POV Bill
«Тик-так, тик-так, Билл Каулитц!» — гласило сообщение на дисплее. Сука. Я игнорировал и не отвечал несколько дней, даже Франко не рассказал. Не знаю, почему. Да, я осознаю всю серьезность, но что-то не дает мне это сделать. Расследование так закрутилось вокруг меня, что я чувствую себя куклой-марионеткой в руках отца и его свиты. Они слишком нарушили моё личное пространство, я интуитивно скрыл сей факт, посчитав его необходимым только для себя. Контроль всегда был моей нитью выживания. Если я его утрачу, то потеряю себя окончательно. Мой мир и нервная система и так едва держатся. Восемнадцать часов прошло после поцелуя. За это время я искусал губы в кровь, изнывая от желания снова окунуться в то безумие и ощутить, как электрический разряд от его прикосновений прошибает вены и артерии насквозь. Восемнадцать часов без кокаина. Восемнадцать часов, как я неосознанно дал обещание. Зачем? Разве мне это надо? Нет. Но Том, сам того не зная, подсознательно влияет на меня. Хочется верить, что я еще могу играть перед ним свою роль, а он все так же будет мне верить. Но кого я обманываю, он никогда не верил, он понял суть раньше, чем я сам себе в этом признался. И если бы можно было обратить время вспять, зная, что произойдет, я прожил бы это снова от начала до конца. С жильем в отеле было покончено сразу, как только задержали Вайса. Отцы настояли на немедленном переезде. Даже в самом дорогой и роскошной сети оставаться слишком рискованно, кто угодно может подкупить консьержа или охрану и проникнуть в номер. После слов Стефа и еще нескольких «анонимных» смс я не стал сопротивляться. Как только Тайлер всё проверил, вдохнув поглубже, я неуверенно переступил порог в пентхаус. Я не был здесь с той самой ночи с Томом. Внутри царила тишина и свежесть, от шумной вечеринки не осталось и следа. Огненный закат покрывал всю пустынную гостиную, словно пламя. Тонкий цветочный аромат заполнил легкие. Мои любимые почти черного цвета арум-лилии, изящно уложенные в прозрачном аквариуме, полноправно являлись венцом минималистичного интерьера апартаментов. Признаться, я думал, мне будет намного сложнее вернуться домой. Хоть и внешне ничего не изменилось, я кожей чувствую, как в воздухе витает совсем другая аура. Вещи те же, но их смысл изменился. Или я? Пока затрудняюсь сделать вывод. То ли это седативные так действуют, то ли ожидания казались страшнее самого страха, но то, что сейчас я совершенно спокоен и не испытываю тревоги — неоспоримый факт. Поднявшись на второй этаж, я с замиранием сердца повернул дверную ручку в свою комнату. Внутри я огляделся, словно нахожусь в чужой квартире. Анна навела идеальный порядок. Кровать была застелена свежими простынями из итальянского шелка, словно и не было ничего. Вот только атмосфера насквозь пропитана флюидами той самой ночи, когда мы сливались здесь в экстазе, а мир вокруг перестал существовать. Взгляд зацепился за объект, который выбивался из привычной картины мира. Аккуратно сложенная черная толстовка на кресле около кофейного столика. Моё сердце забилось сильнее, когда она оказалась в моих руках, не успев опомниться, я оказался в плену сладко манящего запаха Тома. Никакого парфюма, только его личный аромат — что действует на меня как опиум, и я теряю рассудок. Робко опустившись на край кровати, я закрыл глаза и сжал прохладную ткань руками, вдыхая воздух полной грудью. Воспоминания пробежали по телу легким электрическим импульсом. Клянусь, я повторил бы это снова, и плевать уже, что будет дальше. Мне ни с кем не было так хорошо, и никому я не доверял в постели так, как ему. Образ Тома всплыл в голове словно наваждение. Его тонкие черты лица, пухлые губы с колечком пирсинга и фирменной ухмылкой, миндалевидные глаза янтарного цвета, длинные пушистые ресницы, похотливый взгляд. Аккуратная родинка на правой щеке. Руки с выступающими венами, ровные музыкальные пальцы. Я вспомнил о гитаре, что видел у него дома, правда, тогда я не придал этому никакого значения. На мгновения я представил Тома, перебирающего пальцами металлические струны, словно мою душу. Аккорд за аккордом, он изнутри заставляет звучать моё давно атрофированное сердце. Как ты это делаешь? Твой голос сводит меня с ума, прикосновения плавят разум. Ты зажег во мне надежду, но я так боюсь обмануться. Боюсь обрести и снова потерять. Боюсь верить. Боюсь тебя любить!***
