поведётся?       — Куда он денется, — фыркнул Олег. Вадиму всё-таки удалось задеть его самолюбие, и теперь он злился не только на него, но и на Серёжу — за сам непосредственно факт существования и наличие гейства. — Просто я не хочу, это же мерзко…       — Да признай, что тебе слабо. Или опровергни.       — Бля, Вадим… Шутка уже сто раз как не смешная. И… я вообще не из этих. Фу.       — Так кто сверху, тот не считается, что гей. Не тебе свою жопу подставлять. Ну так что, спорим? Или зассал?       — Да хватит уже, — встрял наконец Алтан, которому не сколько из морали, сколько из чистой скуки и неприязни, надоело слушать одно и то же про это рыжее недоразумение.       — Нет, правда, — а Вадим всё не унимался. — Если наш альфа-волк весь такой из себя пиздатый и ахуенный — так пусть докажет! На девчонках — это легко, с девчонками каждый может, даже Валера. — Он Олегу даже рот открыть не дал, опередив его логическую альтернативу под одобрительный Лерин смех. — А ты нагни этого. Он же у нас особенный, в руки и в жопу кому попало не даётся. Ты обаяние подключи, охмури его своими… не знаю, волчьими флюидами.       — Дурак что ли? — Олег поморщился, даже не скрывая своего отвращения к Вадику конкретно и ко всей ситуации в целом.       Нет, правда, и чего они все так доебались к нему из-за этого несчастного педика? И ладно бы, если бы подстрекали морду ему набить за эдакие извращения — так нет же, поучаствовать предлагают! Сынициировать даже, тьфу.       — Значит, не сможешь? — победно провозгласил Вадим.       — Не такой уж ты и альфач, каким тебя считают. — Удивительно, но и Алтан уже, казалось, проникся этой тупорылой идеей — наверное, представил, как унизительно будет для ненавистного ему парнишки разоблачение, сделанное, что самое главное, чужими руками — ну, или чужим хуем, тут уж с какой стороны взглянуть. — И, очевидно, не такой, каким считаешь себя ты сам.       — Если ты так не уверен в том, — громкий Валеркин голос подлил ещё масла в огонь волчьего раздражения, — что на тебя западёт этот нахрен никому не сдавшийся педик, то, может, ты и с тёлками такой же инертный, м? Или вообще импотент, кто тебя знает…       Олегу показалось, что у него начал дёргаться глаз. Да кто они все вообще такие, чтобы сомневаться в его…этом… мужском достоинстве?! Да Олег вообще хоть куда, он любого закадрить сможет! Даже этого чудика, чёрт бы его побрал. С парнями, конечно, спать мерзко, но если Серёга реально подставит ему свой зад — это ж ему позора на весь детский дом. А Олегу — условная медаль за вычисление истинного хуесоса. Тем более, если он будет сверху, то ему это как бы и правда не считается. Один раз не пидарас, или какая там поговорка будет уместна в сложившейся ситуации…       — Заебали. — Волков тяжело выдохнул, внутри себя проклиная тот злополучный день, когда мужики решили, что им тоже можно трахаться с мужиками, и протянул Вадиму немного вспотевшую от напряжения руку. — Давай. Давай поспорим, что я этого рыжего на раз плюнуть охмурю и выебу, да так, что он ещё потом просить будет.       У Вадима — да и у остальных тоже — от услышанного чуть глаза на лоб не полезли. Похоже, никто из них не ожидал, что эта нелепая провокация и правда сработает. Но с другой стороны — от этого становилось только интереснее.       — По рукам. — Вадик, удовлетворённый успешностью своей шутки, внезапно прекратившей быть шуткой, пожал протянутую ему ладонь.       На уроках Олег весь день просидел молча. Даже не пытался вникнуть в материал, а на происходящее в классе вообще не обращал внимания.       Только изредка поднимал глаза и косил их в сторону, где с задумчивым, умным видом сидел Серёжа. Худой, рыжий — аж тошнило уже от этих характеристик, а как ещё его можно было описать Волков просто не знал. Кто он вообще такой, что из себя представляет, почему посылает всех и сразу так, что к нему за километр подходить не хочется? Как к нему подобраться, о чем говорить? Может, Олег вообще не в его вкусе, может, он только с богатыми спит, вроде этого Кира? Сложно.       Но давать заднюю Волкову уже было строго запрещено. Во-первых, потому что он не ссыкло, и слово свое держит. Во-вторых, потому что он реально лучше и круче всех и любого под себя нагнёт. В-третьих, ничто человеческое было Олегу не чуждо, в нем билось природное любопытство — хотелось знать, чем же этот рыжик так накосячил, что его теперь не просто недолюбливают, а чуть ли не искренне ненавидят. Потому что Вадим не разово намекал — Алтан и он с Лерой не от банальной скуки с Серёгой воюют. Но подробностей от «золотого трио» было в любом случае не дождаться. Так, может быть, свет на эту тайну пролёт сам виновник конфликта?       Хотя, если честно, все эти аргументы переставали казаться Олегу действительно аргументными по мере того, как он всё дольше смотрел на огненно-рыжие патлы и задумчивое угловатое лицо. Но делать и правда было нечего — кроме как отвечать за свой базар, конечно.       Поэтому после окончания уроков Олег не пошёл, как обычно, с Вадимом, Алтаном и Валеркой, а ещё у выхода со школы нагнал Серёжу.       Странные значки на потрёпанном рюкзаке. На олимпийке рукава грязные немного. Передние пряди рыжих волос чуть длиннее задних. Руки в карманах, плечи немного сутулые.       — Серый. — Олег схватил его за локоть, разворачивая к себе. — Стой.