***
Открывать глаза решительно не хотелось. Не то чтобы он помнил, когда в принципе успел их закрыть. Что вообще произошло, раз он чувствовал себя так отвратительно? Всё тело саднило. Попытка повернуться на бок оказалась неудачной — мышцы болели и не слушались. Надо было всё же посмотреть… Цинхуа еле-еле приподнял веки, но сразу же зажмурил их ещё сильнее — свет был непривычно ярким и болезненно ударил в слегка ссохшиеся глаза. Набравшись храбрости, он вновь приоткрыл их и увидел перед собой… что-то очень белое. «Вот так я и умру, что ли?!» — страшная мысль заставила вновь попытаться вскочить, но фокус не удался: едва приподнявшись, Шан Цинхуа упал спиной на что-то мягкое. Третья попытка открыть глаза оказалась гораздо более удачной — взгляд сфокусировался, хоть с непривычки было и больно; зато он наконец-то понял, что над ним был самый обычный потолок и самая обычная лампа. Самая обычная лампа… которой точно не могло быть ни в одном уголке его фэнтезийного мира. Наиболее очевидная догадка ещё не успела полностью захватить вяло просыпающееся сознание Цинхуа, как вокруг стало гораздо более шумно. Женский и мужской голоса прорезали тяжёлую пелену вокруг, стремительно приближаясь и в то же время стихая. С огромным усилием Шан Цинхуа смог повернуть голову к источнику звука, как тотчас же его лицо схватили осторожные и сильные руки, бережно снимая кислородную маску, пока вторая пара ладоней уже касалась его кистей и предплечий. — Тише, тише, никаких резких движений… — голоса всё ещё слышались будто через толщу воды, но с каждой секундой становились всё отчётливее. — Лежите вот так. Чен Юн, ты осмотрел ожоги? — Я всё уже обработал, — парень перестал возиться с рукой Цинхуа и, судя по ощущениям, сменил на ней повязку, — Как вы себя чувствуете? Вы помните, как вас зовут? — Э… — он хотел ответить, но поначалу из горла вырвался только какой-то странный сухой звук, — Шан… Шан… Где я? — Вы в больнице, — девушка достала из кармана фонарик и, придерживая веки Цинхуа, начала водить им перед глазами, — Зрачки реагируют нормально. Назовите своё полное имя, нам нужно оценить уровень повреждений. — Меня зовут Шан… — он снова запнулся, — Скажите, где я? — Бэй Мин, он не помнит, какие вопросы задавал минуту назад. Это плохо, я схожу за заведующим отделением. — Нет, я… Погодите, — мужчина нашёл в себе силы привстать и, несмотря на немедленные увещевания, положить голову так, чтобы видеть перед собой, — Я… Я понял, что… это больница. Кажется, я… я был в своей квартире, что-то… пролилось на клавиатуру и я… за провод… Ох, твою мать! Правую руку внезапно дёрнуло от судороги, резкая боль прошлась по всей конечности и отдалась в голове. Цинхуа не успел даже толком вскрикнуть, как это повторилось снова, а потом ещё пару раз. Благо хоть уже было не так больно, но бесконтрольно подёргивающуюся кисть руки он прижал левой рукой к груди и испуганно наклонил голову вниз. Медики рядом сразу всполошились ещё сильнее, парень снова сказал что-то про главврача и скрылся за дверьми. — …в прошлый раз габапентин не принёс, так что пошевеливайся! — когда боль утихла, Шан Цинхуа расслышал конец их словесной перепалки, — Что ж, кое-что вы помните, значит, нарушения работы мозга не критические. Вы только не пугайтесь… В общем, вас нашли дня три назад в вашей квартире. Подробностей не знаю, но, да, вас ударило током. Бригада скорой помощи провела реанимационные мероприятия, вас привезли сюда, но вы впали в кому. — В кому… в кому, — Цинхуа уже почти полностью пришёл в себя и теперь смотрел на руку, которую совсем недавно схватили судороги. Осознание пока что не полностью накрыло его, но Шан Цинхуа не мог игнорировать очевидное — хотя бы то, что он больше не Шан Цинхуа. Очнувшемуся в больничной