850 год. Парадиз.
За неделю до начала операции в Шиганшине командор Эрвин дал всем разведчикам выходные. Кто-то вернулся домой, чтобы по возможности провести последние дни перед миссией с родными, кому-то пришлось остаться в штабе. Жан уехал к матери, Саша тоже решила навестить семью, Конни вместе с Ханджи и Моблитом отправился в Рагако помогать с исследованиями. В общем, повезло тем, у кого ещё остался дом. Эрен, Армин и Микаса, как и ещё несколько разведчиков, у которых не было семей, остались в штабе, рискуя только больше устать к началу операции, потому как капитан Леви никого не оставлял без дела. Будь то хозяйственные поручения или тренировки — командир элитного отряда не видел ничего хорошего в том, чтобы давать поблажки, поэтому каждого с утра награждал рядом необходимых к выполнению задач. Даже Эрвину доставалось что-нибудь эдакое, например, сто отжиманий с одной рукой. По выполнении всех поручений разведчики могли посвящать оставшееся время законному отдыху, что и сделала Микаса, разобрав склад на кухне. Наблюдая из окна, Леви опустил глаза вниз. В это время на улицу вышла разведчица, крепко прижимая что-то к своей груди, как бы пряча от лишних любопытных глаз — хотя, казалось бы, от кого нужно что-то прятать, если на улице и так никого нет? Да и мысль, что девчонка проигнорировала свои обязанности и просто слонялась без дела, сразу же навестила его и не собиралась покидать, покуда он лично не поинтересуется у разведчицы, так ли это. Он не мог и помыслить, что такое отношение к его поручениям присуще черноволосой разведчице, однако регулярное игнорирование его команд на поле боя все-таки давало понять, что Микаса не так послушна, как может показаться поначалу. У неё свои взгляды, свое мнение, как поступить вернее, что редко совпадает с его планами, однако, это не отнимает того факта, что капитан в некотором роде гордится упрямством своей подчиненной, несмотря на то, что эта черта имеет две стороны одной медали. Но когда с её упрямством приходится сталкиваться лицом к лицу, это, если мягко выразиться, слегка выводит его из равновесия. Накинув куртку с эмблемой перекрещенных крыльев себе на плечи, капитан спустился во двор, целенаправленно зашагав в сторону липы, под ветками которой девушка нашла себе весьма уютное местечко, поудобнее усевшись на колючем казенном пледе. Осторожно обойдя ствол дерева, Леви посмотрел на нагло прохлаждающуюся средь бела дня рядовую сверху вниз. С её-то умениями и инстинктами могла бы уже почувствовать его присутствие, но нет — Микаса была так увлечена какой-то старой книгой, что не смела и вздохнуть в доказательство того, что все еще оставалась живой. Словно обернувшись в камень, девушка почти не двигалась, только иногда гладила пальцами страницы, чтобы придержать лист на нужном развороте, который любопытный ветер так и норовил перевернуть, будто желая самолично прочесть книгу вперёд Микасы. — Микаса, — голос капитана раздался внезапно, заставив рядовую Аккерман подпрыгнуть на месте и громко ойкнуть. — Совсем булки расслабила, что даже не замечаешь присутствие командира? А если бы за тобой стоял убийца, у которого руки так и чесались бы перерезать тебе горло? Почему так бесхребетно относишься к собственной безопасности? — Может, потому что я чувствую, что вы не представляете для меня опасности, капитан? — недовольно фыркнула девушка. Возможно, Микаса действительно так считала, но где-то очень глубоко в душе, да и другого оправдания под пристальным взглядом мужчины она элементарно не успела придумать. — Это вроде зовется доверием? Очень зря, рядовая Аккерман. Ты, как никто другой, должна понимать, что худшие враги те, что слоняются среди своих, — буркнул Леви, намекнув девушке на её сослуживцев, Райнера и Бертольда, оказавшихся предателями с такой же силой шифтетов, как и у Эрена — это они стояли за нападением на Шиганшину несколькими годами ранее и за относительно недавним пробитием ворот в