***
Покинув стены Вероны, где уже как несколько часов господствовала непроглядная ночь, компания «вдали от дома» двинулась по направлению к Фелиции. Белое пространство, неподвластное временным законам, после ярких, пусть и тошнотворных красок розового королевства казалось совсем уж пустым, словно и не мир это был, а обыкновенный белый лист. Если Создатель хотел преподнести это как некую метафору, то у него получилось, а если в целях экономии, то такой подлый поступок заслуживал стоящего наказания. Смотря на безжизненную пустошь, Джокер убеждался, что и по ту, и по эту сторону купола живётся одинаково плохо. Разве что за куполом он был Бог, мог играться с материей, подстраивая её под себя, даже изменять собственную форму от милого пятилетнего чиби-мальчика до огромной хтониподобной твари, подозрительно напоминающей спагетти. И там власть его ограничивалась лишь собственным пределом фантазии. Здесь же он — обычный смертный, не способный элементарно воскресить своего лучшего друга! Лучше уж сидеть без дела, заточённым в горниле злого рока бескрайнего космического пространства, — зато всесильным, чем пресмыкаться, уповая на милость Создателя. Чарли хорошо помнил дорогу в Фелицию даже без карты, но краем глаза периодически сверялся с ней на всякий случай. Он уже не бежал впереди планеты всей, наученный горьким опытом, а брёл посерёдке, порой наступая Риккардо на ноги. Вблизи Фелиции стало жарче. Чарли был прав, здесь не просто жарко, здесь ЖАРКО! Раскалённый воздух едва-едва колыхался над землёй, на которую, словно дождь, капал пот с лиц троих взмокших невошедших. — В наш последний визит тут не было так жарко, — Риккардо страдальчески вытирал рукой лицо. Хотелось скинуть с липкого тела насквозь промокший пиджак, прямо в брюках прыгнуть в озеро и не вылазить из студёной воды. Жаль только, что не водилось под куполом озёр. — Конечно, — Чарли сглотнул слюну, стекающую по высунутому по-собачьи языку, — мы были здесь когда аж, а за это время тут всё поменялось. Феликс ихний что-то всё чудит и чудит! — Ему так хотелось жить в Саха́ре? — Не знаю, Джо, не знаю, но от сахара сейчас и я бы не отказался. На одном из столбов у входа висел плакат, не пощажённый временем. Улыбающееся лицо на нём призывало растягивать губы также широко, идя по жизни с счастьем на лицах. Что ж, от добрячка Феликса другого ожидать было напрасно. — Аххахах! — Чарли зашёлся заливистым смехом. — Представляю, что они тут делают с теми, кто не улыбается! Небось на электрическом стуле поджаривают, предварительно угостив конфеткой! В городе улыбались все, показывая друг другу ряды белоснежных (и не очень) зубов. Невошедшие клоны вновь выделялись на фоне толпы, даже Чарли, который с лёгкостью мог сойти за потомственного фелицийца, отличался от них всех одной своей улыбкой, саркастичная тень которой изредка проскакивала на его лице. — Они все здесь какие-то не такие, заметили? — разглядывая очередного с виду довольного жителя рассуждал Джокер. — Какие-то они ненастоящие! Разве ж так улыбаются? Улыбаться надо так! И Джокер улыбнулся мягко и искренне. — Странно это всё, — поддержал его Риккардо, залюбовавшись счастливым лицом Красного. — Вы как будто ту листовку не видели! И улыбаются, видать, потому что Феликсу их так угодно. А что-то не нравится, — и Чарли быстро провёл ребром ладони у горла, закатив глаза и высунув язык, — голову с плеч! — Но так же нельзя! Они… они ведь живые люди! — Брось, Джо, будто это тебя когда-то заботило! Ты, смотрю, совсем жизни не знаешь! Король может править так, как ему в голову взбредёт, а до мнения плебеев у него под ногами ему дела нет! — Это не так работает, Чарли, — кажется, своими громкими речами Чарли привлёк к их персонам лишнее внимание: несколько заинтересованных пар глаз с безумными улыбками на лицах смотрели прямо на них. — Лучше бы помолчал, пока из-за тебя мы опять не вляпались в какое-нибудь дерьмо! Но ни Чарли, ни Джокер не слышали Риккардо. Когда он повернулся, их обоих уж след простыл, а за толпой виднелась зелёная макушка Джокера. Глаз да глаз за этими двумя нужен! — Вы чего тут делаете? — Да твой анальный дружок решил найти больше приключений на жопу! — Что ты несёшь, Чарли? Ты можешь ответить нормально, без всех твоих пререканий? — Пф, ладно, ладно, Красный захотел устроить людям допрос! Джокер стоял чуть поодаль, перебегая от одного незнакомца к другому, и пытался разговорить их, но люди, широко улыбаясь, проходили мимо, подозрительно косясь на него. Люди явно боялись чего-то. Это «что-то» осело в накалившемся воздухе ядовитыми миазмами; нависло над городом чёрной, пока ещё невидной затянутому поволокой глазу, тучей, грозящей первой нешуточной бурей. Со стороны торгового переулка послышался гвалт возмущённых голосов, а после и топот ног. В толпе кто-то вскрикнул. — Держи вора, держи вора! — в отчаянии кричала девушка, но улыбка не сходила с её лица. — Она украла мою сумочку! Друзья насторожились, а люди же, напротив, делали вид, словно так и должно быть, продолжая заниматься своими делами: рассматривали товары на прилавках улыбчивых продавцов, взвалив на спины мешки, набитые до отказа, спешили куда-то и совсем не замечали кричащую в толпе барышню. А та покричала-покричала, махнула рукой, да и пошла своей дорогой. — Джокер, пойдём уже! — крикнул Риккардо, помахивая рукой. Никто не собирался отвечать на вопросы Джокера, и он послушно развернулся, чтобы вернуться к друзьям, как тут же почувствовал удар в спину. Невысокий молодой человек врезался в него, потерял ориентацию в пространстве и так и шмякнулся бы на землю, если б Джокер не поймал его. — О! — радостно воскликнул он, придерживая парня за плечи и перекрывая все ходы к отступлению. — Ты как раз тот, кто мне нужен! Скажи, почему вы все здесь такие счастливые? Парень лишь глупо улыбался. — Мы счастливы, что ходим под ласковым солнцем светлой Фелиции! — протараторил он, словно