палате, окружённому капельницами и писком медицинского монитора, ему оставалось только постепенно приходить к болезненному принятию факта, что вся его жизнь в качестве заклинателя была лишь сном умирающего мозга. Прекрасным, сложным и ярчайшим сном в истории, но всё же не реальностью. Неужели его сознание даже в отключке могло так искусно воссоздать все горы, реки, равнины и леса? Так детально показать ему магию, сражения и спокойные будни? А демоны, заклинатели и простые люди — все они, такие разные, такие… настоящие. Да те же Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю, Му Цинфан и Лю Цингэ, Мобэй… Мобэй. Хорошая была предсмертная галлюцинация. Просто замечательная. Оттого теперь было так мерзко на душе. Что было невероятнее всего, так это как мозг не позволил Самолёту обманываться хотя бы на грани между жизнью и смертью — вместо сомнительного гаремника показал ему вполне себе забавную и интересную, немного трагичную даже в нужных местах, историю. Почти такую, какой он и хотел бы её видеть, пиши Самолёт для себя, а не для голодной до секса и драмы толпы. Возможно, разве что, без гомосексуальных страданий. Или с ними. Он был не то чтобы против, но не знал, как оно всё должно работать. Возможно, он бы лучше сосредоточился на более точной проработке мира — там было много дыр, которые можно было бы залатать. А может реализовал бы свои потаённые фантазии комнатного задрота и направил бы весь талант на придание глубины своему любимому сыну Мобэй-цзюню… Блять, ну вот снова. В любом случае, всё вокруг теперь казалось каким-то нереальным. Хотя, по логике, именно мир «Пути Гордого Бессмертного Демона» от начала и до конца должен был ощущаться подделкой, но все якобы проведённые в нём годы казались самыми что ни на есть настоящими. Теперь в душе осталось лишь давящее чувство какой-то невосполнимой потери. Да, пройдёт немного времени и Самолёт вновь вольётся в обычный ритм жизни, ощущение пустоты растает, но пока что казалось, будто его жизнь украли. Такое иногда бывало после хорошего сна — когда снилось что-то очень-очень приятное, а потом он просыпался и ещё полчасика был вынужден свыкаться с мыслью, что никакой он не пират-завоеватель и не знаменитый миллиардер. Сколько же времени уйдёт на привыкание к тому, что вся жизнь Шан Цинхуа, которую он прожил с таким блеском (по сравнению с оригиналом уж точно), тоже была всего лишь ложью? Следующие полчаса вновь прошли будто в туманной пелене — его напоили, дали какие-то лекарства, поменяли капельницы. Заставшие его пробуждение парень с девушкой оказались местными интернами, которых довольно скоро сменил заведующий отделением. Гораздо более осведомлённый и опытный мужчина преклонных лет вновь проверил все рефлексы. Самолёт всё пытался прийти в себя, слушая, что в больнице его ещё денёк-другой продержат для наблюдения, но вышел из комы он на удивление легко, так что прогноз хороший, а судороги, скорее всего, получится снять полностью. Замечательно, что тут сказать. Правда здорово. Цинхуа… Нет, Самолёт всё пытался вернуться в реальность. Когда он вернётся домой, там, наверное, будет ужасный беспорядок. По его уютной квартирке, наверное, пробежалась и вся бригада скорой помощи, и парочка полицейских, и те самые сердобольные соседи, и совершенно точно консьержка. И, конечно, никто из них даже не снял обувь. Ноутбуку точно был конец, а значит, придётся выделять средства на новый. Ещё Самолёт смутно припоминал, что должен был выложить несколько экстра-глав к «Пути Гордого Бессмертного Демона» и срочно начать новую новеллу в примерно в том же духе — без сюжета, зато с кучей секса. Читатели, наверное, в ярости, но он уже начал подумывать, как не только вернуть их милость, но и заработать на донатах "несчастному больному писателю", измученному тяжкой работой гению интернет-литературы. Не без удовольствия Самолёт отметил, что уже возвращается к привычному ходу мыслей. Полные светлой грусти раздумья о ближайшем будущем были случайно прерваны шествием медперсонала к соседней койке. Конечно, Самолёт уже понял, что в небольшой палате на четыре места кроме него было ещё как минимум двое человек. Один — прямо напротив, но, судя по всему, счастливчик уже выписывался — аккуратно сложенные вещи лежали на тумбочке возле застланной постели. Второй — в углу у окна, справа от бывшего коматозника. Честно говоря, Самолёт до этого момента не был уверен, есть ли там кто-то, да и не было ему дела, но зачем иначе закрывать койку шторкой? А теперь мимо него прошли две медсестры, старшая из которых скрылась как раз за ней. — Как вы, господин Шан? — девушка помладше остановилась у кровати парня и мило улыбнулась, — Вам что-нибудь требуется? — Нет, спасибо, — он тоже попытался улыбнуться и у него даже получилось, — Я пока что… привыкаю. Всё в порядке. — После комы это абсолютно нормально! Пациенты часто говорят, что после нескольких дней в таком состоянии чувствуют себя некомфортно, — девушка на всякий случай проверила капельницу и голос её вдруг стал немного тише и печальнее, — В любом случае, хорошо, что вы очнулись. Например, господину, который был напротив вас… не так повезло. — Что ты там бормочешь! — из-за шторки послышалось недовольное бурчание, очевидно, второй медсестры, — Не пугай пациента! Иди лучше, помоги здесь, или я одна должна всё делать? — Бегу-бегу, прости! — девушка встрепенулась и побежала туда, куда звали, — Просто обработать вот здесь, да? Медсёстры работали совсем недолго, но всё это время Самолёт пребывал в шоке. Мысль о том, что человек напротив, которого он считал здоровым выписавшимся счастливчиком, на самом деле умер прямо при нём (пусть парень и был в коме, но всë равно ведь!) выбила его из колеи, в которую он только-только начал входить. С другой стороны, как писатель, он не мог не думать в ключе создания сюжета новой новеллы. Он ведь и сам «умирал», в конце концов, было бы логично написать об этом. Могло выйти что-нибудь интересное — злодей на смертном одре вдруг получает возможность прожить жизнь заново и стать всеми любимым героем, например. Надо было только как-то вписать в такую историю гарем. Битвы сами напрашивались: множество кровавых сражений и бессмысленных смертей. Да, читателям должно понравиться. И тем не менее, жутко как-то было от духа покойника напротив. Вечером младшая медсестра вернулась с подносом больничной еды, направившись теперь уже к Самолёту. Он решил, что это шанс узнать загадочную историю его соседей по палате. — Кстати, а как вас зовут? — к этому моменту парень уже вернул себе способность обворожительно улыбаться, что так помогало ему ещё в университетские годы и во времена службы на пике… неважно. — Чжао Сюин, — почти такую же улыбку, но чистую и искреннюю, девушка вернула в ответ, — Отчего же вам это стало интересно? — Просто хотел знать, как зовут женщину, которая так мне помогает, только и всего. Благодарю вас, сестрица Чжао. — Полно вам, это моя работа! — и всë же едва сдерживаемая улыбка с головой выдавала то, что ей приятно это слышать. — Нет, правда, спасибо! — закончив с капельницей, Чжао Сюин стеснительно потрясла ладонью, мол, хватит лести, и тогда он решил перейти к другому вопросу, — Сестрица Чжао, а что всё-таки случилось с мужчиной, который был моим соседом по палате. Меня съедает любопытство. Всё это он сказал нарочито заговорщическим тоном, и молодая медсестра, видимо, та ещё любительница посплетничать, осторожно оглянулась на дверь, после чего присела на небольшую табуреточку у