***
Уже третий день Намджун ходит недовольным. Сотрудники раздражают и без Харин опять начинается коллапс. Но каждый раз себя успокаивает — он и без неё отлично справится. Это была его идея — клуб, и он мужчина, в конце концов! Только бы в кипе бумаг разобраться. Art он пока закрыл, устроил «плановые» санитарные дни. Тем более у него минус один бармен vip-зоны. Конечно, он хотел перевести бармена с нижних этажей, но подходящие кандидатуры отказались. «Проще с народом, Намджун-щи», — все, как один твердили они. И то, что зарплата там выше их не заманило. Что ж, он уже дал объявление о поиске бармена, с такими завышенными требованиями, будто управляющего крупной компании ищет. Пока никто не откликнулся, а зарплата вкусная, но ответственность на себя не хотят, судя по всему, брать. Либо он действительно перегнул палку. Но у него завышен стандарт: Сокджин, будь он неладен, планку поднял. Говорить умеет, гостей поддержать и, само собой, напоить. А ещё чужих жён отлично уводит. «Поговори с Харин!» — очередное сообщение от донсена. Ему вторит ещё и Лиён. Практически сразу за Юнги, будто они там сговорились: «Оппа, ты же серьёзный человек. Вы должны всё прояснить!». Ему всё ясно! Ни говорить, ни прояснять что-то необходимости он не видит. А эти кошачьи пусть вначале между собой разберутся. Хотя с Лиён всё более-менее ясно — она начинает новую жизнь, но Юнги он из вредности не скажет, что подозревает ту в связи с Чонгуком. Пусть сам всё узнаёт. — Намджун-щи, там молодой человек пришёл, соискатель на должность бармена. Натянув тёмные очки, Ким даёт распоряжение охраннику сопроводить первого откликнувшегося кандидата к нему. В очках, конечно, дурной тон собеседование проводить, но лучше пусть о нём думают, что он эксцентричная личность с замашками репера, чем то, что он какой-то драчун. «В прочем, я и есть репер», — хмыкает мужчина. А парень — Кан Кёнсу — довольно приятен, с миловидной внешностью: маленький рот и пухлые щёчки придают лицу некую мальчуковость, заставляют думать, что парень несерьёзен и неопытен. Но Ким даже не подозревал, каким финтам тот обучился в Штатах. Поэтому с открытым ртом смотрит, как тот готовит коктейль на пробу. Нет, виртуоз — это бесспорно плюс, но сможет ли он разговором поддержать? Однако язык у него подвешен не хуже, чем ловки руки. Чёрт, да он даже лучше Сокджина. Есть над чем подумать. — Намджун-щи, там Ким Сокджин пришёл. Нам его пропустить? — тревожит охранник босса. А впрочем… Кан Кёнсу принят, тем более приступить готов хоть сегодня. Как раз пусть распутнику и предателю конверт отнесёт. Намджун, может быть, и оскорблён, но быть должником не любит. Зарплату он ему отдаст всю до последнего вона, и тогда точно — никаких дел между ними не останется. — Проводите господина Кана — нашего нового бармена — к нему, пусть он передаст тому человеку нашу благодарность за хорошую работу, — молодой человек принимает из рук Джуна конверт и непонимающе глазами хлопает. А про себя Ким думает, что пусть Сокджин видит, как ему быстро замена нашлась. Харин и его так же быстро разменяет, как разменяла Намджуна. Уж чтобы там Сокджин не хотел ему сказать, Джун к нему даже не выйдет, тем более не пустит внутрь. Art навсегда закрывает свои двери перед Ким Сокджином. А если тот посмеет что-то рассказать из увиденного и услышанного, то его ждёт Ад. Все работники vip-зоны подписывают отдельное соглашение с работодателем. «Кан Кёнсу» пришлось подписать такое же после того, как детали были обговорены с владельцем. Этого следовало ожидать, однако, молодого мужчину совсем не заботит это соглашение, ведь он сам по себе — липа. Но пока нужно освоиться и в принципе заниматься своим главным делом — очень внимательно слушать. «Ким Тэхён, моё расследование началось», — позволяет себе кривую ухмылку, когда никто не видит. А в следующую секунду к нему подходит его куратор, чтобы повести экскурсию.***
Чёрная машина подъезжает к vip-входу клуба, но сидящие внутри не спешат покидать автомобиль. Толпа у клуба, тем временем, уже признаёт, что тачка принадлежит Чон Чонгуку. Голосят, переговариваясь между собой, давно не видели его и не терпится на знаменитого спортсмена посмотреть. А внутри авто, тем временем, происходит очень странный разговор. — Почему мы не можем вместе войти в клуб? — Лиён, конечно, мастерица огорошить. Чонгук совсем не ожидал, что Его девушка ему скажет, что пойдёт первой, а он должен сделать вид, что только привёз её. По-дружески. — Потому что будут говорить, что мы вместе… — А это разве не так? — спортсмен упорно не понимает, что ею движет. Всё было нормально, и вот на тебе. — Так… Но… Надо было водителя вызывать… — прикусив губу, произносит девушка, принимая свою неразумную глупость из-за того, что приехала с Чонгуком. — Что «но», Лиён? — скоро злиться начнёт. Уже мысли в голове — на кой чёрт решил, что нужно идти сюда? Но док сказал, что всё — он свободен, наконец-то. После недельного заточения ему хоть куда, но не в четырёх стенах. Он давно не был в клубе и ему захотелось сюда. Тут все свои, безопасно. — Я говорила с Минхо… — И? — Он сказал, что пока не может сообщить о том, что мы с Юнги расстались. — Айщ, Лиён! Мне его убить? Минхо, Юнги? Просто скажи — кого? Айщ, я же говорил, что не могу встречаться с той, кто даже не рассталась официально. Но нет… Убедила, подговорила, и я поверил. Тебе поверил! А теперь что — я водитель твой? Блять, охеренно устроилась! — закипает он. — Но это ради Чимина… — вжала голову в плечи девушка. — Если бы не его фото с Лисой… — Отлично, мне поднасрал мой лучший друг! Пиздец… В точжан поеду… Мне там самое место. — В этом? — осматривает его костюм Лиён. — Да, в этом! Разденусь догола и пусть все смотрят, какой я ахуенный и не твой! А ты иди, гуляй, веселись, танцуй, пудри всем головы! Твой конёк, ты в этом лучшая! — Ну не злись, — кладёт руку на его бедро художница. — Что мне сделать, чтобы ты гнев сменил на милость? — Ничего не нужно! — отворачивается от неё Гук. — А если я позволю тебе… — Чего ты мне позволишь? Смело называть себя своей девушкой — так нет! У нас, блять, Юнги. Ощущаю себя третьим лишним… Или запасным? — Сделать то, что ты мне показывал в порно, — хитро улыбается Ан. — Или, как ты хочешь? — Ты не готова! Ёкнешься в обморок, и что с тобой делать? Какой мне прок от того, что будешь коматозничать? Ты ни одного до конца не досмотрела, к тому же. У нас секс — нежнее нежного и мне сейчас нормально. Хотя ни хера не нормально! Моя девушка