***
Ситуацию так просто отпускать не хотелось. Нападение на человека, да ещё и с тяжёлыми последствиями — это дело такое, о котором совсем не хочется молчать. Следуя людскому примеру, для начала, Учиха пошёл в полицейский участок. И вот тут возникли некоторые… сложности. В частности из-за расовой принадлежности самого оборотня. Его обвинения, в сторону человека, словно проходили мимо полицейских ушей. То ли двуногие на интуитивном уровне защищали своего сородича, либо то взаправду была какая-то неприязнь к другому виду. Для них он и его собратья — чужаки. А может, это и есть та халатность, часто высмеиваемая в различных литературных произведениях. Ко всему прочему, одинокий омега никого не волновал. «Убьют, тогда и приходите». Просто потрясающе, что слов нет. Вот случись что у альфы или беты, которые могут дать втык, — совсем другое дело! Тупиковая ситуация. Видимых доказательств, в виде фото или видео, у парня не было, лицо мерзавца в капюшоне он описать не мог, а пострадавшему приходился никем… С фотороботом тут мог помочь Нару, да вот только у того гада есть дружки, что могли бы его как-то оправдать и придумать алиби, а вот у омеги с этим проблематично. Он один против всех. Ни родни, ни старых знакомых. Саске ему, опять же, — никто. Да, свидетель, но единственный и вдобавок лис, причём, точно так же проявивший агрессию с явным намерением прикончить выродка. Да с таким ярым настроем, что на пострадавшего-то внимание не обратил в первые минуты. Оправдается ли это? Разумеется, нет. Скажут, что сам обоих людей покалечил, а Узумаки попросту запугал, и теперь пробует скинуть вину, не имея достаточно весомых доказательств. Дружки мудака в капюшоне ухватятся за эту возможность моментально. Вцепятся, как оголодавшие шакалы в кусок тухлого мяса. И им поверят. Зверь же! Лис — обманщик и притворщик… Грёбаная легенда! А если всплывёт ещё и факт о нестабильности… Хрен там, а не справедливость. Лисья помощь ценилась лишь тогда, когда «человеки сверху», только щёлкнув пальцем, отдавали приказ. Запах паршивца темноволосый запомнил, но вряд ли смог бы подавить злобу, вновь увидев его. Нет, он точно убьёт его, и, стоит признаться, будет совсем не против этого. И тогда всё… его прикончат следом, а голубоглазый останется совсем без опоры. Скрипя зубами, пришлось ситуацию всё же отпустить.***
Пока омега оставался под препаратами, всё было тихо. Он плохо помнил, что с ним случилось до больницы и мало понимал, что происходит сейчас. Кто все эти люди в халатах, кто сидит в углу с книжкой, что это за комната — всё он осознавал «моментами». Когда осознавал, когда нет. Шаткое состояние. Перебрасывало с осознанности в туманность и обратно, и так весь день. Туда-сюда. Вроде и говорит немного, может построить предложение и дать логичный ответ на простой вопрос, но в голове бардак, либо пустота. Большая часть тела не чувствовалась, разве что только болела. От всего этого у блондина создавалось ощущение, что он растворяется в пространстве. Ни тела, ни разума. Человек почти всегда молчал и не двигался. Даже вопроса: «Что со мной случилось?» не задал. Пока ещё ничего не понял, не осознал, но временами начинал догадываться. Ещё всё время повторял: «Странное чувство…», но после замолкал и отключался, погружаясь в забвение. В такие моменты Учиха облегчённо выдыхал, ведь главные новости вновь отсрочились. Момент, когда тот всё узнает — неизбежен, и альфа прекрасно это понимал, но старался не думать. Спокойствие продлилось лишь несколько дней. Когда Узумаки чуть окреп и швы малость подзажили, пропала необходимость вливать сильные успокоительное и обезболивающее, из-за которых и было это полуживое состояние. Можно было перейти на что-то более лёгкое, с более мягкими побочными эффектами. Брюнет ещё не знал, что лекарства поменялись, потому с привычным настроем зашёл в палату к спящему. Скрип от поворота дверной ручки, в этот раз, не остался незамеченным, и паренёк, дрогнув, проснулся. Уже с тех первых секунд лис почуял неладное, ведь обычно того и пушечным выстрелом не разбудить. В голубых глазах было больше ясности, чем обычно. Двуногий смотрел на «знакомого» осмысленно, без