***
Эзоп проснулся с тихим стоном, рассеянно шурша простынями. Бедро напомнило о себе очередной пульсацией, отчего юноша потянул к нему руку. Второй он помог себе встать, уперев её в кровать. Хотелось лечь обратно, но, что желательно, без этой противной боли. Сон вышел неважным: несколько раз он просыпался из-за того же бедра или продолжительного лежания в какой-то позе, от которой вскоре начинала болеть спина. Идея плюнуть на всё и всех, не пойти на матч и остаться в кровати на более длительный отрезок времени сейчас казалась чертовски заманчивой, но мечты о мягкой перине прервало тихое постукивание. Кто-то неуверенно перестукивал по деревянной двери, вероятно, проверяя таким образом, спит ли хозяин комнаты, и если да, не разбудить его. Хозяин то уже не спал, но пришедший застал его в это самое время, когда, несмотря на проснувшееся сознание, он всё ещё находился в постели, с растрёпанными волосами и в спальном комплекте вещей. Конкретно белой помятой рубашке и серых, подстать их носившему, хлопковых штанах. Незваного гостя, как и всё расписание на день, хотелось послать в края далёкие. Но от этого человек не пропадёт, как и нужда вставать на матч, который, хоть и пройдёт вечером, часов в пять-шесть, всё ещё будет, и к нему надо было хотя бы прийти в себя. — Что-то срочное? — охрипшим ото сна голосом спросил выживший, надеясь, что по ту сторону двери его всё-таки услышали. — Раз проснулся — выходи. Я не успокоюсь, пока не решу эту проблему, — раздался по ту сторону уверенный женский голос, что совсем не вязался с тем тихим и неуверенным стуком. И голос этот, видимо, не собирался объяснить хотя бы, что за проблема так беспокоит стоящего за стеной человека. Говорящей, вероятно, была Марта. Только она обладала таким властным голосом и одновременно с этим была единственной, кому до него было какое-то дело из девушек. Хотя бальзамировщика всё ещё интересовала причина этого визита. Довольно раннего, на самом деле, визита. Щёлочка в не до конца задёрнутых занавесках ложилась на дубовый пол оранжевой полоской. Юноша тихо вздохнул, силясь не проклинать наступивший день, и сел в кровати, пережидая лёгкое головокружения. — Дай мне пять минут. — На причёску забей, всем всё равно, — коротко добавила координатор довольно бодрым голосом. На секунду Эзоп позавидовал её возможности спокойно сегодня выспаться и, наконец, ступил на прохладный пол голыми ступнями. Уже стоя перед зеркалом в полный рост, что было у каждого выжившего в комнате, юноша пытался привести спутавшиеся волосы в относительный порядок. Он пытался побыстрее собраться и хотя бы благодаря этому взбодрить ещё немного сонное сознание, поэтому смог переодеться за обещанные пять минут, но предложение оставить волосы незаплетёнными решил отклонить. Не хотелось, чтобы они лезли в глаза, как обычно бывает с прядями у висков. Если чёлку ещё можно было расчесать так, чтобы она не мешала глазам, то эту часть волос очень желательно было собирать в хвост. На самом деле, даже если в распущенном состоянии волосы Эзопа почти доходили до плеч, собрать их так, чтобы ничто не выпало из собираемого каждый день пучка не так-то просто. Несколько попыток уходило на приемлемый вариант этой причёски. Уже в третий раз пытаясь собрать несчастные волосы, рана снова запульсировала, из-за чего пальцы, растягивающие тонкую резинку, напряглись. Раздался тихий хлопок, кожу на пальцах, ещё не закрытых перчатками, обожгло короткой болью. Всё-таки хотя бы одного проклятия этот день заслужил. Хоть у юноши и были запасные резинки, сейчас он был в опасной близости от того, чтобы порвать их всех сугубо ради вымещения накопившегося недовольства. Похоже, Марта своего добилась, и сегодня, по крайней мере утром, его волосы будут разве что расчёсаны. Эзоп щёлкнул дверным замком и надавил на ручку, открывая дверь. Марта, видимо, всё это время на месте не стояла, а наматывала круги перед комнатой, поскольку, как только раздался предупреждающий