встречается с Юнги! Блять, ебучая дорама! Девушка губки готова надуть. Нежнее нежного? Ну уж нет! Чонгук — тот ещё зверь, и, если для него то, что он с ней делает в постели, на диване, на столе и в душе — это нежнее нежного, то она с этим точно не согласна. Трахает качественно, до потери пульса, фейерверков в голове и теле, и так жёстко, что она скоро забудет, как ноги вместе сводить. И что это на неё всё сваливает? Не-а, так не пойдёт. — А может это ты не готов? Тебе же, как выяснилось, становится плохо, когда мне боль причиняешь! — подозревает истинную причину, а он фыркает скорее обиженно, чем в издевательском несогласии с её выводом. — Хорошо, езжай в свой зал… — она покидает автомобиль и финальным аккордом, ставя точку, громко дверью хлопает. — Вот это была настоящая боль! — рычит он, а сам руль поглаживает, как бы извиняясь перед машиной. Просидев минуту, он всё-таки выходит из авто и, кинув ключи парковщику, проходит внутрь клуба. Думает последнее слово за ней? Чёрта с два!***
— А вот и я, — растягивает последнее слово, вернее местоимение Чимин, врываясь в кабинет, который сам же оборудовал. — Пожалуйста, пожамкай меня, — стонет, опускаясь на кушетку прямо в одежде. — Знаешь, Юнги был прав, они чуть не поймали меня в коварный капкан каверзных вопросов. Ненавижу такие съёмки… — Во-первых, привет. Наконец-то, и недели не прошло, как сие небесное светило изъявило желание спуститься к бренным мощам. А во-вторых — живо переодевайся! — Да понял, понял, госпожа, — он берёт специально подготовленные штаны для переодевания. — Раздеваюсь и переодеваюсь. Музычка у тебя подходящая, — ухмыляется, а девушка глаза закатывает — стыд потерял этот обрушившийся ей на голову артист. Даже за ширму не заходит, демон. Айдол неделю заигрывал с медсестричкой в сообщениях, однако в живую никаких поползновений в сторону её чести не делал. Когда ей после тяжёлых рекламных съёмок удалось вернуть пьянчужку к жизни своими волшебным руками, Пак понял, что больше не намерен жить без массажа Джи А. Неделю назад у неё как раз ночная смена была, и он нагло ввалился в больницу, пристроив половину корпуса своего бренного тела на медсестренский пост, отчего Джи А выбора не оставил — массаж или больничный покой его пением будет обрушен. Вряд ли кто-то был бы против послушать бесплатно, но правилами такое поведение запрещено. Он помог Джи А в короткие сроки открыть свой массажный салон. Оказалось, что девушка сама уже была на полпути к этому. Она присмотрела всё необходимое, но проблема была с арендой помещения — слишком уж задирали цены, либо совсем не подходило. Как раз с этим Чимин и помог, выторговав у Юнги старое помещение его студии, которое как раз Genius Lab собирались сдавать. Со свежим ремонтом, по всем нормам пожарной безопасности, с отличными вентиляцией и кондиционированием воздуха. Конфетка — заезжай и живи, то есть — строй бизнес, да и скидка на аренду неплохая, всё благодаря Паку. Джи А, может быть, и сама бы хотела всё устроить в своей жизни, но от такой помощи не отказалась. Слишком часто жизнь к ней спиной поворачивалась. А теперь она будто бы удачу за хвост поймала за все свои прошлые неудачи. И вот уже пару дней девушка принимает клиентов. Их пока что не много и только те, кому её пропиарил Чимин, но и этого достаточно, даже слишком. Мечтала ли она стать звёздным массажистом — точно нет, и мысли не было. Только сам айдол всё никак не мог выбраться, но Джи А всё время оставляла для него часовое окно в конце дня. И сегодня Пак им воспользовался, примчавшись сразу после съёмок в передаче. — О-ох, Джи, я так скучал по твоим юрким пальчикам, — стонет и мычит Чимин. — Только ты можешь доставить мне такое удовольствие, — сводит брови, опустив веки. — Осторожно. От таких слов и возбудиться можно, — произносит девушка то ли угрожающе, то ли боязливо. И айдол резко переворачивается на спину. — Так я уже… Джи А от неожиданности отскакивает в сторону, а глазами непроизвольно в сторону паха ведёт, сразу же вспыхивая, как рождественская ёлка, но быстро берет себя в руки и с напускным равнодушием, которое до сих пор удавалось играть, спрашивает: — Напомни, на массаж чего ты пришёл? — улыбается одним уголком губ, отпуская внезапно возникшее напряжение, и тонкой струйкой льёт на живот тёплое масло. Вязкая жидкость разбрызгивается по коже, вынуждая фолликулы увеличиться, а волоски — зашевелиться. Его соски мгновенно собрались в тугие узелки, а в паху началось движение. Девушка отставляет флакончик с маслом на полку с другими ароматическими, косметическими и лечебными средствами, и опускает мягкие руки на кожу. Хаотично водит пальцами и ладонями по гладкой коже, размазывая масло, и намеренно задевает торчащие соски — коричневые, упругие, их так и хочется укусить, чтобы айдол блаженно и сладко застонал. Чимин почти это делает. Сводит колени и вздрагивает при каждом касании чувствительных мест, особенно — сосков. Пальцами впивается в края кушетки и мычит. Веки не размыкает. Но о чём он думает? Чьи руки представляет на себе? Ответ прост — Его, его одного. И это бесит, злит, но, черт возьми, как хорошо! Сколько у Чимина не было нормального секса? Две, три недели? Чёрт, руки играют с сосками, тонкие пальцы цепляют набухшие бусины намеренно. Теперь подбираются к горлу — это выше всех его сил. Чимин абсолютно ясно представляет себя во властных руках Ким Тэхёна, но когда одна из них скользнула под кромку штанов, которые он надел специально для сеанса, Пак делает над собой усилие и резко поднимает корпус, принимая сидячее положение, чем снова пугает Джи А, и та отскакивает от массажного стола. — Что это было? — тяжело дыша смотрит на неё. — Но я ведь… — Я спрашиваю, что ты сейчас делала? — спрыгивает и идёт на девушку, вплотную прижимая её к стене. — Ты сам перевернулся… и я… подумала… — Что ты подумала? — уже тише, снижая тональность до минимума, как и свет в помещении, нащупав реостат рядом с головой массажистки. Смотрит на неё, слушает ровное дыхание, слишком ровное по сравнению с его самим. Опускает взгляд на пухлые губы маленького приоткрытого рта, ладонь кладет на талию и ведёт ею вверх по животу к груди, сжимает её через ткань медицинской формы, добавляет вторую руку и понимает, что у этой девушки сексуален не только мозг. Черт, она заводит его, уже завела, пусть и «чужими» руками, тянется за поцелуем, но его останавливают. — Не стоит, — коротко шепчет. — Я не люблю этого, давай лучше так… Она ловко меняется с Чимином