Дазай часто покупал с утра свежие тёплые булочки в одной пекарне недалеко от их кафе — это место появилось здесь не так давно, открывалось на два часа раньше их, чтобы была возможность напечь достаточно до пробуждения первых клиентов. Осаму обожал ту харизматичную старушку, что каждое утро встречала его столь громко и энергично, и вовсе не из-за того, что он глухой, это было в её характере и в манере общения абсолютно со всеми. Тестом она владела просто невероятно и часто говорила, что Дазай выглядит как «настоящий жених», ни разу не обратив внимания на то, что он молчит. Скорее всего, Йосано и здесь успела подсуетиться, но Осаму предпочитал думать, что нет, чтобы не портить себе впечатление и снова не поднимать эту старую тему. Он сам со всем может справиться.
Нет, Акико не опекала его излишне сильно. С самого детства Дазаю было чертовски стыдно, что ей приходится вечно возиться с ним: следить в школе, на улице, учить язык, жертвовать своим временем. Никто не отбирал у неё права на детство, и родители старались сами заниматься им в полной мере, но Йосано была гиперответственна, поэтому постоянно носилась с Осаму и вечно переживала за него. В самом раннем детстве ей очень хотелось понять младшего брата, он был самим очарованием — милый мальчик с большими глазами, который порой нуждается в помощи, в частом зрительном контакте. Не похож на других детей, он был необычным и даже уникальным — Йосано искренне любила его, испытывая поразительно нежные чувства. Как к чему-то маленькому и несамостоятельному. Дазай всегда старался заботиться о ней в ответ, насколько это было возможно для его пяти или шести лет, и с каждым годом он всё больше пытался отплатить ей тем же за её старания и силы. Хотя ей совершенно ничего не нужно было в ответ, но Осаму желал облегчить и её жизнь тоже. Кажется, перед ней в особенности он будет в долгу до конца своих дней — она ведь ему абсолютно ничем не обязана.
Сквозь призму времени и взросления Дазай понял, как может отблагодарить её и чем может помочь, поэтому с утра он всегда делал ей чашку любимого кофе и приносил свежую выпечку, и это самая мелочь. Он знал, что она любит, что она хочет, какие проблемы её преследуют, когда ей нужно оказать помощь физически, материально, а когда стоит просто побыть рядом и поддержать.
По пути в кафе Осаму непроизвольно засмотрелся на цветочный прилавок, словив себя на мысли, что их стажёр занимает всё больше его мыслей. Прежде там была работа, Йосано и долька самобичевания, но теперь он всё чаще спрашивает себя о том, для чего именно он вчера написал ему. По-простому — захотелось, а по-сложному… вспомнил его разговоры о том, что Дазай очень красивый и даже симпатичен ему, это было, конечно, нечестно — так подслушивать, но по-своему очаровательно. Особенно когда Накахара так краснел и злился от безобидных шуток — он ведь старается делать вид серьёзного и крутого парня, который покорит твоё сердце за секунду, а сам так смешно поправляет волосы каждый раз, как замечает, что Осаму смотрит на него. Да, Дазай был очень наблюдательным — и точно так же желал пообщаться с ним, поэтому и написал первым. Потому что говорить он не умеет.
— Упс, извини, — незнакомый парень, что случайно задевает его плечом, тут же с ехидной ухмылочкой извиняется слишком неискренне. Осаму останавливается, но лишь пожимает плечами, практически сразу же забив на это, отворачивается, в отражении заметив, что их несколько, — эй, ты что, глухой?
Блять. Этот вопрос никогда не предвещал ничего хорошего.
— Походу, реально, — внезапно чужая рука тянется к его лицу, заметив возле уха слуховой аппарат, — Дазай сразу же поворачивается к ним с тем же равнодушным взглядом, однако ничего не предпринимает и даже не пытается. А что он может сделать?
