«I'll fill in your name, Bucky♥»

- Ещё раз, как вы себя чувствуете? Рука не болит? - сказал доктор, разматывая бинт. - Все нормально. - Соврала я. - Шрам немного порвался. Что случилось, Эш? - Ответил он, осматривая порез. Я опешила. - Откуда вы знаете мое имя? - Не дождавшись ответа, я ещё раз повторила, на этот раз громче, и по слогам. - Откуда вы знаете мое имя? Доктор усмехнулся и стал обрабатывать рану. - С вами сегодня произошло очень много странных событий. Поэтому не надо так нервничать. Как ваша рука? - Нормально, я же говорила. Я секунду помолчала и шепотом спросила. - Как вы узнали? - Не услышав ответа, я повторила, уже более громко. - Ещё раз, как вы узнали? Доктор ничего не ответил, только улыбнулся и стал бинтовать руку. Закончив с этим, он внимательно оглядел меня. - Медсестры имеют доступ ко всем записям о вас. Ваше имя было написано на первой же странице. - Он улыбнулся. - Вот, кстати, ваш журнал. Он взял со стола блокнот и передал мне. Книга была темно синего цвета, с золотой рамкой по краям и таким же золотым крестом посередине. Я его прежде видела только в шоковом отделении. Доктор открыл ее на первой странице и показал, где было написано моё имя. До этого мне никто не давал в руки этот блокнот. Он держался под охраной. - Не боитесь, что вас уволят? Или хуже того, обнулят. А если этом узнает Карпов... Выбирайте гроб, он вам понадобится. - Я встала и положила книгу на стол. На последок посмотрела в глаза доктору, и подошла к двери. Он взглянул на меня и кивнул. Мне вдруг захотелось так же незаметно, как появился доктор, исчезнуть из его кабинета. Я собрала все свои силы и открыла дверь. В коридоре никого не было. Доктор встал и направился за мной. Я шла по коридору, дежурный шел чуть впереди, доктор рядом со мной. Я оглянулась, желая проверить, не идет ли кто следом. На самом деле, я и не смотрела в его сторону. Просто мне казалось, что так надо. Доктор же не оборачивался и никак не показывал, что заметил мой испуг. Шаги отдавались в голове гулом, любой звук эхом отражался от стен. В голове будто бил гонг. Меня постоянно шатало, голова кружилась, мысли путались. Было какое-то странное чувство тревоги. Наконец мы дошли до комнаты. Дежурный достал ключ и открыл дверь. Краем глаза я заметила на ключе графировку - логотип ГИДРЫ. Меня затолкнули в комнату. Взгляд упал на Солдата. Он сидел на своей кровати, облакотившись на стену. Голова была опущенна, взгляд устремлён куда то вперёд, волосы были мокрыми. А с виду так и не скажешь, что в комнате кто то есть. Лампочка мигала, за дверью слышались шаги и голоса. Говорить или нет? Кто их знает… Решусь. - Привет. - Робко сказала я. Он молчал. Я села на кровать рядом. - Ты чего? - Я наклонилась к нему. Он поднял голову и посмотрел на меня. Я испуганно отодвинулась. Но он совсем не выглядел удивлённым. Как будто всё время ждал меня. И, как обычно, ничего не говорил. Он внимательно смотрел на меня. По телу пробежало лёгкое волнение. Мне вдруг стало страшно. - Солдат. Я поднесла руку к его мокрым волосам. Мне было страшно даже просто дотронуться до него. Мало ли что. Он ведь меня не помнит. Прикосновения были очень лёгкими, мне не хотелось рассердить его. Солдат прикрыл глаза на секунду. Только на секунду. Он слегка дёрнул головой и снова посмотрел на меня. Что-то промелькнуло в его глазах, мне даже показалось, что он немного изменился. «Хотя, это наверно мне просто показалось» - подумала я. Так бывает, когда находишься рядом с человеком и видишь все его скрытые стороны. Возможно, это просто моё воображение, но я почему-то была уверена, что это правда. На его лице мелькнула слабая улыбка. - Давай, - сказала я, чувствуя странную беспомощность. И впервые я не смогла произнести эту фразу вслух. - Я не буду винить тебя в том, что ты ничего не помнишь... - Сказала я, чувствуя, как в глазах стоят слезы. Я понимала, что