День летел за днём, а ночи тянулись бесконечностью. Я загрузился работой с головой, без устали проводя в ателье минимум по двенадцать часов в сутки. Стоило мне переступить порог Модного Дома, я отключался от реальности, и был вовлечен только в коллекцию, изредка отвлекаясь на перекур или заход в уборную. Кокаин я заменил двойными дозами аддерала, риталина и ксанакса. Ел их как конфеты, запивая бокалом мартини или игристого вина. Да, это не сильно полезнее кокса, но для меня рецепта лучше точно нет. Однако за невероятный подъем сил была своя цена. Днем я жил, а ночью умирал. Бессонница крепко держала меня за горло, заставляя метаться по квартире как дикий зверь по тесной клетке. Мозговая деятельность не останавливалась ни на секунду, за четыре дня я перевел не одну пачку бумаги, рисуя эскизы один за другим. Большая их часть летела сразу в мусорное ведро, но были и стоящие экземпляры, которые постепенно формировали идею для следующей капсульной коллекции в межсезонье. Это хорошо отвлекало, но не достаточно. Я так соскучился по ночной клубной жизни, но я дал обещание Филлу и самому себе, что не буду лезть на рожон хотя бы какое-то время. Тогда я еще не знал, как это будет трудно. Счет времени просто растворился в двух локациях. Уснуть удалось только после двух бутылок вина, и то не больше чем на три-четыре часа. Настоящую жизнь я наблюдал лишь из окна машины по дороге из модного Дома в «камеру хранения» и обратно. После поимки и допроса Стефана, команда расследования зашла в тупик, а я продолжал молчать об смс, пока в пятницу утром Винсент не приехал к Йохану и не предложил спровоцировать Брайана. План показался мне дурацким, но я так хотел поскорее вырваться из-под круглосуточного конвоя, что поддержал даже такую бредовую идею. Проверяя телефон сотню раз за день, я надеялся увидеть хоть одно сообщение от Тома. Но вместо этого получал очередной таймер-отсчёт. Я знал, что пока я придерживаюсь графика и нахожусь под охраной двадцать четыре на семь — я в полной безопасности, и оттого становилось только тяжелее. Сколько еще я буду томиться под замком в неведении и ожидании, когда закончится этот кошмар. В голове не укладывалось, почему, имея всё, я должен ущемляться из-за какого-то поехавшего сталкера. Временами хотелось всё бросить и скинуть этот балласт с души, но я понимал, что так разрушу свою карьеру как карточный домик. То, что случилось однажды в Central Saint Martins должно было остаться там навсегда. И как бы не раскаивался Стеф, этого мало, чтобы оправдать очередную гнусную подставу. По его милости я вынужден всякий раз гореть от стыда, вспоминая, что те фото видел отец, Филл, а главное — Том. Тысячу раз я пожалел о том, что упрашивал отца не поступать с ним жестоко, даже убитый горем я поначалу не желал признавать, какая он тварь.***
Вернувшись домой за полночь, я повторил уже ставший ежевечерним ритуал. Проследовав на кухню, налил бокал просекко и закурил, выдыхая этот день из себя как последний. Сегодня я был выжат до предела. Организм требовал нормального сна и отдыха. Я был на сто процентов уверен, что отключусь, едва голова коснется подушки. Опустошив бокал я направился в комнату, прихватив с собой бутылку. Приняв горячий душ, я смыл макияж, и с отвращением посмотрел на себя в зеркало. Впалые щеки и бледная кожа вызвали лишь жалость. Без косметики я не признаю себя, кажется, я начал красится раньше, чем научился считать. В детстве, когда мы еще были семьей, я всегда забирался на стул к маминому туалетному столику и экспериментировал, превращая ее дорогие кисти, тени и помады в жутко грязное месиво. Макияжи были чудовищные, стрелки доходили буквально до ушей, но мне дико нравилось и я был невероятно горд собой, любуясь очередным шедевром. Потом я надевал ее самые шикарные платья, подол которых волочился по полу как фата у невесты, обувал большие мне туфли на шпильке и неуклюже дефилировал по коридору особняка, устраивая показы для себя или зрителей в лице маминых друзей. Налив еще вина, я накинул на голое тело безразмерную черную толстовку, ее рукава покрывали кончики ногтей, а длинна доходила до середины бедер. Сев в кровать, я облокотился спиной на подушки и поджал коленки к груди. Уютная мягкая ткань и терпкий аромат затягивали в свои объятия, окутывая теплотой и защитой. Его кофта казалось стала самым безопасным и спокойным островком в моей вселенной вечного хаоса. Незаметно глаза начали слипаться, постепенно поглощая вымученный организм в царство сновидений, не давая возможности даже расправить постель и укрыться одеялом. Но это было и не нужно, огромной толстовки хватало, чтобы согреться изнутри и снаружи. Его тепло утянуло меня в сон, как коварное маковое поле в стране Оз.POV Tom
