***
Возвращаясь домой, Накахара почти всегда чувствовал гнёт и давящую атмосферу. Ежедневные ссоры перебивались лишь тем, что Накахара реже появлялся дома. Учась, работая, сбегая к друзьям, дома он только ел и спал, чем также вызывал гнев родителей, и не всегда Чуя был в состоянии игнорировать его. Теперь Осаму понимал его в полной мере — по возвращении домой он снова встречается с недовольным взглядом сестры, от которого становится не по себе с самых первых секунд, как он зашёл за порог. С Коё Осаму ещё общался, поскольку её разочарование было не настолько агрессивным и категоричным, как у Йосано, но и сказать, что она понимает его, он тоже не мог. Дазай предпочитал чаще всего запираться в комнате и продолжать игнорировать Акико — в один момент из близких людей они превратились практически во врагов. Она надеялась, что Дазай перетерпит это, сейчас главная задача — научить его говорить, несмотря на упёртость и откровенное нежелание заниматься этим, а после всё вернётся на место. Так ей казалось. Даже злиться и ссориться было не жалко из-за этого, естественно, ей жаль Дазая и не хочется его обидеть, но сейчас все обстоятельства сложились против него абсолютно случайно. В этот день Осаму с самого утра был не в настроении — в последнее время его не покидало состояние тильта, когда ничего не хотелось делать совершенно. Словно сейчас вся забота и старания Йосано превратились в её щит перед ним, чтобы он не смел заикаться, что она плохо к нему относилась. Относилась ведь абсолютно нормально. Когда он приходит, Дазай показательно равнодушно не реагирует ни на что, вместо приветствия лишь хмыкает, отворачивается и идёт к себе в комнату. Йосано извиняется, очень мило улыбается, говорит, что Осаму сейчас не в настроении, но занятия в силе. Когда господин Сато вытаскивает дипломат и кладёт его на стол, Йосано снова обращается к Дазаю, прося его вести себя нормально, но тот даже ухом не ведёт — Акико тяжело вздыхает, снова извиняется и уходит вниз, поскольку сегодня ей нужно было работать. Дазай тут же залезает в телефон, не обращая внимания. Пытается отвлечься, косится на дверь и замечает, что сейчас всё точно так же, как и в прошлый раз: они вдвоём в одном помещении, у них занятие, и Осаму желает сбежать. Дома никого нет, что самое ироничное, и тишина наполняет его, хотя сам Дазай раздражённо осознает, что все эти годы он не чувствовал себя в безопасности, зная, что его обидчик жив и может вернуться. Он боялся сказать об этом и обратиться за помощью, а после и вовсе забыл. Ну, какая разница, что там было десять лет назад? Ну, какие гарантии, что они могут снова встретиться? Это ведь было так давно, Дазай, пора забыть об этом. И это выливается в то, что сейчас Дазай снова окунается в тот момент, когда он был ребёнком. Он знает, что делал этот человек, он помнит Одасаку — мальчика, который в жизни не сделал ничего плохого, старался защитить каждого и получил от жизни самое жестокое, чего никто бы не заслужил. Дазай ненавидит всех, кто причастен к его смерти и кто не понёс за это никакого наказания. Осаму помнит это и снова корит себя за молчание. «Если бы я рассказал об этом сразу, ничего бы не было сейчас». Осаму пишет Накахаре свои переживания — мысли о милом вредном рыжем мальчике его успокаивают и заставляют улыбаться даже в такой ситуации. Вряд ли когда-то он не сможет вытащить его из тильта, поскольку каждый раз Дазай ощущал сильное умиротворение и спокойствие рядом с ним. Весь мир переставал волновать. — Ты всё ещё в обиде на меня? — чужой голос доносится внезапно, и Осаму поднимает на него голову, подтягивая ногу к себе. Он выгибает одну бровь, ничего не спросив в ответ, — надо же, не думал, что ты будешь таким злопамятным. Дазай злится — это он-то злопамятный? «Можешь