это нехорошо и, скорее всего, так не должно быть, но мне было действительно жаль его. Мне не следовало что либо ему говорить. И уже тем более не следовало быть такой уверенной в себе. Сейчас мне хочется расплакаться. Но этого я не могу. Я должна быть сильной. Сдерживать слезы не моя обязанность. Это моя собственная слабость. Что бы я ни сделала, все меня выдаст. Не сейчас, так потом. Моя сущность. Я знаю это. Я узнаю это из тысячи зеркал. Зеркал, в которых я вижу только грязь. И мне нравится та девушка, в которую я превратилась. Я верю, что когда-нибудь я стану чем то больше обычного эксперимента. А пока мне оставалось только ждать. Ждать благоприятного момента. Меня вывел из раздумий голос Солдата. - Мне почему то не охота тебя вспоминать. - Совсем меня не жалко? - тихо сказала я. Мне ещё сильнее захотелось плакать. - Ты не цель. - только ответил он. Неужели я никто для него? Ну да... Либо цель, либо никто.... Только цель имеет значение. Только цель, больше ничего. Все другие никто. - Кто ты? - прошептал он. - Я знаю тебя. Откуда? Скрывать было нечего. Я не знаю, чего я хочу. Рассказать все, или не говорить ничего. - Меня зовут Эшлиллиана Бьюкейтер Винтер, Солдат № 12, в прошлом главный агент 107-го пехотного; родилась 13 апреля 1918 года; село близ воейнной базы; выросла в военном лагере Лихай. - Я помедлила, что бы не сболтнуть лишнего. - Зачем тебе эта информация? - Ты не поняла. Кто ты? - Он все ещё пристально смотрел на меня. - Кто ты для меня? - Если бы я знала, кто я для тебя... - робко начала я. - ...или я для тебя... - закончил он. Я опустила взгляд и положила свою руку поверх руки солдата. «И пусть он сейчас делает, что хочет.» .... «...сержант Барнс.... Добро пожаловать, солдат...» Снова эти слова... «...завтра на рассвете...если бы я знала... Добро пожаловать....» Откуда эти слова? Как они связаны с этой девушкой? «...здравствуй, товарищ солдат...!...» Это ее голос.... Что он делает в его голове? «...лучший друг...новая соседка...» Есть связь? Очевидно, нет. «...Баки, я не смогу...ты должен идти один...» Слова эхом в голове. «...это не цель...отставить выполнение приказа...» «...тянет на цель...» Она не цель. Тогда почему к ней так тянет? «...совсем меня не жалко...» «...так ты теперь сержант?...» «...Стив думает, что это игра в войнушки...» «...или хуже того - призовут...» «...я же говорил...» «...я думал, что ты умер...!...» Боже, пускай это все прекратится! «...Запомни, если с тобой что то случиться, виноват в этом будешь ты!....но я пойду с вами...» .... Солдат опустил голову и прикрыл глаза. «Я ничего не чувствую.» - думал он. Я уже не сдерживала слезы. Руки тряслись. Потом он поднял глаза, вздохнул, и сказал: - И я не знаю, что я должен сделать. Что бы вспомнить о тебе хоть что то. - Ты не обязан вспоминать меня... - Я сжала его руку, в душе надеясь, что он примет этот жест. Но он только посмотрел на меня и легонько отдернул руку. Слезы начали течь с большей силой. Он молчал, пристально смотря на меня. Поднеся руку к моей щеке, он аккуратно провел пальцами ко коже. Меня будто прошибло током. - Ты не моя цель. - Солдат дополнил. - И никогда ею не была. - Верно... Я твой друг. Он слабо кивнул. Мне было больно что либо говорить. В горле стоял ком, глаза щипали слезы. Я взяла солдата за руку, и поднесла ее к своей щеке. Так хотелось снова почувствовать тепло. Заикаясь от слёз, я спросила: - А если бы я была целью? Что бы ты сделал? - Убил бы тебя. - совершенно равнодушно сказал он. Мне стало трудно дышать. Глаза уже жгло, слезы застилали их. Я почти не видела перед собой его лица. Все расплывалось. Была только теплая человеческая ладонь. Любой адекватный человек в данной ситуации возненавидел бы собеседника. Но только не я. Я слишком горда, что бы тратить силы на ненависть. Мои поступки очень глупы, но были и люди поглупее меня. Я пододвинулась и положила голову солдату на плечо. Он вздрогнул. Я почувствовала волну холода, исходящую от бионики, и, закрыв глаза, прижалась еще сильнее. Я не видела его лица, но ясно представляла себе его реакцию. Его ладонь чуть дрогнула, когда он коснулся моих волос. Его лицо стало чуть мрачнее. Я положила руку на его волосы. Сердце забилось так часто, что я не смогла его контролировать. Это было трудно. Сердце, казалось, вот-вот взорвется в груди. Наверное, он почувствовал мое состояние. Его рука чуть дернулась, и я услышала тихий шепот: – Ты не моя цель. Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Я, кажется, опустила руки. Голова перестала кружиться. Я открыла глаза. Мне стало страшно. Никогда прежде я не чувствовала себя такой маленькой и беззащитной. Его рука ещё секунду лежала на моем плече. Он убрал ее. Мне хотелось что то сказать, но слова не шли. Наверное, я бы заплакала ещё сильнее. Вместо этого я вдруг потянулась к нему. Просто так, без всякой причины. И он словно ждал этого — он тоже потянулся и обнял меня. Наверно, следовало отодвинуться, но я хотела до конца остаться в его объятиях. Мне было приятно ощущать, как его объятия несут тепло, и сквозь них до меня долетают горячие, сладкие, полузабытые отголоски нашей прошлой жизни… И тут, как это часто бывало в последнее время, на меня снова накатило. Как тогда, в тот далекий день 1932 года, я вспомнила ощущение, возникавшее всякий раз, когда он касался меня. Меня стала бить крупная дрожь, и мне даже показалось, что я сейчас, как в детстве, начну кричать. Как в день смерти своих родителей. Что мне так же придется бежать в неизвестном направлении, скрываться от преследователей, и падая, сдирать руки и ноги в кровь. Что опять придется жить за чужой счет, и так же, как в детские годы, зависеть от других. За все пятьдесят лет в ГИДРЕ я научилась главному - есть цель, ее надо устранить, есть свидетели, которые долго не живут, есть те, кто отдает приказы, и есть остальные - к ним относись как хочешь. В этой жизни надо уметь выживать. Но были и те, за чью жизнь я бы отдала голову... Именно к этим людям я всю жизнь подсознательно стремилась. Их было мало, но они были. И, когда я поняла это, я ощутила в себе спокойствие и уверенность. Я поняла, что надо жить. Я расслабилась в его руках. И, наверно, ещё сильнее прижалась к нему. Но вдруг до меня дошло, что происходит что то не то. Так не должно быть, мы уже не те, что были раньше. Солдат без особых усилий отцепил меня от себя. - Не расстраивайся. - Только сказал он и сел в прежнее положение. Я окинула его взглядом. Он сидел так же неподвижно, грудь не поднималась от вдохов и выдохов, волосы не колеблелись ветром. Даже не моргал. "Ноль впечатлений" - подумала я и встала с кровати. Подошла к зеркалу и стала разматывать бинт. Шрам болел только если к нему прикоснуться. В остальных случаях о нем напоминали лишь пропитанная кровью повязка и скованные от этого движения. Отдирать бинт от руки было немного больновато, а тонкая кожа лопалась везде, где только можно. Размотав, я оглядела рану, провела по ней пальцами, что отозвалось пульсирующей болью. Кровь была темно-бордового цвета, сам шрамик же ярко-красно-розового цвета. Случайно я кинула взгляд на зеркало. В нем отражалась девушка, с заплаканные лицом, растрёпаными двумя длинными косами, парой ссадин на лицеи шее, шрам возле ключицы от выстрела. У меня была превосходная фигура, аккуратное личико, карие с красным отливом глаза, шатеновые волосы. Мой костюм - иссиня-черная облегающая майка (естественно с полуголой спиной под протез), черная расстегнутая кофта на размер меньше, чем надо, облегающие штаны с кучей карманов. Мелкая татуировка на запястье. Я провела пальцами по тату. Рядом с ней красовался маленький шрамик, полученный ещё в 37-м году. - Кстати, о татуировке. - Подал голос Солдат. - Я все таки имею к ней какое то отношение..?