Клиника, в которой я оказался по милости Каулитца, существенно отличалась от прежней. Скорее напоминала пятизвездочный отель. Внутри не пахло тошнотворным лекарственным запахом, стоял свежий запах воздуха, идущего от подошвы утюга или перегретого на солнце хлопка. Спокойный аромат ландыша, жасмина и иланг-иланга — словно открыли балкон прохладным весенним утром. Персонал максимально тактичен и вежлив, главный врач больницы — Маркус Санторо, кажется, тоже показался очень милым. Как Билл и сказал, он занялся лечением, и честно признаться, он настоящий профессионал своего дела, каждый шаг объяснил и разложил по полочкам. В Ospedale Niguarda сильно накосячили, когда проводили первую операцию, но, к счастью, это поправимо. La Madonnina ведущая клиника не только в стране, но и в Европе, они берут самые сложные случаи и поднимают на ноги в кратчайший срок. Доктор Санторо пообещал максимум недели две, чему я сначала не поверил, но после пары процедур его слова не звучали уже как сказка. Я мог сидеть и даже самостоятельно передвигаться на короткие расстояния. Если я правильно понял, то они работают только с эксклюзивными технологиями, которые обывателям вроде меня недоступны.***
— Том, прости, конечно, но что блять это было, мать твою?! — я тяжело выдохнул, знал бы я ответ… — Дьявол во плоти… вот что! — буркнул я под нос, что еще тут скажешь. — Ну это я понял… не объяснишь хотя бы, что было в предыдущей серии бразильского сериала, который я посмотрел? Нам обоим было адски неловко это обсуждать, я сгорал от стыда перед братом, но понимал, что объясниться нужно. Раз уж Гео и Энди в курсе, то и от Йена я решил не утаивать правду и выложить всё как есть. Тем более после визита Билла вообще сложно что-либо придумать в оправдание, так что плутать нет смысла, да и желания тоже. Сказать, что Йен охуел от моего длинного рассказа — ничего не сказать. Но я почувствовал облегчение, потому что в данный момент мне так хреново физически и морально, что сбросить хотя бы один груз было просто необходимо. — То есть ты хочешь сказать, что влюбился в самую скандальную персону страны, отец которого вероятнее всего связан с мафией, а его бывший в сговоре с другим бывшим охотятся на него, и еще тебя пырнул тебя ножом за это? — подытожил брат весь «сериал», как он выразился ранее. — Ну если сильно опустить все детали, то да! Но только давай хотя бы ты не полощи мне мозг, как это безрассудно и опасно. Я и так сыт по горло нотациями от Георга и Энди. Поверь, я сам осознаю, какой это абсурд, и прекрасно справляюсь с самобичеванием без чьей-либо помощи. — Вообще-то я и не думал читать тебе нотации, — после небольшой паузы начал Йен, — после того, что я увидел и услышал, могу точно сказать — Каулитц влюблен в тебя больше, чем ты думаешь. Видел бы ты его лицо, когда ты отключился. Он там всех на уши поднял. Врача этого убить готов был. Такое не подделаешь, Том. — Хах, да? Тогда почему он не здесь… не со мной? — Он говорил, что поедет следом за нами, но… — Именно — «но»! Готов спорить, я не увижу его до самой выписки. — Почему ты так считаешь? Может, что-то случилось по дороге. — Потому что, Йен! Я хорошо его знаю. Если он хоть полшага делает ко мне, то тут же бежит как от огня, пока в его дурной голове не вспыхнет новая бредовая идея, как меня помучить, или обстоятельства не столкнут нас лбами. Проходили уже не раз… Я устал ждать и надеяться, что когда-то он изменится… — Ты врешь! Вижу по глазам, — Йен как всегда зрит прямо в корень, ничего от него не скроешь. — Ну а что мне делать блять? Я не железный, в конце концов! Мне больно оттого, как он играет мной, словно ему это дозволено! Захотел, трахнулся — захотел, послал! И плевать, каково мне! Наверное, я наивный идиот, решивший, что что-то значу для него. — Том, стой! В тебе сейчас говорит обида. Ты можешь, конечно, пропустить мои слова мимо ушей, но скажу как человек со стороны — вы оба на пределе, вам обоим нелегко, и это видно. Ты что, ожидал от Билла трансформации по щелчку пальцев? Нет. Поставь себя на его место и подумай, смог бы ты вывозить такое столько лет и остаться в своем уме? Чувак, если ты серьезно к нему настроен, либо принимай уж какой есть, либо не принимай вообще. А время расставит все по местам. Я тебе говорю еще раз, Билл влюблен не меньше твоего! — Даже если и так, мы все равно не будем вместе. Я не его круга, статуса, уровня, называй как угодно! Мы полярно противоположны во всех отношениях. — Я не понял! С каких пор мой братишка сомневается в себе? — С тех самых как связался с этой гадиной! — Все твои слова — бредятина! Ты как и Билл ищешь оправдание, почему вам ничего не светит, вместо того, чтобы рискнуть и попробовать. Нравится страдать в догадках — что же будет дальше? А нихрена не будет, если ты сдашься! Хуже всего потом всю жизнь жалеть, что не решился и струсил, поверь. Я знал, о чем говорит Йен, он однажды упустил свою любовь из-за гордости и сомнений, а сделанного теперь не вернешь. Так или иначе, всё зависит не только от меня. Как бы я ни старался, если утопающий не хочет чтоб его спасали, то тут даже насильно не заставишь.***
