— Открывай, Пак. Мы знаем, что ты дома, — барабанят по двери директор Мин и его заместитель.
Чимин нажимает на ручку дверного замка и убегает в кухню, прячась за спиной не менее растрёпанного Чонгука и оставляя подругу встречать её бывшего парня и Минхо.
— Какого факахеруса, Пак? — кричит Юнги с порога. — Скажи мне, что ты творишь и… Лиён? А ты, что здесь делаешь?
Девушка потеряла дар речи. Она даже не знает, что ответить. Смотрит укоризненно на друга и думает, что за подстава? Что здесь делает Юнги и, тем более, Минхо — человек, которого она хочет видеть меньше всего. Но Чимин прячется за спиной друга и лишь одним глазком выглядывает, чтобы оценить обстановку.
Юнги, так и не дождавшись ответа от Лиён, проходит внутрь квартиры и замечает на полу бутылки из-под соджу и коробки от пиццы. И, конечно же, Чонгука.
— Я смотрю, вы здесь хорошо время проводили. Да? — Юнги буравит взглядом девушку и переводит его на Чонгука, потом снова на Лиён, и художница заметила, как сердито задвигались желваки на его лице. Репер изменился в лице моментально, и какие только мысли посетили его головушку остаётся только гадать. Явно, ничего приличного. Отчасти он прав в своих помыслах. Однако истину ему знать необязательно.
— Чонгук, заплачу сколько скажешь. Будь сегодня моим телохранителем. Проси, что хочешь, друг, — взмолился Чимин, свято веривший, что скоро его естественная красота подвергнется кардинальным правкам из-за доставленных неудобств. Уж больно грозным начальство выглядит.
— Да успокойся ты, ничего они тебе не сделают. Подумаешь, статья, — Чонгук прожигает взглядом продюсера и голос его такой утвердительный, будто, действительно — а что такого произошло? Всего лишь только то, что может разрушить карьеру всем присутствующим здесь, кроме него самого и художницы.
— Подумаешь? — переспрашивает Юнги, сводя брови вместе, и, прищурив глаза, смотрит на тхэквондиста. — Ты серьёзно? Сам, что ли, не знаешь, что может сделать жёлтая пресса? Как она может разорвать всего несколькими словами? Ты по собственному опыту должен это знать,
изменщик и насильник Чон Чонгук.
Чимин видит и чувствует, как напрягается перед ним широкая спина Чонгука. Эти нелепые обвинения анонима всё ещё тенью витают над репутацией спортсмена, и Юнги открыто о них напомнил. Ничего парню не остаётся иного, как внимание к своей персоне привлечь, отвлекая друзей от нависшей угрозы серьёзного разлада из-за слов Мина.
— Я не специально, Юнги, — начал оправдываться айдол. — Я же не виноват, что папарацци за мной следят.
— Ты меня за придурка не держи, — улыбнулся Юнги, переключив внимание на свою звёздочку. — Думаешь, я не понимаю ничего? Думаешь, не знаю, какие у тебя отношения с Лисой? И ты надеялся, что твоё желание вызвать у Тэхёна ревность пройдёт для меня незамеченным? Я что, похож на дурака?
Репер сделал короткий взгляд сторону Лиён и тут же прикусил губу. Да, он, конечно, круглый дурак, когда дело касается девушки, но в ведении музыкального бизнеса и чёрного пиара у него глаз намётан. Минхо научил.
— Значит так, Пак. У нас два варианта. Первый — мы пишем опровержение и ты больше никогда в жизни не встречаешься с Лисой Манобан, вдобавок никакой деятельности на неопределённый срок для вас обоих. Второй — мы объявляем, что вы встречаетесь. Любовь невероятная, пиарщики так вкусно напишут, что хоть дораму снимай. Лично я тебе советую согласиться на второй, иначе ей-богу, Чимин, я за себя не ручаюсь. Минхо тоже. И я тебе обещаю, я его останавливать не собираюсь в этот раз.
Карт-бланш от директора Минхо принимает с ехидной ухмылкой. Не дождавшись ответа Чимина, он уже расстёгивает рукава своей рубашки и засучивает их в локтях, привлекая внимания Чонгука к своей татуировке.
Спортсмен снова видит этого кролика, и в этот раз Чимин его точно не будет держать. Ещё с того момента, на выставке, Гуку было интересно, почему кролик на запястье Минхо очень сильно похож на того, который находится у Чонгука дома?
— А ты что здесь делаешь? — Мин наконец поворачивается к бывшей девушке и спрашивает с неё.