бы эти слова были заучены. И как по команде мимо идущие хором проскандировали: «Слава Фелиции, слава!» Чарли захихикал, указывая Риккардо на Джокера: — Смотри, Дед, наш-то уже новую жертву себе нашёл! — Ты меня не понял, мальчик! Я спросил, почему вы все такие счастливые? — Мы счастливы, что нами правит добрейший из добрейших, светлейший из светлейших — король Феликс Первый, что привёл Фелицию к процветанию! И снова прохожие в голос повторили: «Слава Фелиции, слава!» До Чарли с Риккардо доносились лишь обрывки фраз, да и те средь будничного шума они не могли разобрать. Продавцы за прилавками хитро щурились, подманивая к себе иноземцев, зазывая их к себе лестными речами, но если бубновый пререкался с теми, то пиковый ни на секунду не выпускал Джокера из поля зрения. — Нет! Ты снова не понял меня! — и он рассерженно топнул ногой, подняв в воздух тучу пыли. — Объясню поточнее, — глаза парня встретились с глазами Джокера, зрачки которого опасно сузились. Как не пытался отвести фелициец взгляда, а только не мог. — Я хочу знать, почему ваша радость такая неискренняя! Во взгляде фелицийца что-то надломилось, он стал стеклянным, словно в нём самом что-то переключили. Он развернулся, схватил Красного за руку и потащил в ближайший переулок. Тринадцатый помахал друзьям, жестом приглашая последовать за ним. За всем этим никто не заметил маленького скипетра, выпавшего прямо на землю. — Что я говорил! Он нашёл себе на жопу приключений, — пропыхтел Батлер, торопливо следуя за Де’Карли. Парень остановился. Одежда его не была богатой, даже на средний класс не тянула — лохмотья как есть. Чумазый и взлохмаченный он напоминал беспризорника, нежели добропорядочного крестьянина. — Не бойся, — заметив, как насторожился фелициец с приходом Чарли и Риккардо, успокоил его Джокер, — это мои друзья. Им можно доверять. Так ты расскажешь нам, что происходит в Фелиции? — После возвращения короля Феликса из отпуска в городе установили камеры. Это дело рук серых иностранцев. Теперь все должны улыбаться… должны улыбаться…должны.у.улы… — фелициец помахал головой, протирая глаза. — Что… что вы со мной сделали? — Да так, — невинно улыбнулся Джокер, — всего-то маленькое чудо. — Больше так не делайте, — парень проморгался. В голове был кисель, настолько густой, что он не помнил, как пришёл сюда и как встретил троих незнакомцев, хотя до этого явственно видел происходящее. — Голова не болит? — Нет, — фелициец посмотрел на Джокера, — но всё как в тумане. — Это не страшно. Если почувствуешь себя хуже, то съешь что-нибудь сладкое. Полегчает. Житель разглядывал себя, словно впервые видел. На деле же он пытался восстановить помутнённое заклинанием зрение. — Мы не едим сладкое. — Совсем? — Чарли подошёл ближе, отталкивая Джокера. — Вообще ничего? — В стране голод. По талонам на каждую семью приходится две булки хлеба и килограмм репы. И это только на неделю, а ведь некоторые семьи довольно большие! — фелициец огляделся и стал говорить тише. — Мы уже очень давно не ели чего-то сладкого. Помню, что когда я был маленьким, то матушка пекла нам с сестрой пироги из яблок. До чего же вкусные! А сейчас королевский яблоневый сад заброшен. Парень подозвал всех поближе и тихо прошептал. — Иногда мы с Фионой набираем там яблок. Дела в Фелиции обстояли плохо. Феликс совершенно не знал, как управлять страной, запустив её. На людях он уже не показывался, понимая, что пусть на лицах его людей и сияют улыбки, но они совершенно не рады такой жизни впроголодь. — Я помню Феликса, как очень доброго мальчика. Да, у него случались заскоки, но чтобы довести страну до такого… Фёдор, сам того не зная, обрёк свои творения на вечные страдания, — Джокер пошарил в своеё тайном хранилище, выудив оттуда пару пачек сахара. — Держи. Так сказать, за твою помощь нам. Парень смотрел на сахар, как на золотой прииск. Теперь сахар и был на вес золота. — Это мне? — не веря глазам, спросил он. Джокер кивнул и вручил парнише его награду. — Фин, ты чего там застрял? — девушка стояла в начале переулка с чем-то в руках. Кажется, это была сумка. — Давай быстрее! — Иду! — фелициец кивнул на прощание троице. — Спасибо! И тут опомнился Риккардо, придержав его за плечо: — Погоди. Нет ли здесь места, где мы могли бы остаться незамеченными для камер и короля? — Хм, вам нужно посетить королевский яблоневый сад.***
Феликс не любил яблоки. Терпеть их не мог всеми фибрами души. Когда солнце повыжгло посевы, он крепко задумался о том, чтобы обратиться за помощью к Куромаку. И он обратился. Второй клон уже помог ему навести порядок в королевстве с помощью камер, не отказал и в этот раз, но не из благих целей, а в качестве эксперимента. Он дал Феликсу семена выведенных яблок. Они должны были расти быстрее, поглощая энергию солнца. Так и вышло, только вот и портились под солнцем они быстрее. Первые плоды пошли на производство сока, названного Феликсом «Добрый», а в простонародье окрещённого «несусветной дрянью». Под зноем фелицийского солнца он быстро скис, вызвав эпидемию диареи во всём королевстве. А потом Феликс и вовсе отчаялся найти применение гадким фруктам, закрыл сад и старался лишний раз не смотреть в его сторону. До сада с яблоками оставалось совсем немного. Вот уже и проржавелые ворота показались впереди, но возникла небольшая заминка. Остановившись у огромного флагштока, Джокер с упоением глядел на флаг. Да, может он и не развивался волнами, но был не менее красив, чем в дни былого величия. — Я бы обосрал твой стояк на флаг, — растягивая рот в подобии улыбки, сквозь зубы прошипел Чарли, — но не хочу, чтобы нас поджарило. — Заканчивай зубоскалить и идёмте уже! Не хватало только ещё куда-нибудь ввязаться! Перемахнув через забор, Риккардо, Чарли и Джокер оказались в саду. Сладковатый запах гниения стоял в воздухе. Гнилушки кучками валялись под деревьями, но над ними не кружили назойливые насекомыши: Феликс просто не создал