местами, лукаво улыбаясь недоумению на лице айдола, и начинает медленно оседать на колени. Тонкие пальцы, стягивающие штаны, косточками щекочут бедра и окончательно выбивают из парня здравомыслие. Мысли путаются, Тэхён и Джи А смешиваются в один силуэт под веками, но Чимину сейчас слишком кайфово, чтобы анализировать, чья макушка двигается у его паха, чей рот глотает член до основания и кто стонет, вибрируя стенками горла. Ему очень хорошо, просто ахуенно, до подкашивающихся ног, до пересохшего рта и предобморочного состояния. — Почему не стоит целовать? — спрашивает Чимин, одеваясь. — Ты разочаруешься, если скажу, что я не люблю целоваться с парнями? — немного подумав, улыбается Джи А. — Целуюсь я только с девушками. Они мне больше нравятся. — Ты шутишь? — Разве похоже? — Нет, я… Прости, просто это так неожиданно. Но ты не беспокойся, я не разочарован, я просто удивлён. — М-да, я удивлена не меньше, — бурчит под нос девушка. — Что? — Да так, ничего… Мне пора, рабочий день уже окончен. — Подожди, — Чимин хватает за локоть уходившую к себе в подсобку девушку. — Тогда что это было? Почему ты это сделала? — Чимин-щи, расслабься, ты мне очень хорошо помог, вот я и тебе сделала хорошо. Всё в порядке. Чимин так и замер с ремнём от своих брюк в руках. Он ничего не понимает, а понять мысли другого человека сейчас для айдола из непосильных задачек. Одно он только отчётливо услышал. — Чем тебя я удивил? — Джи А замирает на месте. — У меня великолепный слух. — Ты звал кое-кого… — Кого? — его разум находится в таком густом тумане, что даже не помнит, что срывалось с губ, чьи имена. Страх внезапно молнией входит в затылок и горячей волной прокатывается по позвоночнику. — Высоко летаешь, Чимин. Крылышки спалить не боишься? — Его, точно его имя произнёс. Рот снова сохнет, только уже от нарастающей паники. Он Джи А знает чуть больше недели. — Прошу тебя… — Не волнуйся, — кладёт ему ладонь на щёку, успокаивающе поглаживая. — Мы с тобой очень похожи. Я не увлекаюсь айдолами, но знаю твою историю, как тебя предали в агентстве и выкинули из индустрии. Не ценили, да и за твоей спиной никого со связями не было. Вот и меня — не ценили и связей у меня не было. Ты встретил Мин Юнги — и где ты теперь? На вершине. А я встретила тебя, и это только начало моего пути, — взглядом обводит помещение. — Не переживай, я буду молчать, — улыбается девушка, убирая руку, и Пак отступает, — о том, что Пак Чимин любит Ким Тэхёна. Права Харин, умная — это плохо. И всё-таки он переживает не за себя, а за Тэхёна. Остаётся только верить ей. — Я завидую тебе — ты встретил свою любовь, а вот я… — Джи А вздыхает. — Наверное, просто нужно определиться — по мальчикам я или по девочкам. Тебе, кстати, тоже. Ты ему не очень, эмм, верен. — Я — иной случай, — усмехается Чимин. — И мальчик мне нужен только один, но… — Какая неудача, что он уже женат, а ты встречаешься с той репершей. Последнее мне кажется фикцией. — Ты слишком много знаешь, — на лице Чимина проявляется тень недоверия. — У меня аренда на два года, моё будущее важнее пары слитых слухов о знаменитостях. Много шуму, а ради чего? Нескольких миллионов вон, которые закончатся? Но репутация — это навсегда, — рассуждает девушка. — Я работала медсестрой в отделении скорой помощи в пригороде Сеула, та больница находилась неподалёку от оживлённой трассы… — будто погружаясь в воспоминание, произносит Джи А, но головой трясёт: — Нет, пожалуй мне хватило нервотрёпки и остроты ощущений ещё тогда. — То есть ты — реанимационная сестра? Почему же тебя тогда на пост посадили? — хмурится Чимин. — Ну не всем блистать, не понравилась директору, старшей медсестре — подчеркни понравившейся вариант. Хотя, не сказать, что просиживать попу на посту спокойнее. Но там мне удалось обдумать будущее и вот оно — моё будущее, — она обводит руками помещение. — А с твоими звёздными друзьями я, может быть, сеть открою и дам работу многим людям. А всё потому что… — Я тебя сфоткал, а тебе захотелось блеснуть сэлфи с настоящим айдолом перед подружками, — заканчивает за неё Чимин. — Нет, просто я дала тебе вторую жизнь, пока врач был занят другим, — загадочно улыбнувшись, она скрывается за дверью подсобки, чтобы переодеться. И надеется, что когда выйдет Чимин уже исчезнет. Краем уха слышит, как тот отвечает на телефонный звонок. Имени «Лиса» вполне достаточно — Чимина уже ждут. И сегодня он у неё ничего не спросит более, а ей не придётся отвечать, что она видела другую сторону Чимина — ужасную и некрасивую картину только что доставленного после аварии юноши.***
Лиён щурится, делает глоток безалкогольного коктейля и, развернувшись, ставит бокал на стойку, за которой новенький бармен недоуменно глазами хлопает. Девушка, подмигнув ему, маску для лица просит. Тот пугается даже, что совсем заработался, увлёкся и перепутал ингредиенты, сделав вопреки пожеланию клиента алкогольный коктейль: глаза хитрые у неё, блеск в них, будто дух какого-нибудь кумихо вселился, но просьбу выполняет, а когда Лиён отходит к ограждению балкона незаметно берёт её бокал и принюхивается. Нет, ничего не напутал. Хмыкает и на Юнги косится, а тот хмурой тучкой за Лиён наблюдает, игнорируя Намджуна, который прилипалой ходит за известным репером. Из-за барной стойки вытягивается — что же такое там художница видит, и за чем или кем наблюдает в этой толпе веселящихся тел внизу? Ему всё нужно знать. — Куда собралась? — рявкает на неё Юнги, исподлобья остро глядя, когда девушка подходит к нему ближе. Впервые соизволил слово в её сторону произнести. Девушка, когда явилась на их этаж, взглядом ясно дала понять, что общаться с ним не желает. Ещё не забыла то, как он на неё по телефону накричал, а эти придурки не дали с ним поговорить. Обиженка нагло перед глазами маячит, а говорить нельзя — да Юнги бесится от этого, как ещё никогда не бесился. — Танцевать, — проходит мимо, попкой виляя. А сердце репера в бешеном танце заходится — она с ним заговорила! Но виду взволнованного не показывает. — В этом? — репер хмурится, на Джуна шикает, когда тот вяло, но друга остудить хочет. — Красивое платье, правда? — Лиён по бедру ведёт, разрез задевая, сильнее оголяя бедро. — Ты — проститутка? — цедит сквозь зубы Мин. Ещё и платье это из себя выводит. Где его откопала? Почему при нём не надевала? Что вообще, блять, происходит? Она дерзкая какая-то сегодня, ещё и пустым местом его для себя считает. Наглеет в край! Намджун на заднем плане пьяно указательный к губе прикладывает, но