Он уже привык к этому. Казалось, что все издевательства и подколы остались далеко в прошлом, когда он покинул младшую школу; но во взрослой жизни порой такое случалось — да, гораздо реже, чем раньше, но случалось. Из-за этого Йосано и отчаялась в поисках подходящего кандидата в помощники в кафе. Чаще всего для незнакомцев Дазай был чем-то вроде забавной зверюшки или неполноценного инвалида, над которым интересно поставить эксперимент. Как далеко он может услышать, что говорят о нём? Или что будет, если произносить заказ слишком непонятно и нечётко, как он станет переспрашивать?
Йосано всегда пресекала подобное поведение и чаще всего сразу же увольнением. А когда нет, то люди увольнялись сами — сложно работать с таким, как он. Дазай это понимает.
— А ты умеешь говорить? — спрашивает один, глядя ему прямо в глаза, на что Дазай не отводит взгляда. Ему не страшно — обычно его каменное лицо быстро наскучивает незнакомцам.
— Он ведь даже на помощь не позовёт, — один из них улыбается так нагло. Дазай понимает, что они хотят, с ним уже такое было один раз — однако они наверняка не учитывают, что каждый слуховой аппарат сделан индивидуально и вряд ли подойдёт кому-то другому, если попытаться продать его за «огромные бабки».
— Эй, что происходит?
Дазай узнает этот голос. Все оборачиваются внезапно на Накахару, который оказывается рядом в мгновение ока, внедряясь в эту компанию.
— У вас какие-то проблемы, парни? — Чуя говорит это с таким лицом, словно он не метр с кепкой, будучи полностью уверенным и крайне агрессивно настроенным. Вот кого Осаму точно не ожидал увидеть сегодня — Чуя так смело полез защищать его сразу от трёх парней, что было так… отважно? Неужели ему самому не страшно?
— Ты кто? У школьников сегодня выходной?
— Ты где здесь школьника увидел? — Чуя сразу же хватает его за воротник, подтянув к себе одним резким движением, открыто показывая, что он достаточно сильный для своего роста, чтобы навалять им троим, — я легко могу накормить тебя городским асфальтом. Увидишь, на что способны сегодня «школьники».
— Ты бессмертный?
— Скройся за две минуты, иначе я не отвечаю за себя.
Чуя отпускает его и хватает Осаму за локоть, поскорее уводя оттуда. Пускай со стороны казалось, что Чуя совершенно бесстрашно полез на троих гопников с намерением их всех положить, в груди предательски сильно билось сердце, намекая не то на страх, не то на волнение, но трясущиеся пальцы точно выдали его. Да, не каждый день приходится угрожать сразу трём людям, особенно при своём коллеге — это словно нравилось Чуе больше всего в отношении Осаму. Дазай держал в одной руке купленные булочки, прижимая к себе, и еле как поспевал за Накахарой, который сейчас шёл вперёд, как танк, не взирая на дорогу. Однако взгляд всё же падает на чужие ноги и ощущает дрожащие пальцы. Чуя блефовал.
— Ты в порядке? — наконец спрашивает Чуя, остановившись и повернув голову к Осаму. Тот сразу же уверенно кивает и складывает руки вместе, слегка наклонившись вперёд в знак благодарности, — о, не стоит, я раньше занимался смешанными единоборствами, у них не было шанса против меня. А ты, придурок, не попадай в такие ситуации.
Дазай едва слышно усмехается, хотя это так непривычно. Чуя ведь ни разу не слышал его голос — внезапно стало так любопытно, как он звучит. Осаму вытаскивает из бумажного пакета одну булку с шоколадом и протягивает Накахаре, который явно не ожидал такого акта щедрости.
— Это мне? Не стоило, — отвечает Чуя.
Он совершенно не думал, что встретит Дазая по дороге на работу, но это стало таким приятным сюрпризом, даже несмотря на то, что Осаму попал в неприятности. Чуя хотел задать ему пару вопросов по пути и о чём-то поболтать — по правде сказать, в переписке и в жизни он абсолютно разный, и это немного выбивало из колеи, пока Накахара не успокаивал себя тем, что переписываться им намного легче, чем общаться в реальности.