их. Ветви деревьев ломились от переспелых яблок, подставляющих наливные бока солнцу. Джокер сорвал одно яблоко, повисшее на нижней ветке, и аппетитно захрустел. — А говорил, что ничего не ешь! — Чарли пинал ногами подгнившие плоды, но в один момент он вляпался в гниющую, склизкую яблочную массу. — Фу! — Я говорил, что мне не нужна еда, но это же не значит, что я ничего не ем! К тому же я люблю яблочки, — сорвав ещё одно с дерева, он протянул его язвительно ухмыляющемуся Чарли. — На вот, попробуй. С недоверием Чарли посмотрел на яблоко, откусил, тут же скривив лицо, а после с удовольствием умял. — А… а можешь ещё достать? — Могу, но внизу они всё-таки кисловаты. Как насчёт того, чтобы подняться выше, Чарли? — Ты хочешь, чтобы я на дерево взобрался? — Я подсажу, — Джокер расплылся в широкой кошачьей улыбке. — Давай же, Чарли, мы нарвём ооочень много сочных яблок! Батлер нерешительно оглянулся на Риккардо, устраивающегося под деревом. — Мне-то что, — безразлично бросил Риккардо, облокачиваясь о ствол. — Развлекайтесь. К тому же, нам не помешает остановиться на привал. — Лааадно, подсаживай меня, Чпокер. Только не урони! — Ура! На ветку Чарли подняли быстро. Уже сидя там, он набивал подол рубахи яблоками, не упустив возможности пару раз «случайно» уронить фрукты на голову Джокеру. Он целился и в Риккардо, но замах был не ахти и всё летело мимо. Де’Карли сегодня просто везло. — С таким прицелом ты и в хромую собаку не попадёшь! — выдал пик, когда очередное яблоко просвистело мимо его головы. — Ничего не знаю. Я просто выкидываю плохие яблоки. Ой, вот ещё одно! — и опять промах. С досады Чарли покачнулся на ветке едва не упав. — Осторожнее, Чарли! Не упади! — Пф, ты за этим и стоишь здесь, Джо, чтобы ловить меня! Так что не отвлекайся, иначе следующее яблоко прилетит в тебя! — Хватило уже, — потирая лоб, с досадой проговорил Джокер. Чарли покрепче схватился за ствол, выбрал самое крепкое яблоко и прицелился. Бросок вышел удачным. Яблоко описало дугу в воздухе и прилетело прямо в лобешник не успевшему увернуться Риккардо. Чарли разразился неудержимым хохотом, да так развеселился, что не удержался на ветке и упал. Джокер поймал его. Не зря он всё-таки стоял внизу, а вот яблоки рассыпались по траве. Шепча проклятия, Чарли полез за новой партией. Наконец с добычей яблок было покончено, а яблочный древолаз Чарли, чуть посмертно не окончивший свою работу, расположился вместе с Джокером под деревом, объедаясь яблоками. Их вкус был непередаваем! Сладкие и сочные, с пикантной кислинкой, да ещё и хрустящие! Сок тёк по лицам двух друзей. Джокер давно не помнил, чтобы так вкусно ел. Фелицийские яблочки были просто великолепны! — Интересно, а почему сад закрыт? Если Феликс не пользуется им, то почему не отдал в распоряжение жителей? Они бы точно нашли применение этим яблочкам! Джокер взял ещё одно яблоко, в несколько укусов обточив его до идеально ровного огрызочка. Огрызков он, к слову, после себя не оставлял, съедая и их. — Известное дело! Себе хочет всё оставить, я бы тоже так на его месте поступил! — Людей по себе не ровняют, Батлер, — Риккардо к яблокам особой страсти никогда не питал, но съел пару штук, чтобы восполнить силы. — Феликс никогда не был жадиной! Он делился со всеми всем, что имел. Не знаю, что могло с ним произойти. — Время меняет людей. Чарли задумался над фразой Риккардо. Если вдуматься, то со временем они оба действительно сильно изменились, при том не в лучшую сторону. Наверное, время и вправду меняет людей. Кончив с тресканьем яблок за обе щёки, ребята развалились на травке. Чарли растянулся подле Джокера и впервые за всё время осознал, как у него ноют ноги. В карточном мире он пренебрегал физическими нагрузками, да и не разгуляешься особо там, но сейчас, побегав по королевствам от солдат Пика, его организм чётко давал понять о их надобности.***
— Месье, вы уже вернулись? Как прошло собрание? Франц как раз готовил покои своего господина ко сну, когда тот вернулся и завалился на кровать, распластав руки. — Ох, Франц, если бы я ещё помнил! Не представляешь себе, как я устал! — Феликс горестно вздохнул, силясь поднять голову, чтобы взглянуть на севшего рядом советника. — Впрочем, если ты действительно хочешь знать, то ничего важного. Пик всё ещё бесится с того, что его обскакали невошедшие клоны. Смешной он. — Может у него есть причина так себя вести, месье? — Ага, есть — характер его прескверный! Он всегда не любил Джокера, потому что тот больной на голову имбецил, а тут он ещё и прознал, что тот частенько тёрся рядом с Фёдором. Ты б видел, какие скандалы он тогда закатывал! Даже угрожал Создателю! А теперь, спустя столько лет нашего заточения, он вновь видит Джокера. Представляешь, что в его двинутой на свободе любыми путями голове произошло? Да там мозги от злости в кашу сварились! Франц толком-то и не знал, кто такие эти Фёдор, Джокер, невошедшие и Пик. Если последнего он знал как правителя воинственной Пиковый Империи, то остальных мог обозначить только по рассказам Феликса. Месье частенько делился с ним событиями из прошлой жизни, рассказывал, как создавался их мир и что было до всего этого, а советник слушал и верил каждому слову короля. В последнее время, правда, Феликс Первый всё чаще уходил в себя вместо того, чтобы говорить со своей «правой рукой». Иногда Франц даже слышал, как тот запирался в ванной комнате, включал воду и плакал. — Я так устал, Франц, так хочу спать! Сейчас бы лёг и неделю не просыпался! — Так отдохните, месье. — Как? — Феликс поднялся на локтях. — Я не могу. У меня дел целая куча! Даже две кучи! — С бумагами вам на подпись я и сам смогу разобраться, — как и любой секретарь, Франц первоклассно расписывался за своего правителя, — а с остальным разберётесь, когда отдохнёте. На свежую голову. — Да? Ты правда разберёшься с этими бумажками? — больше всего в своем деле Феликс ненавидел именно бумажную волокиту. — Да, месье. — Тогда это значит, что я могу отдохнуть? — Определённо точно, месье. — Спасибо, Франц! Буду должен! Скинув с плеч огромный мундир, быстро раздевшись почти догола, Феликс юркнул в кровать. — Ах, вот ещё, Франц! Как я проснусь, напомни, что надо заняться выпуском новой газеты. Жители должны знать, что происходит в их стране! Только вот как её назвать? — «Своя правда», сэр. — Отлично. Вот прямо завтра и займёмся этим, ты только напомни! — Хорошо, месье. Приятных сновидений, — Франц подоткнул засыпающему королю одеялко. — И тебе, Франц. Франц задёрнул шторы в королевских покоях и на цыпочках вышел, тихонько прикрыв за собою дверь. Ему предстояло заполнить много макулатуры, но его это не напрягало. Франц искренне любил свою работу.***