Мин не видит его. — Скорее, свободная от тебя женщина, — пожимает Лиён плечами, оценивает обстановку и ловко трусики с себя стягивает. Кружево летит в лицо опешившему реперу. Удаляется с улыбкой и гордо поднятой головой, но сердце её так бьётся, что неровен час выпрыгнет и по лесенке покатится, а художница следом. Она, чёрт возьми, сделала это! Разозлила его, а он ничего сделать не сможет. Сумасшедшая… Намджун хихикает и заплетающимся языком уверяет, что ничего не видел, отчего тычок в бок получает от Юнги, который несчастные трусики в кулаке сжимает. Разъебёт к чертям этот клуб когда-нибудь! И её убьёт! Что она себе позволяет вообще? Наглая девка… Готов броситься за ней, но тяжёлая рука Джуна, опустившаяся на плечо, держит на месте. Этот вообще на чьей стороне? Лиён, тем временем, на танцпол спускается. Улыбается, кивая приветственно Хосоку, который девушками окружён и про себя художница радуется, что не навредила ему сильно тогда. Но не подходит к парню, когда он пальчиком её зазывающе к себе манит. Она знает, что интересна ему, но он ей — нет. А её причина и цель, из-за которой она спустилась, в тёмном углу, у общего бара. Она больше не будет наблюдать за тем, как какие-то девицы вьются возле её парня. В данном случае, тот кто утверждал, что поедет в точжан, этого не сделал и мило беседует с какой-то пигалицей. Чем ближе подходит, тем больше хочется стереть улыбку с лица. Не понятно, правда, чью именно — парня или флиртующей с ним девушки? — Ты знаешь, как кролики трахаются? — она вклинивается между Чонгуком и девицей, клинья к нему подбивающей. У девчонки с веснушками спрашивает. Та совсем зелёная, рубеж совершеннолетия переступила только, и, похоже, приключения ищет на свой… Хм, а зад, художница признаёт, аппетитный. — Простите? — Веснушка не услышала её из-за громкой музыки и маски, что пол лица закрывает. — Вот я знаю, — под маской ухмыляется Лиён, к Чонгуку пододвигаясь и попкой своей к его паху прислоняется. — Ты что — выпила? — тхэквондист бровь проколотую вскидывает, воздух носом тянет. Ухмыляется — не пьяная. Лиён об пах его возбуждающе трётся пятой точкой и с Веснушки глаз не сводит, а та челюсть чуть ли не роняет от поведения какой-то незнакомки, так бесцеремонно мужика у неё уводящей. Чонгук локтем о барную стойку расслабленно облокачивается и языком в щёку толкается. Облизываясь, легкую ухмылку себе позволяет — останавливать её он не станет. Его художница трезва и становится даже интересно наблюдать за её ревностью. Переводит взгляд на Веснушку. Миленькая, но он занят, о чём ей и говорил, когда она к нему подкатить решила. Но она туповата или самоуверенна, отступать не собиралась. Если девушки рядом нет, то думают, что можно? А вот ни хрена! К тому же, даже если не было у него Лиён, то всё равно бы ничего ей не перепало — от собеседования бы уже сбежала. Чёрт, а у него уже пиздец, как стоит из-за действий его девочки. Внешне расслаблен, а внутри напряжён. Лиён поворачивается, отрывая упругую округлость от возбужденного не на шутку паха спортсмена. В глаза Чонгуку заглядывает, и мужчина охает — нехилый огонь в кофейных омутах разгорелся. И кто же тушить будет её? А его? Они же в ссоре вроде как, или уже нет? Но он точно ещё не забыл ничего. Девушка бровь вскидывает, ручкой изящной во внутренний карман его пиджака пролезает и ещё больше искр вспыхивает в её глазах. Только что-то эти искры больше о его убийстве намекают, чем о чём-то хорошем. Чон головой качает, и рукой по чёрной шевелюре своей ведёт: ну что поделать, завалялось со старых времён. Взгляд вновь на Лиён устремляет, а та уже к Веснушке отошла, за спиной у неё скрывается. И так резко за волосы девушку хватает, назад оттягивая, что невольно Чон по сторонам оглядывается, но никому и дела нет до этого полутёмного пространства. Лиён найденной в его внутреннем кармане упаковкой запечатанного презерватива по щеке Веснушки проводит, заглядывая в ошалевшие глаза незнакомки. — Пусти мня, шизанутая! — вырывается и сбегает, а Лиён смеётся. Ничего такого она же не сделала. — Ну спасибо, нуна, — говорит на ушко Чонгук, приблизившись к художнице. Хочет поиграть — ревнивая Лиён ему нравится, главное, чтобы до драки не дошло. Ей он навредить даже девушке не позволит. — «Нуна»?.. — та пальчиками по пуговкам его шёлковой черной рубашки вверх-вниз ведёт, а в глазках довольные черти резвятся. — И что теперь делать будем? — за ушком девушку касаясь, маску с лица её снимает. Подбородок Лиён берёт, большим пальцем по приоткрытым губам мажет, чуть надавливая, вниз нижнюю опускает. — Ай, — брови вместе сводит, когда она прикусывает его. Руку одергивает. — Нельзя, значит? — чёрным взглядом её буравит. — С огнём играешь, нуна. Лиён хитро улыбается, руку его берёт, ближе придвигаясь и ладони Чонгука позволяет в промежность проскользнуть. Носом в шею его мощную утыкается, руки на груди мускулистой складывая. На макушке выдох прерывистый чувствует. И ткань рубашки в ладонях сжимает, когда Чонгук по лону женскому возбуждённому пальцами проводит, задевая чувственный бугорок. — Хочешь меня? — свободной рукой волосы её собирает, голову Лиён от шеи своей оттягивая, взглядами с ней пересекаясь. — Как именно? Два пальца внутрь без всяких прелюдий вводит, двигать ими сразу начинает и похуй, если это сейчас кто-то заметит. Она его доводит. Доигралась. И не против. Точно не против. Жадным поцелуем её уста приоткрытые накрывает, без всяких церемоний языком внутрь проталкиваясь, сплетая их языки в танце бешеном. Она с готовностью отвечает. Прикусывает его губу в месте колечка пирсинга, рык из нутра Чона вырывая. — Хочешь, чтобы я взял тебя прямо тут? — спиной к столешнице барной стойки девушку разворачивает, болезненный стон из уст её вырывая, когда лопатки Лиён с выступом встречаются. — Хочешь? — дёргает девушку за волосы, шею оголяя, зубами венку пульсирующую прикусывает и языком зализывает. Продолжает трахать её пальцами, и ноги уже у Ан подкашиваются, но Чонгук за волосы её удерживает. Не стерпит — больнее ей же будет. Лиён уже на грани, в экстаз одной ногой входит. Но Чонгук ухмыляется, будто бы дьявол и руку убирает, полуплачь-полустон с губ девушки срывая. Обиды во взгляде на парня не скрывает. — Здесь, Лиён? — вскидывает Чонгук бровь проколотую. Пальцы с её соками по скуле Лиён ведёт и в рот девушки проникает. — А как же… Юнги, милая? Художница сосёт его пальцы, языком с ними играясь и знать не помнит никакого Юнги. Ещё немного, и у Чонгука