***
Парни прошли в квартиру Пака в молчании. Только мяукающий комочек в руках Мина был особенно голосист. Юнги сразу прошёл на кухню и, найдя ёмкость, налил в неё воды для своего нового подопечного. — Чимин, пожалуйста, больше без выкидонов, — занимаясь мытьём рук под кухонным смесителем, произнёс репер. — На все каверзные вопросы отвечай, что это личное. Отношения подтверждены, но кричать на каждом углу не стоит. У тебя на следующей неделе запланирована съёмка в передаче. Будь готов, ведущие могут сценарий на ходу изменить и поставить в неловкое положение. Кстати, я слышал, что сейчас модно делать влоги… Может, и тебе попробовать? Только тему бы задать, — мужчина начал вытирать руки, а сам задумался, что же можно придумать. — Хм… Точно! Чонгук же в волонтёрство меня вписал! С маленькими детьми тхэквондо заниматься… Правда теперь не знаю, он грозился завтра меня забрать, а после этой истории… Я позже позвоню ему. — Вообще-то этот твой Чонгук должен обсуждать такие вещи с твоим менеджером, — прищурив взгляд, говорит Мин. — Совсем распоясались. Камбэк тебе нужен, чтобы из головы всё вылетело, а у меня полнейший застой. Чёрт, на полноформатный альбом не хватит того, что есть, даже если всё расчехлить. И потом — какое тхэквондо? Иной раз не знаешь, какая хореография тебя угробит, а тут это ногомахание… — Значит, мне ему отказать? — Значит, стоять по стойке смирно и улыбаться. Улыбаемся и машем, как пингвины из мультфильма. Так хоть целым будешь. Но дети… Наверное, пойдёт для влога. Репутацию милашки вернуть нужно, развратников и без тебя хватает. Но без менеджера не поедешь! Понял? И камера тебе нужна, чтобы снимать. Ладно, размечтались. Чонгук, может, вообще уже и забыл всё. Чёрт, жалко его… Но злит, что Лиён за ним попёрлась… Правильно это или нет? Мы вроде как всё ещё встречаемся, а из-за этого парня глава пиар-отдела передоз успокоительного получить может, если в сеть что-то попадёт сейчас. — Поцелуй меня, — произнёс Чимин, склонившись над Юнги, а тот и не ожидал, что айдол его бескрылый к нему подкрадётся. Вздрогнув, резко развернулся к нему оказавшись лицом к лицу. Чувство дежавю по венам разнеслось от этой близости. В бурчании Юнги, в момент, когда тот заговорил про хореографию, Чимин уловил беспокойство. И это напомнило о том, кто больше всех переживал за него. Напомнило, как Мин волновался во время повторного дебюта, спрашивая: «Всё ли нормально? Не сложно? Ничего не болит?». Никто из его прошлых продюсеров так над ним не трясся. Через боль, не могу, но должен выйти и улыбаться, танцевать до полного упадка сил и срывать голос. Но Чимин всегда знал, что такова цена его мечты. И не жаловался, даже, когда было дурно, когда был на пределе возможностей. А Юнги… Он видел в нём не средство для зарабатывания денег, он видел в нём человека. И если Чимин чувствовал хотя бы легкое недомогание спокойно мог отменить запланированное. — Сонбэ-ним? — фыркнул Юнги. — Зови меня «хён», будь добр. Боже… — Но… — Что? Я не какая-то там шишка… Я тебе доверяю свою музыку, свой главный текст. Мы практически семья теперь. — Не думаю… — репер не успел договорить, как губы айдола накрыли его, утягивая в мокрый и требовательный поцелуй. Пак вновь искал ответ, жадно пробуя Юнги, который лишь подстраивался, но не горел особым желанием продолжать. Собственно, как и Чимин. — Так и думал, — отстранился парень. — Ты че творишь? — на секунду Юнги в самом деле подумал, что загулявший парень ещё и на честь его сомнительную покусился. — Мне действительно нравятся девушки, — Пак как-то горько улыбнулся. — Ничего не шевельнулось с тобой. Совсем, — он пожал плечами. — Но с Тэхёном… Так бывает? Я имею ввиду, что я допускаю мысль переспать с той медсестрой, но при этом осознаю, что ничего с ней серьёзного не будет, потому что дальше инстинкта она меня не интересует. А Тэхён интересует не только, как объект для удовольствия. Но… А правда ли это любовь? Если я допускаю мысль трахнуть ту медсестру? Может… Я запутался… — Так, во-первых, он тебя задел и обидел, сделал больно и на подсознательном уровне, ты хочешь его задеть в ответ. Даже после того, как расставил все точки, не успокоился. Это пройдёт, но не сразу. Надеюсь, что пройдёт, а то — вот серьёзно — доведешь меня до койки больничной своими выходками! — А во-вторых?.. — А тут самое интересное. Тэхён же актив? То есть ты пассивом был в ваших отношениях? — Пак кивает. — Уж прости, что лезу в это, но он тебя прогнул. Резко изменил и заставил подчиниться. А ты по природе актив, но повёлся. Он твою природу травмировал! — В смысле? — Не тупи, Пак. Не тебя должны иметь, а ты. Кризис бы так и так начался. Ты представлял девушек в своей голове? — и Чимин не мог ответить на этот вопрос отрицательно. — В общем так, тебя не интересует мужской пол в целом. Только Тэхён. А медсестёр забудь. Ты с Лисой встречаешься. — Не по-настоящему, — закатил глаза айдол. — А я уже свадьбу