рассказать это всем детям, которые пострадали из-за тебя, — Осаму хотел бы промолчать, но просто не может. — Тебя так сильно ущемило, что не удалось меня трахнуть, поэтому ты мне мстишь сейчас?» На лице появляется дерзкая ухмылка — ему плевать, что ответит Мичи, поскольку Дазай уже не боится его. Где-то на подкорке ему страшно, как маленькому ребёнку, оставшемуся в этой травме, но Дазай уже давно не маленький мальчик. Он может постоять за себя — в крайнем случае ему есть к кому обратиться. — Ты обо мне настолько плохого мнения, — мужчина подпирает голову рукой, глядя на Осаму с расслабленной улыбкой, из-за чего хотелось плюнуть ему в лицо, — я правда соскучился по тебе, даже если ты мне не веришь. Знаешь, все мы изменились за это время, даже если в прошлом я был в чём-то не прав с тобой. И не говори, что ты поверил в те слухи, Дазай, ты же знаешь, как всё было на самом деле. Действительно. Уж кто-кто, а Осаму точно знает — и знает он то, что это не слухи, а его слова просто очередная манипуляция. Хочет, чтобы Дазай просто всё забыл. «Знаю, что на самом деле вы убили Одасаку. И вы все виноваты в этом». Внезапно мужчина слабо хмурится и переходит на язык жестов: «Одасаку умер сам — дети, которые потеряли родителей и живут в приюте, часто хотят умереть. К сожалению, такое случается», — говорит он. Откровенное враньё, Дазай знает, как всё было на самом деле и ни капли не сомневается в этом, как бы все вокруг ни пытались заставить его думать, что всё это просто случайность и что он просто сошёл с ума. «И избивал он сам себя?» — Дазай тут же парирует. Он знал, что не сможет переубедить этого человека, но эта наглость выбесила бы даже самого спокойного. «Дети часто ссорятся». «До смерти?» — Не цепляйся к старому. Мы можем наладить наши отношения, послушай свою старшую сестру, — он вновь расслабляется и смотрит куда-то прямо, не поворачиваясь к Дазаю, — ты же хочешь научиться говорить? У тебя ведь есть твой рыжий дружок, я думаю, ему будет намного легче общаться с тобой словами. Дазай чуть ли не закатывает глаза, хотя разговор про Чую ему кажется лишним — мужчина ловко манипулирует и давит на больное, не стесняясь. И Осаму замечает это. «Не лезь куда не просят», — Осаму отвечает достаточно грубо, потому что это болезненно. Потому что он сам знает, что, умей он говорить, всё было бы проще, им бы не пришлось так долго ходить вокруг да около, они бы намного лучше понимали друг друга. Но каждый раз, когда Дазай пытался решиться на новые занятия, то врал, что у него ничего не выходит, когда горло сковывал страх от знакомых упражнений и воспоминаний. — Я думал, ты захочешь сделать это хотя бы ради близких. У тебя ведь есть все возможности. Дазаю хочется сказать, что он не смеет попрекать его, но он молчит. Вместо ответа встаёт с места и направляется к выходу из комнаты — да, ему запретили уходить, он знает, что Сато всё расскажет Акико, и та после семь шкур с Дазая спустит за это. Отсутствие понимания в этой ситуации просто убивало. Осаму не находил себе места в собственном доме и постоянно хотел сбежать, ощущая давление и даже ненависть, которая разрушала его изнутри. Осаму закрывается в ванной на пару минут, опираясь о стену. Он хотел написать Чуе что-то ещё, но словно чувствовал, что навязывается. Всё же Накахара не грузил его своими проблемами постоянно. Иногда делился, что родители достают, что они ссорятся, но обычно Дазай мог найти подходящие слова и искренне вдумывался, Накахаре как будто становилось неловко, что ему помогают, и он отворачивался в сторону, прекращал диалог достаточно быстро, заводя его в тупик. Осаму помнит это, наверное, он бы чувствовал то же самое. Но сейчас всё стало как-то слишком сложно. Подходящих слов просто не найти, чтобы выразить своё переживание. Дазай возвращается через несколько минут и игнорирует его оставшийся час. Он не собирался заниматься с ним, не желал больше отвечать на вопросы и терпеть его общество. Разговаривать с таким человеком абсолютно не о чем, даже если он не оставляет попыток закончить некогда начатое преступление, Дазаю было мерзко. Он понимал, что всё будет продолжаться и дальше в таком духе.«дазай, ты должен рассказать об этом хотя бы йосано. правда, хотя бы попробуй намекнуть ей»