окончательный срыв башни случится, поимеет прямо тут. Этот рот определённо нуждался в кое-чём большем, чем его пальцы. Как же он хочет трахнуть её рот прямо сейчас. Чтобы на коленях перед ним стояла, чтобы ртом своим прощение высасывала за то, что он «делит» её с Юнги. — Вы чем это, блять, занимаетесь, развратные душонки?! — рядом неожиданно Чимин появляется, музыку отлично перекрикивая. Взгляд у него закономерно офигевший и любопытный. Лиён и Чонгук тут же отрываются друг от друга. Девушка платье смущенно поправляет, на Чимина не смотрит. А Чонгук затылок чешет, стояк свой проклинает и потолок с мигающими софитами разглядывать начинает. Пиздец вселенский просто. Неловкость в воздухе поселилась и вокруг Чимина вьётся. — Ну вы даёте, — головой качает. — Других мест нет? — Какая тебе разница или ты свечку подержать пришёл, вуайерист хренов? — огрызается Чон. Из-за него он даже не может её полностью своей считать! — А чё — можно? — ничуть не обижаясь, подкалывает друга, и Лиён смущая ещё больше. — Где твоя тайка? — спрашивает Чонгук, а потом замечает того, кто наглостью, видимо, с рождения щедро наделён. — Ты посмотри… Хладнокровный аспид явился. С жёнушкой… Тебе помочь ей космы повыдергивать или, вы, девочки, сами между собой решите? — Гук-и, — одергивает парня Лиён. — О, кажется нас заметили, — Чонгук видит, как Тэхён взглядом по танцполу рыская, натыкается на троицу и замирает, а Лиён замечает ещё кое-кого. — Чонгук, будь только спокоен, пожалуйста, а ты, Чимин, не обессудь, но это лучший момент, чтобы Тэхёна проучить, — подходит к Чимину, берет его за ворот рубашки и губами его губ касается. Язычком игриво по сомкнувшимся в шоке устам проходя. Но шок проходит достаточно быстро. Чимин принимает игру, губы приоткрывая и углубляет поцелуй с художницей. Плевать Лиён на Тэхёна хотела, вернее, на его ревность. Её вниманием завладела одна юная особа, которая с Паком пришла и сейчас стоит, удивлённо глядя на целующуюся парочку. О да-а, она в бешенстве. Озирается по сторонам и идёт к ним. — Ты что творишь? Мы встречаемся, забыл? — если бы Лиён не знала, что их отношения липа, то решила бы, что Лиса ревнует. — И на тебя хватит, — облизывает пухлые губы Чимин и обнимает официальную девушку, ещё развязнее целуя. С Лисой можно всё. Он сминает ладонями упругий зад, еле прикрытый мини-юбкой, поднимает руки выше, крадется под топик. Она снова без белья, это так заводит. Но даже несмотря на официальное заявление, сплетни им ни к чему. — Пойдём отсюда, — шепчет девушке на ухо, еле отрываясь от сочной кожи, и, взяв за руку, ведёт на vip-этаж. — Да тут чуть ли не разрешение на прожектор подержать выдали! — отходит от собственного шока Чонгук. — Ты точно крейзи! На моих глазах — с ним?! Я не знаю, насколько должен быть божественен минет, чтобы я это забыл и простил. Девушку за руку хватает и через танцующие тела уводит, а Лиён, улыбаясь широко, на прожигающую её взглядом Лису пристально смотрит до тех пор, пока в дверях выхода не скрывается. Чимин в руке упаковочку с презервативом между пальцами крутит, которую Лиён незаметно подсунула и, кое-что придумав, сам себе улыбку задиристую дарит. Лиса на него орать начинает, музыку успешно перекрикивая, а Чимин обхватывает её талию и тянет на себя, впиваясь поцелуем. А после вкладышем перед лицом мельтешит так, чтобы и Ким видел, что в его руках, и наверх кивает, мол, персональная комната ждёт нас. Девушка не распакованный презерватив забирает, Пака под руку цепляет и теперь уже она тянет его за собой.***
— Да пусти меня, хён! — пытается вырываться из захвата Намджуна Юнги. — Лиён уже взрослая девочка и вы больше не вместе, — крепко Ким держит репера, не расцепляя своих мощных рук. — Это не отменяет того факта, что она как последняя блядь себя ведёт, — шипит Мин, а душу его на части рвёт. Он легко смог её отыскать взглядом внизу и всё видел, но этот Намджун… — Скажи мне вот что, друг, когда ты кого-то подмечал в толпе клуба и уходил в закрытую vip-комнату, чтобы трахнуть, ты о Лиён думал? Нет. А вы тогда вместе были. Так почему же она должна думать о твоих чувствах сейчас, отказывать себе в чём-то, когда вы даже не вместе? — хозяин клуба пусть и находится под приличным градусом, но всё же разумом своим пока ещё владеет. — У него, блять, ветер в голове, — Юнги остаётся только обессиленно взвыть. — Нет, Юнги, беспокоит тебя ветер в голове Лиён, но отпусти… Это будут её личные падения и взлёты. Дай ей жить без тебя, по-настоящему. Юнги на подобие рыка срывается и делает очередную безуспешную попытку вырваться, но их силы не равны, а иное может привести к новой драке. Переводит взгляд на подошедшую к ним, чтобы поздороваться, японку и материться про себя — куда её муженёк делся? Но выдыхает, когда Ким Тэхён подходит к ним. Уверяет Намджуна, что ничего не выкинет и, когда тот отпускает его, срывается вниз. В клубе ему уже точно делать нечего.***
Он себе места не находит. Чимин закрылся в vip-комнате с Лисой, даже полувзглядом не одарил Тэхена, так увлёкся тайкой. Ким извёлся мыслями, чем уединившаяся парочка может сейчас заниматься. Взглядом гипнотизирует дверь, отпивает из своего бокала и от интересующего объекта не отрывается. Ох, палится Ким Тэхён, однако только Минами это осознаёт. Но супругу не до неё. Проходит меньше пяти минут, и Тэхён покидает столик, за которым оставляет растерянную жену. А Минами не решается окликнуть, да и бесполезно это. Ким направляется прямиком к той самой комнате, в которую несколько минут назад завалилась весёлая парочка. Он поворачивает ручку и толкает плечом дверь, но та не поддаётся. Он снова крутит ручку и толкает, но дверь по-прежнему не поддаётся. Осознание того, что там действительно происходит то, чего он страшится, обрушивается с громким звоном на голову. Тэхён барабанит в дверь, не обращая внимания на посторонних. Он хочет помешать, саботировать связь между ними, и дверь внезапно открывается. На Чимине нет верха и расстегнут ремень на джинсах. Губы припухшие и влажные, а взгляд поплывший то ли от алкоголя, то ли от неё. Но Тэхён не замечал, чтобы Чимин пил. — Чего тебе? Не видишь, мы заняты? — Выйди, нам нужно поговорить. — Не о чем мне с тобой говорить… — Чимин-аааа, — слышит Тэхён писклявый голос, каким айдолы показывают «эгё». Его почти тошнит. — Иду, прелесть моя, — Чимин отворачивается от двери и, улыбаясь, отвечает Лисе. Ким пользуется этим моментом и входит внутрь. — Господин Ким, оглох? Ты мешаешь нам! — Устраивать клоунаду? Я