К вечеру у Чарли разболелся живот. Опять. Джокер плясал около него чуть ли не с бубном в руках, а вот Риккардо особого интереса не проявлял. Он рассматривал возможность того, что сукхаватский недуг Батлера даёт о себе знать, но, смотря на кучки огрызков, склонялся к одной единственной версии: — Жрать меньше надо. Как с голодного краю, вот честно. Трудное детство было? Яблок не видел? — Завянь! — даже на смертном одре у Чарли были силы препираться. — Отойди, нечего меня лапать! — Я только помочь хотел! Тебе станет легче, вот увидишь! — Джокер виновато опустил голову. — Нечего мне помогать, — Чарли снова болезненно схватился за живот, — помог уже! Риккардо со злостью сплюнул на землю. — Оставь ты его, видишь же какая падла! Ему помогают, а он ещё и огрызается! — Сам ты падла! И вообще… сссс, — новый спазм боли согнул Чарли пополам, — если бы не твой Джокер со своими яблоками генно-модифицированными, то ничего бы и не было! — Ах значит так, да? — Так. Не нравится что-то: иди. Фелиция большая. — Хорошо, — Риккардо поднялся и махнул рукой Джокеру. — Идём. Он и сам здесь справится. Но Джокер остался сидеть на месте, поджав под себя ноги. — Джокер? — Я останусь. Чарли нужно помочь. Руки Риккардо непроизвольно сжались в кулаки, а грудь нервно вздымилась. Он не хотел оставлять Джокера на растерзание Чарли, но таков был его выбор. Он медленно выдохнул, прикрыв глаза. — Ладно. Приходи, если захочешь. Я буду недалеко. И он ушёл. Красный проводил его грустным взглядом, как смотрит собака вслед уходящему хозяину. Ему тоже не хотелось оставаться с Чарли и терпеть его издёвки, но и оставить его на произвол судьбы он не смог. Тринадцатый клон прилёг рядом со страдающей бубновой десяткой и задрал на животе того рубашку. Это вызвало новую волну возмущений. — Э, ты чо удумал? Отвали! — Чарли, — Джокер сделал паузу, чтобы казаться более серьёзным, — ты хочешь мучиться от боли или дашь мне помочь тебе? Повторять два раза не пришлось. Чарли, как и ожидалось, выбрал наименьшее из двух зол: нечленораздельно бубня себе под нос матюки, он отвернулся и убрал руки, позволив Джокеру осуществить задумку. Кожи коснулась мягкая ткань перчатки, пальцы легко огладили живот. — Если я давлю так, то больно? — и он надавил пальцем рядом с пупком. — Да, сука! — скалясь, Чарли перехватил руку Джокера. — Ещё раз так сделаешь и я тебе её с корнем вырву, понял? — Её будет не трудно вернуть, — высвободив руку, Джокер вновь коснулся живота Чарли, но на этот раз осторожно. — Не думаю, что у тебя аппендицит. — А его и не могло быть. — Это почему? — Потому что аппендикс мне уже вырезали. — Какая прелесть! Одной проблемой меньше. Тогда позволь мне, — рука Красного круговыми движениями начала поглаживать живот Чарли, — сделать так. — Ну-ну, хрен оно поможет! И «хрен оно поможет» с какого-то хрена помогло. От лёгких поглаживаний Джокера Чарли успокаивался и постепенно проваливался в сладкую дрёму. Удостоверившись, что Батлер крепко спит, Красный пошёл искать второго своего товарища. Одинокий Риккардо сидел на полянке, окруженный яблоневыми насаждениями. — Ну что там? — не долго он любовался закатом, золотившим листья молодых яблонь. Шаги за спиной стихли, остановились, затем ещё пару раз зашелестела трава и рядом присел Джокер. — Ух, заснул. Я и подумать не мог, что ему станет от яблок плохо! Только же он отравился и опять! — нервно восклицал он, постоянно жестикулируя руками, словно пытаясь придать своим словам особой эмоциональной окраски через действия. — Странно, что я чувствую себя хорошо, хотя съел не меньше его. Риккардо и думать было не надо над этим вопросом. Всё итак предельно понятно. Чарли клон, но при этом его организм до последнего атома идентичен человеческому, а Джокер… ну, тут описать сложнее. Давайте остановимся на том, что однажды он спокойно прожевал кусок стекла на спор и ему ничего не было, стоит ли говорить о немытых яблоках? А вот Чарли в этом плане повезло меньше. Намного меньше. — Ты не виноват, — Риккардо не стал обижать Красного заявлением о его странной диете, но, зная Джокера, он бы только польстился этим. — Ещё как виноват. Виноват в смерти тех невинных солдат, виноват в том, что Чарли опять подкосило… Чисто по-человечески пиковому было жалко тринадцатого, но ничем помочь он не мог. Всё связанное с недавним убийством они уже обговорили и теперь Джокеру оставалось только смириться, принять как должное. Принять и жить с этим, как жил все эти годы и он. — Риккардо, я хочу с тобой поговорить. Только… только обещай, что отнесёшься к этому серьёзно, хорошо? — Хорошо, только и мне нужно кое-что сказать тебе, — более подходящего момента и быть не могло. Они рядом, под палящим фелицийским солнцем, в тени раскидистых яблонь, а что немаловажно, а может быть и самое важное, — рядом нет Чарли, чтобы испортить такой трогательный момент. Риккардо был готов как никогда. — Тогда ты первый говори, — спохватился Джокер. — Нет, мой разговор может подождать. — Мой тоже. — Жожо, я… — Риккардо поймал на себе удивлённый взгляд собеседника. — Что-то не так? — Ты назвал меня «Жожо», почему? — по глазам читалось, что его удивление