Выбор небес

Лицо у нее было безжизненное, неестественно белое, словно из нее вышла вся кровь. Но спокойное… — Скорее, она потеряла сознание! — дежурный попытался приподнять девушку подмышки, подзывая на помощь подходящих мимо лаборантов. — Рита! — Майский уже несся сюда с конца коридора. — бегом за медиками к соседям, чего стоишь! Бегом! — словно зверь рычащим криком он отогнал в сторону лейтенанта, махнув рукой на коридор в АОРС. И сам упал на колени, кладя на себя голову оперативницы, выкрикивая непонятные слова одновременно со всеобщей начавшейся паникой в коридоре. Данилов тоже припал к напарнице, взяв за холодеющую руку. Этого он боялся больше всего… — Где скорая, черт возьми! — Майский едва держал себя в руках, злость всегда скрывала его истиные чувства — страх, боль и отчаяние… Валя замерла от страха и непонимания, что происходило сейчас с Ритой. Этого не должно было случиться… Она не хотела… Женщина настолько оцепенела, что не могла даже сделать вдох или моргнуть, словно она видит саму смерть над Власовой собственными глазами. — Рита, Рит, очнись, слышишь меня? — пытался быть сдержанным и спокойным внешне только Данилов, легко хлопая девушку по щекам. Это нормально, это просто слабость, это просто от нервов, это от голодания, это просто беременность… — Пожалуйста… — отчаянно твердил он, сдерживая ком в горле, — ты обещала мне сражаться… — голос мужчины дрогнул, а глаза застлала пелена слез. — возвращайся… — шептал Степа, стараясь посмотреть ей в лицо и повернуть голову на себя. Увидев на полу и джинсах Власовой темную кровь, Майский понял, что все закончилось. То, что мучило ее изнутри, больше не в ней, оно вышло наружу. И погибло, закончив свое темное дело. Рита и сама словно завершила какой-то неимоверно тяжелый бой и теперь была свободна. — Рита, пожалуйста, — постепенно теряя над собой контроль, Данилов прижался губами к холодному мокрому лбу и сжал бледную руку. — У тебя все получилось, только держись… — прошептал на выдохе мужчина, гладя ее волосы. Внутри он всегда знал, чего она хотела. Что было бы для нее победой. Сквозь бешеное сердцебиение в ушах, сдерживая дрожь по телу от панической атаки, Валя слышала свои мысли — самые страшные ее догадки сбылись. Она была в полном ступоре впервые в жизни и как медик не могла ничего сделать. Руки не двигались, пальцы окаменели, губы свела судорога. Женщина просто опустилась на колени поодаль, не чувствуя, как по щекам бегут горячие слезы. Она знала, что это не просто потеря сознания. Она знала, что сделать что-то здесь теперь может только бог. Обезумевший Данилов в панике приступил к массажу сердца. С силой он надавил на грудь Власовой и начал отсчитывать, сколько ударов необходимо для реанимации. Раз. Два. Три. Четыре. Затем направил в ее рот побольше воздуха. Кроме нее он ничего не замечал и не видел: перед мокрыми глазами помутилось пространство и смешались обеспокоенные голоса окружающих за спиной. Он отключился и видел перед собой только ее не меняющееся спокойное лицо. Повторяя спасительные действия как мантру. — Давай, Рита, — он запустил еще один глоток кислорода в тело. — не оставляй меня. — и снова толчки сложным замком из сухих пальцев в худую грудь с золотым крестиком на цепочке. Он не мог поверить, что в его руках сейчас находится его мертвая любимая. Ему казалось, что в этот момент он сошел с ума — мысли роем ударили в голову, что это не по-настоящему, что это очередная побочка тяжёлой беременности, что это просто глубокий обморок. Он категорически отказывался верить в то, что ее больше здесь нет. Все кончено. Рита умерла. И мир потерял смысл для троих. Чьи-то руки попытались отодвинуть Степу за плечи, но он вскрикнул, оттолкнув подоспевших медиков. — Нет! Она не умерла! — рычал он, чувствуя как девушка холодеет. — Ты не умерла, — твердил он, — возвращайся… ну же! — он понимал, что возможно причиняет ей боль и может случайно навредить и переломать ребра. Но он просто больше себе не принадлежал. Антонова издала слабый стон пропадающим голосом, слезы в один миг будто сжали свои холодные руки на ее шее. Она захлопнула рот ледяной рукой и заплакала, медленно и покорно наклонившись к окровавленному полу. …В один момент ему показалось, что в ладонь из груди прошла какая-то пульсация. И в голове он услышал удар. Грудь Власовой будто округлилась, а на лице промелькнул персиковый оттенок. Это заставило мужчину облиться холодным потом. И испугаться, открыв глаза и увидев толпу врачей и каталки, что её сейчас заберут.

***

— Проверьте давление. — Проверить вентиляцию. — Миллиграм адреналина. В какие-то секунды его просто отрезали от нее. И Стёпа потерял с ней контакт. Это заставило его выйти из безумного транса и включить последовательное сознание. — Она дышит, дышит, черт вас дери!!! — выкрикнул он как можно громче. Даже не замечая, в каком треморе его руки… — …Есть пульс, есть пульс! — врачи сразу увезли ее в сторону парковки, где уже орала сирена кареты скорой помощи. Ворвавшись в камеру к фанатику озверевший Майский ударом ноги в стол, за которым сидел обвиняемый доктор, переломал ее три ребра и чуть не проткнул углом грудную клетку. Не видя и не слышал никого и ничего вокруг, майор принялся бить его до смерти, удар за ударом… Оттащить его за шею и растрепанный хвост на затылке смогли только трое оперов и Николай Петрович. …Степа не мог восстановить дыхание уже несколько минут. По ощущениям они ехали невыносимо долго… Жизнь его теперь начиналась и заканчивалась с каждым сигналом отсчёта слабого пульса Власовой на аппарате в скорой помощи. Он сжимал ее слабую нежную ручку в кулак и едва-едва гладил по линии роста волос. Ему казалось, что только эти действия удерживают ее над пропастью смерти. В каком-то смысле… Так и было. Она должна была его оставить. Но не смогла. Потому что в последний момент поняла, что он — единственная причина продолжить жизнь на этой земле после всего, что случится дальше.