умоляю тебя, Чимин. В правдивость этих отношений никто не верит, — ухмыляется, присаживаясь на диванчик. Но Чимин сдаваться не привык. — Сладость моя, этот аджосси хочет посмотреть. Покажем ему, — наклоняется к девушке, которая лежит на локтях, — какие у нас отношения? — Мгм-м, — мычит Лиса, когда Пак своё колено меж её разведённых ног опускает и приближается. Он всем телом опускается на девушку и звучно целует, вызывая в той сдавленные стоны. Запускает руки под топик. Не встречая препятствия в виде бюстгальтера, сам издаёт стон наслаждения и жмётся бёдрами к её паху. Как же приятно вновь касаться женского тела. Кожа, мягкая на ощупь, так нежна и податлива, что на мгновение Чимин на самом деле забывает о том, что на них смотрят. Чувствует тёплые ладони на спине и крепкий захват стройных лодыжек чуть ниже своей талии. Он ощущает, как ей хорошо, и хочет показать, что сам наслаждается. Опускается рваными поцелуями по изящной шее к груди. Через ткань прикусывает выпирающий сосок, и Лиса стонет, сильнее скрещивая ноги и прижимая айдола к себе. Но Чимину мало, он опускает ткань топика и обхватывает влажными губами уже оголенный сосок и смотрит из-под лба на бывшего парня. Ладонью сминает грудь, глубже засасывает ориолу и прикусывает чувствительный шарик. Тэхён пристально следит за каждым его движением. Смотрит на округлый, обтянутый тканью брюк, зад, и ему однозначно не нравится наличие на нём чужих ног, особенно женских. Но этот чертёнок заводит его одним нахальным взглядом, мокрым и умелым блядским языком, своими стонами и ласками чужого тела. Он не видит, как хорошо девушке, а замечает лишь то, как айдол его дразнит, словно приманивает третьим быть, но Тэхён не умеет делиться. Только не Чимином. Терпение Кима достигло края в тот момент, когда он слышит звук расстегивающейся ширинки, а затем треск рвущихся женских трусиков. Чимин достаёт из заднего кармана блестящую упаковку, что ему вручила Лиён перед уходом, и собирается уже открыть, но Тэхён не может этого допустить. Он до последнего верил, что это представление и не больше, но в какой-то момент он понял, что о его существовании забыли, и когда Пак уже приготовился надеть презерватив, Тэхёна словно током прошибает. — Выметайся, — он бросает реперше, снимая с нее Чимина. Девушка пытается отбиваться, но её грубо хватают за локоть и словно нашкодившего щенка выставляют за дверь. — Ты совсем сбрендил? Какого хера ты творишь? — ругается Чимин и делает рывок в сторону двери, но Тэхён его к этой самой двери прижимает. — Для чего всё это, Чимин-и, а? — шепчет в загривок и тянет носом родной до щемления в груди запах. Опускает веки и трётся лбом о шелковистую кожу шеи, зарывается в волосы и носом касается щеки, целомудренно целуя каждый миллиметр ушка и ниже. — Ты хотел меня завести, это сработало. Я так скучал… Боже, как я скучал… — ладонями оглаживает плечи, своим возбуждением трётся об аппетитный зад и тянет руки к чужому паху. Он даже готов забыть, что спонсор стояка Чимина не он, а девчонка. Главное, что теперь они остались вдвоём. — А я нет! — холодным тоном обрубает любые движения чужих рук на своём теле. Айдол пользуется мгновением, когда Тэхён замер, и поворачивается к нему лицом. — Я о тебе не вспоминал даже. Знаешь, нам с Лисой очень хорошо. С ней я чувствую себя мужчиной. Понимаешь? — Я тебе не верю, — с ухмылкой цедит, но осекается, услышав громкий смех. — Что смешного? — Ты смешон, господин Ким. Разве того, что ты видел, было недостаточно? Хочу — целую Лиён, а хочу — трахаю Лису. Хм, где же в этом списке Ким Тэхён? Я вот не услышал что-то твоего имени. — Перестань. Я же тебя знаю. Ты от лёгкого поцелуя заводишься, — целует Чимина в губы и отстраняется. — От одного моего касания твоего члена, — запускает руку в джинсы, которые Пак не успел застегнуть, и накрывает ею бугорок под бельём. Вот только через пару движений недоумённо отстраняется. — Что? Не получилось? — Не понимаю, — проговаривает и возвращается к губам парня, терзает их, шершавым языком облизывает, руку под резинку трусов опускает, второй сжимает ягодицы, но эффекта ноль. Член Чимина даже не дрогнул. — Он ведь только что стоял. — Стоял, только не на тебя, господин Ким. Надеюсь, теперь ты оставишь меня в покое, — отталкивает мужчину от себя, застёгивает джинсы и покидает комнату, оставляя Тэхёна в одиночестве осознавать свою реальность. — Эй, мы так не договаривались, — шипит девушка и хочет его хорошенько стукнуть, стоит ей только увидеть фигуру айдола, показавшуюся из-за дверей. — Я тебе не шлюха! — Идём, — бросает он на ходу, хватая Лису за руку, и они стремительно покидают клуб.***
Мужчина девушку под бедра поддерживает, когда они в лифт вваливаются. Не отрываясь друг от друга, жадными поцелуями губы терзают. Воздух дикой и животной страстью наэлектризовывается, в каждую частичку их тел проникая. Чонгук просто неимоверно счастлив сейчас, и уже даже не злится на неё. Перед квартирой нехотя девушку отстраняет от себя, чтобы код ввести и внутрь апартаментов больших попасть. Треплет прыгающего Кью по макушке и властно приказывает идти на место. Доберман без промедления выполняет команду. Обувь скидывая, засматривается на Лиён, спиной к нему стоящую и ремешок босоножек расстегивающую. Облизывается и дотрагивается до упругой задницы, которую хорошенько отшлёпать не помешает. Чтобы Ан знала, что не нужно так себя с ним вести и, тем более, так стоять к нему. О, этот неприкрытый тыл дьявольски заводит. Чонгук юбку её платья задирает до талии, а там она совсем без ничего. Слюной на пол готов закапать, громко сглатывает, на колено одно встаёт, художницу притягивает и за мягкую округлость прикусывает, ладонью нетерпеливо и жадно по сочащимся складочкам водя. Эта сумасшедшая девчонка ещё в машине ему жару дала, раздразнивая. Ласкам себя рядом с ним подвергала, стонала ему в ушко, картины в голову одна пошлее другой закидывая этой своей манипуляцией. О, Ан Лиён непременно нужно наказать. — Гук-и, — стонет, когда он пальцы в неё вводит. Это так дико, прямо у входной двери её трахать пальцами. Останавливается. Отходит, шлёпая до покраснения желанный зад. За руку её хватает, тянет вглубь пентхауса и остановившись резко, замирает. Воздух тянет, глаза прикрывает. Мысли в кучу собирает. Если продолжат, то назад дороги не будет. — Ты можешь… В общем, давай не будем? — руку её отпускает. — Не сегодня… — Чон Чонгук, — обходит его, перед ним встаёт, — негодный мальчишка, — щёки его пальчиками