«я знаю, что сказать проще, чем сделать, но это нужно»
Дазай читал эти сообщения и понимал, что это уже начинает раздражать. Он действительно мнётся, как идиот, и ходит вокруг да около. Нужно было давно взять себя в руки. Но как только Йосано приходит домой, спокойного диалога у них не случается. — Дазай, ты издеваешься над всеми нами? — Йосано уже не может разговаривать с ним спокойно — она не понимает, что случилось с её братом. Он был абсолютно нормальным парнем, он был прекрасным братом и хорошим человеком, и лишь когда дело дошло до преподавателя и занятий, у Осаму словно снесло крышу. Дазай лишь закатывает глаза и отводит взгляд в сторону — он принципиально отказывался общаться с ней в таком тоне, Осаму и так игнорировал её уже почти неделю, — почему мы все обязаны уговаривать тебя? Дазай, ты знаешь, в какие нервы это нам обходится? Почему ты так поступаешь с нами? Акико явно не была настроена на мирный разговор, и Дазай по-прежнему игнорировал её. Молча смотрел куда-то в сторону, ожидая, пока ей надоест. Отец спокойно занимался своими делами, Элис сидела в своей комнате с мамой, пока Йосано единственная, кто решил выяснить отношения. И Дазай опускает голову, ибо прекращать она, видимо, не намеревалась. — Чего молчим? Сказать нечего? «Уйди», — это единственное, что Осаму говорит Йосано жестами, и Акико неестественно распахивает глаза, словно он снова послал её. — Я вообще-то разговариваю с тобой! — Чего вы шумите? — к ним вновь присоединяется Озаки, остановившись в дверях. Вид у неё был прямо-таки уставший от всех этих разборок и даже разочарованный. Казалось, она уже давно махнула рукой. Ей безумно хотелось вырастить всех троих детей в хорошей атмосфере, в любви и понимании. Она знала, что с Осаму будет сложно, но с самого первого момента, как они услышали его диагноз, она сразу же решила идти до конца и бороться всеми силами — Коё не щадила себя. Выучила язык жестов, занималась с Осаму каждый день, Йосано видела это, знала, как ей сложно, и помогала всем, чем может. Тоже занималась с Осаму, тоже учила язык жестов, присматривала за ним, не давала в обиду и поддерживала эту атмосферу. На Дазая уходило больше всего сил и ресурсов, на Дазая уходило больше всего нервов в их семье, и сейчас она словно сдалась. Словно ты бежишь бесконечную гонку, у которой нет ни цели, ни финиша, и всё, что остаётся, — это не потерять прогресс, сохранить, что имеешь, а просвета не видно. И сейчас она уже выбилась из сил в борьбе за слух, адекватное воспитание и попытки сделать так, чтобы Осаму не чувствовал себя чужим в обществе. Дазай смотрит на неё, и ему стыдно. Он ведь не специально — никогда не хотел быть проблемным, требовать от них столько времени, сил и денег. Осаму ничем не отплатит им, он снова загоняет себя в угол, когда оказывается главной проблемой. Он просто родился особенным, он не может повернуть время вспять и не рождаться, а своим существованием он портит жизнь окружающим. Осаму с самого детства осознаёт своё положение, в детстве это било сильнее, когда осознание своей особенности приходило каждый день. Дазай впадает в лёгкий ступор, чувствуя в горле подкатывающую панику. — Я пытаюсь понять, что с ним не так, мам. Я уже не могу, — Акико разворачивается и проходит к ней, касаясь ладонью плеча женщины, — не