щелчок, подбежала к двери с расстояния. — Доброго утра, товарищ «Сам справлюсь». Как нога поживает? — девушка бегло осмотрела бальзамировщика. Мысленно отметила не подвязанные волосы и невзначай добавила, — Тебе идёт, кстати. — Я в норме, — Эзоп решил пропустить дружеский комплимент, так как совсем не умел реагировать на подобное. — Не рано ли для визита? На тихий усталый вздох, прозвучавший параллельно с вопросом, координатор лишь довольно усмехнулась, приподнимая бровь. — Мы всегда встаём в пять, в шесть. Юноша зацепился за первое слово. «Мы»? Он обернулся, замечая прямо возле своей двери опирающегося о стену наёмника. Тот лениво наблюдал за ними со снятым, что необычно было созерцать, капюшоном и спрятанными в карманы штанов руками, и как только понял, что его присутствие заметили, почти незаметно кивнул в знак приветствия. Вид у него был расслабленный, хоть и ясно было, что внимательности у него даже сейчас хоть отбавляй. Эзоп кивнул в ответ и вновь повернулся к первоначальной гостье. — А ты сам себя выдал, — продолжила координатор, когда поняла, что внимание собеседника снова вернулось к ней. — Если бы не ответил, мы бы подумали, что ты спишь, и заглянули бы позже. Бальзамировщик подавил очередной тяжкий вздох и вопросительно изогнул бровь, безмолвно спрашивая о причине уже столь надоевшего визита. — Итак, Эмили тоже встаёт рано, поэтому сейчас уже на «смене» в лазарете, так что пойдём, — Марта развернулась на пятках и бодро зашагала по коридору, волшебным образом почти не издавая звуков при такой ходьбе. Серая бровь поднялась выше, а её обладатель повернулся к другому недавнему союзнику. Тот лишь пожал плечами, оторвался от стены и послушно последовал за девушкой, словно у самого, бывшего наёмника, выбора не оставалось. «Раз уж подняли, заставили одеться и выйти из комнаты, лучше бы это было что-то важное.» — раздражённо подумал Карл, начиная идти за ними. Смысла, словно обиженный ребёнок вернуться в комнату, хлопнув дверью, уже не было. Каждую минуту их пути Эзоп смахивал мешающие волосы или заправлял их за ухо, но помогало ненадолго. Щекочущие открытую часть лица пряди бесили, но юноша старался терпеть эти неудобства, покуда они не дошли до лазарета. Он уже давно понял, что его хотят показать врачу, но, на самом деле, он и сам хотел как-нибудь заглянуть к Эмили, хотя бы за парой блистеров обезболивающего — для бедра и на будущее — поэтому не воспротивился этой идее.***
Эмили являла собой командного медика, ведомого лишь клятвой Гиппократа. Не было таких выживших или даже охотников, к которым она бы относилась с презрением или недовольством. Либо её отношение к жителям особняка было нейтральным, либо были те, с кем она была близка: её друзья и, скажем так, товарищи. Единственное, что могло вызвать у неё недовольство в сторону кого-либо — невыполнение прописанного плана лечения, будь то что-то инфекционное, или физическая травма, нуждающаяся в особом уходе. Девушка эта была в каком-то смысле робкая, но дело своё делала отлично, показывая при этом лишь чистый профессионализм. Медицина — её страсть, и это шло на пользу всем жителям поместья. Даже охотники могли посетить её рабочее место. Но так как физические травмы они получают редко, а имеющиеся предпочитают заживлять самостоятельно, без помощи выживших, это чаще были более снисходительные особы. В большинстве своём охотницы и приводимый ими же Робби, за которого те любят побеспокоиться. Сейчас, стоя перед стеклянным шкафчиком и сортируя стоящие в нём баночки и коробочки, она смотрела на пришедших не то с лёгким удивлением, не то с облегчением. — Марта, Наиб, — доктор поприветствовала пару, зашедшую почти сразу друг за другом, а потом приметила плетущегося сзади третьего выжившего. — Эзоп? Решил всё же обратиться за помощью? — Не я решил, — смиренно ответил тот, смотря на спутников впереди, словно так сообщая, кто именно виноват в его присутствии здесь. — К тому же не думаю, что я бы не справился сам. — Я