Я вертел в руках сорванный с шеи Билла кулон. Кокаин — вот его религия. Самая настоящая снежная королева, в прямом и переносном смысле. Мне стало так грустно, порой я забываю, какая трагедия кроется под его стальной броней. Оглядываясь назад, вспоминаю, сколько всего «мы» прошли, и просто не верю. Я боюсь проснуться однажды и узнать, что это был лишь сон. Мир кажется настолько шатким, будто вот-вот должно что-то произойти. В любой момент и мне страшно, что меня не будет рядом. Фраза, брошенная Биллом в порыве, отпечаталась в сознании. «Мне нужно знать, что тебе ничего не угрожает, чтобы бороться дальше» А мне нужно знать, что тебе никто не причинит боль, пока я заперт в этой гребаной, хоть и роскошной тюрьме. Ничего еще не закончено. Неизвестно, что может быть в голове у этого больного ублюдка. Надев кулон себе на шею, я ощутил толпу пробежавших по коже мурашек от холодного металла. Починить сломанное звено оказалось не так сложно, всякий раз разглядывая крест, я пытался разгадать его владельца, и каждый раз круг замыкался на одном и том же вопросе. Взяв телефон в руки, я намеревался написать смс или позвонить, но каждый раз, набирая текст, останавливался и стирал. Три дня, как я здесь, а он так и не появился. Меня поочередно распирали то чувства обиды за то, что он снова так сделал, ушел, пропал, забыл, то дичайшей злости на себя, на Билла и нашу общую гордыню. Каждый новый вариант предполагаемой смс был хуже предыдущего. Меня злило, что я битый час терзаю телефон, как наркоман при ломке. Я невыносимо скучаю по своему дьяволу, но скучает ли он… Вопрос, на который я боюсь услышать ответ.***
Дни в клинике проходили однообразно. Интенсивная терапия с раннего утра и после обеда, в перерывах разрешалось посещение, точнее сказать в любое время, но совпадало всегда либо в обед, либо вечером. Я ни одного дня не провел один. Когда Энди случайно взболтнул кому-то из нашей группы, что я валяюсь с ножевым в больнице, подключились одногруппники. Благо они не решили собраться всей толпой меня жалеть. Однако палата обросла цветами, корзинами с фруктами и открытками с пожеланиями скорейшего выздоровления. Признаться, даже забавно, я и представить не мог, что так много людей забеспокоится, вплоть до преподавателей. Только меня больше волновал вопрос, насколько подробно они осведомлены, хоть Энди и заверил, что сказал ту же версию, что и я первоначально маме, в глубине души я боялся, как бы не всплыли подробности. Был уже вечер, когда в дверь робко постучали, а затем из-за нее появилась русая макушка парня с моего потока. Честно, я совсем не ожидал его увидеть. — Привет, Том! Извини, если побеспокоил… — было заметно, как он волнуется и теребит ручки бумажного пакета. — Только сегодня узнал, что с тобой случилось и… — Калеб? Привет! Нет, что ты! Я рад тебя видеть, проходи, не стесняйся! — одобрительно позвал я, похлопав по одеялу, а то он как вкопанный встал. С Калебом я познакомился на какой-то студенческой тусовке еще на первом курсе. Мы были довольно пьяны, и он сразу начал проявлять знаки внимания. Я был не против, он симпатичный милый парень. Всё случилось быстро, прямо в ту же ночь. Мы перепихнулись в чьей-то спальне и продолжили веселиться. Для меня секс без отношений никогда не был проблемой. Даже более того, я прекрасно мог поддерживать дружеский контакт после этого еще долгое время. Так было и с Калебом, до того момента как мы снова переспали, а потом еще и еще. Но если для меня это была дружба с приятным бонусом, то для него, к сожалению, это стало чем-то большим. Я не был готов встречаться и не мог дать ему тех же чувств взамен. Мне до сих пор жаль, что так получилось, ведь я не преследовал цели разбить ему сердце. Расстаться пришлось на минорной ноте, я решил сразу расставить все точки над «и», и не морочить голову ему и себе. Больше мы не общались, лишь иногда я ловил его грустный взгляд в перерывах между парами. — Я тут принес тебе персики, помню, ты любил их… — щеки Калеба залились румянцем, он подошел ближе и поставил пакет на тумбочку около кровати. Черт, он так и остался тем милым скромным парнем. — Да, спасибо большое. Было немного неловко. Я не знал, о чем с ним говорить, да и он, видимо, тоже. Повисла нелепая пауза. Надеюсь, он пришел не ради признаний в любви или чего-то подобного. Мне крайне не хотелось бы заводить этот разговор снова. Хотя, возможно, я