распланировал, — шутливым тоном произнёс мужчина. — Юнги-ним, а не слишком ли? — округлил глаза Чимин подыгрывая другу. — Да нет, не слишком, — в этот раз тон оказался серьёзный. — Хён! — Да, сладкий? — Прекращай… — Ты меня поцеловал, имею право подтрунивать, когда использовали и забраковали. Из меня, конечно, хреновый сексолог, но поопытнее тебя в чём-то буду. Как с Тэхёном встречаться начал часто на девушек засматривался? — Да не… Айщ, не смотри так на меня. Не помню… Один, может два раза. И то это фантазия. Один раз вообще во сне приснилось. Интересно, если я и Чонгука попытаюсь поцеловать, то как долго проживу? — почесал затылок Пак, а на немой вопрос во взгляде Юнги ответил: — Да приснилось мне, что я на него дрочил. Точнее, когда он сексом занимался. — На Чонгука или на ту, с кем он в твоем сне трахался? — Лиён! — выпалил Чимин. — Если считать этот сон, то я два раза фантазировал Лиён… Айщ… Спокойно, хён. Я твоя курочка с золотыми яичками, много денег компании приношу… Помни об этом, пожалуйста. — Да я спокоен, — ледяным тоном произнёс Мин. Но Чимин бы так не сказал — вон как взглядом расчленяет и кастрирует. — Слушай, ну я не виноват. — Мгм… — Тебе к ветеринару пора… — Успею. — Хён, я честно все эти три года не смотрел на Лиён. — Три? Ты со мной так-то уже четыре… — Айщ… Да кто в компании не фантазировал на твою бывшую? — Им, по крайней мере, ума хватает об этом молчать. — Прошу понять и простить, — поджал губки Чимин и сложил в мольбе ладони перед собой. — Понять я ещё могу, а вот простить… Сделаю скидку на то, что с личной жизнью у тебя полный крах. И почему я такой добрый? Вот скажи мне — какой нормальный босс будет терпеть такого айдола, как ты? — вопрос без ответа, ведь Юнги сам хотел, чтобы его артист чувствовал себя комфортно в его компании. Возможно, он с этим фривольным отношением палку перегнул, а теперь имеет, что имеет. — А, кстати, хён, ты не рассказывал, а мне теперь интересно — как ты понял, что… ну, по парням тоже? Юнги задумался, а потом повернулся к Чимину и с улыбкой ответил: — Так это целиком и полностью твоя вина. — Моя?! — округляются глазки айдола. — Да. Так что, если Лиён когда-нибудь меня спросит, я тебя покрывать не собираюсь, — хохотнул и отвернулся, подхватывая котёнка на руки и собираясь уже уходить. — Не понял. Что значит — моя? Эй, ты куда? Объяснись. — Вспомни, когда в первый раз пришёл ко мне проверять свою ориентацию, — спокойно ответил Юнги. — Ты тогда сомневался, нравится тебе Тэхён или все парни на свете. — Помню. И ты хочешь сказать, что я своим поцелуем твою бисексуальность, как спящую красавицу, разбудил? — смеётся. Вот только продюсер молчит и не реагирует так же. — Да ладно! Как это? — А вот так, — ответил Мин и задумался.*Flashback*
Чимин метался по кабинету Юнги, как в попу ужаленный. Всё в сомнениях прибывал, да и потом ему так и так всё рассказать нужно, может быть, хён и посоветует что-то. Как ему быть? Всё слишком затягивается, этот узел ему самому не размотать. Он и от Лисы таиться начал, реже ей внимание уделять, когда они свободны, даже звонки игнорировал, а потом сообщал, что был занят. У него много отмазок появилось для девушки, они ничего не обещали друг другу, но он почему-то начинал чувствовать себя последним козлом, который её динамит, а вспоминает, когда припекло. — Блять! Замри! — не выдержал этого молчаливого хождения перед своими глазами Юнги. — Что стряслось? — Что? Нет, всё хорошо… Почему же сразу что-то… — думать о том, что нужно сказать получалось как-то легче, чем в реальность привнести «живые» слова. — Я не слепой. Вижу, что что-то тебя гложет. Ты обрюхатил школьницу-фанатку? — Что?! — взвизгнул Чимин. — Нет! Я не трогаю их, ни школьниц, ни фанаток. Я знаю границы, Юнги. — Тогда что? Потому что причин того, что ты на взводе, я не нахожу в своей голове. — Я… Я связался с одним человеком, — лучше начать издалека. — Очень интересный собеседник, но проблема в том… — Так, говори как есть, — Юнги уже начал опасаться неприятностей с теневым «бизнесом» Кореи, что парень вляпался в опасную ситуацию. — В общем, он имеет виды на мой зад! — сходу вякнул, пока смелость появилась, а потому уже всё само полилось из его рта. — Он неправильно понял это нелепое прозвище — «Сучка Мина». А я думал, что он женщина, когда первый букет получил… Потом ещё подарки, я на встречу согласился… Но понимаешь, хён, когда всё прояснилось, я сам продолжил контакт с ним. Сам! Его отношение было иным. Мне стало интересно. Он интересен. А теперь… Мне, кажется, всё зашло слишком далеко и я не знаю, хён. Он мне нравится, как человек… Господи, да даже признаюсь, что влечёт. Мята и лайм эти, тонкий шлейф дорого виски, смешанного с запахом сигарет. Но… Но я не гей… Мне парни, вроде, не нравятся. А таким людям не отказывают. Юнги!!! — Я сейчас чирикать матом начну! С кем ты связался?! — он встал из-за стола и с грозным видом направился к