округе Трост. — Но сейчас не об этом. Почему не на кухне? — Я там закончила, капитан, — кратко ответила девушка, вернув внимание к книге. — Неужели? Что, и своему ненаглядному Йегеру уже помогла? — лениво протянул Леви. Микасу передернуло от тона капитана. Он, вне всяких сомнений, знал, что отношения с Эреном — её уязвимое место, поэтому бессовестно измывался над ней и, пользуясь моментом, смотрел сверху вниз. «Ничего-ничего, капитан-коротышка, наслаждайся, пока есть возможность — но ни для кого ни секрет, что я выше тебя на целую голову», — размышляла Микаса, сдерживая чувство возмущения после вопроса Леви. Что же касается Эрена, то девушка действительно хотела ему помочь, но в очередной раз получила довольно грубый и эмоциональный отказ: юноша активно жестикулировал руками и бровями, чуть ли не впадая в припадок от раздражения, чтобы доказать сестре, что ему её помощь не нужна. Напоследок он кинул ей обидное «уйди», ведь он не маленький, да и капитан будет в ярости, если снова поймает их за выполнением одного поручения, когда они должны быть в разных концах замка. Зло посмотрев на Леви, девушка дернула головой и вновь спряталась в страницах. Тот хмыкнул, смекнув, в чем дело. Что уж тут говорить — с такими юношескими страстями ему ещё не приходилось сталкиваться, хотя другие ветераны Разведкорпуса вполне могли похвастаться своими интересными историями. Например, о том, как Майк Захариус и Нанаба сбегали из штаба в город, чтобы сходить на свидание, и как потом их ловил командир. Или те неудачные признания Ханджи в любви к Кису Шадису: однажды она взорвала лабораторию в попытках приготовить шоколад из искусственного сахара. Впрочем, весёлых историй было немало, но печальных — ещё больше. Обнаружив, к чему начали вести мысли, Леви тряхнул челкой и приказал: — Двинься. Микаса в недоумении подняла голову на мужчину. Могло произойти всё, что угодно! Он бы мог её прогнать обратно на кухню, ушел бы сам или предложил занять время в тренировочном зале, да простят её Богини стен, сам Колосс мог бы неожиданно выйти из-за кустов. Но чтобы сам капитан Леви пожелал посидеть под деревом и попрохлаждаться, да ещё и в компании обычной рядовой — неслыханный вздор! Однако именно это и случилось. Неуверенно распрямив плед для ещё одного человека, Микаса молча двинулась в бок. Слегка хрустнув неразмятыми сухожилиями, капитан приземлился на ткань и пробурчал: — М-да, ну и грязища. Что, в библиотеке мест не было? «Старый ворчун, — подумала Микаса, — уже и забыл, что в библиотеке дежурит Эрен, и сам же приказал мне ближе чем на сто метров не приближаться туда». Однако, девушка решила проигнорировать вопрос капитана. Небось, просто издевается над ней снова. Не признаваться же Леви, что в самом тихом месте замка они с Эреном чуть ли не кричали друг на друга из-за очередного недопонимания, упомянув в дополнение, что в бегстве она схватила первую попавшуюся книгу, как бы гордо заявляя, что пришла конкретно за ней, а не к брату. Проанализировав ситуацию, разведчице стало даже смешно от того, как глупо они с Эреном выглядели со стороны, но опять же девушка ни коим образом это не выразила, а лишь мысленно себя отчитала за лишние ссоры. Однако все равно она была права. Микаса не была настроена на разговор, хотя когда было иначе? Тем более, со своим начальником, с которым поговорить-то не о чем. Погода ясная — он и сам видит; дни тяжелые — ему это и так известно; она устала — а кто нет? Вернувшись к книге, девушка продолжила читать, хотя мысли её были уже далеки от содержания, из-за чего приходилось по несколько раз перечитывать одно и то же предложение: «Некогда в уезде, где проживала семья Беннет, случилось такое несчастье…» Листья дрожали от каждого дуновения летнего ветерка, будто издевательски хихикая над её неловкостью от сложившейся ситуации. И даже птицы были более разговорчивыми, в отличие от неё, непрерывно чирикая между собой. Поразительно, как капитан