туманности и расплывчатости, только с сонливостью. Парень так и замер у двери, едва ли не выронив книжку. Похоже, что в этот раз он пришёл не вовремя. На человеческих руках уже не было физической фиксации, лишь на ногах и теле, в некоторых местах. Это позволило чуть привстать. Светловолосый ещё ничего не заметил. Лис нервно сглотнул, не решаясь приблизиться. Рот приоткрыт, но не издать ни звука. У него словно пропал голос. Давящую тишину нарушил сонный голос: — А, это ты, Саске… — расслабившись, пробормотал паренёк. Сначала, когда дверь в палату открылась, он испуганно встрепенулся, точно ожидая увидеть кого-то другого. Но, разглядев знакомый силуэт, быстро успокоился. Учихе удалось показать, что он «свой». Даже удивительно, что пострадавший смог запомнить его имя. Видать, находясь под действием прошлых препаратов, понимал и запоминал больше, чем представлял себе темноглазый. Тому хотелось быстрым шагом добрать до Узумаки, чтобы не дать ему двинуться, не дать всё понять. Но не успел. Машинально омега положил руку на живот, чтобы убедиться, что с малышом всё хорошо, но его ладонь быстро скользнула по почти плоской поверхности… В тот же миг, забыв о боли, он попытался сорваться с места, не понимая, что происходит. Ремешки не позволили ему встать с койки, и альфа сразу подхватил его. — Г-где?! Где мой ребёнок?! — Растерянно и испуганно омега уставился на него. Похоже, память мигом вернулась. Худые трясущиеся руки ухватились за Учиху. — С ним всё хорошо?! Он в порядке?! — Такого животного ужаса в глазах, альфа давно ни у кого не видел. Человек смотрел на него, ожидая ответа, но он молчал, не зная, что и ответить. — Прошу, Саске, скажи мне что-нибудь! — Прозвучало в молящем скулении. Дрожащий голос перешёл в быстрые громкие вдохи, словно паренёк задыхался и никак не мог набрать воздуха в лёгкие. Грудная клетка судорожно поднималась и опускалась, как после долгого бега. Брюнет впал в смятение, не понимая, что с человеком. Тот совсем не выглядел хорошо. А медицинская аппаратура запищала громче, только сильнее нагоняя волнение на лиса. Он совершенно не знал, что значили показатели на мониторах, что значили все эти линии-зигзаги и возрастающие числа. Но звук изменился, стал другим и, скорее всего, так не должно быть! Это неправильные писки и пиликанья! Самое худшее то, что в человеческом здоровье оборотень смыслил ненамного больше, чем в этих шумящих приборах. Если бы голубоглазый только мог назвать причину такого своего поведения, стало бы яснее. Но он продолжал задыхаться, держась за грудную клетку, и хрипеть. Надо было что-то делать. Саске не знал, как помочь, поэтому обратился к тем, кто точно сможет разобраться в происходящем, нажав на кнопку вызова медперсонала. А пока люди в белых халатах идут, решил попробовать хоть что-то. Уж больно поведение Нару ему напомнило приступ панической атаки, с которой он сам был давно знаком, ещё с детства. А вдруг прав? — Тише, Наруто, попытайся успокоиться, — Учиха чуть сжал холодные ладони в своих, чтобы к тем возвращалась чувствительность благодаря телесному контакту. Вместе с этим ему удалось заставить омегу посмотреть на себя. — Слушай мой голос, хорошо? — Тот судорожно закивал. — Отлично. Продолжай слушать меня внимательно, — лис помнил, как соклановец приводил его в чувства. На основе этих воспоминаний, повторял за старшим собратом, подражая ему. — Сфокусируйся на любом предмете в этой комнате, ладно? — Голос спокойный, уверенный, чтобы перебить человеческую панику. Парнишка, судя по растерянному взгляду, так и спрашивал: «Чем это поможет мне?». А еще он, похоже, никогда не сталкивался с паничкой, уж больно был напуган. — Поверь мне, — как можно убедительнее и дружелюбнее добавил оборотень. Омега нервно осмотрелся, а после снова перевел взгляд на него и кивнул. — Вот так, — одобрительно. — Попробуй мысленно описать его. Это несложно, у тебя получится. Все фразы были направлены на то, чтобы вселить уверенность в человека, и тогда бы к нему пришло спокойствие. Светловолосый зажмурил глаза, стараясь воссоздать в воображении образ предмета, на который пал выбор, а после описать его. Саске молча наблюдал