***
— Улыбнись, — попросил Юнги, взяв свою девушку за подбородок, нежно разворачивая её лицо к себе. — Ты красивая, когда улыбаешься. Лиён не хотелось улыбаться, хотелось в голос выть, рыдать, оплакивая всё то, что когда-то между ними было. Они влюблены друг в друга до крышесносного безумия — какая-то незрелая, пьянящая любовь, растянутая на годы и медленно гниющая. Пара наплевала на то будущее, которое им прочили их родители, не желавшие, чтобы их дети связывали свою жизнь с тем, что им по-настоящему нравилось. Она сбежала из дома в этот неизвестный мир взрослых, сразу после выпуска из школы, ушла за ним, когда он разорвал окончательно все связи со своей семьёй. Эгоисты? Но их мечты важней тогда казались. Поддерживали друг друга, не опускали руки, когда по-настоящему было хуёво, когда денег катастрофически не хватало даже на жалкую халупу на окраине. Терпели жестокие обманы и откровенное воровство музыки Мина, которую тот в начале своего пути продавал в компании. Любой бы уже сдался, пошёл бы на что угодно, послав гордость и принципы, но не они, они не сдавались. Не бросали своей мечты, грызли всё и вся, отстаивая своё право, пробиваясь и добиваясь того, что было сейчас. А сейчас… Сейчас у них было всё — деньги, слава и успех, но всё разваливалось внутри. Лиён будто бы мазохистской была, терпя всё то, что творил Юнги с её чувствами. И она даже не уверена, что ей не придётся брать такси, чтобы вернуться домой. Юнги ей обещал сегодня быть паинькой и даже не пить, но его обещания в последнее время не то, во что свято верить должна. Нутром чувствует, что уедет одна, а под утро он вернётся домой, смоет с себя посторонний запах, ляжет рядом, обнимая, потрётся своим носом об её шею и сделает вид, что ничего не было. И она сделает, проглатив ком отчаянья. Не хочет она улыбаться. В этом клубе, в свете мигающих огней, находятся и те, с кем он ей изменял, некоторых имел прямо на её глазах, ничуть не смущаясь и ни капли не извиняясь за это. Можно подумать, что она приелась ему, а вместе они лишь по привычке. Если бы так, то Мин бы отпустил её уже давно, но его страсть к ней, нездоровая любовь и зависимость ничуть не уменьшались с годами. Лиён порой ловила себя на мысли, что и её нынешняя болезненная привязанность к реперу не более, чем страх неизведанного, что он её начальный и конечный вариант. Уйди она от него и не будет в её жизни никакого подобия счастья больше. Но всё-таки она любила его… или жила прошлым и любила того парня, которым он был, но вряд ли Лиён испытывала теплые чувства к тому, кем он стал. Да, она отдаёт себя ему до сих пор без остатка, но взамен… «Прости, я кого-то опять трахнул» и хорошо, если это «Прости» вообще прозвучало. — Я устала быть твоим аксессуаром, — девушка сбросила его руку. Выходить из машины не хотелось, идти в клуб тоже, вообще не понятно, что она тут сейчас забыла. — Аксессуаром? — парень искренне недоумевает от этих её слов. — Боже, не начинай, — он откинулся на подголовник водительского сидения. — У меня есть только музыка и ты. Моё всё. Всё равно что «Я люблю тебя» и «Я ничто без тебя». Юнги первым вышел из машины, кинул ключи парковщику и начал ждать, открыв дверь пассажирскую, ничуть не испытывая дискомфорта от нацеленных на него камер мобильных устройств. И с места не сдвинется, если она не выйдет. Сдалась, вложила свою ладошку в его раскрытую, поданную ей. Какое-то дешёвое кино, от которого публика точно лужицей растечётся. Какая милая, блять, пара несмотря ни на что. Его рука на плече говорила всем — она его сучка, но почему же она не могла себя вести как вздорная бич, какой её порой рисовали в своих головах совершенно посторонние паре люди, и качать хоть мало-мальски свои права в отношениях с ним? Но у неё не было сил на скандалы, устала, да и без повода никогда не наедет на него. — Хёнджин нашёл себе «Оппу»? — пробубнил Юнги. Лиён хотела посмотреть, что же такого увидел её неблаговерный, но Юнги уже утащил её в стены клуба, принадлежавшего их общему и хорошему другу, которого Лиён смело могла называть старшим братом.***