Леви до сих пор сам не свихнулся от воцарившегося между ними напряжённого молчания, когда её нервные струнки были натянуты, как никогда раньше, но сбегать уже было бы как-то странно. Тогда разведчице пришла идея посмотреть на ситуацию несколько по-другому и принять правила вынужденной игры: кто первый заговорит — тот и проиграл, не выдержав сего напряжения. Мысленно довольствуясь своей смекалке, Микаса продолжила высматривать в книге смысл, в то время как на самом деле думала только о том, как ловко она избавилась от лишнего груза быть хорошей собеседницей. Впрочем, капитан и сам не был настроен на разговор. Он наслаждался тишиной и спокойствием летнего дня и был благодарен соседке за сохранение такого драгоценного молчания. Опустив спину на кору дерева и по привычке перекрестив руки на груди, мужчина прикрыл глаза. Пряди щекотали лицо, из-за чего он постоянно хмурился и дергал из стороны в сторону носом. Когда Микаса его поймала на этом, то невольно прыснула от смеха. Леви лениво открыл один глаз, недовольно покосившись на подчиненную, и девушка вмиг отвернулась от него: ну и стыд — быть пойманной за слежкой. Леви в свою очередь вновь закрыл глаза и выдохнул. — Что хоть читаешь? — небрежно бросил капитан. Язык не повернется сказать, что ему действительно это было любопытно, но зачем-то он всё-таки спросил об этом. Наверняка, хотел стереть из девичьей памяти её наблюдения, переключив внимание на что-нибудь другое. Ему все же претила мысль, что он позволил Микасе заметить что-то забавное на своем лице, несмотря на то, что разведчица и так редко улыбалась. А периодичность её смеха и вовсе была подобна тому, как часто на ужин подавали свежее мясо. Неприемлемо, что она так безнаказанно смотрела на него, — неприемлемо, что он позволил ей это. — А? Да… роман какой-то, я пока что только начала, — ответила Микаса, продолжая рассматривать страницы. — Помогает… отвлечься, — заодно добавила она, задумавшись на полуслове. — Ясно, — ёмко ответил капитан, сделав ещё один тяжёлый выдох. Он не мог бы поспорить с тем, что увлечение слезными романами действительно так скрашивает дни, потому как сам отвлекался от военной жизни, арендуя комнаты в борделях. Но Микасе решил об этом не говорить — мала ещё. Они вновь замолчали, девушка начала даже получать с этого некоторое удовольствие. Она ничего не требовала от своего капитана, он тоже не казался человеком, которому от неё нужно было что-то конкретное в этот самый момент. Впрочем, погода действительно располагала к такому ленивому и беззаботному времяпровождению на природе, когда земные дела ушли куда-то на второй план, и снова ставить их в приоритет Микаса совсем не хотела спешить. Девушка обернулась к капитану — её насторожила слишком подозрительная и продолжительная тишина, как будто Леви и вовсе давно покинул её компанию. Однако это было не так. Сомкнув веки, капитан полностью расслабил спину, и нетрудно было догадаться, что он задремал под тенями шаловливых веток, пропускающих солнечные блики на бледное, измученное лицо. «Ворчал про яд доверия, а сам беззаботно уснул», — фыркнула разведчица и опустила спину назад, уместившись рядом с плечом мужчины, будучи готовой в случае чего принять плечом тяжёлую голову Леви.853 год. Марлия.
Микаса не была свидетельницей смерти дяди Гриши, хотя была убеждена в том, что её второй отец покинул этот мир ещё в далеком восемьсот сорок пятом году. Однако она была готова поклясться, что перед ней предстал именно он — только помоложе и посветлее. Разведчицу это сбило с толку, отчего напряглись все мышцы, и Микаса невольно встала в стойку, готовая ринуться в атаку в любой момент. — Воу, малышка, остынь, — произнес мужчина, невинно выставив вперёд ладони. — Я безоружен. Присмотревшись к нему и расслышав его голос, Аккерман наконец смогла узнать, кто именно перед ней стоял. И это был именно тот человек, которого она меньше всего ожидала встретить — Зик Йегер. Она