***
Рита зашла в кабинет. Здесь было тихо. Как в морге. Шумели только старые кварцевые лампы и оборудование. А ещё был слышен этот ужасный лязг металлических хирургических инструментов о железный поддон… Как и тогда. Степа уже был здесь. Стоял посреди помещения, опираясь на стол спиной со скрещенными руками. Печальный и очень напряжённый, чернее тучи. На нем не было лица. Девушка не обратила на его эмоциональный настрой внимания и смиренно прошла внутрь. Словно молодая убитая внутри девочка пришла на незаконный аборт. Села перед ним на кушетку, закрываемую от рабочего места Антоновой растянутой шторкой, не поднимая на напарника глаз. Они молчали. — Рит. Так нужно. — Степа ещё раз повторил это, чтобы она перестала сомневаться. Власова не реагировала ни на что в своем окружении. Медленно и покорно расстегнула верхние пуговицы рубашки, отвернув от Данилова голову со спадающими на плечи и грудь кудрями, принужденно и обречённо смотря в серый пол…***
/ Двумя часами ранее /
Наконец-то после трёх долгих недель маринования в собственном соку «на карантине» принцесса набралась сил, чтобы самостоятельно выйти из башни. Рита приехала в офис. Чувствовала она себя нормально, не считая пустоты внутри и дикой тяжести внизу живота и в пояснице, головокружения, апатии и голода. Тем не менее высокую девушку с крупными кудрями в белой рубашке и синих джинсах охранники на проходной встретили ободряющими улыбками. — Опера дежурные не на выезде? — Власова поставила сумку на стойку у входа в ФЭС. — Данилов у Рогозиной. — кивнул ей крупный мужчина в форме. — А Майский? — но ей был нужен явно не он. — Вроде только что в инвентарную пошел… — собеседник выглянул из-за оперативницы в дальний коридор. Рита направилась туда. Чего ей стоило пройти по этому коридору… Когда ты несколько недель балансируешь на грани жизни и смерти, как тебе кажется, по ощущениям своего здоровья и ментального состояния, идти 30 метров по темному «тоннелю» к свету в конце… Внутри все сжималось и через шаг подкашивались коленки. Девушка ощущала, как ее начинает трясти от озноба. Наконец-то, нужная дверь. Тяжёлая, серая, металлическая — она была открыта, но внутри никого. Видимо, Майский только что отошёл. Шатенка прошлась вдоль шкафов с документами и увидела на столике какие-то разложенные бумаги. Свежие, не помятые. Схемы, рентгены, УЗИ… И подписи к ним с недавними датами. Рука в ту же секунду потянулась к лицу. Власова вся побледнела, в ступоре глядя на собственную медицинскую карту, заведенную специально после этого инцидента. Это ее УЗИ, ее анализы, даже выписки из регулярных скринингов, комиссий, календарь менструального цикла, все таблетки, которые она принимала. Они контролируют. Контролирую все, что с ней производится и происходит. Все это время они выслеживали закономерности поведения ее женских гормонов, вероятность беременности, уровень ХГЧ, показатели изъятых образцов, эксперименты. Все это так ужасно похоже на саму подпольную деятельность сатанистов… Рита не думала, что после того дня может почувствовать ещё большую боль… «Я для всех лишь эксперимент, исследование, парадокс, теория, наблюдение, сосуд» — было в мыслях девушки, едва сдерживающей слезы. Она попыталась сжать свои чувства в кулак, чтобы не сорваться. Эти мерзкие отчеты по себе, переписки с медицинскими центрами, что ее случай изучают в экспериментальном блоке для опытов. И вот тогда ее подавленная на сегодня истерика взорвалась ещё больше обычного. В этот момент в кабинет вошел Майский. — Рит. Ты чего здесь? — мужчина опешил, но сразу же попытался ее успокоить, протянул к ней руки. Власова с завидной реакцией шарахнулась спиной в стол и лицом к нему, рассыпав на пол половину документов. Но ком в горле и обида на них всех душили ее и не позволяли что-либо сказать. Сережа говорил ей какие-то утешающие банальные фразы, общался с ней словно с дикой собачкой, пока она пятились от него по всей этой темной маленькой комнатке с инвентарем. — Рита. Послушай меня внимательно, — мужчина с хриплым серьезным голосом поднял обе руки. — Я знаю, что эта хрень убивает твое здоровье и менталку. Я отвезу тебя к своему хирургу, он достанет это без всяких проблем и никто не узнает, тебя больше не будут мучить!.. Девушка безмолвно покачала головой, изо всех сил сдерживая вырывающийся кричащий всхлип. — Уже переделали одну из камер в палату для меня?.. Составили список допускаемых посетителей? Слезы застилали глаза. Рита не хотела больше ничего слушать и даваться в руки никому кроме Вали. Она знала, что Антонова в этом не участвует, а выполняет их приказы. Женщина никогда бы не поступила так с женщиной. Не сделала бы ее экспериментом. Оперативники успокоились на разных концах инвентарной. Серёга решил отвлечь Маргариту, поделившись свежими новостями. — Сейчас привезут этого… И его тактика сработала. Майский знал, как включить капитана Власову моментально. Рита сразу же перенаправила свою боль и слабость во