преувеличиваю, вряд ли он всё это время искал подходящий момент, чтобы снова как-то сблизиться. — Мне Элен рассказала вчера вечером, это правда что ты подрался в клубе с бандой отморозков и в тебя стреляли? — я охренел от услышанного, Элен — близкая подруга Калеба и законченная сплетница, представляю, какие еще байки ходят по колледжу. — Что?! Нет! Во-первых, это было в квартире, во-вторых, не стреляли, а пырнули ножом в драке, а в третьих, никакая это не банда, а всего лишь вор-домушник! Ты нашел тоже, кому верить. Вот так и появляются слухи. — Что-то подобное тоже слышал сегодня, поэтому решил лично удостовериться. — Ну, как видишь, на остросюжетный боевик не тянет! — Все равно, история ужасная, надеюсь тебе не аннулируют стажировку из-за этого, будет жаль потерять такую возможность. — Какую такую? — Ну как же! В такой компании практику пройти мечтает каждый, тебе очень повезло! — из меня вырвался нервный смешок, да просто блять предел мечтаний. Если б он знал, каково на самом деле там работать, не бросался бы словами восхищения. И хотел бы я сказать, что именно благодаря этой «прекрасной» компании я сейчас лежу здесь, да не стану. Тут я призадумался, а откуда ему это всё известно, неужели он всё-таки не переставал следить за моей жизнью. — Врачи говорят, на следующей неделе возможно выпишут, заживает довольно быстро, и почти не болит уже. — Большой шрам, наверное, останется? — Хочешь взглянуть? — не знаю, чем я думал, спрашивая его, но по глазам и кивку я понял, что очень хочет, поэтому я задрал рубашку как можно выше, обнажая не особо привлекательный порез в десять сантиметров. Калеб присел на край постели и склонился над раной, как ученый в лаборатории. Его ладонь будто невзначай накрыла мою свободную руку, и тут я понял, он всё ещё ко мне неравнодушен. Я было успел начать об этом думать, как распахнулась дверь в палату. Я и Калеб обернулись на звук, меня словно обдало ледяной водой и я испытал дежавю. Мой дьявол стоял в проходе, как и в тот раз. Стало предельно неловко, просто максимально. Я одернул рубашку, а Калеб отскочил от меня, покраснев еще сильнее. Да, со стороны картина выглядит явно неоднозначно. Билл поменялся в лице несколько раз. Первоначальная улыбка резко перешла в недоумение, а затем глаза блеснули злостной искрой. Хладнокровный фирменный прищур и вздернутая бровь не сулили ничего хорошего. Ну, сейчас начнется, подумал я, однако реакция, которая последовала, поразила меня до ужаса. Билл мгновенно нацепил самую приторную улыбку и двинулся к нам, виляя тощими бедрами, будто по подиуму. Клянусь, не видел ничего более наигранного в его исполнении. А к слову, поведал я немало за все время. — Привет, милый! Ну как ты себя чувствуешь сегодня? — Билл чмокнул меня в губы, обозначив таким образом свою позицию. Что?! Он что увидел в Калебе конкурента? Я решил ему подыграть и посмотреть, что из этого выйдет. — Прекрасно чувствую, как хорошо, что ты наконец-то соизволил поинтересоваться… Милый, — аж до тошноты так же сладостно отвечаю. — Ты не представишь меня своему другу? — Конечно, знакомься, это мой друг из академии Калеб, а это… — Билл Каулитц — его парень! — перебил меня брюнет. Парень. Вот даже как, хм, под каким же он кайфом, раз заявил такое. Я заподозрил бы очередной спектакль ради спектакля, но прошлый поцелуй не позволил мне допустить такой мысли, подтекст сильно изменился. — Очень приятно! — робко улыбнулся Калеб, протянув Биллу руку. Брюнет намеренно сжал ее с такой силой, что лицо приятеля на секунду сморщилось от боли. — Не могу сказать того же, — язвительно процедил он, отпустив бедного парня и переключив свое внимание на бумажный пакет. — О! Это персики! Я их просто обожаю! Двумя тонкими пальцами Билл вынул один спелый плод, медленно облизав верхнюю губу. Послышался перезвон металической штанги в языке по зубам. Подразнив еще секунду, он нарочито сексуально впился в сочный фрукт обхватывая его губами почти полностью, взглянув на меня так, что я захотел заменить этот персик собой. Сладкая струйка сока потекла от запястья по руке вниз, я еле сдержал себя, чтобы не слизать ее с фарфоровой кожи прямо сейчас. — М-м-м, как вкусно! Хочешь? — конечно хочу, блять, он еще спрашивает. — Спасибо, милый, я не голоден. Кстати, можешь поблагодарить Калеба, это он принёс, — конечно, Каулитц это знал, но упустить возможность уколоть я просто не мог. Хоть меня и мучила совесть, что Калеб стал участником этого представления, оно того стоило. — Я… я наверное пойду, — замялся друг, не зная куда деть глаза, он резко встал, и, смотря в пол, быстро пробормотал: — Том, желаю скорейшего выздоровления! Увидимся в октябре. — Да-да, давно