— Тебе какое дело? — фыркает она. — Я друга пришла поддержать. Мне теперь надо у тебя разрешение спрашивать на каждый свой шаг, только потому что мы «вместе»?
Какая же она дерзкая. Это сводит репера с ума прямо сейчас и прямо здесь. Так хочется схватить её за волосы и увести в дальнюю комнату, поговорить, объяснить, втемяшить в её ветряную головушку, долго и старательно учить, что нельзя так разговаривать с мужчиной в присутствии посторонних, пусть и близких друзей. Он сжимает кулаки крепко и, опешив от собственных мыслей, переводит взгляд на Чимина, который всё ещё прячется за спиной Гука.
— Выходи, трус, не буду я тебя трогать. Будем решать, что делать.
— Ну признайся, что это твоих рук дело, — подал голос Минхо.
Чимин сдаётся. Он не может выдерживать на себе два взгляда прожигающих. К ним присоединились ещё два, хотя Лиён ни капли друга не осуждает. Устроить проблемы этой тайке она очень даже рада. Пусть лишится карьеры, обанкротится, ногу сломает, что угодно. Она должна получить своё наказание за то, что сделала. Первая! Она была самой первой из тех, с кем ей начал изменять Юнги пять лет назад.
— Послушай, я прекрасно знаю какие отношения вас с ней связывают, — начал Юнги.
— Откуда? — удивился Чимин, наивно полагающий, что в компании о его прошлых похождениях с Манобан никому не известно. И на тайку недобро подумал — что та могла им рассказать, сдавая его?
— Она — моё детище, как и ты. Неужели ты думаешь, что я ничего не замечал?
Лиён громко хмыкнула так, что услышали все присутствующие.
— Что? — устало спросил Мин у девушки.
— Ничего! — отвернулась она и подошла к холодильнику, чтобы взять воды для парней, которые заметно мучаются от головной боли.
Лиён протянула бутылки воды и получила благодарные кивки в ответ. Задержала свой взгляд на Чонгуке, а тот бровь проколотую вверх поднял и вопросительно уставился. А девушка про себя негодует. Какого хрена этот секс на ножках делает вид, что ничего не было? Даже не замечает, как один подозрительный Кот за ними внимательно наблюдает.
— Короче, я в курсе, что у вас были отношения. Странные, но были. И не отрицай! — продолжил Юнги.
— Конечно, ты же за каждой своей шлюхой следишь, — не выдержала Лиён. — Когда и с кем они трахаются после того, как Мин Юнги насытился.
Девушка надменный взгляд от Гука на Мина переводит и встречает его широко распахнутые глаза. Репер с трудом сглатывает и хочет спросить, откуда она знает про Лису, но по мере формирования этого вопроса в его голове, рождается новая мысль, которая напрочь выбивает из привычной колеи. Она всё время знала о нём и Лисе.
Мин бледнеет сильнее. Резко направляется в ванную. Чимин облегчённо выдыхает — минус один каратель его нервов, и обхватывает горлышко бутылки с прохладной водой. Мысленно обижается на Юнги, ведь тот даже не спросил в норме ли Пак? Чонгук, наполовину осушив свою бутылку и поставив её на столешницу, подошёл к Минхо.
— Э-эм, ты чего? — перепугался заместитель сурового и решительного лица парня.
— Дай руку.
— Что?
— Руку, говорю, дай, — рявкнул Чон и схватил заместителя за запястье. Развернул его тыльной стороной к себе и присмотрелся ближе. Заяц Минхо очень сильно похож на Куки — такое же примятое ушко, сдвинутые брови и цвет такой же розовый.
— Что это за татуировка? — смотрит на Ли и вот-вот дыру прожжёт.
— Отпусти, — хмурится заместитель и пытается вырваться из мёртвой хватки спортсмена. Жалкие попытки удачей не увенчались. Да на что он надеялся вообще?
— Отвечай. Что она означает? — настаивает Чонгук.
Чимин услышал про татуировку и тоже подошёл. Он вспомнил день выставки. Сходство с вязаной игрушкой на лицо, теперь никаких сомнений.
— Напомни, ты жил в Пусане? — спрашивает Чимин, внимательно глядя на Минхо.
— Да что вам надо? — в голосе Минхо чувствуется паника.
Лиён с интересом наблюдает, как парни облепили заместителя Ли. Ей нравится наблюдать за растерянностью в его глазах. То, как он прижался к стене и нервничает, вызывает улыбку на лице девушки. Он определённо не рассчитывал на такой приём. Его маска надменности даёт трещину. Она понятия не имеет, что происходит и, что её друзья хотят от мужчины, но видеть Минхо таким беззащитным ей ещё не доводилось, разве что десять лет назад, когда он только-только перевёлся в Тэгу.