обхватывает, встряхивает, — вот только посмей, — отпускает руку, ближе приближаясь и пуговички на рубашке Чона растягивать начинает. — К тому же, я провинилась… — Я не дам тебе доминировать, — он сглатывает, когда руки Лиён на пряжке ремня оказываются. — И тебе будет больно, — девушка замирает, взгляд поднимает, смотрит внимательно. — Не так, как тогда. — Насколько? — мужчина улавливает испуг и улыбается. Это заводит. Её страх и предвкушение её боли. — Настолько, насколько я пожелаю, — склоняется, на ушко шепчет. — Я твой антигерой, — продолжает тихо говорить, а в голосе нотки, от которых возбуждающие мурашки по телу Ан бегать начинают. — И я получаю всё, но, — строгая интонация прорезается в голосе, — ты же помнишь стоп-слово, которое я тебе назвал? Я остановлюсь сразу, как услышу его. — Хорошо, — говорит она, вытаскивая ремень спортсмена из шлёвок его брюк. Она уже давно зачарована и соблазнена им, но Лиён ещё пока до конца не понимает правил игры. Лишь учится, но практика тоже нужна. Чонгук хмыкает. Скидывает с себя пиджак и Лиён от платья избавляет. Глаза Чонгука вспыхивают, когда она в полном неглиже предстаёт перед ним: она так хороша! Не устанет повторять это себе. Забирает у Лиён свой ремень и приказывает ей повернуться, руки за спиной скрестив. Послушная. Запястья за спиной её перетягивает ремнём, до шипения из уст девушки. По предплечьям ведёт, ладонями касаясь нежной кожи. Разворачивает беззащитную художницу, к себе притягивает резко и по щеке её румяной языком проходится влажным. Ладонью сильной грудь её сжимает и горошинку соска между пальцев прокручивает, удовлетворённо звук с её уст сорвавшийся слыша. — На колени! — приказывает, отталкивая девушку от себя. Сам рубашку на себе снимает. Оставшиеся застёгнутые пуговицы по полу разлетаются, потому что Чонгук даже не удосуживается время потратить, чтобы их расстегнуть. — На колени! — не любит повторять дважды, но скидку ей пока делает.***
Лиён мимо знакомой машины проходит, такси поймать желает, чтобы домой уехать, но замирает, понимая, что в клубе её сумочка и с деньгами, и с телефоном осталась. Так глупо… От Чона сбежала, пока он с Кью гулять пошёл, но уехать не может без его помощи. Или же?.. Нет, пошёл этот Кошачье величество. Вот что Юнги тут делает? Сталкером решил её личным стать? Она идёт по тротуару, каблучками цокая, кутаясь в толстовку нагло у Чонгука взятую, потому что платье всё же достаточно открытое, а утро ранее на прохладу легкую щедрое. Позади рев двигателя оглушает — «вжу-вжу» — спорт-кар, следовавший по пятам Ан, внимание привлекает немногочисленных прохожих. А Лиён не останавливается, хоть и понимает, что далеко не уйдёт на своих каблучках. Принципиально не оборачивается даже, когда ей сигналят. В конце концов, чёрная красавица Юнги на перекрёстке ей путь преграждает, а открывшееся окно с пассажирской стороны на лицо усталого Мина ей вид открывает. — Садись, — не требует, а просит он. Лиён обойти хочет, упрямство своё демонстрируя, но Юнги опережает, чуть вперёд подавшись. Девушка злиться начинает. Ножкой топнув и рыкнув в никуда, всё-таки садится, вызывая довольную ухмылку водителя. Юнги выруливает на основную дорогу и газу прибавляет, отчего сердечко Лиён ухает из-за резкости набора скорости. В ручку двери вцепившись, крепко пальчики свои сжимает на ней. Но ощущения от резкого разгона быстро проходят и в дальнейшем Юнги плавно продолжает вести авто. Ей всегда нравилось, когда он на водительском месте находится. Он и машина — как единое целое — вызывают восторг, но и ревность Лиён к куску металла. Потому что кажется в эти моменты, что машину он любит больше всего на свете. Плавное переключение передач, нежное, но уверенное касание руля. Он будто бы не ведёт машину, а занимается с ней любовью. И именно эта — зверь, который послушен под его умелым обращением. Лиён замечает свою сумочку. Это так мило, что он забрал, хотя мог этого и не делать. Не обязан был. — Понравилось? — всё же на светофоре тишина в салоне обрывается его вопросом, а потом судорожным вздохом, когда он замечает её запястья. Покраснения стали больше, практически уже синяки. Чонгук сильно перетянул её руки ремнём своим. Рукава толстовки натягивает, прячет эту красоту сомнительную. — Лиён?.. — их взгляды пересекаются, но художница тут же отводит свой. — Ты… Он?.. — Всё хорошо, Юнги, — отрезает Лиён. Она не обязана с ним ничего обсуждать. Тем более то, что произошло между ней и Чонгуком. Как минимум это было бы странно — с бывшим обсуждать нынешнего. Сама она пока не знает, как отнестись к такому сексу с Чоном. И ей вроде бы понравилось, но в то же время… Такой Чонгук её пугает. Больше и слова не проронили до самого дома. Лиён мимолётную усмешку себе позволяет. Она не может дом считать своим или его — он их. Их квартира, которую они тщательно выбирали из всевозможных вариантов. Обживали, исходя из предпочтений и вкусов. Хотя, по большей части, обустройством занималась она, Юнги только кивал и карту на кассе протягивал при покупке тех или иных предметов мебели. Его устраивало всё, что выбирала она. Ни разу не спорил. Только домашнюю студию ей не доверил — его берлога. Она и не заходила в ту комнату с того момента, как он вещи забрал. Харин, вероятно, там ключи нашла и бутылку… — Кофе будешь? — спрашивает Ан. Почему спросила — не знает. Он не собирался оставаться, только привёз её, даже на подземный паркинг не заехал, у входа уличного остановился. Ничего ей не ответив, проезжает к въезду на парковку. Останавливается возле Charger, а когда выходит, осматривает его и косится на девушку странно. Но не говорит ничего, а Лиён и дальше умалчивает о том, каким приключениям её подвергла Харин неделю назад. Харин и Намджун так и не помирились — оба упрямцы. Сокджин увёз подругу в Тэгу, а поползновений со стороны Джуна к завершению сложившегося недопонимания никакого нет. В лифте молча поднимаются, а у квартиры он деликатно отворачивается, ведь Лиён код от замка сменила, а лишний повод ей давать к ссоре из-за своего любопытства не хочет. — Я сейчас, — девушка проходит в квартиру. Но тут же забывается и по привычке прямо в коридоре раздеваться начинает. — Лиён! — слышит возглас ужаса и замирает. — Твоя… спина… — он подходит, подушечками пальцев касается полос синеющих на лопатках. — Всё хорошо. — Ничего не хорошо! — резко разворачивает к себе. И глаза округляются, так как толстовка больше не скрывала гематом на шее и ключицах. — Это мой выбор, Кот. — Твой