Чуя ел, пока они шли, он снова забыл позавтракать, вновь поссорился с матерью и чуть не послал её нахуй, оттуда и столько злости с утра пораньше. Но Дазай не отвечал на его колкости, скорее наоборот, его они умиляли. Порой Накахара косился на красивую ладонь Осаму: с заметными прожилками, венами, блестящими толстыми кольцами на ней — прежде Чуя их не замечал. Дазай не выглядит особо подтянутым, но и полным дрищём тоже не был на вид, но почему-то дать отпор отказался. В чём проблема? Может, стоит научить его драться, чтобы мог защищать себя. Руки у него правда восхитительные, однако Чуя смотрел на них не по этой причине — будь у него больше смелости, он бы попытался дотронуться до его ладони, но это такая глупость. Кажется, если бы не тот случайный диалог по телефону с Ацуши при Дазае, Накахара бы никогда не смог признать, что считает Осаму симпатичным и сделать первый шаг. Он не умеет проявлять свои эмоции, не умеет доверять другим и вообще держится закрыто, но это просто удивительно: несмотря на всю замкнутость и тишину со стороны Осаму, он казался намного более живым и полноценным. Отчасти Накахара даже завидовал этому.
Они вместе проходят в кафе. Чуя моет руки первым делом и надевает униформу. Ему удалось выспаться сегодня без истерики — отчасти благодаря Дазаю, потому что его сообщения вовремя отвлекли его от приближающегося срыва. К сожалению, в жизни Чуи они происходили слишком часто.
Он молча начинает расставлять стулья одной рукой, второй — старается вспомнить значение определённых жестов. Кажется, он запомнил всего несколько простых, чтобы поздороваться и спросить, как дела, но опробовать ему ещё было не с кем, поэтому обучение шло плохо. Накахара даже не знал, с чего начать, но запоминал хорошо.
Когда все стулья оказались на месте, Чуя перевернул вывеску на «открыто», и стоило ему развернуться, как он чуть не врезался в тело напротив. Отшатнувшись исключительно из-за резкости появившегося рядом Дазая, Накахара поднимает взгляд к его лицу.
— Ты меня убить решил за спасение?
В руки ему суют чашку кофе и очередную записку, которую Накахара сразу же читает: «Этот кофе тебе, я не знаю, какой ты любишь, поэтому сделал на свой вкус. Спасибо тебе за помощь сегодня утром, но у меня к тебе небольшая просьба: не рассказывай об этом Йосано. Спасибо». Дазай сложил руки в замок перед собой, смотря на Чую с любопытством, — за ним было интересно наблюдать, потому что Накахара выглядит как слепой котёнок. Тыкается везде, бьётся об углы, набивая шишки, но пробует каждый раз по новой. Прежде чем ответить, Чуя попробовал предложенный напиток — и стоит сказать, что Дазай отменный бариста, Накахара не помнит, когда он мог бы позволить себе такой кофе.
— Почему не говорить? — спрашивает Чуя, но Дазай сразу же переворачивает эту бумажку, указывая пальцем на следующий текст: «Не хочу, чтобы она беспокоилась обо мне или обиделась, что я не сказал ей сам». Это было так необычно, но в то же время приятно — и всё же Накахаре приходится контролировать своё поведение, чтобы не сделать лишнего, как вчера, поэтому он не сразу отвечает следующую глупость, — поверить не могу, что такой взрослый мальчик боится свою сестру.
В ответ Осаму смотрит на него с приподнятыми бровями, но таким же равнодушным взглядом — он достаёт телефон, быстро набирая в заметках и протягивая Накахаре: «Ты её плохо знаешь». Но Чуе нравится эта игра, поэтому он хитро улыбается.
— Допустим, я не буду говорить ей, но что ты можешь предложить мне взамен?
Чуе хотелось поиграть в мудака ради прикола. Интересно, на что Дазай готов пойти ради сохранения их секрета. Ответ приходит почти сразу же: «Забуду о том, что ты тогда наговорил по телефону».
— Чёрт, — шипит рыжий и сразу же стыдливо прячет красные щёки за чашкой, — я не люблю слишком сладкий, но это было вкусно. Спасибо.
Каждый раз на рефлексах Дазаю хочется начать отвечать руками, но он вовремя вспоминает, что Чуя ничего не поймёт из этого. Поэтому он привычно делает всем знакомый жест благодарности и удаляется к своему рабочему месту, напоследок помахав Накахаре.