видела его лишь однажды, и то издалека, да и запомнить его было тяжело, когда нервы были так напряжены, что ни о чем другом, кроме как о спасении Армина, она не способна была думать. Сейчас она увидела своего врага во всей красе, хотя красавцем его называть язык не поворачивался, хоть тот и был братом Эрена. Микаса знала о Зике немало, бóльшую часть информации о марлийском воине она, как и остальные разведчики, получила от Эрена, которому удалось увидеть воспоминания отца, и Флока, который попал под обстрел во время битвы за Шиганшину. Зик был в первую очередь её врагом, а уже потом ещё одним Йегером, поэтому она продолжала настороженно рассматривать его, цепляясь за каждое его движение. — Тогда что это у вас в руках? — спросила Микаса, сделав шаг назад и кивнув на руку мужчины, между пальцами которой находилось что-то инородное, напоминающее самокрутки, обычно вызывавшие беспричинную веселость в купе с помутнением разума — ими любили баловаться в военной полиции центра — и Микаса знала об этом из многочисленных сплетен, исходивших как от надежных, так и весьма сомнительных источников. — А, это? — мужчина положил короткую белую палочку между губами, как если бы это была соломка, и она на конце загорелась, после того как мужчина провел зажженной спичкой перед губами. — Сигарета, — сказал Йегер, выдохнув дым и протянув в её сторону небольшую приоткрытую коробочку, почти полностью заполненную такими же белыми круглыми соломками. — Хочешь попробовать? — Нет, — твёрдо ответила Микаса, на что мужчина лишь пожал плечами и сделал ещё одну затяжку. Сигарета? Они же безумно дорогие. Микаса едва ли могла вспомнить, как они выглядели. Табак выращивали на полях между стенами Марией и Розой, после падения первой все поля были растоптаны, а фабрики разрушены. Остатки табачной продукции пронырливые коммерсанты свезли в центр, за стену Сина, чтобы подороже продать дворянству. Зик не был похож на богача, а уж к знати не относился и подавно, поэтому Микаса на долю секунды застыла в недоумении, прежде чем спросить: — Это вы мне оставили записку? — Да, — без лишних вступлений сразу признался Зик. — Эрен уже ушел? — Куда вы его забрали? — не изменяя настороженного тона, спросила Аккерман. — Никуда, малышка, — усмехнулся Зик. — Эрен ушел сам. Скорее всего, он оставил вам письма и, пока ты здесь, остальные уже прочитали их. — Тогда до свидания, — выплюнула Микаса и развернулась, ведь теперь её ничто не волновало, кроме письма Эрена. — А вот здесь притормози, детка, — старший Йегер резко перегородил ей путь, схватив девушку за запястье. — Я с тобой еще не закончил. Сей жест в купе с растягиванием слов вызвал у Микасы чувство отвращения, и она резко развернулась обратно, вытянув руку вверх, чтобы потянуть к себе Зика и ударить в живот коленом. Она сделала всё настолько молниеносно, что не ожидавший такого поворота мужчина склонился вперед, сгорбив спину. От его приглушенного вздоха зажатая между губами сигарета упала на выложенную камнем площадь и, откатившись в сторонку, медленно тлела, продолжая источать едкий дым. — Кха, у вас все такие бешеные? — прохрипел Зик, все еще пребывающий в согнутом положении. Микаса фыркнула и уже собиралась уходить, как мужчина снова заговорил: — Эрену нужна твоя помощь. Кодовые слова подействовали на разведчицу именно так, как Йегер-старший того и ожидал. Девушка остановилась, слегка покосилась на него. Она молчала, в ожидании смотря на Зика. Её глаза пристально наблюдали за тем, как тот выпрямил корпус и поправил бежевую шинель. Увидев сосредоточенное во взгляде девушки внимание, Зик продолжил: — Микаса, я знаю, вы с Эреном давно знакомы, и он дорог тебе. Я прав? От его фразы разведчица напряглась еще сильнее. Будто сговорившись, оба брата заинтересовались её чувствами к младшему из них. Вчера подобным вопросом её застал врасплох Эрен, спросив, кем он для неё является. Если бы она только знала! Солдату тяжело любить другого