Между ними.

Все же вы сталкивались с такой проблемой в канун Рождественских праздников, что магазины забиты людьми, как бочка селёдкой, цены на продукты заоблачные, тротуары не посыпаны, из-за чего каждый ощущает себя коровой на льду? Эри точно да. Эри ненавидит двадцать четвёртое декабря. Зато обожает двадцать пятое, но это только если она не блюёт где-нибудь в переулках. Пить брюнетка любит, но не умеет. Такова жизнь. Увы. А старшие этим забавляются: только и делают, что спаивают её сакэ. А ещё Эри любит каблуки, но яростно ненавидит их, стоя в метро среди кучи народа. Всё-таки стоило вызвать такси. Девушка осматривает людей и замечает в середине вагона «Санту», который съедает целует «Гринча». — Мааам, а чем занимается Санта? — на парочку вместе с брюнеткой смотрит парень лет пяти. — Ангел! Детка, не смотри, — женщина отворачивает голову сына и прикрикивает на парочку. — Людей бы постыдились, бесы! Парень и девушка громко смеются и как раз выходят на станции. Эри вместе с ними. Вот только им не по пути. Друзья пригласили её на рождественскую вечеринку. Туда она и направляется. Еле-еле выбравшись из метро, она смотрит под ноги и пытается не поскользнуться. Улицы красиво украшены, горит много огней, а из динамиков звучит знакомая с детства праздничная мелодия. Губы растягиваются от улыбки. Где-то сбоку раздаются громкие хлопки, а потом в небе рассыпается разноцветные огоньки. Кто-то решил запустить фейерверк. Брюнетка вжимает голову в плечи от громких звуков, которые неприятно оседают у неё в ушах. В пакетах, что девушка крепко сжимает в руках, раздаётся перезвон стекла. Она несла на вечеринку с десяток бутылок сакэ. Эри забегает в многоэтажку за каким-то парнем в кожаной куртке и вздрагивает, представляя, как бы она сама сейчас мёрзла в таком одеянии. Чуть задержавшись в проёме, она успевает к лифту, когда его двери уже почти закрываются. Ждать она не хотела. — Подождите, пожалуйста! — брюнетка подбегает к лифту, и двери снова разъезжаются. Блять. Прямо перед ней стоит Куроо Тецуро. Студент с четвёртого курса её университета. Наглый бабник. Чертяга ухмыляется, прикусывает губу и приподнимает подбородок. — Пожалуй, выберу лестницу. — Брось. Думаю место назначения у нас одинаковое. Заходи, — Куроо кивает головой. Эри поддаётся холоду и нежеланию подниматься на семнадцатый этаж будучи на высоких каблуках и в короткой юбке. Блять. Как она могла напороться именно на него. На того, кто по неизвестным причинам прилип к ней, в попытках склеить. Хотя нет. Причины известны: Эри «не такая, как все девчонки», которые его окружают. Ей он даром не нужен. Да, она, как и они, считает его очень сексуальным и может не прочь с ним развлечься. Но умом она понимает, что исправить его нельзя. По крайней мере, пока он сам этого не захочет. Она заходит в кабину лифта и не отходит далеко от дверей. Он же нажимает кнопку с номером семнадцать и отходит к зеркалу, опираясь на него. Эри настраивается минуты на полторы в обществе этого придурка, но её надежды летят в тартары, когда раздаётся стук, кабина лифта трясётся, свет в ней гаснет. И в итоге лифт прекращает любое движение. — Какого чёрта, твою мать?! — Эри ругается и взмахивает руками, что сопровождается тихим стуком стекла. — Не переживай. Может неполадки, — в своей обыденной саркастичной манере выдаёт Куроо. — Неполадки — это я с тобой в лифте. Наедине. Тецуро переспрашивает, смеётся и удивлённо вскидывает брови. — Шокирующее признание, прелесть, — парень подмигивает и отлипает от зеркала. Он нажимает на кнопку «Тревога». И как не паниковать в такой ситуации, как и советуют, если даже кнопка вызова диспетчера подписана как «Тревога»? Хикэру сильно кусает губы, даже до того, что ощущает стальной вкус крови на языке. Диспетчер отвечает не сразу. Далеко не сразу. Что заставляет брюнетку сжимать кулаки. — Эй, ты у меня хотя бы не клаустрофоб, прелесть? — Тецуро нажимает кнопку ещё раз и подходит к девушке, кладя руки ей на щёки и поднимая голову. — Эй! — Да нормально всё! — Эри дёргается, сбивая руки парня. — Здравствуйте. — Приветик. Мы тут немножко застряли на тринадцатом этаже. Не хотите нам помочь? — Да, конечно. Ждите помощь. — Хэй, а сколько по времени? — Сейчас канун Рождества. Все загружены. Подождите минут тридцать. Может больше. Не паникуйте, — диспетчер отключается, а Хикэру взрывается. — Легко сказать, сучка! — нервы у брюнетки не железные. Она ставит пакет на пол, совсем не заботясь о его хрупком содержимом: бутылках сакэ и паре шапок Санты. Тецуро окидывает её очередным оценивающим взглядом. И