скорее приятное, чем какое-либо другое. — Мне понравилось, как тебя назвал Чарли. Если хочешь, то я не буду так называть тебя. — Нет! — вскрикнул он. — Меня устраивает! Всё лучше, чем его другие дразнилки… Риккардо прикрыл глаза, жмурясь на солнце, обжигающее лицо. Если так пойдёт и дальше, то его кожа станет на два тона темнее. — Мистер Де’Карли, — прервал Джокер тишину, и сердце пика забилось сильнее. Так трепетно оно отзывалось каждый раз, когда над ухом раздавался громкий, свистящий, но такой родной голос. — После всего того, что между нами было, мне трудно считать вас просто другом. И это была истинная правда. Более того, они даже конфетно-букетный период оставили позади, сразу переспав друг с другом. — Знаете, у меня есть такое навязчивое желание… я хочу вас… тебя… поцеловать, — подняв глаза, которые до этого разглядывали почвенную составляющую сада, он еле заметно улыбнулся. — Могу я… Риккардо дважды повторять было не нужно. Острый подбородок огладили слегка шершавые, грубые пальцы, нежно потянули на себя — подающегося навстречу хозяина — и остановились. Оба тяжко дышали, взмокли, словно бежали от пиковых солдат, а стук сердец отдавался в ушах. Взгляды встретились. — Точно хочешь этого? — последний раз удостоверился Риккардо для надёжности. — Да, — инициативу проявил Джокер, подавшись вперёд. Горячие губы соприкоснулись друг с другом: сухие Риккардо и влажноватые Джокера, до этого не раз их облизывавшего. Ни жарких сплетений языков в ритме страсти, ни исследования ротовой полости, аки дантист, ни даже обмена слюной. Невинный, детский поцелуй. Им было достаточного и этого сейчас. Они были друг у друга, им было хорошо вместе, ощущая прикосновения чужих, но уже таких родных рук. От Риккардо пахло душистым мёдом, от Джокера еле уловимым запахом яблок (или же это в воздухе стоял такой аромат). — Рик… В словах не было особой необходимости, Красный прижался к разгорячённому зноем телу, рвано вздохнул, так как дыхание перехватило. Аналогично молчал и Де’Карли, поглаживая зелёную макушку. Он вспомнил одну из их вылазок, которая чуть не закончилась для всей компании плачевно. Тогда он также прижимался к Джокеру по возвращении, забывая пережитые тревоги. Он забывал их и сейчас, но что-то всё равно гложило душу. — Я так хочу домой… ну… в Карточный мир, — Красный устало зевнул во весь рот. — Я так устал от этого путешествия! И я жутко волнуюсь за Мим и Родефа. Как они там без нас? Без меня? — Уверен, что этим двоим сейчас гораздо лучше, чем нам. — Может быть. Джокер обнял колени и заметно погрустнел. — Хэй, всё с ними будет хорошо. Они ведь в безопасности, так? — Да, но я боюсь не этого. Понимаешь, моя магия начала истощаться. Мне всё сложнее выполнять простейшие действия по щелчку пальца… — Поэтому ты так себя вёл, когда Чарли подстрелили? — В тот момент я понял, что, возможно, это последний раз, когда я его вижу живым. Риккардо, если кто-то из вас ранится, то я ничего не смогу сделать, понимаешь? Чудеса закончились. По спине прошёлся холодок и в солнечной роще стало тихо, словно все её обитатели в раз взяли и умерли. Риккардо нелепо перевалился с одной ляжки на другую, погладив траву рукой. — Я обещаю тебе, что всё будет хорошо, Джо, — выпалил он на одном дыхании. — Ты мне веришь? — Как не верить, — развёл руками Джокер. В этой ситуации у него было не так много выбора. Солнечные лучики огненно-красного солнца играли на лице Красного, прыгали по его всклокоченным волосам, от чего те выглядели изумрудными. Но сам Джокер выглядел задумчивым и печальным, а одновременно с этим таким спокойным и умиротворённым, каким Де’Карли редко его видел. — Ты такой красивый, — влюблённо протянул Риккардо. С хитрой, надменной улыбкой, чуть обнажая ряд острых клыков и прищуривая глаза, Джокер повернулся в сторону заворожённого любовника. — Не влюбляйтесь в оболочку, мистер Де’Карли. Вы ведь совсем не знаете меня настоящего. Такая резкая перемена смутила Риккардо, заставив запнуться и густо покраснеть. Неужто он опять что-то сделал не так? — Ну, я имею ввиду, что я, которого ты видишь, лишь оболочка. Ты тоже оболочка, но у тебя она одна, а я при желании смогу их поменять. Это всё равно, что сменить зимнюю куртку на летнюю! Даже если у Джокера никогда не было куртки. — То есть, это ещё не все? Джокер покачал головой. — Ты покажешь мне остальные? — Когда придёт время, Риккардо. А пока не волнуйся об этом. Джокер лёг на траву, подмяв руки под голову. Он смотрел на небо. В Фелиции было неимоверно жарко, что при взгляде на солнце глаза моментально спекались в яичницу, но здесь были красивые закаты. Розовое небо пластами рассекали оттенки оранжевого, жёлтого и красного, а вдали оно налилось тёмным пурпурным цветом. Может червовые и вели дела по-разному, но оба были романтиками. Наклонившись, Риккардо чмокнул его в лоб и тринадцатый привстал. Закусив губу, он долго рассматривал пика, после чего дёрнул его на себя, повалив в траву. Белый костюм теперь наверняка покроется пятнами, но Риккардо и не думал об этом, пока его лицо расцеловывал Красный. Он хихикал, шутливо пытался закрыться руками, но запал разошедшегося Джокера сдержать не мог. Да и не хотел. После нескольких минут целовашек, когда Де’Карли уже смеяться устал, Джо упал рядом с ним, раскинув руки и ноги в стороны, и вздохнул с таким облегчением, словно до этого его грудь сжимали железные оковы. — Какой прекрасный вечер!***