— Что значит татуировка? — сквозь зубы, теряя терпение, цедит Гук.
— Не твоё дело. Это личное. Что тебе с этого?
— Минхо, просто скажи. Это важно, — спокойным, контрастирующим с Чонгуковым, голосом попросил Пак.
Лиён уже самой стало интересно, на кой черт им сдалась эта татуировка?
— Это память. Ясно? Этот кролик связан с моим старым другом. Всё? Теперь отпусти! — снова сделал попытку вырваться, но спортсмен и не думал отпускать.
— Другом или подругой? — уточнил Чимин, и Минхо замер. Он перевёл взгляд на айдола и молча кивнул.
— Как её звали?
— Чон Хосук… Чон… — глаза мужчины округлились и он уставился на гневом пылающего Чонгука.
Чон Чонгука.
«Это деньги для моего брата. Они мне нужны сегодня! Я верну их чего бы это не стоило».
В памяти всплывают слова подруги в тот день. Начало её конца — деньги, которые мать передала дочери, чтобы та внесла оплату за тренировки своего брата. Хосук никогда не упоминала его имени, не говорила сколько ему лет. Минхо и подумать никогда не мог, что Золотой спортсмен и есть тот самый мальчик, которому Хосук сделала того нелепого кролика. Он так и не нашёл в себе сил и смелости прийти на церемонию прощания. Не смог заставить себя взглянуть в глаза её семьи, которые настигли его сейчас и…
— Ты! Ты один из них! Всё ваша вина! — зарычал Чонгук, окончательно срываясь на Ли Минхо.
Заместитель ничего не успел ответить, только рот открыл в попытке как-то объяснить или оправдаться, но плотно сжатый кулак Чонгука уже встретился с его челюстью. Заместитель упал, сплёвывая кровь на паркет, а Гук словно всё человеческое, что до этого момента было в нём, убил намеренно. Шумно дыша через нос, его глаза налились кровью. Он никого из Них ещё не встречал. Так близко он убийцу сестры видит впервые и выпавшего шанса не упустит. Замахиваясь снова, на руке виснет Лиён. Как бы ненавистен ей не был Минхо, он ведь ещё та сволочь, уничтожить может, поведение Чонгука её пугает, и его взгляд — такой чужой и страшный.
— Отпусти, Лиён, и не вмешивайся, — снисходительно, но одновременно раздражённо произносит Гук, пытаясь стряхнуть девушку с себя. — Он за всё ответит, — произносит, уже повернувшись к заму Юнги, и отталкивает Лиён.
Ан падает на пол, но снова становится перед Чоном, пытаясь остановить, но тот грубо толкает её, и девушка ударяется головой о край стола. Чимин, до этого замерший от шока из-за агрессии своего друга, заметив, что произошло с подругой, тоже становится перед бывшим одноклассником и кричит, пытаясь достучаться до затуманенного гневом сердца.
— Что ты сделал с Лиён? — кричит Пак и толкает друга в грудь.
Чонгук сердито смотрит на Чимина, как на очередное препятствие, но услышав его крик с повторным вопросом, мгновенно меняется в лице, оборачивается и видит лежащую на полу Лиён, которая делает попытки подняться, придерживая место удара рукой.
— Нуна, — подлетает к ней Гук. — Нуна, прости, я… Я просто обезумел. Прости, пожалуйста.
Он ловко поднимает девушку на ноги и пытается разглядеть какой ущерб он причинил, но та его обнимает за шею и крепко стискивая в объятиях, к себе прижимает.
— Уходи отсюда, — шепчет Чимин заместителю. — Давай, пока Лиён его отвлекла.
Но Минхо не думает уходить. Он заслужил. За бездействие, за трусость — всё заслужил.
— Пусть бьёт, — произносит Ли. — Пусть сделает, то, что хочет.
Чимин замирает, глядя на трясущиеся губы начальника. Минхо говорит, а сам внутри плачет, и все воспоминания, что хранились в глубинах памяти, выливаются горькими слезами наружу, безмолвно и несдержанно. Минхо всхлипывает — никто не видел его таким, даже Юнги. Последний, как услышал крики из кухни, не спеша вытер руки, которыми лицо ледяной водой умывал и поплёлся в кухню, чтобы эти идиоты не поубивали друг друга — Чимин и Минхо. Но увидев заместителя с опущенной головой и стоящим на коленях, выпал в осадок. Перевёл взгляд на обнимающихся Лиён и Чонгука и вообще офигел. А айдол стоял напротив заместителя и умолял того бежать.