только сейчас замечает его прелесть во всей её красе. Обычно собранные в милые пучки или косы тёмные волосы распущены и завиты. Она изменяет своему предпочтению в яркой одежде: стоит в чёрном пальто. Красивые, по мнению Тецуро и, наверное, всех окружающих, ноги облачены в тонкие чёрные колготки и полусапожки на высоком каблуке. Это всё, что видит Тецуро, но он точно знает, что хочет увидеть всё. А в идеале — снять это всё с неё. — Ты такая красивая. — Ну хотя бы кто-то в этом лифте красивый. — Ай! Ножом по сердцу, прелесть, — Тецуро показательно хватается за сердце. В этот момент Эри проклинала всех и всё, на всех языках, которые она знала. Особенно чёртового диспетчера, лифт и Куроо. Его в особенности. Почему? Почему именно он? «Нужно отвлечься», — мысль проскакивает в голове у девушки, и она достаёт телефон. — Сука! — мобильник оповещает хозяйку о семи процентах заряда. Эри осматривается и замечает Куроо, который уже садится на пол, положив куртку под задницу. — Ждать нам её долго, поэтому присаживайся, прелесть. Ножки болят уже, наверное. — Может попробовать руками раздвинуть? — Не советую, прелесть. Можешь что-то сломать. Да и открыть ты их не сможешь. Невозможно из-за механизма, — Эри хмыкает и откидывает голову на зеркало. На этом моменте оба замолкают, и даже кажется, что время замирает. Эри отмирает минут через десять. Заинтересованно склоняет голову и смотрит на Тецуро, но всё ещё не произносит ни слова. — Чего, прелесть? Хочешь что-то спросить? — глаза у него закрыты, и Эри удивляется его вопросу. — Не удивляйся. Твой взгляд прожигает сердце. Спрашивай. И присаживайся уже. Не изнасилую я тебя. — Почему не поехал к семье? Только сейчас Куроо открывает глаза и смотрит на брюнетку. Девушка задаёт свой вопрос и, действительно, присаживается рядом с ним. — Потому что хочу поймать момент, когда ты будешь стоять под омелой. — Бред. — Почему же? Может я очень сильно хочу тебя поцеловать. С каким вкусом твой бальзам? — Кокос. — От тебя им даже пахнет. Можно попробую? — Тецуро замыслил хитрый план, но не на ту напал. — Отвали. Обещал же. — Если я прошу у тебя бальзам, не значит, что я тебя изнасиловать собираюсь. Или тебя так не терпится со мной в постель? Поверь — понравится. — Так почему ты всё-таки не с семьёй? — Эри поворачивает голову к брюнету. — Всё-таки семейный праздник и тому подобное. — Мама в реанимации на грани смерти. А отец в очередной командировке с какой-нибудь девицей. Весело, да? Тецуро не знает, почему решает выложить свою душу. И нервно хихикает. — Пиздец. — А ты почему? — Мама умерла в прошлом году, а отец ушёл в горный монастырь после этого. Я его уже месяца три не видела, — Эри начинает плакать и машет руками на лицо, пытаясь сохранить тушь на ресницах. — Хэй, прелесть. Не нужно плакать, — Куроо держит её за щёки и стирает слёзы большими пальцами. — Всё образуется. Эри увидела Тецуро с другой стороны за эти двадцать минут. Он был не нагл и самоуверен, а мил и заботлив. Он положил её голову себе на плечо и стал перебирать волосы, мягко касаясь их, и игриво наматывать тёмные локоны на палец. Они забылись во времени, а очнулись только тогда, когда лифт опять дёрнулся, а за стенками послышалось копошение. Им повезло. Спасение заняло именно минут тридцать, и к полуночи они ещё успеют оказаться в квартире Хоши, которая и организовала вечеринку для друзей. Куроо в компании приглашённых оказался из-за своего товарища по волейбольный университетской команде — Икуто. — Эй, вы там с ума ещё не сошли? Надеюсь, живы? — Ага, — отвечает Тецуро на вопрос спасателей, а Эри это отрезвляет. Она поднимает голову и начинает поправлять причёску, поднимаясь с пола. Куроо смеётся с её реакции, благодарит спасателей через дверь и уже через три минуты оказывается на семнадцатом этаже треклятой многоэтажки. Эри вылетает, как ошпаренная, из лифта. Площадка украшена гирляндами и мишурой, а на дверях в квартиру подруги висит рождественский венок. Девушка нервно смотрит на часы и видит там отображение времени: без пяти полночь. Тецуро смеётся и подходит к двери за ней. Стучит. Им открывает уже довольно поддатая Рика с бутылкой шампанского и заразительным смехом. — Вы наконец-то пришлииии!!! А почему вместе? Вы это ну… — Рика играет бровями и показывает пальцем то на Тецуро, то на Эри, — Ладно вам. Не стесняйтесь. Я бы любому из вас дала, — она подмигивает и пускает их в дом. Эри не ожидает никакой подставы. И зря. Прямо над ней висит ветка омелы, а Куроо никогда не врёт. А ещё он всегда держит своё слово и славится своей внимательностью.