подчинённому. — Говори! — Очень влиятельный человек… — убегал от репера айдол. — Такой влиятельный, что страшно порой, когда в себя прихожу. Когда очарование его спадает, я боюсь отказать, и боюсь потерять. Опасаюсь, что он может оказаться не тем, кем мне кажется. Я всё ещё доверчивый, а он может играть и я не интересую по-настоящему, — говорил всё это и одновременно уворачивался от продюсера. — Твоя тупая башка не варит совсем? Стой, блять! — хватает за ворот футболки, вынуждая парня замереть. — Я… Я… А можно проверить? Ну, ты… Если не выйдет, то я всё решу сам, должен сам, компания не пострадает, в самом крайнем случае только я. — Что ты проверить хочешь? — ох, как был Мин зол, но когда Пак его к себе притянул растерялся и даже оттолкнуть не сообразил. Совсем не готов был к тому, что его подопечный учудит. Губы Юнги тёплые, а приоткрытый рот репера позволил Чимину беспрепятственно проникнуть внутрь языком. Если смелость появилась, действовать нужно: бери пока дают. Сердце застучало быстро-быстро, но ничего особенного Пак не чувствовал, пока внаглую переплетал свой язык с языком продюсера. Ему даже стало не по себе и каким-то всё неправильным было. Противно. — Фу, — оторвался от Мина айдол, кривясь и чуть ли не сплёвывая. — Не-е, я точно не по парням… Ещё и сам?.. Айщ! — сам себе противен стал. — Айщ, что же делать?.. — обхватил голову руками парень, совсем не замечая растерянности во взгляде Юнги. И пока тот оцепенел, поспешил удрать, понимая, что ему может наступить крышка, когда хён очухается. — Это чё было? — бурчит Мин, смачивая высохший рот. Затем опускает взгляд на свой пах и добавляет: — Какого факахеруса, Пак? — вот только айдола уже и след простыл. А Юнги теперь что делать с этим стояком и ахуем? Впрочем, что и всегда. Дверь на замок, руки ниже пояса и обнажённая Лиён под глазами, которая постепенно принимает очертания мужской фигуры, так похожей на Чимина. Но Мин почему-то не останавливается. Рельефное тело приковывает к себе его взгляд и возбуждает. Юнги нравится мечтать о нём, нравится представлять пуховые губы на члене. И не стыдно. Пак сам виноват, первый целоваться полез. Теперь пусть работает ртом, хотя бы в фантазии. Такой новой, яркой и желанной. — Ахуе-еть, — выдохнул Юнги, кончая. — Ахуеть, — повторил, открыв глаза. И он знает, что на этом не остановится. Ему мало любимой Лиён, которая никогда его не покинет, мало Лисы, которая наивно думает, что он не в курсе её отношений с Чимином и ему мало тех случайных девушек на вечеринках. Всегда мало. И он совсем не виноват, что новенький трейни сам опустился перед ним на колени. Сам потянул руки к молнии и резинке трусов. Ох уж это тесное бельё… Надо будет выбросить его и завести привычку — больше никогда не покупать. Сам взял его член в руку и положил в рот. А когда Юнги толкал его голову навстречу, стягивая волосы в кулак, так тому только так и нравилось. А потом трейни сам поднялся и поцеловал продюсера, только тот не позволил. Развернул спиной и нагнул. Почувствовал, какой это кайф. Тепло, узко и бездонно. И больше Юнги не захотел останавливаться. Чередовать тугие мужские задницы с женщинами — то что ему нравилось, то чего он желал, то от чего никогда не откажется. Никогда не говори «никогда».*End of Flashback*
— Ты на меня дрочил? — взвизгнул Пак, охреневая от признания Мина. — Это было давно и всего один раз. Сам виноват. — М-да, дела, — потёр затылок. — Значит, если бы я не поцеловал тебя тогда, то Лиён бы сейчас не страдала? И вы бы не разошлись? Ой ё-о-о… — Ну ты не убивайся так. Что было, то было. Ладно, я поехал. Сахарка нужно показать ветеринару, а то закроется клиника. — Сахарка? То есть, Sugar? Я, может быть, и не очень дружен с иностранными языками, но то, как РэпМон на батле вашем последнем тебя разнёс, я запомнил, — откровенно поиздевался над другом Чимин и дерзко на него посмотрел. — В щепки он тебя, конечно… — Заткнись, смертник! На автомате произнёс — он белый, как сахар. Значит, быть ему Сахарком, — профырчал репер. — Звонки менеджера Квона не игнорируй, пожалей мужика… И не пропадай больше. Ладно? — дождавшись кивка, Мин начал обуваться. — Пока. — Пока, — ответил и, как только дверь закрылась, добавил: — Шуга и Сахарок — просто комбо сладости. Ой, точно, Чонгук!***