***
Порой Дазай вёл себя немного странно — точнее, Чуе, скорее, было непривычно общаться с человеком, который больше полагается на чувства, действия и тактильные ощущения, чем на звуки, но иногда эта неожиданность пугала его. Осаму мог дотронуться до его спины, пока Чуя стоял рядом или протирал где-то стол; внезапно чья-то рука в шутку легонько хлопнет его по волосам на затылке, либо коснётся ладони, но сразу же отскочит — Дазай привлекал к себе внимание именно таким образом, поскольку не мог позвать по имени, и у Чуи пока не получалось привыкнуть к этому за всё это время. Другие люди так не делают. Видно, Осаму и самому не нравилось нарушать чужое личное пространство своей чрезмерной тактильностью, но по-другому он просто не мог, поэтому сразу же извинялся (насколько умел) и начинал с того, что хотел, порой это вовсе было в шутку, чтобы просто обозначить своё присутствие, поэтому вызывало лишь улыбку или наигранную злость, которая заставляла его сразу же нелепо похихикать и задуматься о чём-то другом.
После работы Чуя привычно заходит в служебное помещение. Когда Йосано общалась с Дазаем без звуков, она задействовала всё: руки, торс, голову — и они прекрасно друг друга понимали, судя по всему. Потому что Осаму следил внимательно и так же оживлённо отвечал ей, пока они оба не заметили Накахару. Кажется, он прервал их диалог — и сейчас он почувствовал себя лишним в такой компании, но постарался не думать об этом.
Осаму напоследок что-то говорит Акико и направляется к выходу, снова в шутку коснувшись пальцами волос Накахары, прежде чем выйти. Чуя в ответ тихо фыркает в шутку и прощается, снимая с себя чёрный фартук.
— Уже привык к нему? — с улыбкой спрашивает Акико, опираясь боком о тумбу рядом, пока Накахара складывал униформу.
— Не думал, что Дазай такой приставучий, — честно признаётся Чуя. У него были обострены личные границы, потому что он даже с друзьями не обнимался, а тут его щупают каждый день.
— Ну, знаешь… Например, глухие коты обычно более ласковые, потому что им важно не выпускать человека из поля зрения и ощущать его. С людьми почти так же, — она улыбается и подходит ближе к Чуе, — ты слишком спешишь сейчас?
— Не особо, — отвечает Накахара, — а что?
— Я подумала, что всё-таки могу позаниматься с тобой, — она довольно улыбается, складывая ладони на груди, — честно говоря, ты единственный, кто относится к Дазаю так искренне. Обычно люди не понимают этого. Стараются задеть, подшутить, откровенно издеваются.
Чуя внезапно вспоминает утреннюю ситуацию. Она наглядно демонстрировала ему то, о чём говорила Йосано, — Дазай всё ещё чужой в этом мире, даже если очень хорошо смог вписаться в его реалии. Накахара слушает её внимательно, думая о том, что этот разговор должен был состояться уже давно.
— Найти нормального сотрудника было очень трудно. С другими тоже возникали сложности, но я думаю, если мы позанимаемся с тобой, тебе будет легче общаться с Дазаем.
— Спасибо… — Чуя не ожидал, что его поступки окажут какое-то особое влияние, но ему правда было приятно, — не то чтобы мы сильно общались, просто взаимно друг друга бесим, — рядом с ней Чуя отшучивается неумело, но Йосано понимала его — у неё было всё точно так же.
— Пойдём, — Йосано усмехается, проходя мимо рыжего в сторону двери, и поворачивается к нему.
Приходится оставить все вещи в комнате и пойти за ней. Как Чуя понял, на первом этаже было их кафе, которое родители Йосано купили ей, а на втором они жили вместе с Дазаем — лестница была прямо возле коридора и входа на кухню. Это было самым удобным решением. Не нужно было долго ехать на другой конец города на работу, сложно опоздать к открытию — и теперь Чуя впервые попал к ним в гости. Акико открывает двери на вторую кухню и проводит Накахару в гостиную.