— Вы что здесь устроили? — зарычал репер. И первыми под молнии, что метал он из глаз, попала сладкая парочка.
Лиён стушевалась под пристальным взглядом Кота и опустила руки. Чонгук снова подался к Минхо, но Чимин преградил ему путь, умоляя не трогать, успокоиться.
— Пусть бьёт, — тихо произносит заместитель Ли. — Я виноват, но… — он поднял взгляд на Чонгука, — …но я не убивал её. Я её любил…
Слова Ли заставили Гука умерить пыл, а Юнги и остальных открыть в изумлении рты. Минхо — умеет любить?
— Что? — переспрашивает Чон. — Любил? — смеётся. — Ты! Ты один из тех, кто заставил её так поступить с собой, с нашей матерью, что не смогла вынести смерть дочери, со мной! Я её любил! Мама её любила! А ты и твои приятели её убили! — выкрикивает каждое слово с всё бо́льшей громкостью, а Минхо сильнее начинает рыдать. Он не виноват, что подвергся насилию в старшей школе, не виноват, что не оказался в нужный момент с подругой. Но он себя винит именно в этом! Не хватило воли, не хватило силы, чтобы защитить её и себя. Даже несмотря на влиятельное положение своего отца, над ним издевались из-за того, что он просто разговаривал с Чон Хосук — нищебродкой и безотцовщиной.
— Это, — Минхо поднял татуированное запястье, — я набил по памяти. Мы тогда вдвоём прятались в школьной кладовой. Я сторожил, пока она вязала этого уродца, — он слегка улыбнулся. — Для тебя вязала, — посмотрел на Чонгука. — Я спросил: «Почему розовый?», а она сказала: «Денег хватило только на розовый плюш, который по акции был…».
— Ты… ты правда?..
— Куки — так она его назвала, для своего младшего брата. Прости, Чонгук… — Минхо снова опустил голову, — …я не успел. Я ей поверил. Я не должен был отпускать её к ним. Я… я даже подумать не мог, что они пойдут на такое… Прости… Бей. Бей сильнее. Я заслужил. Я виноват. И ты прав… Я тоже убийца, потому что ничего не сделал…
Гук опустил руки, затем сам — на стул, который Лиён успела пододвинуть. Он ошибся. Минхо не один из тех, что довели его сестру до самоубийства, но пока в его непричастность Чон не верит. Пока что он понял, что Хосук была не единственной. И не совсем понял, что имеет ввиду Минхо.
— Что значит «Я не должен был отпускать её к ним»? Куда отпускать и на что «такое» они пошли?
Минхо поднял взгляд на парня и произнёс:
— Видео…
— Какое видео? — спросил Гук, и остальные подхватили. — Ли, что за видео?
— Видео, где Хосук… — мужчина громко сглотнул и взгляд его забегал по полу. — Они сняли видео, где Хосук… её… Это… — снова сглотнул, уставившись на всех присутствующих. И, кажется, только один Чонгук не понял, о чём речь, потому что продолжал взглядом пытать Минхо, который подбирал самые мягкие слова, но по-иному то, что происходило на записи не описать.
— Минхо, что за видео? — спортсмен снова начал злиться.
— Я не могу… — взмолился заместитель.
— Чонгук, — обратился к парню Юнги.
— Минхо, я жду.
— Хосук… Она потеряла деньги, которыми должна была оплатить твои занятия по тхэквондо. Вернее, она так думала — что потеряла. Но порывшись в рюкзаке, нашла записку… от них… «
Если хочешь вернуть свои деньги, приходи на заброшенную детскую площадку и отработай», — Минхо замолчал в ожидании понимания происходящего, но Чон не замолкает, твердит одно и то же. — Я хотел пойти с ней, но она… Она пожалела меня. Сказала, что они и меня заставят отрабатывать её деньги. Откуда я мог знать, что они
это сделают с ней? — заплакал, чем окончательно вывел тхэквондиста из себя.
— Что? — выкрикнул Гук, подходя ближе и хватая за грудки. — Что они сделали? Я тебя сейчас убью, если не скажешь!
— Я думал… — продолжил Минхо, всхлипывая. — Я думал, что они заставят её чистить обувь или закидают домашкой, словесно унижать начнут, как это обычно было, но они… — Минхо не может сказать правду её брату, гладя прямо в глаза, такие похожие на её, в которых сейчас столько злости, поделенной с мольбой.
— Что они, Минхо? Говори уже!
Мужчина молчит и плачет, мнёт губы и пытается, но язык не поворачивается.
— Блять! Говори! — срывая голос орёт Чогук.
— Они…
— Что?
