Выбор небес

Закат дня. Невыносимо медленно переходящего в вечер. Самое унылое и тяжелое время. В квартире очень тихо, пусто и душно. Кажется, у нее закончились слезы. И эмоции. Она не думала, что так действительно бывает. В горле прочно укрепился твердый ком, который душил, не позволяя теперь плакать. А желудок стянулся так, что заставлял уже ее саму скривиться и чуть согнуться. Она ничего не ест. Уже вторые сутки. Поняла она это почему-то в один момент, словно осознала, спохватилась. И очень испугалась. Большим ужасом выглядела потемневшая и покрывшаяся плесенью половинка авокадо, взгляд на которую упал, когда Рита открыла холодильник. От рывка дверцы плод чуть пошатнулся и круглая красивая косточка выскользнула из мякоти, стукнув по пустой полочке и укатившись под ноги Власовой. Эта картина перепугала ее до боли в сердце. Рита ахнула и отскочила назад, как от какой-то заразы. Эта параллель… Девушка уже ощущала себя сумасшедшей. Картины смертельной беременности и болезни виделись ей повсюду. Особенно на кухне. Она не брала в руки нож, чтобы не порезаться, не трогала вилки, потому что они были похожи на медицинские инструменты, не разбивала яйца, потому что это тоже был плод. Вообще от любых запахов ее до сих пор тошнило. Ей ужасно плохо. Она увядает. Она опустошена. Она чувствует себя прозрачным мешком с хрупкими костями. Словно снедаемая самой страшной болезнью… От скрученного желудка, который словно иссохся и уменьшился в два раза, Рита даже не могла выпрямиться до конца. Силы так и не вернулись. Таким темпом она не дождется никакой экспертизы… Власова опасливо закрыла холодильник, словно он источник радиации, и пнула ногой косточку из своего поля зрения. Затем взялась за стол и спинку стула, чтобы не потерять равновесия, и опустила голову. И попытка направить поток крови к мозгу сработала. Ей пришла одна единственная спасительная светлая как маяк идея. Возникло лишь одно имя. Данилов. Девушка, не рассчитав силы, быстро ринулась в комнату за телефоном, собирая плечами все косяки и стены. Она сама не знала, почему именно он. Он же ее напарник, он хотел посвятить себя ей, хоть и говорил в контексте работы. Тогда после всех этих неудачных дел, дела о Даркнете, когда его чуть было не начали подозревать сами ребята, он практически поклялся стать членом семьи ФЭС, и у него получилось сбросить с себя тень «притянутого за погоны Кругловым». Рита ему верила и доверяла. Их отношения были крепкими, по крайней мере на службе. Когда прошел гудок, девушка на миг усомнилась — а окажется ли он так же близок ей вне работы? В личном плане. Они же даже друзьями то зваться не могли, ничего друг о друге не знают, были друг у друга дома всего пару раз. Они оба очень скрытные… И по части эмоций тоже. Но невероятно схожи и близки по душам. Сейчас ей нужен именно он. Не заботливый и одержимый Майский. Не врач Антонова, которая убивает Риту своей верой в шанс на счастливое материнство, посланное судьбой как нечто благословенное и высокое. А он. Отстраненный и здравомыслящий, с холодным умом. Достаточно чужой для нее в таком плане. Плане личных чувств. Но Рита ошибалась.