— Хочешь чаю или кофе? Я готовлю не так хорошо, как Дазай, но что-то сделать могу, — пока девушка достаёт из шкафа футон, Чуя бросает на татами рюкзак.
— Спасибо, не стоит.
Акико садится напротив Чуи, сложив руки на коленях. Почему-то перед этой женщиной Накахара всегда робел — может, все ещё помнил, как она чуть не налетела на него в первый день, а может, слова Дазая повлияли на него, из-за чего Накахара был уверен, что с Йосано шутки плохи. Тем не менее её не пугала эта зажатость, возможно, к ней она уже привыкла.
— Ты уже что-то учил самостоятельно? — спрашивает Йосано.
— Да. Немного, — Чуя показывает пару жестов, которые ещё помнил, — но это сложно.
— Лучше, конечно, записаться на курсы, если хочешь ускорить процесс, но мы можем попробовать и так.
— Да, я, кстати, думал об этом на днях, — признаётся Накахара, хотя не желает показаться слишком навязчивым в своей идее.
— Что ж, тебе нужно запомнить некоторые комбинации вместе, чтобы понять, что они значат.
Йосано показывает несколько жестов, порой прикасаясь к себе, иногда указывая на Чую. Следом же поясняет, что это значит и как их нужно использовать в повседневном общении с другими. Она объясняла понятно и чётко, за годы практики выучив всё, что можно было, и упростив многие моменты; когда привыкаешь общаться таким языком, он также становится более простым, порой дёрганым и уверенным. Накахара следил за происходящим, слушал внимательно и запоминал, старательно хватая почти всё на лету. Сейчас всё казалось сложным и непонятным, но раз она сумела обучиться этому, то и у Чуи должно получиться, тем более с его рвением. Это было увлекательно, и её подача достаточно убедительная, запомнить было легко. Он уверенно повторял за ней, Йосано рассказывала какие-то факты или интересные замечания, и Чуе это нравилось — много полезной информации всегда было хорошо, особенно он любил, когда она начинала что-то шутить про Дазая.
— Конечно, он жалуется, что я его слишком опекаю, но будь кто угодно на моём месте — вёл бы себя так же, — в какой-то момент они просто заговорились ни о чём, практически забив на изучение, и это ни капли не бесило Чую. Наоборот, кажется, эта часть разговора его интересовала больше, чем практика.
— Я так не думаю. Точнее, ты не относишься к нему как к обузе, и это так… необычно, — отвечает Чуя. Он правда считал их отношения достаточно искренними и трогательными, особенно из-за того, как контрастно они вместе выглядели. Низкая и хрупкая на вид Йосано, вечно защищающая своего молчаливого младшего брата, и Дазай, что выше её на полторы головы и наделён скверным характером. Хотя сейчас Чуе кажется, что высокомерие и наглость Осаму компенсировали его невозможность защититься от нападок и издёвок. Йосано слабо улыбается, заправляя волосы за ухо, и смотрит так, будто Накахара чем-то её сильно рассмешил.
— Ты, наверное, думаешь, что это жертвенно, но нет. Дазай точно не требует жертв, он собирался бесплатно у меня работать, якобы помогать с бизнесом. Сам предложил, — она снова улыбается, вспоминая, как это было, — просто для меня он всё ещё младший брат, за которым нужно присматривать, даже если он сам с этим неплохо справляется.
В голове Чуи вновь проносится воспоминание о сегодняшнем утре. Он обещал не рассказывать и не собирался этого делать, но всё же хотелось поинтересоваться о происходящем в жизни Осаму.
— Я думал, большинство трудностей в общении остались в детстве, — говорит Накахара, вспоминая их недолгое знакомство в младшей школе — сложности в общении, мальчик как белая ворона, ни с кем не общается, по большей части он уходит в себя — хотя на его глазах одноклассники ни разу не обидели Осаму, но многие избегали его. Наверное, жить в такой обстановке очень неприятно и напрягающе, когда тебя сторонятся, как прокажённого, — дети более жестокие и многого не понимают.