В сумерках они вернулись на насиженное место. Чарли уже не спал, потирая глаза кулачками, но выглядел помятым, как после долгого хмельного сна. Встал он совсем недавно, зевая и щурясь в темноту, где мялись двое его друзей. Первым по траве зашуршал Джокер, с животной грацией юркнув за спину бубнового, обнимая его плечи. — Как твой животик, Чарли? Всё прошло? Заплетаясь в словах, Чарли нехотя кивнул. После сна он ещё туго соображал, а сил хватало только на то, чтобы нелепо переваливаться с одной ноги на другую. — Смотрю, ты хорошо поспал. Вся рожа вон опухшая, — Риккардо неспешно вышагивал из-за деревьев, приминая ботинками чавкающие гнилушки. — Жожо, ты точно не использовал на нём что-то из своего арсенала? — Нет, — с удивлением он смотрел на Риккардо, чья напускная уверенность даже сквозь пелену ночи казалась глупым хвастовством. — Риккардо, всё… — «Жожо»? Одного слова хватило, чтобы Чарли полностью избавился от одурелой сонливости, а лицо его приобрело обычный угрюмый вид. — С каких это пор ты с ним так говоришь? Ты, — он развернулся к Джокеру, высвобождаясь из мягких объятий, — ещё назови его «Рикки», я вообще улечу! — Тебя это не касается, Батлер! — Может мне вообще уйти? Риккардо выпрямился, выпятив грудь вперёд. Встав в стойку альфа-самца, он одним своим видом доминировал над двумя другими. Эта поза не терпела возражений, а посмевшего поднять хвост на вожака ждала мгновенная кара. Чарли сдался, сплюнув на землю с досады. Огонь в нём потух, не успев толком разгореться в пылу ссоры. Возможно, в любой другой ситуации он и сказал бы этому напыщенному гусю пару ласковых, но после треклятого «Жожо» внутри всё упало, перевернулось и перемешалось. Он проиграл Красному. Опять предательски закололо глаза, а грудь обожгло пламенем. Огромный ком стал в горле, не давая нормально вздохнуть. — Ну, удачи вам, голубки! Чарли улыбнулся так мерзко, как только мог, сдерживая подступающие слёзы, развернулся и ушёл. Да, неспокойно сегодня в тени яблоневых деревьев. Они давно не видели такой заварушки, всю жизнь простояв на одном месте, качая ветками и сыпля плодами, как и положено деревьям. А Чарли, как и положено всем одиноким людям с разбитым сердцем, трепещал в слезах, поднимая покрасневшие глаза к небу, ища у звёзд ответа. Но холодный свет искусственных звёзд не разрешил его сомнений, а странно улыбающаяся луна только нагнала жути. Под светом похабницы луны не спалось и Риккардо. Спасаясь от ночной духоты, он спал без верха, ворочаясь с боку на бок от того, что сухая трава колола его. В эту ночь хорошо спалось лишь Джокеру, угнездившемуся недалече от новоиспечённого возлюбленного. Кровати может и были удобны, но на земле спать куда привычней за столько-то лет! Долго маялся Де’Карли. Только находил удобную позу, как тут же лишнее движение или неосторожная мысль делали всё, чтобы он продолжил кататься по траве. Мысли о Чарли тоже мучали его. Риккардо не знал, что нашло на него тогда, но в тот момент он почувствовал себя таким окрылённым, что горы мог свернуть. Любовь вскружила ему голову, погрузив в мутное состояние эйфории. Он понимал, что неправильно поступил с ним и стоило попросить прощения, но сначала его не помешало бы найти. Впрочем, были у пиковой тройки догадки, где можно найти Чарли. А нашёл он его на том месте, где пару часов назад они с Красным провожали закат. Чарли сидел зажатый и тихий. Он точно слышал, что Риккардо рядом, но не показывал этого. — Я подсяду? — Пф, — Чарли отвернулся, чуть отодвинувшись. — Не думал я, что наша вылазка в Зонтопию настолько затянется. Чарли молчал. Ему совершенно не хотелось говорить с Риккардо, что тот хорошо понимал. Извиниться было тяжело, но поколебавшись, он всё же сказал: — Прости, Чарли, я повёл себя как мудак. Но и тебе не надо было обижать Джо, он так любит тебя, а у тебя к нему такое отношение. — Тебя он тоже любит, — чуть слышно прошипел Чарли. — И меня, — Риккардо расплылся в мечтательной улыбке. — Знаешь, я ведь смог сказать ему о своих чувствах, а он их принял! — Рад за вас. Прикусив губу, Батлер уткнулся лицом в сложенные руки. — Да нихрена ты не рад. — Да, не рад! Но «тебя это не касается», — попытался передразнить он Риккардо максимально похоже. — Я не так говорю! — Так! Ты просто себя со стороны никогда не слышал, мистер «маленькие формы»! — Ха-ха, как смешно. Сейчас живот от смеха порву. — Рви, как я однажды порвал твою шляпу! Риккардо вздрогнул. — Мою шляпу? Она у тебя? — Нет, сказал же тебе, что порвал её! Нужна она мне была больно. И вообще, — Чарли поднял с земли яблоко, потёр его о шорты, собираясь укусить, но в последний момент передумал и швырнул куда-то за Риккардо, — если бы на тебе была твоя идиотская шляпа, то я бы обязательно попал в тебя. Почему? Да потому что этот сраный котелок выводил меня из себя! Ненавижу твою шляпу! — А я бы хотел её снова увидеть. С ней столько воспоминаний связано, ты помнишь, Чарли? — Помню. В памяти Чарли всплыл образ их с Риккардо студии: маленькой, тесной, но такой светлой и уютной, с огромными панорамными окнами, обозревающими бессонный город. Здесь Риккардо частенько прятался от погони, пережидал не лучшие времена и просто жил в своё удовольствие, насколько это возможно рядом с чокнутым художником. И ведь он оставил себе его шляпку! Не смог выкинуть памятную вещь, да это уже и неважно сейчас, ведь теперь их не существовало. Не верилось, что те времена прошли. — Эй. Чарли. Ты меня слышишь? — поток воспоминаний как всегда не вовремя прервал Риккардо. — Слышу, слышу. — Мы никогда не говорили об этом, но, — короткая театральная пауза, сделанная другом, заставила Чарли облиться холодным потом, — ты помнишь, что было до того, как ты оказался в Карточном мире? — Я… я не знаю. Не помню уже. — А я вот тот день до мелочей помню. Я тогда только сбежал и уже как несколько дней находился на свободе. — В газетах, кажется, что-то такое писали про тебя. — И вот иду я, иду, а потом стало темно. Очнулся уже здесь, рядом с Мим и Родефом. Помнишь? — Это помню. — А остальное? — Не помню. Риккардо поднялся с земли, отряхнулся и выпрямился. На мгновение ему показалось, что он видит вдали два невысоких силуэта и даже слышит их разговор. В его голове тут же всплыла картина дружных брата с сестрой, ворующих яблоки из соседского сада. Брат спешно срывает румяные яблочки и кидает их сестре, а та ловит и стоит на стрёме, периодически шикая на