пора! Я тоже хочу полюбоваться телом своего мужчины! — буквально промурлыкал Билл пробегая пальцами по хлопковой ткани моей рубашки, чем заводил меня еще больше, но я старался не подавать виду. — Обязательно! Спасибо, что зашел! — бросил я вдогонку ускользающей из поля зрения фигуре. Мы остались одни. Только я, Билл и сочащийся персик в его руке. — Он ушел! Можешь больше не стараться. — С чего ты взял, что я стараюсь? — Да брось, Билл! А то я не знаю твои блядские штучки! — он удивился, но продолжил находиться в образе. — А разве ты только что не поддерживал эти самый штучки, а? Милый? — Только чтобы ты не выглядел идиотом, милый! — наигранно улыбнулся я, под стать ему. Билл ретировался к подоконнику и задумчиво стал рассматривать пёстрые букеты, среди которых один сильно выбивался. Изысканный, строгий и в то же время самый яркий. Элегантные цветы с продолговатыми бутонами из единого лепестка с длинным стеблем, почти черного цвета. Я не разбираюсь во флористике, могу сказать — по красоте и величию им нет равных. Невольно я провел параллель с Каулитцем, даже одетый в весьма простые вещи, он затмевал любого, кто находился рядом, прямо как этот букет среди разноцветного буйства красок. — Калеб не просто друг, верно? — спросил он не отрываясь от созерцания. — И да, и нет… тебе то что? — Ничего! Просто не думал, что у тебя настолько дурной вкус. — Пф, будто твой вкус на мужиков отличается избирательностью! Как там кстати дела у Брайана? Не звонит, не пишет? — с неприкрытым сарказмом спрашиваю я. Билл резко обернулся и дернулся, скинув надкусанный фрукт назад в пакет. Он замешкался, думая, что ответить, но вмиг заполнившиеся грустью глаза выдали ответ быстрее, чем он тихо сказал вслух: — Пишет… — Что?! В смысле? И он ещё на свободе? — в не себя от возмущения сыпал я вопросами, — По сигналу же можно найти, нет? — Наверное… Я не никому не говорил, пока. — Почему? Ты совсем уже?! Ты должен сообщить сегодня же, это не шутки, черт тебя возьми! — Да знаю я! — нервозно огрызнулся он. Очевидно, что его достала эта тема, и обсуждать её желания не было, но сейчас он поступает крайне глупо, учитывая все последствия его прошлой игры в молчанку. — В чём тогда проблема? — он молчал, тяжело вздыхая, — слушай, я понимаю, тебе сейчас непросто, но если ты хочешь с этим покончить, нужно содействовать расследованию, мало ли, что эти двое ещё задумали. — Один, — оживился брюнет, закусив губу, будто понял, что взболтнул лишнего, — Уже один! Стефана задержали во вторник, как раз когда мы ехали сюда. — Да?! А мне ты не мог сказать об этом? Я тут вообще-то с ума схожу целыми днями от неведения! — Я не думал, что это важно. — Все что касается тебя — важно! — Настолько, что ты заигрываешь с каким-то задротом второсортным? — со всей брезгливостью выдал брюнет. Ахуеть, он что-ли реально приревновал. Я не верю, ущипните. — О, боже! Серьезно? Ну была у нас интрижка когда-то, только это ничего не значит! Я не заигрывал, а если б хотел, поверь, твоя театральная игра не помешала бы. — Я видел, как он смотрел на тебя… — Это уже его проблема, не моя! — …И как ты смотрел тоже! — Между нами всё давно закончилось, хотя по большому счету ничего и не было толком. Мы год почти не общались до сегодняшнего дня. Он просто приятель, не более. И почему я вообще перед тобой оправдываюсь? — За ручки держаться тоже принято у просто приятелей? — продолжал ядовито напирать Билл. Чего он добивается, сука? — Может хватит яйца мне тут блять выкручивать на пустом месте? Я что, из монастыря пришел, по-твоему? Конечно, я не могу похвастаться длиннющим списком любовников, как ты, но чтоб их всех пересчитать, двух рук точно не хватит! Не знаю, что вдруг перемкнуло, почему я снова повелся на его провокации, но меня понесло. Жгучая обида захлестнула целиком. Я так ждал, когда же он придёт, и вот он здесь треплет мне нервы вместо того, чтобы просто сказать, что скучал… Скучал по-любому, я же вижу. Почему нельзя заснуть свою гордыню в задницу и не усложнять себе и мне жизнь. — Поверь, мне это не интересно! — Не будь ты таким эгоистом, мог бы и позвонить хотя бы раз, узнать, как у меня дела, а не выдумывать себе херню какую-то! — Как и ты! Но похоже ты слишком занят, судя по количеству букетов — от воздыхателей отбоя нет? — Да каких нахрен воздыхателей? Я почти неделю провалялся, корчась от боли и бесконечно думая, как бы ты там не обдолбался до потери пульса снова! Ни сесть, ни встать, даже пяти метров не пройти без посторонней помощи, Я, кажется, ясно дал понять, что настроен серьезно. Нахрена мне еще какие-то интрижки, если уже ты в полной мере ебешь мне мозги, а мы даже не