кровати. — Я вам этого не говорила, — она склонилась почти что к самому уху Самолёта, и парень, до этого занявшийся содержимым тарелок, весь обратился в слух, — Но ушедший в мир иной господин, бывший вашим соседом напротив, сбил господина справа от вас. Он пытался увести машину в сторону, но, как вы понимаете, вышло плохо. Господин справа пострадал и потерял сознание, а водитель врезался в столб и получил тяжёлые повреждения внутренних органов. — Да что вы? — история становилась всё интереснее, и писатель не смог удержать удивления и даже некоторого больного восторга. — Да-да, именно! — девушка энергично закивала головой, — Я сама их принимала, когда скорая помощь приехала! Крови было немерено, мы думали, ни один не выживет, ни второй. Хорошо, что вы этого не видели — суматоха была та ещё. Это всё случилось вот буквально за день до вашего пробуждения. Тот, что напротив, полежал немного, когда мы его вроде как стабилизировали, а потом раз — и умер. Родственники едва успели попрощаться, от шока даже вещи его забыли. А господин справа почти в норме, просто без сознания. — И что же это за господин такой крепкий? — Самолёт вытянул шею, пытаясь заглянуть за спину Чжао Сюин, но она его остановила. — Лежите, лежите, всё равно не увидите за шторкой. Мы даже имени не знаем, при нём документов-то не было. Он любитель традиционного костюма, видимо — вот и все опознавательные знаки. На нём было такое великолепное ханьфу! Да и сам он, — щёки девушки слегка покраснели, — Красавец, каких поискать. — Сестричка, ну раз так, то я просто обязан посмотреть! А ты обязана будешь взять себе его номерок, как проснётся! — почему-то эта её невинная реакция вызвала такие бурные положительные эмоции у изголодавшегося по простому человеческому общению Самолёта, что было невозможно сдержаться. Он так долго сидел в квартире в гордом одиночестве, что хотелось поговорить вот так с кем-нибудь по душам немножко. Может, ему стоит почаще выходить из дома? Главы будет выкладывать чуть реже, но зато жить будет повеселее. И не будет сниться всякое. Они ещё немного поговорили, слегка даже как-то по-панибратски, а не так, как следовало разговаривать пациенту и медсестре, но, когда Чжао Сюин ушла, в голове Самолёта кроме остатков лёгкого веселья поселилось сильнейшее любопытство. И немного горечи. Вот уж повезло, сосед по палате — красавчик в ханьфу. Очередное напоминание о «жизни» во время комы бередило душу, жгло так неприятно какой-то потаённый её уголок. Конечно, завтра-послезавтра он выпишется, а сосед, может, даже не проснётся за это время, но странное чувство не покидало уже ложившегося спать Самолёта. Свет в палатах уже выключили, посетителей больше не планировалось, и он остался один на один с желанием убежать куда-нибудь подальше от лишнего напоминания о сладком сне, сменяющимся порывами отодвинуть уже эту чёртову штору. В конце концов, тот господин наверняка уже не был ни в каком ханьфу. Его, как и Самолёта, переодели в белые больничные штаны и рубашку, так что не так уж и тяжело было бы смотреть. А так это просто красивый мужчина. Весьма, причём, интересный — которого хер пойми как водитель с немаленьким, судя по всему, стажем умудрился сбить посреди спокойной улицы, а никто даже не понял, как это произошло. Причём этот любитель постоять посреди проезжей части ещё выжил и отделался какой-то мелочёвкой. Несколько ушибов и сотрясение! В то время как один его сосед по палате лежал в коме несколько дней, а второй и вовсе умер. Чёртов счастливчик. Такого не грех и в роман вставить. Нет, надо было срочно взглянуть на это чудо природы. Самолёт уже достаточно пришёл в себя и, как следствие, достаточно обнаглел, чтобы встать с постели и, взяв телефон в руки, подойти к чужой койке. Посреди