солдата, ведь Смерть преследует каждого по пятам и незаметно оседает на стекле, застывает отражением в зеркалах, в зрачках. Но однажды увидев её — образ более не покинет сознание, навсегда запечатавшись в самых острых воспоминаниях, которых, хлебом не корми, будут вновь и вновь всплывать в ночных кошмарах. Смерть жадная, ненасытная, от неё несет железом и гнилью; она никак не может угомонить свои капризы — требует от людей больше сладкого страха за себя, за любимых, за будущее. Солдату тяжело любить другого солдата, когда их так обожает любвеобильная Смерть. Несмотря на это, Микаса любит Эрена, но её чувства непонятны, запутаны, слишком много противоречий всплывает из их глубин, начиная с того, что они росли вместе как брат и сестра, и она всегда считала его своей семьей, и заканчивая тем странным трепетом, который постоянно просыпался в ней от одной мысли об Эрене. Микаса несомненно его любит — несколько не так, как описывается в её любимых «слезных», как говорил капитан Леви, романах, а иначе, быть может, в разы сильнее. Бесспорно, он ей был дорог, как никто другой, и это было её слабой точкой, воспользоваться которой могли бы враги — да кто угодно мог бы ей манипулировать, стоит только упомянуть имя Эрена, не важно, было ли ему самому до этого дело. Так и вышло, подумала девушка, развернувшись к Зику. Её это бесило, выводило из себя, зубы почти скрипели, но она уже не могла уйти, была поймана сетью, душащей горло, обвивающей ноги. — Мы с тобой похожи, Микаса. Я тоже желаю сберечь Эрена. И так как наши цели совпадают, мы могли бы работать сообща, что думаешь? «Не думаю, что смогу работать сообща с марлийской макакой, погубившей бóльшую часть Разведкорпуса и его лучшего главнокомандующего», — давясь ядом, подумала Аккерман. Сдержанность, которую в ней успела взрастить еще в раннем возрасте мама, скрутила девушке язык, а язвительностью капитана Леви она, в данном случае к большому сожалению, не обладала — уж ему бы не составило труда донести её мысли до ушей Йегера, который, весьма кстати, почесал одно из них. — Не понимаю, к чему вы клоните, — ответила девушка, скрестив руки на груди. — Видишь ли, мы с Эреном уже давно ведем переписку, и у нас есть план по избавлению мира от проклятья Имир и освобождению всех элдийцев… — Он мне об этом ничего не говорил, — перебила его Микаса, в голосе которой читалось открытое обвинение Зика во лжи. — А он обязан? — парировал мужчина. Удовлетворившись недоумением на лице Микасы, он продолжил: — Эрен, если что, не знает о нашем с тобой разговоре. Пусть это будет нашей маленькой тайной. Исключительно во благо Эрена! —сказал Йегер-старший все тем же тянущим слова голосом, после чего подмигнул девушке. — Как ты знаешь, Эрену отведен срок. Неужели не хочешь освободить его от этой ужасной судьбы? Зик медленно шагал вокруг Микасы, положив руки за спину. Девушке приходилось каждый раз оборачиваться, чтобы проследить за движениями мужчины, однако тот лишь ходил по кругу и говорил таким загадочным и мелодичным тоном, что уши невольно разомлели от некоего подобия ласки под грубоватым, звучавшим будто нараспев голосом Йегера, в то время как тело было напряжено, и мозг продолжал сигналить об опасности. В данной ситуации любой лишний шаг, любой громкий вздох мог решить, как в дальнейшем будет протекать этот неприятный для Микасы разговор; и она готова в любой момент принять меры, о чем свидетельствуют сжатые в кулак ладони. Микаса продолжала напряженно молчать и внимательно следила глазами за каждым движением Йегера. Выдержав паузу, Зик продолжил: — Хотя, твой ответ мне уже известен. И я могу это сделать — избавить и его, и себя от проклятья Имир. Но без твоей помощи не обойтись, Микаса Аккерман. — Выражайтесь поконкретнее, — попросила девушка, в очередной раз развернувшись лицом к Зику. — Мне нужно время, чтобы осуществить свой план, и… гарантия безопасности. Но, видишь ли, красавица, пока на Земле живет