***

Такое ощущение, что Степа все это время жил в машине под окнами, насколько быстро он приехал. Или же Рита погрузилась в волнующие ее мысли по поводу него и совсем выпала из времени. Да. Потому что ехал он полчаса. Данилов перепугался. Никогда Власова не звонила ему по личным причинам и тем более не звала к себе домой. Особенно в тяжёлый для себя период. Это означало лишь то, что с ней действительно происходит нечто невыносимое, что выдержать одна она уже просто не может. И то, что ее выбор пал именно на него, такого отстраненного, неблизкого и где-то даже неприятного ей, а не на Валю или Майского, умножило его веру в свою ей помощь в сотни раз. И волнение тоже. С огромной ответственностью и желанием сделать все, что в его силах спасателя, Стёпа позвонил в дверь. Сердце заколотилось, руки похолодели. Что, если она в настоящей истерике, депрессии? Что, если она больна и он как бы не пытался, не сможет её от этого избавить?.. Знает ли он вообще, что в таком случае с ней делать, что сказать? Опер не успел поддаться панике, как дверь тихонько открылась. Осторожно и медленно, словно у Риты совсем не было сил. Так странно и пугающе — в кабинеты она всегда влетала чуть ли не с ноги, была такой резкой, мощной. Живой. — Проходи… — едва слышно разрешила шатенка, сделав шаг назад, обхватив себя руками. Степе показалось, что она плакала. Долго-долго и уже иссякла по эмоциям, голос пропал, глаза не хочет поднимать, потому что в них потух свет и не осталось цвета… — Ну что, как ты?.. — тоже как можно тише и без напора попытался поинтересоваться оперативник, опустив также голову и занявшись верхней одеждой. То, что в доме появился кто-то сильный, здоровый, надёжный и хорошо знакомый, на жалкую долю, но приободрило Риту и заставило хотя бы заговорить. — Консервируюсь, — ее даже хватило на легую шутку в своем стиле недотроги, но насколько она выглядела безразличной, настолько паршиво ей было в этот самый момент. — Да, окна тебе открыть не помешает, — чтобы и дальше не давить на нее, Степа старался даже не смотреть, не смущать ее взглядами, вниманием, жалостью и сочувствием, поэтому сурово прошагал в комнату и открыл окошко. — Будешь чай?.. — буднично и вяло переспросила она, не особо волнуемая тем, что происходит без ее ведома. И загремела чашками на кухне. — Спасибо, я только из дома, сегодня не моя смена, — Данилов огляделся. На стуле та же одежда, что была на ней в последнюю встречу. Сумка, в которой все ещё лежат бумаги по крайнему делу. Расставленная по всему столику косметика, так и не прибранная с последнего рабочего утра в суете и спешке. Смятая постель. Просто истерзанная. Маленькое зеркальце на прикроватной тумбочке отвернуто в стенку. Куча зарядок, в углу на полу ноутбук, подушка и кружка с кофе и ложкой. Которую он без слов принес обратно на кухню, обходя бесцельно стоящую посреди нее Власову. Данилов был очень педантичным и армейским человеком. Не терпел беспорядок в любом его проявлении. Поэтому после того, как он войдет в горящий дом, чтобы спасти людей, он обязательно помоет в нем посуду. Чем, в принципе, без раздумий и стеснения занялся и сейчас, не обращая внимания на хозяйку, к которой пришел в гости. — Антонова уже жаловалась на меня? — саркастично поинтересовалась Рита, машинально забрав со стола принесенную из комнаты кружку с глотком кофе, и сев около окна. — Только на твое давление, — громче обычного вздохнул мужчина, строго, но не грубо забрав эту кружку обратно в раковину. Поглядите-ка, муж на час. Посудомойка, сиделка, врач и психолог на дом. Она не ошиблась с номером телефона. Хоть немного, но он расшевелил ее. Этим своим старанием, желанием соответствовать ожиданиям, оправдать надежды нуждающейся в рыцаре напарницы. Такой же сильной. Это его шанс проявить себя, проявить с другой стороны, хорошей. И поменяться в ее глазах для дальнейшего слаженного и доверительного напарничества. Рита молчала — и он не спрашивал. Она выпадала из реальности — и он не требовал ее вернуться вопросами. Она ждала, чтобы привыкнуть к его присутствию и он старался быть незамеченным и естественным. Но сам ощущал будто бы Власова — призрак в собственном же доме, куда его пригласили