Тэхён чёрной тучей пронёсся мимо супруги в свой кабинет. Громко хлопнул дверью, давая понять, чтобы не шла следом. Минами остановилась. Пойти за мужем не решалась. Она уважала его, но он — мужчина, которых девушка боится сильнее, чем ядовитых змей. Но она видела, что с ним происходило в ванной. Видела, что мужчине плохо. И сейчас он пронёсся мимо так быстро, словно снова хотел ото всех спрятаться. Так и есть. Тэхёну плохо и больно. Больно так, будто кашлять гвоздями готов. Грудь распирает от жара, хочется разобрать её, добраться до сердца, что горит, и вырвать с корнем. Тэхён больше не полюбит никого. Тэхён больше не хочет любить. Тэхёну нужен Чимин. И это не лечится. — Тэхён-сама… — Минами робко постучала и, не дождавшись ответа, вошла. Её супруг стоял возле окна и курил. Губы выпускали дым и поджимались полоской, брови то поднимались, то сводились треугольником. Тэхён шумно выдыхал и смотрел наверх. Хатори поняла, что муж встречался с Чимином, и встреча закончилась плохо. — Оставь меня, Минами, — дрожащим шёпотом произнёс Ким, но девушка и не думала уходить. Её неопытное сердечко чувствовало, что нельзя оставлять мужчину одного. — Мина… — его голос сорвался, подступившие слезы просились выйти. — Тэхён-сама, — перебила она и заговорила по-японски, — плачь. Не держи в себе, будет хуже. — Мина, уйди! — Я — твоя жена, — ровно произнесла девушка и встретилась с холодным взглядом Тэхёна. — Я не смогу заменить Чимина. Но я могу стать твоим другом. Прошу, не закрывайся, — она положила ладонь на плечо, и мужчина неожиданно её обнял, опустив лицо в прогиб шеи. — Мир не рухнет, если Ким Тэхён поплачет. Плачь, пусть станет легче. Ким, как по мановению выпустил влагу прямо на блузку Минами. Они стояли обнявшись несколько минут и всё это время Тэхён плакал, а она гладила его спину.***
— Что произошло? — спрашивает девушка, когда Ким немного успокоился и уже сидел возле неё на диване кабинета. — Если я расскажу, то стану винить во всём тебя, — он сделал паузу, задумавшись. Винить он может только себя, понимает это, но так же понимает, что волей не волей, но сделает кого-то в своей голове основным виновником, а Минами не заслуживает этого. Только он должен отвечать за свои поступки. — Поэтому тебе лучше ничего не знать. А что насчёт тебя? Почему так испугалась в тот день утром? — попытался перевести тему в другое русло. Ему и вправду интересно, к тому же это отвлечёт мужчину от совершенной им ошибки в отношении Чимина. — Это личное, Тэхён-сама, — увела взгляд в сторону девушка. Личное, стыдное и болезненное. — Опять «сама». Прошу, зови меня просто Тэхён. И, что значит, «личное»? Сама сказала, мы — супруги, друзья. Не скрывай от меня ничего. Девушка закусила губу, она сомневалась. Но Тэхён выжидающе смотрел, её это одновременно и стесняет, и подталкивает произнести первые слова: — Это из-за моей гувернантки. Она… Минами рассказала всё в подробностях. Краснела и плакала, вспоминая своё состояние. А Тэхён слушал внимательно, но лицо его оставалось холодным. Когда японка закончила рассказ, он взял её за руку и улыбнулся. — Минами, то что показывала тебе твоя гувернантка — это отдельный вид интимных утех. Специфический, я бы сказал. И то, что эта неадекватная женщина называла гримасой боли, на самом деле — удовольствие. Это не значит, что все пары практикуют такое. Секс может быть другим и, собственно таким, каким ты захочешь. Нежным и страстным, медленным и быстрым, с игрушками и без, с болью и поцелуями. Очень грустно, что тебя с юношества пугали подобным. Это очень странно. Тэхён нахмурился: современные подростки просвещаются гораздо раньше, чем с ними заводят беседу родители. Он из интернета почерпнул больше информации, чем ему отец рассказал. Не древний век всё же. Хотя, может статься, что Минами не разрешали пользоваться интернетом, чтобы никакая лишняя информация не захламляла голову. И он оказался прав. Только под строгим надзором, упомянутой ранее дамы, девушка могла выходить в сеть и пользоваться лишь полезными ресурсами для учёбы. А после того, как женщину отвадил от неё дед, запуганная Минами даже и не пыталась сама что-то узнать. Ни в интернете, ни у подруг. Похоже, что само слово «секс» для неё неприятно. — А что мама? Ты говорила с ней? — Нет. Она — гувернантка — как-то поздним вечером подвела меня к родительской спальне и оттуда я услышала мамины крики. Поэтому с ней я не разговаривала. А она, наверное, считала, что гувернантка мне уже всё объяснила. Вы смеётесь? — Прости, — улыбался Тэхён. — Думаю, твоя мама кричала от удовольствия. Потому что секс — это хорошо и приятно. Поверь мне. Но я не смогу тебе это показать. Меня не заводят ни девушки, ни женщины, ни бабушки. Так что зря ты испугалась. Страшного ничего нет… Ну, может только в первый раз, девушкам. И то, потому что может быть больно, но и эту боль можно минимизировать. Во многом от партнёра зависит. Первый раз вообще у большинства комом выходит. Парни кончают быстро и неловкие какие-то, девушкам неприятно… Вот это ты меня в тему загнала, — неловко засмеялся Тэхён. — Я проходил психологию, но признаюсь, уже ни черта не помню. Лучше тебе к специалисту сходить, думаю я смогу найти того, кто японским владеет в совершенстве. — То есть, Вы… ты никогда?.. — Почему же… — сразу понял жену мужчина. — У меня была пара девушек, ещё в старших классах. Девственности я лишился с девушкой. Я тогда ещё не до конца познал себя. Сомневался. Думал ещё, что всё из-за матери. Ну, знаешь, бытует мнение, что парни девушку ищут похожую на свою мать, но Пэ Сора — шикарная женщина, высшая лига, никто не сравнится с ней. Но проблема оказалась отнюдь не в этом нелепом сравнении. Просто они мне не нравились. Не было такого, чтобы взглядом пожирал и вожделел близости. Никакой похоти. Пока мои сверстники мастурбировали на женских айдолов, я засматривался на парней. Ким Джэджун, он же Хиро — моя первая любовь, — Тэхён позволил себе улыбку. — Этот манерный красавчик в самое сердце попадал и им хотелось обладать. Чёрт, я даже порывался пару раз купить его… Отец бы точно испытал шок, если бы я ему сказал, что хочу вечер с Хиро. Сам бы Джэ охренел бы от желаний богатенького старшеклассника. А когда увидел Чимина, уже не смог себе отказать в том, чтобы приударить за айдолом. Медийных личностей я старался обходить стороной, но Чимин покорил. Я даже и не думал в тот момент, что стану к нему что-то чувствовать. Тэхён вздохнул, прикрыв глаза. Всегда был осторожен и долгих партнёров не имел. В первую очередь они наскучивали и становились в тягость. Он искал в них только удовольствие, а они видели в нём билет в лучшую жизнь. Но явную наглость он не терпел, придерживайся границ и будешь вознаграждён. Ничего серьёзного, пока на горизонте не замаячила фигура Пак Чимина. И он стал для него особенным, как и Тэхён для него… Ким не хотел верить в слова парня, но они резали и больно били, потому что… Правда? — Но вот так со мной жизнь сыграла, — продолжил Тэхён. — Я сильно облажался… — он замолчал. — Думаю, мы должны сменить тему. Минами с интересом слушала откровения супруга и её страх постепенно рассеивался. Даже если когда-нибудь им придётся это сделать, Тэхён её не обидит. Тема, о которой они с супругом вели разговор, её не отталкивала, не вызывала отвращения, как у многих. Это ведь так чудесно — любить, восхищаться, чувствовать к кому-то привязанность и принимать себя. И не важно, какого пола твой человек. Сердцу действительно не прикажешь. Вот и Минами не может. Мужчина — тот, кого японка ненавидела и боялась. Вот он, сидит рядом, до этого обнимал её и плакал. И он больше не пугает. Он влечёт, он нравится, восхищает. Возможно ли, что страх отступает перед Ким Тэхёном и сдаётся ему в плен? Японка не знает. Она не глупа, она знает, как управлять людьми, чтобы слушались, её готовили. До того, как появилось предложение от семьи Ким, ей хотели отдать в распоряжение центр искусств в Токио. Да, в искусстве она понимает, но вот в жизни… Вероятно, ей пришлось бы столкнуться с трудностями. — Твоя мама приходить и ждать тебя. Сказать прийти завтра. — Она сказала прийти к ней завтра? — Нет-нет, — ответила по-японски. — Она не дождалась тебя и сказала, что придёт завтра. Попросила передать, чтобы ты был дома. Она возвращается и хочет поговорить с тобой до отъезда. — Точно, она говорила, что приедет, но я… Хорошо, я с ней встречусь. Спасибо, Минами. — Ты не должен благодарить. Я твой друг. А ты… — А я твой, — улыбнулся Тэхён, потрепав её по макушке, взъерошивая чёрные, как уголь волосы.***
Лиён зарыдала с первой секунды, как только на экране показали маленького щенка акито-ину. Нельзя оставаться равнодушным, видя это маленькое чудо, и пусть этот щенок не тот самый, но уже больно, ведь знаешь историю Хатико — японского пса, ждавшего своего умершего хозяина до последнего вздоха. — Я, как этот пёс, — сообщил на титрах Чонгук, который не проронил ни слезинки, только бездонные чёрные глаза были полны боли. — Нужно было отпустить и смириться, а я ждал, ждал и шёл к цели, продолжая ждать. Только я не из верности, и не из любви, как говорят о Хатико. Мне просто нужен был ответ, почему бросил. И что со мной стало в итоге? Прости, я вынудил тебя смотреть этот фильм, — посмотрел он с сочувствием на девушку, которая носом шмыгала и потратила практически все принесённые ранее салфетки. «Она даже сейчас красивая», — подумал Гук, смотря на раскрасневшееся от слёз личико Ан, а в душе проснулось желание выговориться, чтобы она так опрометчиво не доверяла ему. Он итак достаточно в этой жизни косячил. Она должна знать всё. — Я в норме, просто… — Жалко? Он мог бы жить у родственников профессора, мог бы быть в тепле и уюте. Не знаю, что чувствовал Хатико все те годы, пока ждал своего человека, но я чувствую некое родство с этим псом. Могу ли я быть переродившимся Хатико, который вновь поставил себе цель ждать? За ту прошлую жизнь его вознаградили, дали тело человека. Может быть, ему тоже нужен был ответ — почему? Собака понимает больше, чем мы думаем, — он потрепал за ухом прикорнувшего у него на коленях Кью. — Они чувствуют настроение, становятся продолжением хозяина. Они могут обижаться. Испытывал ли он обиду? Я — да. И когда кажется, что всё наладилось, наступает пиздец. Я не помню, что такое счастье… А то, что ещё осталось — похоже на сон. Сон чужого человека. Художница слушала не перебивая, даже не шевелилась, боясь спугнуть откровения человека рядом с ней. — Меня не должно быть