Приятного аппетита

       Кадзуха просыпается от звона в ушах. Хочет повернуться на бок, но всё тело ужасно ноет и болит в некоторых местах. Во сне Каэдэхара уже успел забыть, что что-то не так и вновь испугался, глядя на свои руки.        Они не изменились. Даже наоборот, стали чуть лучше, за счёт обновлённых бинтов, но спросонья не замечает этого.        Блондин без лишней мысли хочет встать с кровати, ведь слышит, что Скарамучча возится в другой комнате. На улице темно. Неужели он пролежал так долго?        Наконец, Кадзуха встаёт из лежачего положения – сразу на ноги – и тут же падает, с сильным грохотом и шипением от боли.        Младший сразу слышит, что Скар прекратил заниматься поздним делом и, кажется, забывает выключить кран. Сразу же идёт к Кадзухе, чтобы немного помочь.        –ну как же ты умудрился?–с неподдельной тревогой спрашивает Скарамучча, поднимая блондина на руки,–ты ведь на одной ноге не удержишься.       Кадзуха хочет за что-то схватиться, чтобы не упасть из рук старшего. Не хочет снова терпеть колкую боль по всему телу, но чужие слова заставляют прокрутить ситуацию ещё раз.        Каэдэхара всё же, цепляется за шею Скарамуччи. Дрожит как осиновый лист и боится посмотреть на свою нижнюю часть тела. Теперь он чётко чувствует жжение в месте, где раньше присутствовала конечность и, наконец понимает, что чувствовал такое уже с ладонью.        –Кадзуха, прекрати плакать каждый раз, когда просыпаешься, это утомляет организм,–просит медик, наблюдая как алые очи уже совсем мокрые и стоит Казу лишь моргнуть, как он тут же начнёт рыдать,–ну прекрати, ты разбиваешь мне сердце.        Блондин хотел сказать на это много чего, но не осмелился. Опустил голову и стиснув зубы – плакал. Тихо, но грудь вздымалась так резко, что Скарамучча решил, что Кадзуха задыхается.        Медик сел на кровать. Он не желал выпускать Каэдэхару из рук, в то время как Кадзуха этого неистово желал. Младший желал снова упасть на пол, желательно так, чтобы удариться головой.        –ты такой отвратительный,–всхлипывает Каэдэхара. Он хотел сказать это более нецензурно, более гневно, но язык не поворачивается сделать это именно Скару.        –ну, тише-тише,–грустно выдаёт Скарамучча, целуя страдальца в макушку,–я так испугался, что ты уйдёшь от меня. Я так не хочу, чтобы ты меня оставлял.        –ты отрезал мне ногу, больной ты придурок!–кричит блондин, стараясь ударить медика, но оседает от собственного бессилия.        –ты хотел убежать, а я так испугался, что это была первая мысль в моей голове,–пытается оправдаться Скарамучча. Кладёт ладони на щёки возлюбленного и поднимает его взгляд на себя. У Кадзухи глаза красные, веки опухшие от частых истерик, а у Скарамуччи ужасно тусклые и тёмные от усталости.        –в твоей больной голове, нет уже и адекватных мыслей,–рычит Каэдэхара, отворачивая голову.        –ну всё, тише, все соседи спят давно,–сипло говорит Скар, не обращая внимания на то, что Кадзуха сейчас, буквально отвернулся от него.        Хотя, нет. Он это, как раз, заметил больше всего. Старший уже был готов заплакать, но не мог поддаться слезам, пока ещё бодрствовал. Раньше, да и сейчас, Скарамучча всегда лил слёзы во сне, что очень беспокоило Кадзуху. Тот всегда думал, что слёзы связаны как-то с ним, что всегда было ложью. До этого момента.        Сейчас же, тот лишь пересадил Каэдэхару на кровать, рядом с тем местом, где сидел. А сам же улёгся подальше – подумал, может так Кадзухе будет чуть «комфортнее».        Страдалец и вправду удивился такому поступку. Сидел молча и смотрел как грудь Скарамуччи поднималась и опускалась. Жаль ничего рядом не было её проткнуть, а слезть с кровати – дело громкое. Но, через некоторое время, Кадзуху настиг холодный воздух, тянувшийся из другой комнаты. Кран всё ещё лил, благо, не на полную. Его надо выключить. Потом Скарамучча пожалеет о том, что не закрыл его.        Каэдэхара проводит попытку встать с кровати, придерживаясь за разные предметы, чтобы не упасть с единственной ноги. Спать ему совсем не хотелось, а вот как-то утихомирить быстро бьющееся сердце, очень-очень хотелось.        Кадзуха смог добраться до кухни за пятнадцать минут. Кран наконец был выключен и счётчик больше не бежит. Парень тяжело вздыхает, присаживаясь на пол. Тело очень устало, поэтому сейчас Казу отдохнёт и вернётся...        Блондин встаёт с пола через пару минут и, держась за стол подходит к двери. Разворачивается, из-за шороха занавесок у открытого окна и алые очи останавливаются на ноже, которым Скарамучча нарезал, ранее, овощи – судя по паре огурцов и помидоров рядом.        Кадзуха тяжело дышит. Лезвие маняще сверкало и младший даже не стал сопротивляться. Подошёл и «взял» – садясь рядом со столом и сжимая лезвие с двух сторон – и потянул себя и вещь обратно в комнату, пока железо звенело по плитке, если падало.        Путь был более длинным, за счёт предмета который, часто не слушался и всё время страх не покидал грудь Каэдэхары. Он неровным комом мечется из стороны с сторону, в такт ударам сердца, ощутимых где-то в висках.        Кадзуха уже подсел к краю кровати, где лежал виновник всех его проблем. Голова, толком, не придумала, как можно было бы ударить Скару холодным оружием. Его и поднять высоко, не получалось... Поэтому блондин поднял глаза на спящего врача.        Очи Кадзухи тут же округлились в неподдельной ужасе и непонимании. Скарамучча снова плакал во сне, как когда-то. После того, что сделал темноволосый, плакал он лишь раз, из-за того, что его словили на лжи. У Каэдэхары защемило в груди что-то ещё. Мысли про собственное избавление, ушли на второй план, будто бы, когда блондин видит чужие слёзы, сразу хочет помочь.        На самом деле, так и было. История Скары казалась ему очень грустной, такой же, как и его собственная. Поэтому сейчас Кадзуха положил голову рядом, стараясь погладить Скарамуччу по голове. Ненавистная рука, к сожалению, не совсем справлялась с данной задачей, но вздрагивания Муччи стали реже.        –ты идиот, такой идиот,–шепчет Каэдэхара, уже больше тоскливо,–тогда, почему я не могу тебя ненавидеть?        Кадзуха вздыхает и, позже, засыпает от усталости, после своих походов.        Утром, у Скарамуччи не было никаких вопросов к Кадзухе на счёт ножа рядом с ним. Интересовало только, почему он им не воспользовался. Но и спрашивать вслух, Скар не собирался. Не хотел портить будущее воспоминание о том, что Каэдэхара даже сейчас сидел рядом с ним, пока тот спал.