пара! — кажется это слишком грубо, и я вероятнее все об этом пожалею, но Билл сам напросился. — Черт возьми, как ещё мне тебя убедить? — Нет, всё верно… Ты ничем не обязан! — с холодной грустью сказал брюнет, мотнув головой, словно выходя из транса, взгляд стал пустым как у куклы, ни единой эмоции, даже мускул на лице не дрогнул. Я понял, что перегнул палку, за что уже себя ненавижу. Внезапно с его телефона раздался короткий сигнал смс, Билл хмуро посмотрел на экран, встал и равнодушно произнес: — Мне пора идти, до встречи! — Это от Брайана? — До встречи, Том! — смесь печали со льдом в его голосе еще сильнее меня насторожила, как и всё его поведение. Я ожидал как минимум скандала с порога по известной только Биллу причине, но никак не ревности. И уже тем более не хотел его задеть. — Не делай глупостей, Каулитц! — крикнул я вслед, но он даже не обернулся. Блять! Только-только начало все налаживаться. Ну, кто меня за язык тянул?POV Bill
Едва сдерживая слезы, я вылетел из здания больницы, пытаясь по пути выудить сигарету из пачки. Руки дрожали и не слушались, с психом чиркая колесо зажигалки, удалось выбить огонь с пятой попытки. Я шел так быстро, что Тайлер едва успевал за мной. Желание сорваться бежать куда глаза глядят прямо сейчас сдавило виски и перекрыло кислород. Гул в ушах заслонил окружающий мир. Казалось, я оглох и нахожусь в вакууме. С каждым шагом писк сломанного телеканала в голове становился все громче, путая мысли, так и норовя разорвать мой мозг на части. Изнутри меня всего безжалостно трепало чувство собственной глупости, пульс душил до тошноты, нижнюю челюсть сводило такой болью, что я вот-вот потеряю самообладание и меня прорвет как водопровод. Пересекая парковку, я не знал куда мне деться и как спрятаться. Я не могу себе позволить разрыдаться на глазах у посторонних, но и терпеть уже просто невозможно. Закусив и без того разодранную губу с такой силой, что засохшая оболочка лопнула, я ощутил успокоительный металлический привкус крови на языке. С последней затяжкой фильтр сигареты окрасился красным. Бросив окурок, я опустил темные очки на лицо и сел в машину. Я оказался заложником эмоций в самом неподходящем месте, и в совершенно неудобное время. — Домой! Срочно! — скомандовал я из последних сил и сжал руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу до судорог. Целью было заглушить душевную боль физической любым способом и дотерпеть до дома. Закинув пару таблеток, я закрыл глаза, твердя себе успокоится и не думать. Получалось хреново, но хорошо, ехать недалеко.And it's killin' me when you're away,
And I wanna leave and I wanna stay.
I'm so confused,
So hard to choose.
Between the pleasure and the pain.
And I know it's wrong, and I know it's right.
Even if I try to win the fight,
My heart would overrule my mind.
And I'm not strong enough to stay away
Apocalyptica feat. Brent Smith — Not Strong Enough
***
Как только закрылись створки лифта позади меня, глаза защипало, и я не смог больше сдерживать удушающие слезы. Соленый град хлынул потоком, обжигая кожу. Пол ушел из-под ног. Я обессиленно скатился по стенке вниз, падая лицом в ладони. Тихий плач перешел в громкие рыдания, разносящиеся по всему пентхаусу. Холодная дрожь колотила все тело. Какой же я идиот! Ну конечно, у Тома были отношения, так какого хрена меня это так задело? Почему я приревновал как тупая школьница, ведь он ничего мне не должен и ничем не обязан. В любой момент он может уйти и имеет на это полное право. В какой момент я начал думать, будто он всегда был рядом, будто он ангел-хранитель, спустившийся на землю только ради меня? В какой момент я стал считать его своей собственностью? В какой момент я позволил себе чувствовать и подпустил так близко? Когда я потерял голову? Потерял контроль… Казалось, я выплакал годовой запас слез и даже больше. Все еще содрогаясь, я смог подняться и проследовал на кухню. Рука уже потянулась к винному шкафу, как я резко поймал себя на мысли, что вся моя жизнь превратилась в цикличный круговорот рутины. Одернув себя я понял, что если проживу еще раз этот сценарий, то пущу себе пулю в висок. Я существую на повторе и схожу с ума. Мне нужно срочно вырваться отсюда, иначе моя голова лопнет как воздушный шар. Хватило секунды на раздумье, как это сделать, и я почти бегом бросился на второй этаж, скидывая по пути одежду. Никогда я еще не красился и не собирался так быстро, будто за мной кто-то гонится. Образ выбрал бунтарский — под стать случаю. Надев облегающие штаны, черную футболку с блестящими клепками, ботинки на грубой подошве и ошейник, с цепи которого только что сорвался, я склонился над стеклянной