в национальной сборной, — твёрдо заявил он. — Знаешь, когда мой первый сабомним заметил мою чрезмерную агрессию на соревнованиях, он спросил всё ли у меня хорошо? Мой ответ был сух и лжив, но положителен. В тот момент значения этому срыву он не придал, а я получил штрафные и был отстранён до конца соревнования, — Чонгук горько ухмыльнулся, погружаясь в воспоминание. А в воспоминаниях уже нет причин, почему он так себя повёл. Может быть, ему что-то сказали? Вынудили проявить себя таким образом и с не лучшей его стороны. Зато он помнит другой случай. — Но во время тренировочного спарринга я сорвался и меня оттаскивали от парня. «Мне больно, сабомним, внутри меня боль!» — тогда я произнес эти слова и добавил, что мне её заглушить нужно и тянулся закончить начатое. И он понял, что я ни черта не в порядке и опасен. Это первая утрата полного контроля над собой, в тот момент я даже не понимал, что делаю что-то не так. Он написал характеристику с заключением о полном отстранении, с рекомендацией об исключении и прохождения курса у психолога. Отстранение не одобрили, а об исключении и не подумали. Поставили лишь галочку и направили к психологу. Как же я ненавидел того мужика в наши первые с ним сеансы. Копался во мне и пытался выковыривать всё, что внутри меня находилось. Но он имел дела с теми, про кого говорят сила есть — ума не надо. И ходя к нему, я действительно начал приходить в себя. Только случился несчастный случай на дороге и он погиб. Чонгук прикрыл глаза. Странная закономерность — все, к кому он привязывался — умирали. — Я прошёл психологический тест и они убрали галочку, передав меня в руки моего нынешнего сабомнима. Только… Время шло, и зависимость от чужой боли начинала возвращаться. Злачные закоулки стали спасением. Я не бежал от толп в десять человек, это прямое расхождение с наказами всех тренеров мира, готовящих бойцов. Я приходил побитый на тренировки, а сабомним лишь фыркал и заставлял тренироваться. Так он выбивал из моей головы смертельно опасную дурь. Когда отбито всё, что можно и нельзя — физические нагрузки, как отрезвляющий бальзам на душу. Моя физическая боль препятствовала проявлению голода по боли чужой. Но с тем опытом поиска себя покончено. Мне правда могли пробить башку и убить. Но именно улицы сделали меня тем, кто готов к любой неожиданности на соревнованиях. Я стал лучшим, хотя длинные ноги, конечно, тащат. Значит, нужно быть быстрее длинных ног. Я старался быть нормальным, как все. Думаешь, получилось? Девушка задумалась прежде, чем ответить, ведь, возможно, её ответ важен для него. Она не припоминала случая, чтобы ей можно было посчитать, что Чон Чонгук имеет какие-либо пристрастия и плох в контроле. А если какая-то агрессивность и проявлялась, то ей всегда объяснение находилось. Она бы ни за что не сказала, что у него какие-то отклонения имеются. — Пока не увидела тебя в той комнате, не могла и подумать… И то не считала это чем-то странным, скорее это я ненормальная, которая подумала, что ты мазохист. — Но отчасти это тоже правда, — с большой неохотой подтвердил Гук. — Я не могу позволить, чтобы меня избили, потому что чувство физической боли мне всё-таки не нравится, но оно, правда, помогает. Татуировки, пирсинг, хлыстать себя — это способ сдержать свою тёмную сторону. Как и садизм. Всё это лишь способы моей борьбы с собой. Ведь внутри я радуюсь, когда вижу, как кому-то плохо. И рядом со мной вести себя хамовато и агрессивно не стоит, это как сигнал: «Хэй, этот парень плохой чувак, побить его — сделать правильную вещь». Я придумал себе правила, но и они не панацея, как оказалось. Ведь кто-то грубый — не значит плохой, но некоторые это заслужили. Я чувствую удовлетворение, причиняя боль, я получаю удовольствие от секса, когда сопротивляются, когда кричат не от блаженства, а от боли. И даже если это игра… Особенно, если это игра… Боже, а ведь маньяки тоже с жертвами играют, прежде чем… — Чонгук, но ты не… — Чем я отличаюсь от тех, кто довёл мою сестру до смерти? Чем? — закричал он на неё, подскакивая с места, чем и Кью растормошил, перепугав. — Я знаю, что такое насилие! Я его применяю! Ай! — он зашипел от боли, ведь ступни были порезаны осколками стекла. — Я его применил к… тебе… — он выставил вперед руку, останавливая девушку, которая подорвалась к нему, когда он на колени опустился. — Я хочу, чтобы ты осталась, но теперь, услышав эту исповедь, ты сама всё ещё хочешь? Всё ещё думаешь, что Гук-и хороший человек? А если я скажу, что ты пьяная была и делала мне минет, тоже останешься? Тогда, когда я забрал тебя из Art, прямо в машине! И единственный раз, когда я никого не отшлёпал и не придушил, — эти слова были произнесены с нотами язвительности, — был в квартире Пака и то, потому что я думал, что это сон, который мог оборваться! У Чонгука началась мелкая дрожь от злости на себя, от правды о себе, которой он поделился и озвучил вслух. Ведь никто