— Да что непонятного? Они её изнасиловали! — прокричал Ли и оттолкнул спортсмена от себя.
*Flashback*
— Если ты пойдёшь со мной, я больше никогда с тобой не буду общаться, — пригрозила девушка.
— Но, Хосук… — мямлил Минхо.
— Лино, пожалуйста. Не ходи. Тебе и так достаётся из-за меня, — Хосук чмокнула парня, забрала сумку из его рук и быстро скрылась из виду.
Дома она соврала матери, что внесла оплату. Той ни к чему лишнее волнение. А сегодня девушка вернёт деньги и завтра оплатит занятия брата.
Чмокнув спящего в обнимку с Куки Чонгука, с теплотой вспоминая, как он фыркал и нос воротил от подаренной игрушки и чуть ли не накричал на сестру за такой «подарочек». «Я что — ребёнок по-твоему?» — спросил мальчик у неё. Ему не обязательно знать, что он всегда будет для неё младшим братиком, малышом, с которым она сидела и заботилась о нём, пока мама работала, чтобы их поставить на ноги. Именно она рассказывала ему об отце и она очень сожалела, что тот их бросил. Хосук неосознанно даже себя винила, что их папа ушёл. Чонгук его не помнит, но поставил себе цель — во всём превзойти человека, который их посмел оставить. Увидев однажды папины медали, которые мама выкинуть не решалась, маленький мальчик утвердительно произнёс: «
Я получу такие же, только лучше — золотые — и он придёт! Не сможет не прийти». Занятия тхэквондо — его жизнь и Хосук права не имеет лишать их его.
Девушка отправилась на детскую площадку. Ту, что находилась далеко от дома и школы. Она шла обречённо, предполагая, что её заставят сделать, но на грудь давила непонятная тревога, ускоряла сердечный ритм и отдавалась болью в висках.
Их было четверо: одноклассники Бора и Моюн, мелкий Джисон, который всё на камеру всегда снимал, и четвёртого она видела впервые. Последний был старше всех присутствующих, давно выпускник и знакомый Боры, судя по тому, как они обжимались, когда появилась Хосук.
— Она пришла, — известил остальных оператор.
— О, так это и есть ваша рабыня? — ухмыляется самый старший. — Хорошенькая.
Парень подошёл к ней и, убрав пряди опущенных на лицо угольных волос, обхватил лицо ладонями. Девушка схватила его за запястья и хотела убрать от себя чужие руки, но тот держал крепко, до боли, и любовался красотой лица Хосук, которое в свете луны и уличных фонарей было ещё прекраснее. Сестра Чонгука была очень красивой и миниатюрной, и многие девушки ей завидовали, особенно Бора. Ей казалось не справедливым, что она тратит кучу денег на уходовые средства, но её кожа так не сияет, как у нищенки Хосук. Жаль, что девочке никто не рассказал про красоту внутреннюю, которой у дочки главы городского совета никогда не было. В душе её яд и гниль, которые через кожу в мир просачивались.
— Оппа, не трогай её. Ещё заразишься, — смеялась Бора.
— Чем такое прелестное создание меня может заразить? Уверен, она даже ещё девственница. Правда, сладкая? — приблизился парень и втянул носом нежный аромат. — Ммм… Правда сладкая. Конфетка.
Хосук эта ухмылка, напротив её лица, пугала. Каждое его слово холодом по спине проносилось. Этот парень вызывал в ней тревогу, животный страх и тошноту. Если он не отпустит её сейчас, точно в обморок рухнет.
— Оставь её, — Бора не выдержала и схватила старшего за плечо. Приревновала к Хосук. — Моюн, идите.
— Куда? — спросила Чон.
— Сама знаешь.
Хосук выдохнула. Сейчас она сходит за наркотиками и они её отпустят. Тревога в груди немного поулеглась, пока они с одноклассником шли к нужному месту. Подойдя, Моюн отдал девушке деньги, а сам спрятался за углом, но так, чтобы Хосук было видно. В случае её побега с деньгами мог быстро догнать. Или самому удрать, если рабыня попадётся полиции.
Как всегда, всё проходит гладко. Хосук там уже знают и она без лишних вопросов получает пакетик с запрещенным веществом. При встрече с одноклассником отдаёт ему и просит вернуть свои деньги. Но Моюн получил указание от старшего привести девушку обратно. Волнение вновь овладевает Хосук. Что ещё им нужно от неё?
На подходе к площадке они стали свидетелями сцены почти что насилия. Незнакомец прижимал Бору к детской лесенке, а та пыталась вырваться, выкрикивая отказ. Лишь увидев подошедших доставщиков «кайфа», он отпустил девушку.