брата. Наверное, когда-то таким же безмятежным был и он сам, и Чарли, и Джокер, и Родеф с Мим. Поймав на себе пристальный, изучающий взгляд, Чарли покосился на Риккардо с непониманием, оглядывая себя на предмет возможных оказий. — Чо надо? — Знаешь, я даже не заметил этого в тебе. Чарли насупился. — Да, я второй день хожу в грязной рубашке, ну и что? Вино, к твоему сведению, не грязь! — Нет. За всё то время, что мы здесь, я не заметил, как ты вырос, Чарли. — Намекаешь, что я старый? Когда я сюда попал, то мне было… — он задумался, посчитал в уме и ещё больше помрачнел, — неважно. — Так много времени прошло, а я всё видел в тебе того наивного дурачка. Стоило признать это раньше — ты повзрослел. Много воды утекло с той поры, когда они вот так разговаривали по душам, ещё больше, когда Риккардо воспринимал Чарли как равного себе взрослого человека, а не мальчишку на побегушках. — И затыкать меня поменьше! — добавил от себя Батлер. — Прости. — Эх, жаль нет диктофона записать это. Я бы переслушивал! — Ой, — по-дружески Риккардо толкнул его в плечо, — иди ты! Как будто мы тут тебя бьём каждый день! — Ебёте уж точно! — Это кто кого ебал, Чарли?! Разговор, начинавшийся как очень негативный, быстро перешёл в другое русло, и вот уже старые приятели обнимались, словно не виделись уже очень долго. Ласкаться Чарли не умел, но прижимался к Риккардо, похлопывая его по спине. Они касались друг друга: привыкали к себе новым, навсегда отпуская себя старых. Рядом со старым добрым Риккардо и с ноги вынесенной четвёртой стеной теперь покоился и маленький Чарли Батлер. Перепачканный краской он смотрел с чёрно-белой могильной плиты глазами, горящими огнём, отражающими огни большого, шумного города. Поглаживания стали особенно интимными, когда рука Чарли нырнула под пояс брюк Риккардо, проникла под резинку трусов и сжала в руке не самый большой член. — Хоть здесь не поменялся. Даже обидно. — Ты что творишь?! — подорвался Риккардо. — Убери руку! Но Чарли посильнее сжал член в руке, поглаживая головку большим пальцем. — Я только Джокеру в любви клялся, каким образом я ему с тобой должен изменить? — Не усложняй всё так, Рики-тики. Секс по дружбе — это не секс. К тому же, ты не обязан в меня вставлять. Я просто хочу тряхнуть стариной. — За то время, что я в каталажке сидел, ты и такими делами промышлял? — Дурак, нет конечно! Я про нас с тобой! Совесть долго грызла Риккардо, ныла в груди, взывая к самой себе, но настойчивость Чарли взяла верх над разумом. Вот уже и он ритмично водит рукой по члену Батлера, сипло кряхтя и прогибаясь в спине. Чарли умеючи, как всю жизнь этим занимался, цепляет ногтями крайнюю плоть, заставляя любовничка скулить в истоме, давит на сочащуюся смазкой уретру, зная, что тот уже на пределе возможностей. Тянущее чувство опускается от груди к животу, оттуда в пах, где уже довольно жарко, и в один момент оба кончают, тяжело дыша. Там же они провели ещё несколько часов, заснув рядышком один подле другого. С рассветом проснулся Джокер. Кошмарный сон, привидевшийся ему во тьме ночи, сделал своё дело, испортив настроение. Оглядевшись, он понадеялся увидеть своих любимых друзей, но никого не обнаружил, расстроившись ещё больше. Хотелось выругаться подобно Чарли: грязно, грубо и метко, ошарашив своим поведением Риккардо и, возможно, получив от него замечание. Но сейчас ни Чарли, ни Риккардо здесь не было — только Джокер. Один, как и всегда, как будто и не разрывал оковы своей оболочки, лишь бы встретиться с единственной живой душой в том страшном и пустом месте, где тишина звенела в ушах, а чернота вокруг рисовала воображению клыкастых демонов с безжизненными синими глазами-океанами, сужеными зрачками всматривающимися прямо в душу. Лишь звёзды, мерцающие вокруг бледным, холодным светом, давали, пусть ложную, но надежду. — С…с-сууукааа, — хрипло прошипел Джокер через силу. В тишине сада даже это показалось ему чересчур громким, что смутило его. Но уже через пару минут он, хватаясь за волосы, выдавливал из себя новые ругательства: — Твою мать, твою мать, твою мать, только не снова! Всё хорошо, блять, всё хорошо, всё хорошо! Они сейчас вернутся! Они не оставят меня, так? Так. Почему я тогда так волнуюсь? Рукой он попытался нащупать скипетр, но наткнулся лишь на пустоту. В носу защипало, слёзы наполнили два синих глаза, зрачки которых превратились в две маленькие щёлки. — Нет, — с ужасом Джокер отметил, что скипетра на прежнем месте нет. — Нет! Только не это! Не сметь… не сметь плакать! Не сметь, — чтобы не расплакаться, он ударил себя по лицу, но боль от удара возымела обратный эффект. Слёзы потекли по щекам. — Не надо! И Джокер заплакал. Тихо всхлипывая, ругаясь на себя и причитая что-то невнятное, он тёр глаза промокшими от слёз перчатками. Для Чарли с Риккардо утро наступило чуть позже, чем для Джокера, и намного приятнее. Белобрысый проснулся на груди Де’Карли, улыбающегося в предрассветном сне. От шевелений Чарли вскоре проснулся и Риккардо. — Я уже и забыл, что у тебя такая волосатая грудь! — теребя волоски на мощной груди, сказал Чарли. — Всю ночь мне ухо колол! — Да-да, кололи они тебе. Спал как убитый небось! С большим усилием над собой Риккардо поднялся, ища глазами место, откуда они пришли. — Надо найти Джокера и выдвигаться в дорогу. Кокетливо поглаживая бедро, Чарли улыбнулся ему снизу вверх: — Только ширинку застегни, герой-любовник! Отыскать Джокера не составило огромного труда, тем более что был он от них буквально через несколько яблонь, а вот привести в чувства оказалось сложнее. От любых уговоров он отмахивался, а на вопросы отвечал, что расстроен внезапной пропажей своего драгоценного скипетра. Так бы и плакались они до вечера, если бы не вышедший на раннюю прогулку Франц. — Господа, я могу вам чем-то помочь? Джокер оживился, заметив в руках фелицийского советника свою цветастую погремушку, подорвался и, пританцовывая, захлопал в