и дышит один человек, которого ты о-о-очень хорошо знаешь, воплотить мой план в действие будет затруднительно. — К чему вы клоните? — прошипела девушка, отдалено догадываясь, о чем говорит брат Эрена. — Чтобы помочь мне и защитить Эрена, ты должна убить одного человека. — И кого же? — Своего однофамильца — капитана Леви Аккермана, — ответ прозвучал отчетливо, и по голосу Зика было понятно, что он не шутил. Услышав имя своего командира, Микаса вздрогнула. Да, ради Эрена она готова на все, но убить капитана Леви, своего начальника, того человека, который ради спасения Эрена из кожи вон лез уже несколько лет — она даже думать об этом не смела! Будучи помладше, она действительно не переваривала «самовлюбленного коротышку» и не единожды представляла кровожадные пытки над капитаном в моменты, когда тот выражал пренебрежение к Эрену или отвешивал ему оплеухи, но все это были ещё несформированные мысли, обусловленные повышенной подростковой эмоциональностью. А сейчас её ставили перед фактом: она обязана убить капитана, чтобы защитить Зика, который избавит Эрена от срока. Гарантий никаких — только вера на слово, да и убить капитана Леви… Что бы ни стояло на кону, она вряд ли решится лишить жизни, пусть и раздражающего, а порой и невыносимого, но все же наставника. — Я не участвую в этом, — отрезала девушка, равнодушно посмотрев на блондина. — Я знал, что ты не согласишься… сначала, — хмыкнул Зик и продолжил делать круги вокруг Микасы. — Но не ты ли уже однажды приставила к горлу капитана свой клинок? Край маски равнодушия чуть треснул, а тело вновь погрузилось в объятья неприятной дрожи. Зик знал, на какие синяки нажимать, чтобы заставить девушку занервничать. По сей день Микаса чувствовала вину за свой проступок на крыше, поэтому не смела смотреть Леви в глаза, боялась сколько не его самого и его мести, а его равнодушного и холодного лица — неизвестно, что и думать: обижен, разочарован, ненавидит её? Сжатое сердце больно заколотилось, дыхание стало тяжелее, но Аккерман старалась делать вид, что слова вражеского шифтера ни коим образом её не задели — получалось плохо, потому как дыхание сбилось, а воздух в лёгких уплотнился и стал весить не меньше, чем парочка чугунных гирь из их тренировочного зала. — Я не смогу его убить, — стараясь сохранить ровный тон ответила Микаса. — Признаешь собственную слабость? — противно улыбнулся Зик, вызвав у девушки бурю негодования и злости. — Я думал, ты девушка сильная… Райнер так много болтал о тебе и твоей силе, неужели врал в отчетах, и твоих способностей не хватит, чтобы уберечь одного единственного — того, кого ты считаешь семьей? «Откуда он знает?» — Микаса злобно уставилась на мужчину, сжав кулаки. Прямо сейчас она готова разбить Зику лицо! Зику и Райнеру, второму за предательство, воспоминания о котором всегда были болезненными и неприятными. Девушка молчала, она была верна своему решению, не представляла себя в роли предательницы своего капитана. — Тебе нужно быть сильной, Аккерман, чтобы защитить Эрена, но твоей силы всегда будет недостаточно, покуда Леви сильнее тебя, и победить его у тебя не выйдет, — продолжил Зик. — Моей силы хватит, — ответила Микаса. — Для спасения Эрена — нет, — произнес Зик, сменив тон на более грозный. — Пойми уже наконец. Только я смогу дать ему жизнь, только я смогу спасти весь мир!.. — Да мне плевать на мир! — внезапно крикнула Микаса, ощущая, как доходит до точки кипения. — Я хочу, чтобы Эрен… жил, — уже более спокойно добавила девушка, печально опустив голову. — Малышка, я понимаю, — Йегер-старший снова придал своему голосу толику напускной ласки. — Я могу это устроить, верь мне. Его рука легла на девичье плечо, и Микаса тут же почувствовала в месте прикосновения несколько еле заметных и коротких электрических разрядов. Неприятное ощущение прошлось от плеча по всему телу, отчего девушка дернулась назад. Зик был ей неприятен. Даже если внешне он и напоминал покойного