волнуйся, всё в порядке. Надеюсь, у него наконец проснётся совесть. — Не обращай внимания. Коё уводит Акико за собой, чтобы не продолжать эту бессмысленную ссору, и Дазай остаётся один. С одной стороны, ему так намного лучше, когда никто не достаёт и не трогает, с другой — он вновь чувствует себя столь паршиво, как будто его растоптали и выбросили в мусор. Потому что он не хочет продолжать то, о чём молчал все эти годы, никто ведь даже не хочет его слушать. Дазай бесится и вновь скрывается в своей комнате, не имея ни малейшего понятия, как исправить всё это.***
Чуя понимал, что Осаму сильно загоняется и устаёт из-за происходящего, ему очень не хотелось каждый раз повторять одно и то же, как надоедливую мантру. Он желал помочь Дазаю, но никак не мог приложить ума, как это сделать. Вся проблема заключалась лишь в том, что Осаму боится сказать правду или не может подобрать для этого подходящих слов. После последнего разговора с преподавателем Осаму напрягся ещё больше. Ему не нравился тот факт, насколько наблюдательным оказался Сато, что его так волновали его отношения с Чуей. Не то чтобы Дазай слишком скрывал их, но и афишировать не считал нужным, по крайней мере, на работе они точно не занимались подобным, а их отношения оставались лишь между ними. Однако, если он поймёт, что это важно для Дазая, всё может стать ещё хуже — по крайней мере, в реакции Осаму точно. Чуя всё чаще думал о том, что их отношения перестают развиваться и становятся на ровное место из-за этой ситуации — Накахара каждый день желал чаще видеть, трогать и чувствовать Осаму, после случившегося в Токио он попросту не мог выкинуть из головы тот вечер и своё навязчивое желание повторить. Да, в Чуе проснулось либидо после того, как он впервые попробовал, что это такое. Накахара напрямую был заинтересован в том, чтобы Дазай чувствовал себя нормально. — Как там Верлен? — мать спрашивает это впервые с момента, как они вернулись, ибо пока они ещё не успели поговорить об этом. Накахара вернулся не так давно и, уставший, полез спать, а на следующий день ему нужно было на работу, — он так быстро уехал от нас, совсем не рад был видеть, что ли? — Не знаю, — Чуя отвечает как-то равнодушно, чтобы не влезть в конфликт — он уже привык к тому, что Верлен в их семье всегда был плохой. Даже если он никогда не делал ничего ужасного. Он сидит за столом, порой отвлекаясь на телефон, чтобы ответить на сообщение Ацуши. Отца рядом не было, что просто прекрасно, ибо Чуя мог хоть немного расслабиться, не боясь его агрессивного взгляда. — Ну, да, всё получил, что хотел, о матери можно и забыть. Тоже, наверное, бросишь нас, когда вырастешь? — Обязательно брошу. Не удивлён, что Верлен так редко приезжает к нам. Ты каждый раз начинаешь с оскорблений в его сторону, — Чуя всё-таки не может сдержаться, а после слезает со стула, понимая, что разговор заходит не в ту сторону и ссора неизбежна. Но продолжать её нет ни смысла, ни желания, а потому уйти — самый эффективный способ в данном случае. — Поговори мне ещё! Неблагодарные дети, вам всего мало, да? Она уже начинала выходить из себя, действуя Чуе на нервы. Как всё не вовремя и как всё сейчас валится из рук у них обоих, Чуе даже думать об этом сложно. Дазай последнее время мало что говорит ему, старается обходить тему с родителями, чтобы не жаловаться круглосуточно. Хотя Накахара понимал, что они часто ссорятся. И ничего не мог с этим сделать.***