— Так и есть. Сейчас Дазай редко сталкивается с какой-то дискриминацией, скорее, наталкивается на чьё-то раздражение, — она делает короткую паузу, вздыхая, — или кто-то может намеренно провоцировать его, думая, что это смешно. Я поэтому стараюсь не отходить далеко, даже если он ругается и прогоняет меня.
— Это мило, — Накахара хотел сказать что-то ещё, но внезапно его прерывает телефонный вызов, и Чуя сразу же вспоминает о том, что собирался сегодня ещё встретиться с Ацуши, — ой, прости, мне нужно бежать!
— Оу. Ладно, до завтра тогда.
Накахара встаёт с места, прощаясь с Йосано и выходя в коридор. Он принимает вызов от Ацуши, попутно обуваясь и обещая, что скоро будет у него, просто пришлось задержаться. Чуя открывает дверь и покидает чужой дом, быстро спускаясь вниз по лестнице в зал, где был Осаму. Чуя прощается с ним
напоследок и бежит на остановку.
***
— Ты поссорился с ними?
— Ну, не то чтобы поссорился…
Чуе до сих пор неловко говорить о своих семейных отношениях, хотелось делать вид, что всё нормально. Это не мешало ему принять тот факт, что они регулярно действуют ему на нервы и портят жизнь, но признавать, что ты нуждаешься в помощи и с кем-то обсуждаешь свои заёбы, слишком сложно. Накахара лежал на чужой кровати, закинув ноги на стену, и смотрел в потолок, думая о чём-то своём. На удивление, в голове вертелась вовсе не недавняя ссора, как это обычно бывало. Как правило, Чуя придавал этому слишком большое значение, как ему казалось, и накручивал себя по теме того, что он недостаточно хорош для чужой любви. Но сейчас он, скорее, думал о том, что мало занимается языком жестов и вообще должен бы написать Дазаю, но совершенно не знает что. Точнее, у него особо не возникало проблем в общении с другими людьми, но в этот момент он конкретно терялся. Как заинтересовать его?
— А что тогда случилось? — Ацуши садится рядом и опускается возле его головы рядом на кровать.
— Что?
— С родителями.
— Ничего не случилось, хватит, — Чуя снова не может сказать честно, срываясь на грубость. Он не желал обижать Ацуши, но и, когда на него давят, не мог реагировать адекватно. Где-то внутри себя Накахара понимал, что очень хочет поделиться с Ацуши своими мыслями и чувствами насчёт всей ситуации в его жизни, чтобы понять, что делать, но он до конца даже не осознавал, что происходит, чтобы просить у него совета. Пока Чуя точно понимал, что его нездорово тянет дружить с Дазаем и выстроить с ним хоть какой-то контакт, он желал старательно изучать язык жестов, чтобы выучить его как можно скорее, — это неважно.
— А что важно?
В ответ Чуя лишь хмурится и отводит взгляд, словно размышляя о чём-то. Накаджима учтиво не лезет не в своё дело, но рядом с Чуей он обычно становится чуть смелее. Наверное, потому что они давно друг друга знают и не особо стесняются чего-то, но Накахара всё равно был не уверен, стоит ли вообще начинать что-то подобное, поэтому он садится ровно и смотрит в сторону окна.
— Я хочу выучить язык жестов, — наконец говорит Накахара. Пока он сомневался в том, что хочет делиться чем-то с Ацуши.
— Зачем?
— Ну, меня это заинтересовало, к тому же мне так легче будет работать с Дазаем, они с Йосано часто говорят на сюва, и я хотел бы попробовать тоже, вдобавок тут такая возможность практиковаться.
— Ты всё-таки хочешь подружиться с ним, — Ацуши довольно улыбается, и Чуя слабо хмурится, — это, наверное, сложно, но ты обязательно сможешь. У тебя всё получается.
— Я не хочу дружить с ним, — конечно, Накахара не мог не начать вредничать, и он не разделяет мнения, что у него всё получается, но ему всё же приятно, — я хотел накопить немного на первое время, но я думаю потратить заработанное на курсы.
— Ты уверен? Ты же так хотел съехать от родителей.
— Сейчас это стало не так важно, — рыжий откидывается назад на руках и довольно улыбается, глядя на Ацуши, — я смогу подождать ещё немного.