не знал его секретов. Девушки, с которыми у него был контракт, не видели и полноты всей картины. Являлись лишь одним из средств. И они бы ни за что не согласились, знай они его проблемы. С эстетической точки зрения он ценил их красоту и плавные изгибы тел, от одного взгляда на обнажённое женское тело испытывая здоровое мужское возбуждение. Но его фантазии из головы всегда переносились в реальность. Красивое и не всегда игривое причинение боли. Это не было физическим насилием, как при избиении человека, но всё-таки являлось специфическим унижением, грань которого до нанесения тяжкого вреда здоровью он вполне мог перейти, и не раз, если бы не контроль и страх вины. Он всегда заботился о своих девушках, а они отдавали ему себя, ни на что не надеясь. — Наверное, мне стоит побить тебя, когда ты будешь в состоянии не столь разбитом. Я зла, правда, зла. Тебе нужно было сказать. Но я не позволю тебе быть одному с твоей болью. Какая она бы ни была, я не уйду. Прекращай прогонять меня, я могу быть о-очень упрямой. — Лиён, ты — дура? — влага скатилась из его глаз, когда он посмотрел на неё своими большими глазами оленёнка. — Мне часто это говорят. Харин, например. Возможно, она права. Но ты больше не будешь один. Ты никому этого не говорил, потому что боялся, что тебя не поймут. И именно созданное одиночество не даёт тебе справиться. Это началось не одиннадцать лет назад, когда не стало Хосук, это началось раньше. Когда ушёл твой отец, а смерть сестры стала толчком, но реакцией, которую можно было остановить. Ведь психолог помогал, ты с ним делился, а после несчастного случая, вновь закрылся. Ты думаешь, что Чимин бы испугался, узнай он? Нет. Он не такой человек. Он принял и уважал твоё решение скрывать вашу старую дружбу. Он понял. И он бы понял, что ты нуждаешься в помощи. Всё это — крик о помощи, Чонгук. И первое, что нужно сделать, это перестать быть Хатико. Не жди этого человека, если бы ему ты был бы интересен, — девушка закусила губу, потому что ей показалось, что она подобрала не самые корректные слова. — Если бы ему было не всё равно, — опять не то, но плюнула на это и продолжила, — он бы пришёл, поздравил своего сына с победами, гордился им и принёс самые искренние извинения за то, что ушёл из семьи. — Прости меня… — опустил голову Чонгук. — Вот побью и прощу, — улыбнулась Лиён, а он фыркнул от абсурдности её слов. — Что? Моя подруга сама Ким Харин! — И что она тебе показывала? — Ну-у… Это вот ногой, когда… — Вот-вот, «это вот ногой, когда» не поможет, — смахнул влагу с глаз Чонгук, пытаясь встать, шипя от дискомфорта. — Бо-боси в миле зоньке, блять! — ладони тоже неприятно саднили. — Это какой-то спортивный слэнг? — не поняла его Лиён. — Ага, игровой. Трогать тебя не буду, даже если захочу, так что, получается, ты можешь остаться. И поздно уже… Ан усмехнулась. Этот потерянный ребёнок думал от неё избавиться после того, как ранее спрашивал останется ли она? Она подсознательно уже знала, что может услышать нечто подобное из того, что он ей рассказал. И Минхо, даже Юнги, судя по всему, очень везло. Нет, Чонгук недооценивает свой контроль. Он очень хороший. — Давай, поедим? — предложила Лиён. — Ночной жор и всё такое. Что? — вскинула она бровку. — Я — голодная. Чон Чонгук, у Вас девушка с недовесом и голодная. Ай-яй-яй. — Девушка? — нахмурился парень. — В смысле? — Обожает йогурт с манго, мороженное сливочное с бананом, бабан вообще — райский фрукт, любит мандарины с Чеджудо, когда напивается, может разобрать Намсан, причём именно гору, а по утрам ничего не помнить, и да… Аллергия на латекс, — перечислила Лиён самый необходимый минимум о себе. — Что у тебя есть из более съестного, чем рамён, который слишком разбух и его так никто и не съел из-за фильма? — Подожди… — Чонгук не поспевал обрабатывать информацию. — Сама посмотрю, — художница уверенно направилась к холодильнику. — О! Да тут мяса птицы на целую сборную! Замутим курочку? Что оставалось Чонгуку, как не согласиться на курочку? Конечно, он согласился и поразился, как быстро Лиён захватила его кухню. «У тебя порезы, отдыхай», — твердила девушка, которая решила справиться со всем сама. А последний раз ему готовила бабушка, и то он всегда помогал. И ему было тяжело удержаться от того, чтобы не лезть под руку. Ещё и Кью попрошайкой начал крутится возле ног, учуяв съестное. — Чонгук, а ты кормишь своего пса-то хоть? — Твою мать! — стукнул себя по лбу спортсмен. — Кью, прости… Достав из холодильника порцию уже порезанного мяса качественной говядины, он попросил добермана потерпеть ещё немного, ведь холодное нельзя. — Общество защиты животных негодует! — пригрозила ему пальчиком Лиён. — Спасибо… — За что? — удивилась она. — За то, что остаёшься. — Мальчик с заскоками мне интересен, и я его хочу. И я не боюсь, уже говорила. В конце концов, возьми ответственность, Чон Чонгук. После этих слов Кью гавкнул. — Сговорились, да? — По