все прибрать после трагедии… Время шло, царила тишина. Степа смотрел на нее и думал о том, как тяжело сильному однажды оказаться предельно слабым в одну секунду. Он ее очень, очень понимал. По посуде, плите и головокружению девушки он понял, что она перестала есть. Данилов хоть и не был медиком, но не подумал, что это отказ от пищи организма из-за страшной болезни — это выбор и жест самой Власовой, ее протест ситуации, состоянию, ощущениям. Миру. Мозг упрямее организма, но организм умнее. Поэтому он постепенно отключает каждый из органов на какую-то десятую часть. — Тебе надо поесть, — Стёпа убрал от лба ладонь и посмотрел на руки напарницы на коленях. Он пытался говорить уверенно, но мягко и тихо, выдерживать паузы и не волновать ее. Хотя чувствовал себя санитаром в психбольнице… Рита ещё и в белой рубашке. Почти до колен. Это квартира родителей, вещей ее отца здесь много. Месяца 2-3 в году она стабильно живёт здесь, пока мать и отец на даче. Знают ли они о том, что случилось?.. — Я от таблеток-то давлюсь, Степ, мне кроме кофе ничего не лезет… — созналась в кофейной зависимости «наркофеманка» с лёгкой саркастичной улыбкой, слабо прикрыв глаза. — Рита, надо, иначе я не уеду. — повторил максимально уверенно и спокойно, даже монотонно мужчина, опустив голову. О его упрямстве она точно наслышана, поэтому пусть даже не пытается строить из себя жертву насилия едой. В такие моменты нужно просто заставить себя это сделать, чтобы не перейти черту. Он не собирается озабоченно ее лечить, а лишь отстраненно настаивает на очевидных фактах. Что ж… Из рюкзака он достал контейнер. В нем была домашняя еда. Кусочки курицы и греча. Все по-холостяцки мило и скромно. Порция добротная. Да, Данилов, перепугался же ты тогда, прям было не до магазинов по пути. — Я готовил, — это предупреждение прозвучало с маленькой долькой гордости и строгости, как побуждение обязательно все съесть. Правда, Стёпа тоже немного смущался, такие себе гостинца для дамы, слишком скупые и суровые. Но он к такому привык. Так же в угощении затерялось одно красное симпатичное яблочко. — Это тоже. Полезно. Там железо и… — не знал, как убедительнее представить этот «лот» мужчина. Но выложил на стол и пододвинул к ней поближе. Вот это было уже неимоверно приятно, учитывая, что Рита его не в больницу пригласила на выписку, а просто поддержать от хандры. Подготовился на все месяцы заранее, искренне не ведая вообще, какой диеты ей рекомендовано придерживаться и что можно и нельзя сочетать с лекарствами Антоновой. Власова очень хотела сказать что-то приятное, поблагодарить его за такую ответственность и не ожидаемую заботу со стороны напарника, но от этих эмоций и своего паршивого состояния кроме едкой шутки или сарказма ничего сгенерировать не могла. Поэтому просто молча слегка улыбнулась, принимая все его «дары». Хоть и не спешила есть, ведь ей действительно было тяжело смотреть «пище в глаза». — Наши эксперты вчера на вызов ездили, — Стёпа решил скрасить эту «давящую» необходимостью процедуру принятия еды простой лёгкой болтовней про текучку, помимо дела фанатика и его сына. И, забрав яблоко, принялся его тщательно мыть. — Первый раз в этом сезоне, — Данилов попытался представить домашнюю атмосферу, со Светой и Машей, чтобы и самому казаться непринуждённым и внушить спокойствие и тепло Рите. — Холодов по началу не хотел ехать, узнав, что это в 70 километрах от города, но когда ему сказали, что работать они с Оксаной будут в новой передвижной мини-лаборатории, — покачал головой мужчина, вспоминая вчерашнее и садясь обратно за стол, нарезая яблоко. Власова постепенно погрузилась в атмосферу, которую он привнес в ее дом. Он все же хорошо умеет развлечь и устроить если не праздник, то увести мысли от смертельной тоски до лёгкой заинтересованности за считанные минуты. Надкусив вторую дольку яблока, она вдруг опустила на нее глаза. Случайно попавшееся в срезе зёрнышко начинало прорастать от спелости, и эта картина словно ударом молотка по затылку вернула Риту в то увядающее состояние болезненности. И лишний раз символично напомнило о том, ЧТО внутри нее пустило корни… Эту половинку она отложила, в панике прожевав и сглотнув, чтобы не