поверхностью, держа скрученную купюру в руке. Секунда смятения. Я обещал стать лучше. Нет. К черту всё! Сметя три дорожки подряд, я улетел в такую эйфорию, как будто это мой первый раз. Кокаин зарядил мои севшие батареи за минуту. Энергия разлилась по нервным окончаниям. Никакие колеса не действовали на меня так, как белый порошок. Иллюзия счастья, к которой я привык, вернулась с крепким лидокаиновым поцелуем в раненое сердце. Никогда не мог подумать, что мне придется сбегать из собственного дома, как подросток ночью на вечеринку. Обойти охрану было непростой задачей, Тайлер дежурил наверху за дверью, а Сэм контролировал личный лифт в холле. Благо архитектор постарался сделать еще один выход, который не отмечен даже на плане квартиры. Когда я покупал апартаменты, этот пункт сыграл финальную роль в принятии решения. Правда тогда я и мысли не допускал, что мне придется когда-либо им воспользоваться. Спустившись по пожарной лестнице, меня ждало разочарование. Выход на цокольный этаж почему то был закрыт. А это значит, придется идти через холл. Думай, Билл, думай! Выбрав Тайлера на быстром наборе, я глубоко вдохнул и приготовился как можно убедительнее изобразить страх. — Мистер Каулитц?! — Сэм проверял пентхаус перед мои приходом? — Безусловно, мистер Каулитц! — Срочно поднимайтесь оба наверх! Я слышал странный шум. Клянусь, здесь точно кто-то есть! Мне страшно! — Принято! Вильгельм, найдите безопасное место и спрячьтесь, мы идем! Он отключился, и я выглянул из-за угла убедиться, что Сэм покинул пост. Как только он скрылся, я стартанул через холл на цокольный этаж. У меня есть пара минут, пока они не поймут, что к чему. Я бежал бегом через всю парковку, заводя по пути машину, как всегда я забыл, где именно находится мой сектор. По трели сигнализации и звуку мотора я быстро сориентировался и через мгновение вдарил по газам, так что свист колес раздался эхом. Выехав за территорию жилого комплекса, телефон стал разрываться сначала от звонков Тайлера, а потом отца. — Можете поцеловать мой зад! — весело проорал я на весь салон. — Я ухожу в отрыв! Отключив телефон, я прибавил скорости, выбрав пунктом назначения клуб Just Cavalli. У меня не было сомнений на этот счет, искать у конкурента, а по совместительству старого друга, отец точно не станет. Ведь тогда он вызовет массу вопросов у коллег, и в модной тусовке могут поползти лишние слухи. Вечеринка была в самом разгаре. Два этажа пульсировали от басов и сверкали стробоскопами, как единый организм. Статус одного из самых элитных заведений в Милане отличал его жестким фейс-контролем. Всякий сброд сюда не пускали ни за какие деньги. В дни закрытых вечеринок, как сегодня, если тебя нет в списке постоянных посетителей, можно смело проходить мимо. В этом клубе я отрывался каждый раз как последний. Сколько здесь было снюхано дорог и выпито водки, просто цифр не хватит сосчитать. Я видел звезд, и сам был в таком виде, что таблоиды поубивали бы друг друга ради хотя бы одного фото. Этот мир всегда был сокрыт от посторонних глаз. Опрокинув на баре несколько шотов подряд, я проскользнул в центр танцпола и отдался музыке целиком и полностью. Мне было абсолютно все равно на окружающих, я кайфовал от потока энергии и свободы, до которой наконец дорвался. Внутри бушевали эндорфины, я растворялся в битах как лёд в коктейле. Бешеный драйв вытеснил все мои больные мысли лучше любого психотерапевта. Я поймал себя на мысли, что когда-нибудь непременно тоже открою свой клуб. Казалось, ничего не могло остановить меня в ту ночь, треки сменялись один другим, а стопка стопкой. Через час я уже танцевал на столе vip-ложи в компании золотой молодежи со всего земного шара. Светские дивы и богатые наследники многомиллионных компаний, актеры, актрисы, модели и спортсмены исключительно первой величины. Никто из них не был кому-то другом или подругой, всех нас объединяла одна страсть. Дух ночной жизни и бесконечного праздника. Плевать, что будет завтра, мы наслаждались моментом здесь и сейчас. Как только эйфория начала слабеть, я отыскал свою сумку среди подушек и направился в туалет. Наркотиками тут никого не удивишь, но привычка всегда действовать осторожно давала о себе знать. Я предпочитал обычно женский туалет мужскому, но очередь до двери вынудила изменить привычный выбор. Достав пудреницу и прозрачный пакетик с порошком, я высыпал немного на гладкую поверхность. Мастерски быстро и аккуратно разделив снег на три дорожки пластиковой картой, скрутил пятьсот евро и уже наклонился, как вдруг… — Тик-так, Билли! Скучал? … Всё полетело в пропасть уходящего из-под ног пола от раздавшегося эхом голоса за моей спиной.