Ну, конечно, он облажался чуть ли не сразу, как только они вошли. Лиён тут же избавилась от его собственнической руки на плече, смерила недовольным взглядом и отправилась в вип-зону, где их уже ожидала небольшая компания общих друзей и приятелей. Не понимает, что есть люди, которым отказать нельзя и, если они протягивают шот и приглашают к своему столу, то он вынужден ненадолго скорректировать планы. Это в будущем контракт, это инвестиции и сотрудничество, но, сука, куда ж ей понять! Даже ради себя не хочет побыть милой и приветливой. И всё, вредность её заразна, взвинтил себя внутри — испоганила настроение одним своим поведением этим, ещё и извиняться за неё пришлось. Он не любил извиняться! Юнги не смог сосредоточиться на том, что вещают эти влиятельные толстосумы, ругаясь про себя на девушку свою. Покивал, как болванчик, пару раз и вроде как договорились встретиться в более спокойной обстановке. И вот он с бешеным взглядом и семимильными шагами прорывается через танцпол, отмахиваясь от дрыгающихся тел, врывается по лестнице на второй этаж вип-зоны, где уже во всю отрывалась Лиён с этим Чон-невинные-глазки-Чонгуком! Заливают в себя пойло, как заправские алкоголики. Ладно, Гука ещё понять можно: он с треском провалился по всем фронтам, вляпываясь в скандал за скандалом, то анонимные обвинения, то драка, но его — Юнги — дурында-то чего ему компанию составляет? Забыла что ли, какой Гук-и Интернешнл-блять-плейбой? А вот Мин помнит. И вся страна теперь ещё в курсе, что он девушек, как перчатки меняет. На уровне слухов, конечно. Но уж кому, как не реперу знать об их вероятной правдивости. — Воу, кто это тебя уже довести успел? — к реперу подошёл Намджун — хозяин всего этого лакшери безобразия, именуемого клубом. Ким Намджун когда-то был достойным соперником Мин Юнги, но Рэп Монстр — известный псевдоним Кима в среде андеграунд сцены — неожиданно обзавёлся, благодаря Лиён, женой и ушёл со сцены. Остепенился, вложился в бизнес и неплохо так рубил бабло, иногда для души пускаясь в написание текстов. Соперничество закончилось, но их дружба осталась и, пожалуй, Намджун один из тех немногих, кого Юнги по-настоящему уважал. — Чё она творит? — он прожигает взглядом алко-парочку. — Мне, главное, запретила, а сама… Пиздец! А я потом виноват. Не, РэпМон, чёт, блять, не так в этой ебущей меня жизни происходит. Это ж чудо сейчас наебенится и возись с ней, чтобы не наворотила дел. — Не переживай, Лиён безалкогольное пьёт, но малыша поддерживает. — Этот малыш ей на сиськи смотрит! — шипел Мин. — Когда в последний раз Гук-и посмотрел на Лиён не так, как тебе бы хотелось, чтобы он смотрел, то есть не смотрел вовсе, то мы ожидаемо оказались в больничке, латали твою морду наглую, — хозяин заведения между тем напомнил самый неприятный случай, связанный с персоной Чонгука. — И потом, у него действительно всё худо, — со вздохом произнёс Джун, переводя взгляд на давящего из себя фальшивую улыбку молодого парня. Ким пока не знал, как можно было ему помочь выпутаться. Чонгук — не весовая категория Юнги и не постеснялся это наглядно продемонстрировать в их первую встречу. Да и сам Мин в итоге зарёкся связываться с чемпионом, призёром и не в жопу усраться, каким ещё бойцом, гордостью