чувствовать вкуса и забыть, что она это ела. Кислота от привкуса все ещё оставалась на языке, словно кровь, когда ты на нервах очень сильно кусаешь губы и щеки. Это ужасное ощущение заставило скривиться и перестать слушать напарника. Мясо. Нужно срочно переключиться. Соленый, теплый вкус точно перебьет это чувство и она наконец-то сможет подкрепиться. Быстро подвинув контейнер к себе и взяв в руку вилку, Рита поймала себя на мысли, что не хочет как-либо прикасаться к металлу. Даже столовым приборам. Старые ложки в деревне все детство были ее кошмаром со своим привкусом металла из-за некачественного покрытия. Сразу же вспоминался и металл тех инструментов, которые гремели в операционной-подвале, где ей делали ЭКО… Отложив прибор и все ещё будучи не во внимании рассказов Данилова, сосредоточеная на этом подвиге — поесть — Рита собрала силы в кулак. Это же просто еда. Знакомая, без странного вкуса, нужная, придаст сил и позволит оттянуть следующую пыт… Прием пищи. Слезы, которые она вытирала молча, просто катились из глаз от осознания того, как жалко она сейчас выглядит. И что он это видит. Но почему-то Рита верила, что Данилов ее не осудит, никому не расскажет и поймет. Что с ним можно быть слабой, потому что сильным за них обоих будет он… Волокна курицы, которую она разделила пальцами, выглядели аппетитно и вкусно пахли, но через секунду… Лицо, которое Стёпа увидел, когда Рита подняла голову, было практически зелёным от бледности и не имело никакого выражения. Резким выходом из-за стола девушка поначалу его очень напугала, но траектория в ванную комнату все объяснила. Это обычный симптом. Правда, Данилов не знал, что на таком сроке в несколько дней, беременный токсикоз вряд ли возможен. Он был вызван самим ее состоянием. Мыслями. И страхом. Пока она умывалась и приходила в себя в одиночестве, напарник произвел настоящую строгую ревизию всего ее холодильника. Наполнение которого оказалось совсем не многообещающим… — Да, что-то от тошноты, что можно ей дать? — параллельно по телефону он советовался с Антоновой, роясь и в аптечке Власовой, запрятанной почему-то в самый дальний угол. — яблоко она съела, но от мяса отказывается. — Ясно, что организм требует кислого и витаминов, чтобы восстановиться, и отказывается от тяжёлого, — вздохнула женщина в трубке. Лучше ему не знать, что это не просто побочные ее положения, а необратимый процесс самоуничтожения в самом теле. — Апельсины, ягоды, много воды. Только не на пустой желудок. Можно какой-то бульон. Все, что она может сейчас в себя принять без отвращения, — Валя будто бы читала мысли Риты и знала о всех запросах желудка. Степа, слушая рекомендации медика, тихонько заглянул в кухню, проверяя, оправилась ли напарница от тошноты. Власова сидела на стуле, согнувшись над едой, держась за голову. В этой тонкой белой рубашке. Такая слабая, серая, почти прозрачная, окружённая аурой депрессии и потери смысла жизни… Неужели это состояние сломило такую сильную, как она? Или здесь что-то гораздо серьезнее? И ген действительно был заражен. Поражает не только тело, но и ее душу… Сразу как Данилов договорил с Валей, его телефон снова затрезвонил, нагоняя нервов. — Да? — уже сам как на иголках ответил оперативник. Майский. Как чует. — Да, я с ней. Нет, не могу приехать. Поступил вызов, связанный с одним из его висяков, и он понимал, что ему надо ехать. В пылу ли ревности к Рите или из-за нервов на работе, Майский всем своим басом отзывался в трубке, что Власова слышала каждое слово со всем его авторитетным «меня Рогозина оставила за старшего!» От одной мысли и том, сколько она уже «прогуляла» на работе, у девушки начала болеть голова. Она стремилась на высокие должности и разряд и сейчас каждая слабина может списать ее со счетов. А она так хорошо шла… — Рит, мне надо ехать, — все же с тяжёлым вздохом вернулся в кухню Данилов. — Я заеду завтра на обеде. Жаль оставлять ее. На экране высветилось СМС от Вали. «Забери все лекарства из ее аптечки». Он прочитал это словно фразу «Спрячь все острые предметы в доме». Стёпа не знал, что она УЖЕ пыталась с собой сделать теми таблетками… У взрослого мужчины это сообщение от медика вызвало настоящие мурашки.