— Бора, верни мои деньги.
Как ни странно, одноклассница полезла в рюкзак за банкнотами. Видимо, приставания парня совсем испортили ей настроение. Но из протянутой руки, другая вырывает купюры.
— Отдай, — просит Хосук. — Я сделала, что вы хотели. Верни мои деньги.
— Твои? Это её деньги? — последний вопрос был адресован Боре. Та кивнула.
— Верни, пожалуйста, — протянула дрожащую руку Хосук.
— О-о, дорогуша, я верну, только тебе придётся кое-что ещё сделать. Пойдём, — схватил её за запястье и потянул за собой, Хосук упиралась. — Не бойся.
Он подвёл девушку к скамейке и из спортивной сумки достал целую пачку денег. Столько девушка отродясь не видела.
— Смотри, я отдам тебе всё это, если ты сделаешь мне минет, — ухмылялся парень. — Куда? — успел схватить Хосук за руку, когда она хотела сбежать.
— Оппа… — подалась вперёд Бора. То ли ревность в ней играла, то ли страх. — Ты что делаешь? Отпусти её.
— Заткнись! — рявкнул он на неё. — Или хочешь занять её место? А?
— Отпусти, пожалуйста. Оставь деньги себе. Дай мне уйти, — молила Хосук, собирая влагу в уголках глаз.
Чистая, ничем не прикрытия паника тогда накрывала её. Этот парень её пугал, пугал безумно. Ноги едва не подкашивались. Это было похоже на сон, страшный. Она делает попытку зажмуриться, кусает губы, но ощущение вкуса крови во рту лишь больше заставляет осознать, что это реальность. Её грязная, унизительная реальность.
— Пожалуйста, отпусти меня, — мычит девушка, смотря парню в глаза, но не видит в них ничего человеческого, лишь не здоровое возбуждение и агрессию. По отношению к ней. Той, кого он видит впервые в жизни, которая ничего ему не сделала.
— Малышка, не плачь. Я не страшный. Просто сделаешь мне минет и, если будешь себя хорошо вести, уйдешь домой с кругленькой суммой.
Слова заставляют Хосук вздрогнуть, затем замереть. Она буквально чувствует кожей чужой отвратительный взгляд на себе, ощущает пальцы, скользящие от колена к бедру, цепляющие юбку, и подаётся в сторону. Внезапно шею обхватывает его рука и притягивает к себе. Девушка начинает всхлипывать, но её жалостные звуки только сильнее заводят парня.
— Ты такая вкусная, эти губы… — он проводит большим пальцем по ним и следом впивается. Хосук не успевает сжать зубы и его язык напористо проталкивается внутрь. Девушка упирает руки в его плечи и пытается вырваться, но рука на шее сжимается сильнее, перекрывая доступ кислорода в лёгкие.
— Ты очень плохо себя ведёшь, сладкая. Лучше не зли меня, пока я ещё только твой рот хочу. Слышишь меня? — прижимается губами к уху и плавит раковину раскаленным дыханием, но Хосук лишь неприятный зуд ощущает. — Сделаешь всё добровольно и нежно, получишь в три раза больше…
— Мне не нужны твои деньги, — хнычет Чон.
— Я не договорил. Почему ты такая плохая девочка? Теперь я должен тебя наказать.
Девушка не успела испугаться, когда щёку обожгло ударом ладони. Парень схватил её за волосы и продолжил.
— А если мне придётся тебя заставлять, ты не получишь ничего. Поняла?
Выбор без выбора. Хосук кивает. Отчаянные попытки вырваться бессмысленны. Даже, если она убежит, где возьмёт деньги, которые мать с таким трудом заработала. Она сделает, то что ублюдку нужно, он кончит, вернёт её деньги и завтра девушка забудет об этом как о ночном кошмаре. Забудет ведь? Ничего страшного не произойдёт. Минет — не секс, достаточно лишь подольше и усерднее почистить зубы и всё. Она сделает это.
— Вот и умница, — улыбается парень и усаживаться на низкую скамейку, опуская девушку перед собой на колени. — Расчехляй свою камеру.
— НЕТ, — встрепенулась Хосук. Она совсем не подумала, что он будет снимать. От такого позора зубная паста не спасёт.
— Я не буду в этом участвовать, — сказал Джисон, тот мелкий, что всё время с камерой.
— Я тоже умываю руки. Оппа, ты слишком далеко зашёл. Я ухожу, — бросает Бора и ловит на себе умоляющий взгляд Хосук. Она машет из стороны в сторону головой и поджимает губы. Чха Бора сделает вид, что её здесь не было.