пути он, правда, задержался — вспоминал, что у него же всё это время лежал под рукой смартфон с доступом в интернет, а он совсем про него забыл и сейчас даже потратил три попытки, вспоминая пароль. Фонарик он не включил и яркость оставил не слишком высокую, чтобы не разбудить ненароком объект наблюдения, и стоял теперь у шторки слегка сконфуженный. Зачем оно ему надо? Какое-то смутное предчувствие… чего-то сжало сердце в тиски. Но Самолёт решительно отбросил его — надо! Иначе ради чего он встал с кровати вообще? Не колеблясь больше, левой рукой он приоткрыл шторку. И сердце будто замерло. Господин на кушетке действительно был красив. Даже сквозь одежду и прикрывавшее нижнюю часть тела тонкое одеяло проступало крепкое мускулистое телосложение и высокий рост. Твёрдая грудь и широкие плечи мерно поднимались и опускались в такт слегка сбившемуся, будто беспокойному дыханию. Прекраснее тела было только лицо — тонкие губы, острые скулы, длинные густые ресницы и нос с выразительной горбинкой поочерёдно привлекали к себе взгляд. Густые брови сурово сходились у переносицы, будто их обладатель видел какой-то беспокойный сон, но не мог найти в себе сил проснуться. Хотя, может, они всегда были в таком положении, а сам мужчина был вечно беспокоен и огорчён. Свет телефона не был достаточно силён, чтобы быть уверенным, но Самолёту казалось, что кожа человека перед ним слишком бледна даже для больного, и густые чёрные волосы, обрамлявшие лицо и плечи господина, не помогали ситуации. И всё равно в глазах смотрящего Самолёта его сосед был воплощением его потаённого идеала. Как же он был похож на Мобэя. Поразительно. До мельчайших деталей, не считая отличительных знаков демонического рода. Если бы Самолёт мог не просто описать внешность Мобэй-цзюня, а зарисовать её, вырезать в камне или хотя бы сгенерировать как-то в диджитале, то его образ был бы именно таким. Может, Самолёт просто увидел когда-то это прекрасное лицо среди тысяч прохожих и случайно запомнил, после чего перенёс в свои фантазии и свою чёртову новеллу? Это был удар под дых, в самый центр его и без того разбитого сердца. Хотелось ударить паршивого красавца по лицу, крикнуть, что в такой момент появляться из ниоткуда и оказываться в его палате — образец ублюдского поведения. Хотя, конечно, никогда бы он такого не сделал, да и досада улетучивалась так же быстро, как и появилась, стоило вновь посмотреть на это идеальное лицо. Такое пленительное в своей красоте, такое строгое. Бесподобное. Будто у небожителя, спустившегося на землю. Может, поэтому машина тогда его лишь задела — божество, не помнящее сует земного мира, просто случайно оказалось не в то время не в том месте и так ослепило водителя своим великолепием, что… Предплечье вновь слегка потрясло в предательской судороге, уже слабой и безболезненной, но достаточной для того, чтобы телефон выскользнул из руки и стукнулся об пол. Вектор мысли Самолёта моментально переключился — блять, только не хватало тратиться ещё и на ремонт телефона! Ему с ноутбуком бы разобраться. Сразу забыв и о небожителях, и о машинах, он резво присел на корточки и поднял аппарат, проверяя экран. Вроде, цел. Облегчённо вздохнув, Самолёт вновь встал, отряхивая колени свободной рукой, и в последний раз направил телефон на лицо красавца. Свет экрана внезапно показался таким тусклым и жалким в сравнении с сиянием широко раскрытых синих глаз.Часть 3
1 апреля 2022 г. в 12:00
Ло Бинхэ с самого утра был сам не свой. Шэнь Цинцю, впрочем, тоже, но в отличие от своего мужа он не носился туда-сюда до Царства Демонов и обратно, а занимался нервной беготнёй в пределах хребта Цанцюн. Да и не носился, а скорее тревожно расхаживал, изредка постукивая веером то по губам, то по ладоням.