уважаю тебя, как специалиста, Эзоп, но ты, всё же, работаешь с трупами, которые ничего не чувствуют. И, готова поспорить, зашивать собственные раны — занятие не из лёгких. Ты хоть обработал её чем-то? — Эмили открыла шкафчик, бегая глазами по препаратам. Марта, отошедшая от этих двоих, фыркнула. Наиб, занявший свободный угол, промолчал. — Ты назвала меня специалистом, при этом не будучи уверенной в том, знаю ли я, что открытые раны нужно дезинфицировать? — скептически произнёс юноша, став рядом с больничной койкой. Тем не менее, садиться на неё он не собирался. — Твоя правда, глупый вопрос. Садись, я осмотрю травму, — девушка достала чистые перчатки и начала их одевать. — На самом деле, смотреть там не на что, — пока координатор, притащившая его сюда, не успела возразить, он продолжил, — Я сделал всё, что потребовалось бы для её полного заживления в будущем. С медицинской иглой обращаться, вроде как, ещё не разучился. — Шрам останется? — Эмили нехотя сняла перчатки, хотя понимала, что Эзоп действительно знается на медицине достаточно, чтобы его словам можно было верить. Но решила уточнить некоторые моменты хотя бы простыми вопросами. — Вероятно. Возможно, я попрошу помощи со снятием швов, но до того момента я буду в порядке и так, занимаясь самолечением, — юноша заметил за собой некое удовлетворение в общении с человеком, который был чем-то похож на него, хотя бы интересами в сфере работы. — Однако, был бы признателен, если бы ты дала мне пару блистеров обезболивающего. — Не стоит ограждаться от помощи, ты ведь знаешь, я никого не кусаю. Разве что непослушных пациентов, но ты, насколько я могу посудить, таковым не являешься — сам знаешь, чем чревато, — услышав о просьбе, доктор спохватилась и присела в коленках, заглядывая на нижние полочки. После выудила из общей массы коробочек одну-единственную, раскрыла её и вытянула наполовину содержимое, подставив руку. Два целых серебристых блистера выползли из картонной упаковки, после чего девушка запихнула их обратно и закрыла коробочку. — Здесь две пластинки, они целые. Читать умеешь, прочитаешь инструкции перед употреблением, — она подошла к бальзамировщику и протянула тому таблетки. — Там и это написано, но скажу заранее — в качестве побочных эффектов могут быть головокружение и усталость. Эзоп взял препарат и, не разглядывая его долго, кивнул. — Благодарю. Сзади раздалась пара щелчков и мерные шаги — наёмник покинул лазарет. Юноша решил последовать его примеру и, ещё раз кивнув, благодаря, вышел из белой комнаты. Марта напоследок улыбнулась медику, прежде чем броситься вдогонку товарищам. — Планируешь провести игру на таблетках с побочными эффектами? — она догнала бальзамировщика, держащего курс на свою комнату. Наиб же остался у дверей медпункта, вероятно, ожидая подругу там. — Попрошу не подпускать ко мне охотника, если исполнение такой эгоистичной просьбы возможно, — получив желаемое, Эзоп хотел теперь лишь добраться до комнаты и вплоть до завтрака проспать в одежде, сняв только обувь, перчатки и маску. Раздражение от раннего подъёма и недосыпа вернулось, как только к нему снова пристали с вопросами. — Я попробую помочь тебе с этим, — удивила ответом Марта. — Просто не отсвечивай сильно в середине и конце игры. Ты ведь примешь обезболивающее перед матчем, я правильно поняла? В начале всё ещё может быть нормально, но потом не попадайся охотнику на глаза. Либо Бэхамфилл заметила некое раздражение на вечно каменном выражении Эзопа, либо самой надоело с ним возиться, но через секунду она бегло попрощалась, бросив что-то вроде «встретимся на игре», и быстрым шагом направилась в противоположную сторону. Дойдя, наконец, до своей комнаты, заперев замок изнутри и бросив коробочку с таблетками на стол, юноша разулся, снял белые перчатки, такого же цвета маску и, почти застонав от удовольствия, упал в не застеленную с последнего его подъёма кровать. Мерная, уже привычная боль не помешала ему задремать почти сразу же.