Ценность.

      Он бы хотел раздавить его. Он хотел бы прижать его лицо в мокрую грязь, разломить нос его одним движением каблука. Но сквозь его слепую ненависть, сквозь его обманутое разочарование — он понимал поступок Резы. С неохотою, с душевным терзанием, со вкусом предательства на губах и крови тысяч, тысяч, в которые мнимый перс не пожелал войти. Он хотел выжить, как и всякий, как и Клаус. Он хотел выжить и, в отличие от Клауса, смог это сделать. Предатель, крыса… О, он ведь хотел отдать себя в жертву средь безымянной толпы. Не из благородства, нет. Из желания скорее освободиться от гнета вины, от нежного взгляда напротив и памяти о стихе с чужих уст, о консервах даренных. Жить — это самая важная ценность в войне. Еда — вторая. А человечности видимо нет. Клаусу было стыдно, где-то в глубине, гнилого фальшью идеологии, мозга. Ложь — основа войны. Клаус такой же лгун. Клаус ненавидел лжецов, но верно им служил. Он такая же безымянная толпа, только у него фамилия вместо номера, что много хуже — буквы помнятся лучше. Даже буквы выдуманного языка. Этот язык красив, этот язык собран на чужих костях. На них было собрано единственное последнее теплое чувство в жизни Клауса. Его ведь верно и не Реза зовут. Спросить бы. Узнать бы правду. Первый раз услышать с этих тонких сухих уст истину. Истину первую в целом. Все врут, Клаус тоже себе врет, что теперь ненавидит это отродье. Оно же его ненавидело, но снисходительно. В очах голубых, безумно уставших и напуганных, был блеск сочувствия, стыда. Клаус мечтал о том мире, где это не было бы ложью, где он бы не ответил за эти преступления, где он бы уткнулся Резе в плечо, прошептал бы о любви, умер бы с ним где-то далеко от этого кошмара, созданного им самим, в том числе. Все люди любят, все люди хотят есть и жить. Вся великая идея партии сломалась об мнимого перса. Клаус бы раздавил его, да смог бы теперь? Он понял. Так просто понял, но это «понял» убивала боль от лжи. Правда стоит слишком много. Правда стоит миллионного люда, замученного до смерти, отравленного. Правда стоит двадцать консерв.