ладоши: — Вы нашли мой скипетр! — Ага, так он тебе его и отдал, — со злобой буркнул Чарли. — О, так это ваше? А я как раз ищу хозяина. Наверное, это очень важная вещь? Вам повезло, что её нашел именно я. Без задней мысли Франц вернул Джокеру потерянную вещь, а тот с радостью принял её, тут же вернув в хранилище. — Огромное спасибо! Вы сделали мой день, мёсьё! Франц согласно кивнул головой. Осознавая, что опасность миновала их в очередной раз, Риккардо зацепился взглядом за попу Чарли, а точнее за карман шорт, из которого торчал мятый клочок бумаги. — Чарли, — чуть слышно шепнул он на ухо Батлеру, — письмо. — Какое, нафиг, пись… ух, ё! — стукнув себя по лбу, Чарли вытянул из кармана конверт и подал Францу. — Нужно передать какому-то Францу от Верочки. Услужишь, месью? — Конечно, — Франц порозовел, рассматривая надуханенный конверт с печатью-сердцем. Приключение в угодьях Феликса подходило к концу, теперь путь трёх невошедших лежал через страну зелёных очков. Белое солнце Фелиции сменилось белой пустошью. — А какой он — Варуленд? Наверное, зелёный? Ох, Вару всегда любил зелёный цвет, но был таким раздолбаем! Как же он страной-то правит? Увернувшись от руки разошедшегося Джокера, Риккардо отошёл чуть вперёд. — Джо, что тебя так тревожит? Мы даже не пойдем в Варуленд, а пройдём мимо. Никто и не заметит. — Я задел тебя? Извини. Просто я весь на нервах! Так и горю, можно сказать! Я бы очень хотел его увидеть. — Ууу, а кто это говорил о том, что терпеть не может клонов? — Чарли вынырнул с другой стороны от Джокера, вызывающе улыбаясь ему. — Вару был мне очень близок, единственный, кто относился как к равному себе, а не как к погрешности Созда… Тут откуда ни возьмись появились солдаты. Внезапно и резко они обступили троицу, взяв их в кольцо. Нет, это не были их старые, топочущие как слоны знакомые в грузных доспехах, эти парни были намного страшнее — это были люди Куромаку. Лёгкие, прыткие куроградцы без труда выследили и нагнали беспечных приятелей, каждое их движение было отточено до идеала, словно ещё с пелёнок новорожденных обучали азам. Второй клон отлично натренировал свою, пусть не многочисленную, но эффективную и точную, как часы, армию. — Что ты там говорил про то, что нас никто не заметит, Де’Карли? Можешь больше не заикаться об этом, а то пока оно только в обратную сторону работает! — Чарли уже заученным жестом поднял руки вверх. — Гхаспада, стрррреляйте! Я готов! — Совсем умом тронулся, придурь? Двое солдат кивнули друг другу, вышли вперёд к Риккардо и заломили ему руки, чуть оттащив. — Позвольте нам зачитать ваши права, — начал один из солдат. — Находясь на территории Курограда… А дальше события развивались так стремительно, что никто ни прав зачитать не успел, ни рта открыть. Риккардо удалось высвободить пистолет из кобуры, подбросив его носком ботинка в воздух, прямо к Чарли в руки. — Стреляй! — и он наконец предпринял попытку высвободиться, тут же покрывшись красными точками прицела. Солдаты тоже не лыком шиты. И раздался выстрел. Риккардо вздохнул, схватившись за место, куда его ранили. Пуля прошла под ребром. Он частенько размышлял, как умрёт где-то в подворотне от рук конкурентов, но никогда не гадал, что именно патрон его боевого товарища, с которым они прошли вместе не один мордобой, закончит всё. Чарли онемел от ужаса. Он случайно нажал на спусковой крючок, пристрелив лучшего друга. Первичный шок прошёл, и рана отозвалась в теле острой, холодной болью. Схватившись за стушевавшихся пленителей, Риккардо на ватных ногах делал глубокие вдохи, тут же стискивая зубы от боли. По-настоящему жизнь становится прекрасной только тогда, когда теряешь её.***
Пламя свечи чуть колыхнулось, когда Франц вошёл в комнату. Он долго смотрел на письмо, не решаясь открыть. И всё-таки это пришлось сделать. Отерев вспотевший лоб платком, он уселся за стол, натянул на нос пенсне и с трепетом открыл конверт. Пожелтелый лист пах воском и девичьими сладкими духами, а ровными кругленькими буковками на нём были выведены следующие строки: «Дорогой месье Франц! С последней нашей встречи прошло три месяца. Три долгих месяца я рисую черты Вашего лица в своей памяти. Три долгих месяца я засыпаю с мыслью о Вас, о том, как Вы там. Мои ладони помнят тепло Ваших крепких рук, на губах играют отзвуки поцелуев от наших коротких, но от того не менее страстных встреч. И я купаюсь в звуках Вашего имени, проговаривая его с лёгкой дрожью в голосе. Я так и не дождалась ответа на прошлое моё письмо. Наверное, оно так и не дошло до Вас, не было удостоено Вашим прекрасным взором. Ах! Если бы я знала, кто посмел продлить нашу разлуку, то тут же познакомила его с клинком моего верного стилета! В Вероне все спокойно. После своей пропажи король Ромео стал каким-то нервным, подозрительным. Я больше не хожу к нему на встречи. А, если бы Вы знали, как он мне противен теперь! Я не хочу его мерзкого внимания и дешёвых подарков, лишь слышать Ваши умные речи, как тогда, когда мы говорили за кружечкой мелиссового чая. Месье Франц, молю, скажите, что та встреча не была последней! Однажды я соберусь с силами и покину ненавистную мне теперь Верону! О, она стала мне ненавистна, как здесь не стало Вас! Я больше не помышляю о другой жизни. Сегодня к воротам замка пришли трое незнакомцев. Их привели мои лучшие подруженьки. Мы боялись, что они друзья чужака в зелёных одеждах, но они оказались не такими. О, месье Франц, они замечательны! Я немного побаиваюсь их, но вижу, что у них добрые сердца. А я никогда не ошибаюсь в людях. (Почерк становится быстрым, слова немного скачут по листу, но сами буквы сохраняют размеренную ровность) Пора прощаться, месье Франц. Сегодня ночью я помогу нашим гостям бежать из Вероны. Они направляются в Фелицию, в вашу солнечную страну, месье! Я попрошу их передать моё письмо. Я уверена, что они не подведут меня. Надеюсь на нашу скорую встречу. Искренне Ваша, Вера».