Мобэй-цзюнь исчез со своего поста почти что бесследно. В последний раз его видели пять дней назад — он отправился куда-то из своего дворца вместе с Шан Цинхуа, после чего ни одного, ни другого с тех пор не видели. Заклинатель-то ещё ладно, предупреждал, что отправится отдыхать на южные территории и сейчас, возможно, этим и занимался. Но вот Мобэя не могли найти уже сутки, а он навряд ли ушёл бы в самоволку, да ещё и куда-то, где царит непомерная жарища. Что самое ужасное, пропажу не заметили сразу только лишь из-за глупой безалаберности, поэтому понять, куда ледяной демон запропастился и что с ним сталось за эти несколько дней, было сложно.
Демонические прислужники Северного Дворца, конечно, быстро заметили исчезновение своего господина. Проблема в том, что они много лет как привыкли не задавать лишних вопросов и не сомневаться ни в едином действии Мобэй-цзюня из страха получить лишний подзатыльник за дерзость. На третий день приставленные следить за порядком адепты пика Аньдин всё же догадались, что такое длительное отсутствие местного хозяина, наверное, не совсем нормально. Расспросы особым успехом не увенчались — будто согласится уважающий себя демон болтать по душам с заклинательскими детёнышами. Оставалось только ранним утром следующего же дня отправить двух учеников в родные земли звать подмогу. Ло Бинхэ наверняка был на Цинцзин вместе со своим учителем, и они-то уж как-нибудь эту проблему решили бы. Но всем известно, что владение мечом и, как следствие, полёты на нём не были сильной стороной заклинателей с Аньдин, так что путь занял почти сутки вместо возможных нескольких часов. Финишная прямая юных адептов тоже встретила не особо уж приветливо — до пары голубков было не достучаться. Ни Шэнь Цинцю, ни Ло Бинхэ, уставшие от своего стандартного вечернего занятия любовью (и предшествующего ему препирания из-за ерунды), казалось, не собирались просыпаться вообще никогда. В итоге час беспрерывного крика и стука в дверь и окна их, конечно, разбудили, но вновь драгоценное время было упущено.
Ещё в предыдущей жизни тогда ещё Шэнь Юань читал где-то, что для поиска пропавших критическими являются первые три часа с момента исчезновения — дальше шанс найти «пропажу» начинал стремительно приближаться к нулю. И сейчас он так некстати вспомнил и об этом, и о том, что вот уже пять дней как ни от Мобэя, ни от Цинхуа не было ни слуху ни духу. Всё же было чувство, что, наверное, ни до какого юга Братец Самолёт так и не добрался. И было стыдно. Не слишком сильно, но всё же… Шан Цинхуа был ему другом, наверное? Как бы там ни было, а ведь именно этому дуралею Шэнь Юань был обязан новой интересной (и нервной) жизнью в качестве Шэнь Цинцю. Да и кто выращивал для него цветок росы луны и солнца, в конце концов?
Исчезновение Мобэй-цзюня для него лично было не то чтобы трагедией, но он же видел — Бинхэ тоже волновался. Король и его первый генерал, наверное, были в какой-то степени друзьями или хотя бы приятелями, если у демонов в принципе существовало такое понятие. Их связь была не так крепка, как в оригинальной новелле, но её было достаточно, чтобы выбить из колеи повелителя Царства Демонов. Пусть и не так часто и неотступно, но Мобэй всё же был рядом с Ло Бинхэ в тяжёлые времена. Возможно, не трать Бинхэ всё своё время на Цинцю, эти двое действительно стали бы хорошими товарищами и друзьями.
А сейчас повод для беспокойства состоял ещё и в том, что именно Мобэй исполнял обязанности Ло Бинхэ, когда тот вновь отвергал королевскую жизнь ради рыбалки или полуденного сна в бамбуковой роще. Он, наверное, и забыл уже, как выглядели свитки с отчётами и в ус не дул, что там творилось в его королевстве. Только с Югом род Мобэй-цзюня уже многие поколения как был на ножах, отчего туда ледяной король особо не совался, но вот всё остальное держал в узде именно он, и даже с теми землями умудрился установить хлипкий пока что, но союз. Бинхэ не составляло труда вновь взять бразды правления исключительно в свои руки, но как же он этого не хотел. Гораздо приятнее было иногда появляться во дворце, денёк-другой светить своим идеальным лицом, а за это время посмотреть, что всё как обычно в порядке и снова убежать греться под боком у Цинцю следующие месяца эдак три.