страны и звездой по тхэквондо. Этот чел единственный, с которым Мину не разобраться с помощью кулаков и не указать его место, то есть подальше от девчонки репера. Влился к ним этот Уебуоднойлевой стремительно. Намджун подобрал, но, в принципе, Чонгук отличный чувак, но, блять, ревновал парень к Чону свою Лиён страшно. Он же не типичный для бойца страхолюдина, и пох, что не бокс его основная дисциплина, а симпатичная до протекающих трусов у девок секс-машина. Просто один его внешний вид ноги любой раздвигает. — Не мне тебя судить, но всё же считаю твою ревность Лиён к любому столбу несправедливой и, что самое главное, неоправданной, — Ким знал многое, но открыто никогда не осуждал, честно и терпеливо ждал, когда Юнги прорвёт и он придёт к нему с исповедью о том, как докатился до такой жизни, от которой даже последний грешник вздрогнет. — Я видел Хвана на улице, кого он-то подцепить уже успел? — с неприятных для него тем репер слетал легко, особенно если понимал, что не хилый смысл в словах его хёна присутствовал. — О, это Чон Хосок, Хоби, — заулыбался Намджун, в очередной раз принимая нежелание Мина ворошить собственную грязь. — Шельмец всё-таки вспомнил о родных краях и вернулся. Джей-Хоуп, может слышал? Юнги напряг память, но нет, ничего в голову не приходило. — Он серьёзный танцор, Хёнджин на него равняется и просто кипятком сейчас ссыт оттого, что тот в Сеуле. Тесен мир, а я Хоби знаю уже давно и не мог не пригласить его в Art, особенно, когда узнал, что тот в городе. Знаю, ты насторожен к новым людям в нашей тусовке, но поверь — Джей-Хоуп отличный парень. Вот увидишь. — Посмотрим, — напряженно произнёс репер. — А Чимин и Тэхён где? Джун неопределённо пожал плечами и добавил, что как бы донсен являлся начальником Чимина непосредственным. Но Юнги нахер не надо знать всё о том, где шарахается его звёздный ангел с аурой демона похоти. Ну и хер с ними, не в первой некоторые из круга отсутствовали. Юнги краем глаза заметил блондинистую голову — ну, конечно, и этот тут, Хёнджин не мог его не взять, мелкий сучоныш вертит Хваном, как хочет. А у Мина из-за этого Феликса Ли, и то Юнги не был уверен, что имя настоящее, начинала мания преследования развиваться. Ну уже всеми языками ему объяснил, что тот не его формат, не будет он с ним возиться. Да, ахуенный голос, которым тот мастерски управлялся, но если Юнги чувствовал, что не его — то пиздуй отсель, ищи себя в другом месте. Но Феликс вбил себе в крашеную головушку, что Мин тот, кто ему нужен. И сейчас ещё к Гуку с Лиён свою тушу подкатил, улыбается миленько, аж стереть улыбочку хотелось. Как шлюшка вообще к Лиён посмел подойти?! — Хён! — когда репер подошёл ближе к выпивохам, у мини-барной стойки обосновавшихся, глазки Чона сосредоточились на нём, а на лице разыгралась пьяная натянутая улыбка. — Помяни со мной мою жизнь, — он протянул ему емкость с намешанным, будто заранее уже подготовился. — Мало того, что я блядь последняя, так меня ещё и дисква-дискво-ливи-фицировали, — кое-как выговорил уже порядком нахлобучившийся Чонгук. О дисквалификации Юнги не знал, не читал новости и вообще редко занимался этим делом. Даже тем, что касалось его личности в прессе занимались отдельные люди, мог, что называется, себе позволить. Да и Минхо — его зам — никогда не вызывал у Мина сомнений, практически полностью тот руководил всей машиной под названием Genius Lab, пока репер погружался в музыку. — Не смей отказываться! — хмуро свёл брови парень, видя сомнения на лице хёна. Лиён буравит взглядом, выжидает. Да пошла она — у мужика тут действительно трагедия! А настроение, хотя бы себе, возвращать нужно — кислым он никому из