вспыхнувшие в ней ярость и месть. — Отведи меня, — это ей произнести удалось сурово. Сердце разогнало адреналин по телу. — я в порядке, я… — в бреду начала подбирать аргументы девушка. — я с вами, только переоденусь… В абсолютно слепой и всепоглощающей истерике она начала торопливо срывать с себя рубашку, совершенно не стесняясь предстать в белье перед напарником, даже повернуться голой спиной к нему в поисках форменного костюма. Но Май выиграл момент и поймал ее, дрожащую в панике и растерянности, в слезах и мурашках от холода, загнанную им же в тупик. — Рита… Рит, все, хватит, чш-чш-чш… — мужчина преградил ей дорогу и раскрыл перед ней свою широкую служебную куртку, словно подбирался к волчице, бьющейся в панике и попавшей в капкан. И накрыл ее фигуру, обнимая осторожно и медленно как заботливый старший брат. Спокойнее и сильнее нее. И сейчас это именно то, что было ей нужно. Уверенное, громадное, непробиваемое сильное плечо. Боевой напарник, готовый защитить ее, убить за нее, бить за нее до крови, сражаться… А не тот, кто укутает ее чужое для самой себя тело в нежный свитерок и ласково поцелует на прощание. Этой энергетики силы ей безумно не хватало, ведь Майский навещал ее только два раза. Мужчина тихо обнял напарницу и подавил всю дрожь и весь страх. Вот он, рядом, тот, кто не позволит уже ничему плохому с ней снова случиться. Закроет собой от всего. — Нужно убрать эту гадость из тебя… — поговорил он ещё раз, внушая свое решение. — доверься нам, перестань храбриться, Рита… Она понимала, насколько они по-разному мыслили сейчас. Все трое. Ведь она уже все решила давно. И сделает по-своему. Данилов напомнил ей о ее стойкости. И ей не поможет никто, все были только против ее самостоятельного решения. Никто не верил, что ее организм справится с угрозой сам и не позволит себя уничтожить.***
Рита зашла в кабинет. Здесь было тихо. Как в морге. Шумели старые кварцевые лампы и оборудование. Лязг металлических инструментов о железный поддон… Как и тогда. Степа был здесь. Стоял посреди помещения у стола со скрещенными руками. На нем не было лица. Рита села перед ним на кушетку рядом со шторкой, не поднимая на напарника глаз. Он тоже опустил глаза, зная, что теперь она до смерти боится игл и медицинских инструментов… — Нужно сделать тебе хотя бы укол витаминов, иначе ты совсем серая. — Валин строгий голос на секунду развеял атмосферу фильма ужасов. Ее настоятельные рекомендации звучали вполне спокойно и обыденно. — Так нужно. — повторил мужчина с совершенно другой интонацией. Власова расстегнула рубашку. Смиренно, принужденно и обречённо. Валя приготовила шприц. — Степ, выйди пожалуйста на минутку… Если бы оперативница не была погружена в мысли о том, что все это чертовски похоже на процесс ее собственного усыпления, то услышала бы нотки ревности в красивом и спокойном голосе медика.***
— В жар не бросает? — Валя сняла перчатки и вымыла руки. — Нет. — Рита расправила рукав. — холодно, как будто из меня всю кровь выкачали. А эта «подселенка» жонглирует органами. Антонова обернулась на подругу ещё раз. Скинула она уже килограмм 5 точно — Больше не тошнило? — Я не справляюсь… — но Власова не отвечала на эти вопросы из досье беременной. — Мне кажется, что я никогда не была такой слабой. Не боялась чего-то внутри меня, что меньше горошины перца. — каре-зелёные тусклые глаза смотрели в пустоту. — …В какой-то момент осознала, что… Я одна против всего мира. — Ты не одна, Рита. — женщина села рядом и положила руку на плечо оперативницы. Валя устала твердить ей о своей поддержке… и чувствах, что та слепо игнорировала. — я боюсь так же как и ты. — За другого, но не за себя. — перебила шатенка. — Ты не понимаешь, что я испываю каждый день. — глаза обратились на медика. — Что, если он убьет меня? Прежде чем я его, сама того не осознавая…? В такие моменты она слышала свой внутренний голос, с трудом сдерживая слезы. Она хотела намеренно вызвать выкидыш, убить это невинное дитя, которое ещё не сформировалось. Была ли у него душа, что теперь связана с Власовой? И каково ему тяжело находиться и выживать в чужом холодном теле? Она хотела лишить его жизни… Только за то, что ее сделали за нее ответственной. Валя ещё долго смотрела на подругу. Затем спокойно сняла перчатку и уколола свой палец иглой того шприца. После чего холоднокровно и молча небрежно затянула пластырем в полной тишине. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. — Думаешь, это что-то меняет? И я резко почувствовала всю твою боль и тяжесть? В один определенный момент. Что-то кроме укола медицинской иглы? — глаза блондинки пытливо и строго смотрели на Риту. С укором. И холодом обиды. Как же она не понимала… Даже не будучи заражённой, Валя чувствует все, что свалилось на плечи и сердце Власовой, а порой и гораздо больнее. Когда видит ее потухшие глаза, худое тело, сутулость и касается холодных рук. Ведь любая боль любимого человека передается тебе троекратно…