дядюшку Гришу, который когда-то проявил к ней незыблемую заботу и заменил отца, больше ничего общего между ними она не находила. Зик слишком самовлюбленно ухмылялся, а его глаза искрили жестокостью, природу которой теперь и не отследить в их и так жестоком мире. Он стоял расслаблено, будучи убежденным в своем превосходстве над ней. С чего столько напыщенности, словно в короле? К тому же, он скорее напоминал дьявола. — Я вам не верю и убивать капитана Леви не стану, — сказала свое окончательное решение девушка, сделав шаг назад. — Ханджи с Армином что-нибудь придумают, и ваш план не понадобится Эрену. Зик залился смехом, схватившись за живот, и призрак веселого звона эхом пробежался по площади. Успокоившись, мужчина достал ещё одну сигарету из пачки и зажег её с помощью новой спички. — Малышка, Эрен доверяет мне больше, чем Разведкорпусу, смекаешь? — выпустив дым, спросил Йегер. — А ты ведь доверяешь решению Эрена? Микаса снова сдвинула брови, предпочтя промолчать в ответ. Сколько ещё будет длиться этот фарс? Аккерман уже желала поскорее удалиться и стереть из памяти этот неприятный разговор. Было бы замечательно, если бы она и вовсе больше никогда не пересекалась с этим человеком, который обладал таким неприятным взглядом, что даже нет возможности предсказать, какого рода подлость можно от него ожидать. И ведь, казалось бы, сколько наглости и беспринципности должно быть в человеке, чтобы он подстрекал другого к убийству ближнего? Зик обладал и тем, и тем: безбожной наглостью и беспринципными коварными помыслами, искрящимися в линзах очков. Несмотря на увещевания о безопасности Эрена, Микасу продолжали грызть сомнения, что этому человеку верить нельзя — кем бы он там ни был для Эрена. Да и будь последний за одно с Зиком, то почему он сам не удосужился объясниться с ней? Где он сейчас? — Короче говоря, я устал с тобой возиться, — спустя минуту не дождавшийся ответа Зик глубоко вздохнул, сделав очередную затяжку. — Очевидно, ты недостаточно умна, раз не понимаешь, что выбора у тебя нет. Хотя я надеялся, что нам удастся договориться по-хорошему. Зик резко схватил все еще находящуюся в замешательстве Микасу за тонкое запястье, и боль от прикосновения отдалась по всему девичьему телу. Электрические разряды стали буквально видны невооруженным глазом, паника накрыла Микасу. Она попыталась вырвать руку, но мужчина держал её крепко, смыкая пальцы. Потянув девушку на себя, Зик прислонился к её уху и прошептал: — Ты должна убить Леви Аккермана. Головная боль пронзила разведчицу, хотелось закричать, сжать голову, наконец избавить себя от той муки, которую доставлял ей голос этого марлийского выродока. Запястье ныло, как если бы тысяча ножей оставили на тонкой коже порезы и продолжали бы резать-резать-резать до крови, до мяса и костей. Когда пальцы Йегера разомкнулись, девушка уже с трудом стояла на земле — она бы точно упала, если бы Зик не поддержал её под локти, из-за чего тело Микасы вновь объяла неприятная волна мурашек. — Напомню, неразумная девчонка, во мне течет королевская кровь, — прошипел Зик ей на ухо. Момент — и он вновь схватил девушку за руку и вонзил в её ладонь еще горящий конец сигареты. Девушка вскрикнула от очередной порции боли, после чего наконец смогла высвободить руку, упав на землю. — Оставлю эту печать тебе, как напоминание, Аккерман, — произнес Зик не без тени злорадства, наклонившись к сжавшейся девушке. Микаса не заметила, как из-за угла показались люди, и Йегер тотчас поспешил прочь. Повернувшая на площадь пожилая пара увидела у фонтана упавшую девушку, которая не спешила подниматься, продолжая сидеть на земле и дрожать, подобно больной или бездомной. Зрелище не самое приятное, но несмотря на это, они поспешили к ней, предложив свою помощь, однако, девушка упорно отворачивала голову, скрывая свои слезы. Она лишь позволила поделиться водой, и то выпила глоток — ведь ей казалось, что большего она не заслуживала.