здешних по нраву не будет. — Сдрыстни! — стрельнул он глазами на Феликса, принимая стакан от Гука и, подходя к Лиён сзади, окутал её объятием своих рук. Феликс и с места не сдвинулся… Ох, как же бесит. Бесстрашный Ли, ну или просто парень немного того. Сделав глоток предложенного донсеном напитка Юнги поморщился, ощутил гамму вкусов, среди которых граппа был самым узнаваемым, но мог и ошибиться, и прикинул, что, если всё выпьет, то его вперёд ногами вынесут из заведения. — Что за хня? — он уставился на спортсмена, а потом перевёл взгляд на бармена их личной вип-зоны. Сокджин очаровательно улыбнулся. Этот красивый бармен отлично знал своё дело, и хранил в своей головушке столько тайн, что впору было доплачивать ему за молчание или просто убить для более надёжной защиты секретов. — «Эйфория»! Мой рецептик, — подмигнул Чонгук, прикладываясь к своей порции. — Да скорее мгновенная смерть… — невзначай бросил Джин, но он что — он только смешивал пропорции и, по сути, выполнял пожелание гостя господина Кима. — Не пей, — вставила всё-таки своё Лиён, забирая бокал и отставляя в сторону. — Детка, — Юнги куснул её за оголённую шейку. — Я чуть-чуть, обещал же быть паинькой, — глазки умилительные состроил, а она свои закатила — ну можно считать, что добро дала. — Знаешь, Ликс-и, в чём между нами разница, — лицо у Чонгука, будто сейчас заумную херню брякнет, — ты добровольно с парнями обжимаешься и ложишься под них, а я насильно их обжимаю и укладываю, — и гоготнул, а потом носом шмыгнул. — Блять! Сука! — для Чона дисквалификация на неопределенный срок сродни перекрытию кислорода. Видит, что напиток на дне плещется, и просит жестом Сокджина повторить. — Может тебе лучше домой? — поинтересовалась Лиён, переживая за друга. — Нуна, там ещё хуже, — осушил половину стакана Чонгук. — Не отставай, языкастый, — указал на ёмкость Юнги парень. — Совсем уважения к старшим нет, — Мин вновь потянулся за бокалом и пригубил ещё немного ядрёного коктейля. А второй глоток пошёл уже легче. Хёнджин и новое лицо вскоре тоже подтянулись. Лиён смылась из рук Юнги к Хёнджину — своей подружке, чего-то обсуждают и подозревает репер, что в стилисты Ан заделалась… Ну или это просто у них придурошное общение такое, которое Мин никогда не поймёт. Юнги к середине бокала уже принимал в компанию Джей-Хоупа, как родного — классный всё-таки парень и на Лиён вроде бы не смотрит, так что дракон внутренний расслабился и над золотишком своим бдительно не чах. Но сыграло наверное ещё и то, что подлизался танцор и польстил музыканту, бдительность усыпляя. С его последним глотком «Эйфории» Лиён уже требовала, чтобы Джун выделил Юнги комнату для особых случаев, потому что, когда тот прилюдно её пиздатой, ахуенной, невъебенной и вообще ахтыжмояблядьлюбимая называет, то всё — кондиция пройдена и можно тушить свет. На последнее резко среагировал Чонгук, грозно плетя языком, что нельзя девушку блядью называть, и Лиён клянётся защитить от этого идиота-рифмаплёта, к себе притягивая, под офигивающий взгляд Хосока. Танцор искренне не понимал — нужно ли девушку спасать от чемпиона или всё это норма для них? Хотя вряд ли бы со спортсменом что-то смог сделать и РэпМон, физическая форма которого только восхищала, что уж о Хоби-то говорить. «Эйфория» оказалась неподвластной организму Мин Юнги, хотя, казалось бы, — крепок он для всякого алкоголя. Феликс очень настойчиво порывался проводить хёна и пока Лиён успокаивала разгорячённого тхэквондиста, обещавшего всем и вся обидчикам его нуны нокаут летальный, Ликс что-то шептал на ухо Хвану.***