На работе всё было как и прежде, ничего нового, кроме того, что поведение Осаму значительно изменилось. Это заметно. Когда происходит что-то плохое или тревожащее его, Дазай не злится, не впадает в истерику, не плачет, он просто сильно закрывается в себе. Меньше обращает внимание на окружающих, не идёт на диалог, часто даже не слушает, либо слушает невнимательно, отвечает сухо и коротко — уходит в себя и замыкается, не желая общаться и взаимодействовать с другими. Йосано часто упоминала, что в детстве Дазай регулярно поступал так, он был замкнутым ребёнком, робким и молчаливым. Она переживала, что Осаму начнёт отставать в развитии из-за совокупности этих факторов, но Дазай не просто превзошёл ровесников интеллектом, но и сумел развить в себе лидерские качества, которые помогали ему быстро вливаться в компанию и становиться её душой. Это удивляло, и одновременно поражало то, как Осаму смог это сделать. Накахара старался не приставать к Осаму с расспросами в этот день. Он выходит на улицу на несколько минут в перерыв, чтобы покурить. Дазай провожает Накахару взглядом, замечая его снаружи у прозрачной двери. Самую малость он тревожился о том, что их отношения не до конца сейчас в стабильном положении, хотя бы потому, что они не так давно начались, и сразу с проблем у обоих. Сложно сосредоточиться друг на друге и на преодолении недопониманий в отношениях, когда все твои силы и свободное время жрут ссоры с родителями. Накахара закуривает снаружи, стараясь отвлечься, хоть это было и сложно в их ситуации. В любом случае всё рано или поздно должно будет наладиться в их жизни. Чуя снова невольно вспоминает тот вечер и всё, что было между ними в тот момент. Чуя никогда ни с кем не спал, а тем более с парнями, и осознавать тот факт, что у тебя практически был секс с другим парнем, очень неожиданно. Более того, Накахара никак не мог отделаться от мысли и желания затащить Осаму в постель снова, его тело жаждало повторения, ему дико хотелось снова трахаться, и это очень сильно смущало, словно он похотливое животное. Но ведь Дазаю явно тоже хочется. Просто сейчас не до этого. — Добрый вечер, — чужой голос вырывает из мыслей, и Чуя не сразу понимает что к чему, однако поднимает взгляд и видит перед собой того, кого желал видеть меньше всего. Осаму просил не трогать его, просто не лезть к нему и ничего не говорить Йосано, хотя Чуе очень хотелось — он бы просто взял этого мудака за яйца и вырвал их, а может, плюнул бы в лицо, но он обещал Дазаю. Тот удивительно заботлив к своим врагам, — уже закончил с работой? — С каких пор Вы с незнакомыми людьми на «ты»? — Чуя старается сдержать агрессию и язвительность, хоть и получается очень плохо. Накахара смотрит на него, стряхивает пепел сигареты на пол, сам не понимая, зачем отвечает ему и ведёт диалог, — нет, у меня перерыв. — Давно вы с Осаму знаете друг друга? — голос мужика фальшиво-дружелюбный, Чуя ему не верит. — С детства. — Надо же, Дазай никогда не рассказывал о тебе, — он слабо усмехается, словно в этом есть что-то смешное или ироничное, но Чуя не понимает. Он бесится, — ох зря, я бы очень хотел познакомиться с тобой раньше, возможно, жизнь наша была бы совершенно иной. Чуя в ответ лишь выгибает бровь, еле как удерживаясь от «невзаимно» до предположений, как бы их жизнь могла бы поменяться. Накахара молча вздыхает, делая ещё одну затяжку, он не понимает цели этого диалога, а учитывая то, насколько этот человек для него отвратителен, Накахаре хочется сейчас не сдерживаясь послать его нахуй. — Тебе ведь тоже восемнадцать? Давно работаешь здесь? — Какое вам дело? — Чуя докуривает сигарету и выкидывает её куда-то в сторону, решив вернуться обратно, но мужчина хватает его за руку, чтобы остановить. — Дашь свой номер? — Что? Иди к чёрту, — Чуя вырывает запястье и быстрым шагом направляется обратно внутрь. Было достаточно мерзко — к нему клеился противный мужик, который регулярно своим уровнем отвращения пробивает все допустимые нормы, и Накахара бесится. Неприятно чувствовать на себе такое внимание, но остаётся вопрос: зачем? Решил резко переключиться с Осаму на него?