выбор?! — на его лице шок и боль. — Да, Юнги, мой, — кивает художница и отходит, когда он хватку ослабевает. — Я переоденусь и сделаю нам кофе. Оставляет его наедине с тем фактом, что этой ночью её жёстко поимели. На добровольной основе. Чонгук её честно предупреждал всё то время, что они вместе, что может сорваться и он не хотел торопиться, хотел остановиться, задний ход давая после того, как они уехали из клуба и приехали к нему. А Лиён хотела, хотела его, таким, каков он есть. Испытать то, что никогда не испытывала. И она испытала. Нельзя передать словами те эмоции, те ощущения и краски, которые она почувствовала. Она одновременно была и самой грязной, осквернённой, но при этом и самой желанной на свете. Тьма Чонгука заражала её, заряжала и силы придавала, но после неё оставалось только бессилие и пустота. Но она не забудет никогда тёмные глаза, которые от любого её вскрика боли вспыхивали. Чонгук пьёт чужую боль, не может без неё. Но если причинить боль ему, то кара неминуема. Он самый настоящий садист или даже хуже. И, чёрт возьми, любые мысли вытесняет близость с ним. Только одна остаётся — главное, чтобы он был доволен, а иначе… — Я же сказала, что приготовлю, — переодевшись, Лиён проходит в гостиную смежную с кухней и застаёт Юнги за приготовлением кофе. — Ты устала, всю-ю-ю ночь трудилась, — язвительно произносит репер. — Как и положено… — не договаривает: по помещению шлепок раздаётся, а на щеке Юнги след от ладони краснеть начинает. Не пожалела сил. — А ты тогда кто? Одна, вторая, третья… десятая! Скольких ты поимел? Ты даже сам не знаешь! — не хватило их спокойствия надолго. — А парни? Сколько их было? Боже, это ты последняя блядь, а не я! Я твоё всё? Я твоё ничего! Всего тебе мало! — Верно, я мудак, а ты святая, — скалится, криво ухмыляясь. — О, ну давай, сделай меня виноватой! Это же я тебя до измен довела, да? Это я тебе говорила трахать всё, что даётся! — А может и ты! — девушка чуть оседает, когда он над ней сверху нависает, глаза свои раздражённые, почти злые, являя перед ней. — И сейчас доводишь! Уебать бы тебя! Придушить, блядь этакую. И всё равно, сука, смотришь на меня! Чё это после выставки было? А на свадьбе? Ебёшь себе мозг только и мне заодно. Даже если я тебя сейчас тут отымею против твоей воли, ты всё равно потечёшь. — Только тронь! — пугается Лиён. — Я тебя… — Сдашь? Заявление накатаешь? — Ненавижу тебя! — оттолкнуть попытается. — Больше похоже на «люблю тебя», — издевательски произносит он. — Ну ладно, продолжай нам мозги ебать. Мазохизм — твоё новое открытие. Так и быть, подыграю. Отходит от неё. Выдыхает, и она позволяет себе вдох сделать. Сердце колотится у обоих. — Я поеду, — забивает на кофе, вкус которого точно будет отвратительно горьким. — Куда ты поедешь? — прикрывает глаза Лиён. — Ты себя видел вообще? Ты словно ночь не спал. Оставайся. Она переживает за него, но не думала, что он согласится, а он соглашается. Юнги действительно чертовски устал и сил держаться бодро не осталось почти. Устал накручивать себя, ожидая её и то уверен не был, что она свалит утром от Чона, но готов был ждать. Гулящий кот превратился в преданную собачонку, которую хозяйка привязала на улице и сказала ждать. Только Лиён не говорила ему ждать, он сам вдруг Хатико стал. Боялся за неё. И, судя по её телу, не зря. — Прикрылся бы, — Лиён его отражение в зеркале ловит, когда он из душа в спальню проходит, и глаза прячет, на поверхности туалетного столика с интересом одну точку рассматривая. Кого ему стесняться? Фыркает на её замечание и под одеялом в кровати зарывается. Лиён кондиционер для белья сменила и теперь приятно обволакивает легким ароматом лаванды. Хотя, он конечно, предпочёл бы, чтобы рядом с ним неуловимо пахло мандарином, но она не выгнала его — уже хорошо. — Пока ты не уснул, намажь мне спину, пожалуйста, — матрац рядом прогнулся и Мин из-под одеяла голову высовывает. Лиён сидит спиной к нему и протягивает тюбик. Этой хренью все айдолы скачущие пользовались. От ушибов, синяков и прочего. Пахло не очень, но действенно. Юнги забирает тюбик и устраивается поудобнее позади девушки, волосы её набок откидывая. Тяжело вздыхает. Ему больно смотреть на эти красные полосы. Чем он её?.. Даже знать не хочет. — Больной ублюдок, — тихо шепчет, касаясь нежной кожи. Её кожа на полтона светлее его и любой удар проявляется на Лиён ярче. Ан вообще чувствительна — не так схватишь и спокойно синяк получить может. И сейчас она всё ощущает, хотя он старается быть аккуратным. — Оно того стоило? — зачем спрашивает, не знает. — Я не жалею. Не врёт. — Повторишь? Хмыкает. — Я теперь с Чонгуком, Юнги. Рука репера замирает в миллиметре от спинки Лиён. Сам он сглатывает. Она же пошутила? Он такое с ней сделал, а она теперь с ним? И как ему с таким мириться? Нет, он что-то точно не понял в её словах. Наклоняется к ней ближе, мурашки у девушки вызывая своим дыханием. А затем проводит влажным языком по поврежденному участку на шее. Лиён отстраниться хочет, вырваться, коря себя за глупость ему довериться, но он руками тело её оплетает, продолжая гематом языком касаться. — Юнги-и, пусти. Я больше не твоя… Мужчина разворачивает её к себе, бережно ладонями лицо обхватывая. «Не моя?» — любит её до невозможности, и она его любит… Видит это в её глазах. Они никогда не лгут. Эти кофейные глазки. Кошачьи. Она его породы, но не такая дикая, домашняя. Укладывает Лиён на спину, и продолжает осыпать тело всё ещё желанное поцелуями. Плавно, осторожно. Даже в их первый раз он таким трепетным и нежным не был. И она всхлипывает. Он пальцы их переплетает и губами Лиён завладевает в медленном, плавном поцелуе. Плачет. Не хочет, чтобы он её предательницей делал, но так же она давно не чувствовала этого. Он сейчас не тряхнуть её хочет, не сексом заняться, а всю любовь своего сердца ей подарить. И сопротивляться этому невозможно. Невозможно любви отказать. Она горит и плавится от его поцелуев. Юнги обволакивает её своим теплом и будто бы от мира спрятать, защитить хочет. Плавно вторгается в неё, искусное и приятное движение внутри начиная. Всё за гранью. Сами их отношения всякую грань пересекли. Никто, кроме Лиён не будет заниматься любовью с Мин Юнги. Хотеть они могут кого угодно, но любить только друг друга. Тепло внизу живота разливается, девушка выгибается ему навстречу, тихий стон Юнги в поцелуе своём благодарном заглушая. — Ты моя кошка, Ён-и, всегда моя, — шепчет он, прикрывая глаза и плачущую девушку к себе прижав.