— Бора, — зовёт подругу старший. — Ну и проваливай, потаскуха, — кричит ей вслед. — А ты включай камеру, иначе знаешь, что будет, — обращается к Джисону.
— Хён, отец…
— Папаше на тебя плевать, выблядок сучки, залетевшей от него. Я тебя могу убить, и он мне ничего не сделает, может быть, даже ещё «спасибо» скажет, — рассмеялся старший. — Эй ты, как тебя?..
— Моюн, — ответил одноклассник.
— Чё за имя дурацкое?.. Пофиг. На, подержи её и давай, что вы там купили.
Моюн достал пакетик с белым веществом и протянул его парню. Хватает одноклассницу, которую толкнул в его сторону хён, и отворачивается почти сразу. Хосук взглядом полным слез и отчаяния смотрит на обидчика, который держит её, переводит на оператора, тот тоже прячет глаза, а старший уже втянул в себя дорожку наркотика.
Хосук внутренне желает, чтобы доза оказалась большой, и если не сдохнет, так хоть отключится. Но ничего не происходит. Парень хватает девушку грубо за волосы и тянет за собой. Снова упал на скамейку и опустил Хосук перед собой на колени. Приблизил её лицо к паху, но девушка уперлась руками о бёдра и начала сопротивляться. Она надеялась, что это обессилит его хоть немного, но силы теряла она сама. Он снова пригрозил ей деньгами. А ещё обещал, что Моюн будет держать её руки, если не будет послушной. Чон опустила ладони вниз, обхватила ими низ юбки, и Он притянул её за волосы к паху. Провёл ртом по длине члена под тканью и прикрыл веки, издавая блаженный стон.
Хосук плакала от боли и унижения. Она уже не чувствовала ни свое лицо, ни волосы, ни себя. Словно, гибридной куклой стала для утоления чьих-то утех. Она просто отключилась и делала то, что от неё хотели. Поддавалась манипуляциям, думая лишь об одном — это скоро кончится. Но она ошибалась.
Под кайфом конкретный Хён мог долго. Уже битых полчаса он мучил рот девушки, врываясь в него резкими толчками, и вот она разрядка уже близка́, но он выходит и якобы даёт ей передышку. Любуется опухшими губами, проводит по ним пальцем, а Хосук его за этот палец кусает до крови, за что получает пощёчину.
— Я сказал тебе быть хорошей девочкой, но ты не поняла меня. Теперь не обижайся. Эй, ты, Моюк или как тебя, иди сюда. А ты продолжай сосать, — сунул свой член девушке в горло и, удерживая за волосы, возобновил движения рукой в её волосах.
Моюн послушался жеста хёна и подошёл к девушке сзади. Хосук вздрогнула и постаралась отстраниться от чужих бёдер, но ей не позволили.
— Соси, я сказал, — прорычал парень и плотнее прижал её лицо к паху.
Хосук сопротивлялась, как могла — извивалась, брыкалась, махала руками и ногами. Но волосы на голове больнее стягивались, и от этой боли Хосук кричала, рыдала и задыхалась от распирающего глотку органа, что увеличивался и разбухал.
Моюн несколько раз ударил одноклассницу по ягодицам, разорвал бельё, зафиксировал её колени своими и резко вошёл. Оба одновременно вскрикнули — Моюн от узости, Хосук от боли, что казалось прокатилась по всему её телу. Её словно копьем проткнули и продолжили протыкать в ускоренном темпе. А старший наслаждался гортанными вибрациями, что создавал сдавленный крик обездвиженной девушки. Он такого эффекта и добивался. Потому что через несколько толчков излился в неё. Хосук ощутила жидкость во рту, стекающую по горлу, но вкуса не почувствовала. Иначе бы её точно стошнило. Старший грубо толкнул девушку в объятия Моюна, а тот все ещё находился внутри и никак не мог кончить. Он задрал её кофточку и приказал мелкому заснять всё поближе. Сам спрятался в спутанных волосах и продолжал толкаться, массируя и сжимая до боли грудь. Лицо Хосук больше не выдавало никаких эмоций. Она словно отключилась от этого мира и не реагировала на страдания, причиняемые её телу. Лишь слёзы, бегущие по стянутым солью щекам, напоминали о том, что внутри гибридной куклы есть душа, которая захлебывается безысходностью и необратимостью произошедшего. Она кричит, бьётся, пытается бороться и не умирать, но уже поздно.
Хосук сломали. Насытились и бросили истекать кровью на той самой площадке, которую уже много лет никто не посещал, даже прогуливаясь с собаками. Если она здесь умрёт, её не найдут.