крайней мере, поладили. — Кухню отобрала, пса на свою сторону… Пойду я в душ, пока он ещё мой. — Только осторожнее, раны. Может быть, не стоит? — Я был в гей-баре, нуна, пусть и с опозданием, но это просто жизненно необходимо. Не спали кухню! — бросил он уходя прихрамывая сразу на обе ноги. И стоило ему окончательно скрыться, как запиликал его телефон, сообщая о входящем звонке. Лиён решила посмотреть, кто звонит, вдруг что-то важное. «Чимин-щи — задница» заставило девушку рассмеяться. — Да, Чимин, — ответила Ан. Ничего преступного в своём поступке она не видела, ответив на звонок друга. — Айщ! Я что опять мимо? Или динамик барахлит? — послышался растерянный голос Чимина. — Чимин, это Лиён. — Напугала… Я уже думал, что обезболивающее с эффектом поздно проявляющимся… А где Гук-и? — В душе. Чимин, что значит обезболивающее? — с тревогой спросила Ан. — Да-а… На той квартире был, неудачно подскользнулся. Ничего серьёзного. Тэхёна послал… — Постой, ты виделся с Тэхёном? Ты в порядке? — А ты? В нашей компании это уже какой-то будничный вопрос. Чтобы не тревожить друзей, я отвечу, что в порядке, а на самом деле… Я не думаю, что в порядке, но теперь я знаю, что справлюсь, поэтому не волнуйся, пожалуйста. А Чонгук как? Чимин решил не взваливать на её плечи ещё и свои проблемы, серьёзность которых преуменьшал. Она видела его и понимает, что он чувствует. Но они держатся. И он довольно твёрдо произнёс о том, что справится, значит уверен в этом. Должен справиться. — Чимин… — Лиён закусила губу, раздумывая стоит ли говорить или нет. Но, в конце концов, она права не имеет выдавать всё. — Ему больно, Чим-и, и этой боли не один год. Никто не знал… Никто не предполагал. Там душа в осколках, она и есть осколки. — Лиён?.. — напрягся Пак. — Он в состоянии аффекта хотел покончить с собой… Я думаю, что хотел. Не знаю… Селфхарм, может быть… — Мне приехать?.. — Всё хорошо, я справлюсь. Это надо вытащить… Она говорит эти слова, а слёзы вновь начинают скапливаться в глазах. — Ты меня пугаешь. Серьёзно, я сейчас приеду. — Не нужно, — девушка помотала головой. — Значит, никаких детей завтра? — Ты помнишь? — Конечно! Но глядя на Юнги сегодня, я подумал, что эта помощь мелким не так и плоха. Я почитал в интернете, прежде чем звонить, и почему Чонгук сразу не сказал, я бы так не кривился, — вздохнул Чимин. — Я могу даже прямой эфир запустить, влог сделать. Я много, что могу. — Чего Чонгук не сказал? — Это сироты, Лиён. — Боже, Нуна! — художница аж подпрыгнула от неожиданности, когда появился Чонгук. — Так и знал! — его возмущение было понято ею не сразу. Лиён отвлеклась на разговор с Чимином, а вода из кастрюли тем временем выкипала. — Девчонки, вам лишь бы по телефону потрындеть… Это что, мой? — Чим-и, пока, а тут кухонная полиция пришла, мне надо ликвидировать преступление по неосторожности. Держи, это Чимин, — она протянула ему смартфон, а когда он забрал его начала вытирать последствия своего отвлечения. Парень же, тем временем, уковылял прочь, видимо, не хотел, чтобы девушка слышала его разговор с айдолом. Что ж, пока всё хорошо, если не считать затопленной варочной панели.***
— Не пущу! — секретарь Юнги встала перед ним, раскинув руки. — Сона, успокойся, — поморщился репер. Одной рукой он прижимал к себе белый комочек, а в другой находились пакеты товаров для кошек. Он пытался обойти девушку, но потерпел неудачу. — Вы с господином Ли на целый день пропали, а теперь с котёнком возвращаетесь под ночь! Это офис, а не зоопарк! — упорно мешала пройти начальнику девушка. — Сона, ты чего такая дерзкая?.. — А Вы почему на телефон не отвечаете? Знаете, я Ваш секретарь, а не виртуоз в придумывании всевозможных важных дел и оправданий, почему Вы перезвоните позже. — Знаю, что секретарь, и по-моему это одна из обязанностей секретаря, разве нет? А теперь пропусти, я устал, — состроил милое личико Юнги, а ему вторил котёнок, который мяукнул. — Это компания, а не отель! Вы заняли комнату отдыха сотрудников, они теперь с артистами вынуждены ютиться. Директор, Вы не можете делать всё, что Вам вдумается! — Вот, как раз займись поиском квартиры, дома… На покупку, я тебе доверяю. И, кстати, ты почему домой не идёшь? — Я работаю, в отличие от некоторых, и дел в компании невпроворот. — Ты золотая! Выпишу тебе премию. — Айщ, вы мне надоели, директор Мин! — и под взглядом мужчины не сдавалась. — С животным не пущу! Хоть десять премий присваивайте. — Сона, а почему мы с тобой не переспали ещё? — чуть ли не самым соблазнительным тоном, произнёс репер. — Что? — опешила девушка, растерявшись, а Юнги воспользовавшись тем, что «крепостная стена» обескуражена вопросом, прошмыгнул мимо. — Всего хорошего, мой любимый секретарь! Люблю тебя! — он бы помахал ей, но руки были заняты. — У меня так-то жених есть… И у Вас — Ан Лиён… Но Вы такой дурак, — тихо бурчала под нос девушка. — Сами за котом убирайте! — крикнула она ему вслед.