Система на вопросы что о Цинхуа, что о Мобэе загадочно отмалчивалась.
— Учитель… — Ло Бинхэ внезапно возник у Цинцю за спиной и сразу обнял его, — Я отправил несколько десятков демонов, но пока что…
— Пока что ничего… — закончил он за мужа, схлопнув веер и повернувшись, — Может, послать туда кого-то из наших адептов?
— Можно, но, боюсь, это будет трудно из-за южных племён. Они… не в восторге от заклинателей.
— Разве вы не работали над этим? — Шэнь Цинцю слегка сузил глаза, — Шан Цинхуа говорил, что идут переговоры…
— Учитель, не злитесь на этого ученика! — любой признак неодобрения со стороны наставника Ло Бинхэ до сих пор встречал оправданиями и горючими слезами, — Это так, но вы же сами знаете, как заклинатели и демоны друг к другу относятся!
— Да, ты прав, вековая вражда после двух милых посиделок не заканчивается… Если Цинхуа был там лично, удивительно, что его вообще не сожрали.
Лицо Ло Бинхэ вдруг будто расплылось от негодования, и он крепче прижал к себе Шэнь Цинцю.
— Учитель опять думает о других мужчинах, — захныкал было Бинхэ, но тут же получил лёгкий шлепок веером по руке. Мужа он отпустил, но смотреть так, будто его предали, не перестал.
— Бинхэ… — Цинцю хотел уж было начать ругаться и отчитывать его за неподобающее поведение, но, посмотрев в печальные бездонные глаза, решил пойти на свою обычную хитрость, вставив в неё, впрочем, нотки здравого смысла, — Ты же знаешь, как этот учитель тебя ценит. Разве ты хочешь видеть, как твой муж расстраивается от потери своего старого-доброго земляка? Или, может, исчезновение твоего единственного товарища совсем тебя не расстраивает?
— Н-нет и… расстраивает… немного, — признался Бинхэ, смотря всё ещё обиженно и ревниво.
— Или ты хочешь, — тут уже Шэнь Цинцю применил свой главный козырь и вновь подошёл ближе, легко взяв мужа за руку, — чтобы правление Царством Демонов вновь легло лишь на твои плечи, а этому мужу пришлось пребывать в одиночестве?
— Нет! — глаза парня теперь светились одновременно и счастьем, и смутным беспокойством, — Нет, этот ученик никогда не позволит своему учителю страдать от одиночества, ни за что! Я приложу все усилия, я…
«Лучше бы уж хоть иногда позволял», — подумал про себя Цинцю, но вслух начал утешать вновь разошедшегося на крокодиловы слёзы Бинхэ. Впрочем, пока грозный полудемон жалобно бормотал какую-то несуразицу и картинно всхлипывал, Шэнь Цинцю придумал, что можно было сделать дальше.
— Ну-ну, Бинхэ, полно тебе. Послушай лучше… — щелчок веера заставил Ло Бинхэ замолчать, а его учитель, прикрыв в привычном жесте лицо, продолжил, — Отправить несколько заклинателей, действительно, может быть проблематично. Но от одного меня шумихи явно не поднимется, особенно если ты будешь рядом. Вы же не осматривали территорию свысока, так?
Бинхэ задумчиво кивнул. Несколько крылатых демонов, он, конечно, послал на разведку, но зрение у них у всех было отвратительное — ночным тварям шибко острый глаз был ни к чему.
— В таком случае, думаю, одного меня будет достаточно. Не перебивай! Я просто пролечусь на мече и посмотрю сверху. С воздуха некоторые вещи видны лучше, чем с земли. А мой лучший ученик защитит своего учителя от посягательств, правда же?