Если бы не Джисон, тот мелкий, оператор, который вместе с Чон слезами захлебывался, Хосук умерла бы на том месте. Он поднял её бессознательное тело и уложил на скамейку. Обтер ноги влажными салфетками и поправил одежду, складывая украденные у неё деньги в карман кофты девушки. Он просидел с ней до утра, пока та не очнулась.
Юноша предложил ей помочь дойти до дома, пока ещё не взошло солнце и совсем не расцвело, но девушка в ужасе отскочила и упала на землю, свернувшись калачиком от новой волны боли.
— Тебе в больницу нужно.
Хосук ничего не ответила.
— Позволь, я помогу…
Девушка сама поднялась на ноги и проигнорировала «заботу» паренька. Джисону оставалось лишь проводить её сочувствующим взглядом и проклинать старшего, перед которым он был мельче муравья, которого без труда раздавить можно.
***
— Что вы опять с ней сделали? — набравшись смелости, Минхо налетел на злобную парочку.
— Мы? А ты не обнаглел, Ли? — оттолкнул от себя одноклассника Моюн.
— Мы твою подружку не трогали. Хотя стоило, неделю целую пропадала. Мы даже соскучились, — Бора рассматривала свой маникюр. — Если так интересно, то её Джисон увёз. Эй! Ты куда? — крикнула она вслед удаляющемуся парню. — Придурок.
Уйдя с уроков, Минхо направился прямиком домой к Джисону. Все знали, где этот мелкий обитает. Звоня в калитку роскошного особняка, Ли нервно грыз большой палец. Он не представлял, что этому долбаному принцу понадобилось от Хосук, но отчего-то нервничал. Минут через десять к нему вышел Джисон, но калитку не открыл, смотрел на него с немым вопросом через кованную ограду своего дома.
— Где она?
— Не понимаю о ком ты, — пожал плечами парень, но Ли уловил в голосе нервные нотки, а ещё заметил в уголке губы свежую рану, будто от удара.
— Хосук. Ты её увёз.
— Хосук? А-а-а, — протянул Джисон. — Твоя девушка. Нет, я её не видел.
— Моюн и Бора сказали, что ты её увёз!
— Тогда им следует сходить к офтальмологу, судя по всему, зрение у них хреновое. Не видел я твою Хосук, и, тем более, никуда не увозил. Знаешь ли, никого, кроме водителя, в своей машине не терплю.
— Тогда ответь, что вы с ней сделали? Почему она неделю в школу не приходила после того, как встретилась с вами?
— Какой ты дотошный, — закатил глаза Джисон, но было заметно, как юноша занервничал. — Уходи, пока я добрый.
— Что вы с ней сделали?! — старший начал терять терпение и руками вцепился в ковку.
— Кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывался? — высокомерие сквозило в голосе Джисона. — Ещё слово, Ли, и, клянусь, я тебе столько проблем устрою, что вообще пожалеешь, что к моему дому подошёл. Уходи! Убирайся! — в итоге юноша сорвался на крик, а Минхо понял, что ничего не добьётся от него.
Возможно, Моюн и Бора ему наврали. Закрыли её в каком-нибудь пустом кабинете, а он, как дурак, им поверил.
— П-прости, — осел Джисон у ограды, когда Минхо ушёл. — Мне так жаль, так жаль.
***
— Почему ты общаешься с ним? — спросила девушка у Джисона, когда он провожал её до дома. В этот раз она позволила идти рядом.
— А разве у меня есть выбор?
— Выбор есть всегда.
— Неужели? Его тебе не дали, как и мне. Я его не выбирал, он меня, впрочем, тоже. Мы просто родились.
— Джисон?
— М?
— Это же не закончится?
— Я не знаю, — ему не хотелось врать или давать какие-то надежды. — Он уедет, но вернётся. Всегда возвращается.
Хосук вздохнула, а потом остановилась. Стояла минут пять, разглядывая закатное небо.
— Дальше я сама дойду. И, можно просьбу? Передай Минхо, чтобы жил, несмотря ни на что. Пусть живёт. Пусть забудет. Ему не нужно больше заботиться обо мне. И… Освободи себя от
Него. Ты не плохой парень, Джисон.
Она ушла, оставив его стоять на морском берегу. «Освободи себя»
— это трудно сделать, невозможно. Ведь
Он…
Через два дня вся школа узнала, что Чон Хосук разбилась о скалы. Мать девушки пыталась узнать правду, но дирекция школы лишь руками разводила, не признавая буллинг в стенах приличной школы с высоким рейтингом. Никто ничего не знал, а полиции не хотелось расследовать самоубийство, как и комитету образования возиться с этим случаем.
*end of Flashback*