— Ну что тебе нужно в этот раз? Юнги падает в широкое кресло, расставив колени в стороны. То ли бокал Гуковой «Эйфории» всё же серьёзно нахлобучил, то ли он реально устал. От орущего на него по непонятной причине Чонгука, суеты тусовочной, от постоянно клянчащих малолеток и дядек за ними стоявших, от шлюх, на всё готовых ради пяти минут на сцене. Мин для них — билет к славе. Все, кого он продюсировал, сейчас успешные звезды, и абсолютно похуй, как они своего сияния добились. А может он и от Лиён устал?.. Нет, это точно всё ядрёный коктейль, который, похоже только Чон может перенести. О том, что Мин Юнги слаб до смазливых девчонок с идеальной фигуркой, каждая собака знала. И лишь избранный круг друзей хранил его секрет, о котором не догадывалась даже Лиён. Юнги запрокидывает голову назад, устраивая её на спинке кресла, и ждёт, когда его надоедливая шлюшка начнёт просить. Но Ликс и не думал ничего просить у хёна в этот раз. Разве что… Феликс огибает кресло и становится сзади напротив его головы. Осторожно протягивает руки и касается шеи. Проводит невидимую линию по контуру скул от уха к подбородку, ведёт двумя пальцами по трахее, еле касаясь, медленно, дразняще, очерчивая кадык. Видит, что хён поддаётся его касаниям и ничуть не протестует. Возвращается и на колени ему садится бёдрами и продолжает ласки. Там, где только что пальцы блуждали, теперь оказываются губы. Он мажет ими тягуче, заставляя Юнги приоткрыть рот и прерывисто задышать. Нежный язык кончиком собирает капельки пота с разгоряченного тела и Мин начинает постанывать от лёгких касаний и жаркого дыхания на коже. Он облизывает высохшие губы и громко, со стоном, сглатывает, чем заводит парнишку ещё сильнее. Тот набирается смелости и спускается губами ниже. Тонкими пальцами расстегивая каждую пуговицу, нежно целует хёна в шею, за ухо, прикусывает мочку, кончиком языка ведёт по хрящу, щекоча дыханием. Юнги пальцы в кулаки на брюках собирает, ласками подопечного наслаждается и не торопится к решительным действиям принуждать. Он ладони горячие на груди чувствует. Они гладят его, узоры вырисовывая, еле касаясь, трепет по телу разнося. На сосках губы мягкие ощущает и больше не владеет собой. Феликс пальцы на затылке чувствует и от того, как медленно и не спеша они по волосам проходятся, он тонуть в море похоти начинает. Оставшиеся пуговицы рубашки с треском отрываются от ткани и рассыпаются по паркету. Губы Ликса по телу блуждать начинают настойчивее и спускаются к паху. Юнги пальцы в кулак на блондинистой голове собирает и бёдрами подаётся навстречу парню, опуская его лицо к ширинке. Феликс глазами тёмными на возбуждённый орган под тонкой тканью брюк смотрит. Он сгорает от голода до плоти хёна — такой сочной, тёплой, сладкой и желанной. Парень зубами находит собачку на молнии и мучительно медленно опускает её вниз по металлической дорожке. Его руки всё ещё ласкают тело крепкое, но тающее под касаниями. Всё остальное сделает его рот. Юнги не носит белья. Никогда. И это значительно упрощает Феликсу работу. Он губами по члену проходится, заставляя его вздрогнуть. В этот момент Мин ахнул громко, волосы на затылке туже собирая. Через мгновение губы сомкнулись на твёрдой головке и поскользили вниз. Пальцы Ликса обхватили пояс брюк и потянули ткань. Юнги бёдра приподнимает, погружаясь в глубокую глотку и чувствует, как бока ягодиц крепко сжали. Он подаётся навстречу смазливой мордашке и протяжно стонет, низким голосом ещё сильнее распаляя блондина. Ещё пару толчков, минута и несколько правильных движений языком и Ликс-и довёл бы хёна до исступления, но дверь в комнату неожиданно распахнулась. На пороге стояла Лиён. А на бледнеющем лице ярко вырисовывался ахуй, смешанный с ужасом и отвращением.