за тем, как мало-помалу человеческое дыхание возвращалось к норме и утихало. Плечи переставали дёргано подниматься и опускаться. Узумаки больше не хрипел от недостатка воздуха. — Хорошо… — голос альфы стал тише и медленнее, прямо как омежьи выдохи и вдохи. Писк аппаратуры затих и вернулся к прежнему ритму. — Отлично справился, Наруто, — не выпуская его ладоней, приободряюще, но негромко, сказал Учиха, подкрепляя результат. Но паренек всё так же ожидающе смотрел на него. Темноглазый знал, тот хочет услышать: «Всё хорошо», но солгать он просто не мог. Не мог обмануть ровно так же, как не мог сказать правду. Голубые глаза смотрели на него с такой жалостливой надеждой, что внутри всё сжималось. В палату зашла команда из одного врача и двух медсестер, тем самым помогая уйти от ответа. Лис отстранился, отпустив светловолосого. Затем отошёл, как бы передавая человека медперсоналу. А ещё, стыдно признавать, но он побоялся оставаться слишком близко. Хотя, казалось бы, чего бояться-то? Это не он будет говорить одинокому, ослабевшему омеге, что его чадо спасти не удалось. Не на нём ответственность за этот непростой разговор. Но внутри всё содрогалось и холодело. Саске не любил смотреть на чужие муки. Да, может он и хищный зверь, но чьи-то страдания не приносили никакого удовольствия. С сожалением парень смотрел на Наруто, что ещё недавно наивно улыбался ему сквозь слабость и боль. Он искренне благодарил его за спасение!.. Как же паршиво на душе… Очаровательный парнишка не заслужил ничего из того, что с ним случилось. Далеко от него Учиха не ушёл — всего лишь один шаг в сторону. Не смог оставить один на один с тем, что предстояло услышать. Ничего уже он не сделает, но хотя бы будет рядом, выражая своё соболезнование и поддержку. С непониманием Наруто зашуганно смотрел то на врачей, то на Саске. — Ч-что происходит?.. — спросил он. Ладонь лиса аккуратно опустилась на его дрожащее плечо. От такого жеста на душе могло бы стать спокойнее, да только вот взгляд того был направлен в пол. Что-то не так… Блондин чувствовал это. — Успокойтесь, — кратко ответил врач. — Какие-нибудь хронические заболевания, аллергия на что-нибудь есть? — спросил он. Пациент спешно помотал головой, мол: «Нет». Ему было не до этих допросов. — Пожалуйста, — проскулил он. — Я прошу вас, скажите, что с моим малышом?.. Он в порядке? Где он?.. — врач переглянулся с медсёстрами. Темноволосый же бесшумно прикусил внутреннюю сторону щеки. Тяжело слушать эти вопросы, этот жалостливый голосок. — По срокам мне было рано, и… — трясущегося парнишку, который был на грани истерики, перебили. — Один миллиграмм феназепама на один миллилитр раствора, — быстро, негромко сказал мужчина в белом халате. Одна из девушек согласно кивнула, набрала в маленький шприц прозрачной жидкости, а после, подойдя к блондину, попросила задрать рукав, тем самым оголив плечо. — Что это?! — воспротивился омега, но вторая медсестра придержала. — Зачем это?! — шустро и умело, лекарство было введено в дельтовую мышцу. Паренёк не успел даже шикнуть, только один глаз прищурил. — Это для вашего спокойствия, — ответил наконец врач. — Вы ощутите усталость, когда лекарство подействует, и вскоре уснёте. Не переживайте, — такой дозировки для ослабленного организма было более, чем достаточно. — Я не хочу спать, и перестаньте меня игнорировать! — засуетился Узумаки. — Прошу, не молчите! — в момент вспыхнувшая злость вновь сменилась тревогой и мольбой. — Пожалуйста… На пару секунд в палате повисла тишина. Медперсонал переглянулся между собой, а после мельком глянул на Учиху, который не отпускал омегу. Он медленно покачал головой, мол: «Не надо». Но молчать смысла не было, да и не положено. В конце концов, не врать же пациенту. Девушки-медсестры встали за мужчиной в белом халате, сбрасывая всю ответственность на него. — Нам очень жаль, — этого хватило, чтобы блондин застыл, как статуя. — Мы сделали всё, что могли. Примите наши искренние соболезнования, — голос был ровным, не колеблющимся. Такое, на практике, уже наверняка случалось, потому двуногий в белом так спокоен. — К-как это?.. — не желая верить, спросил омега. — Что вы такое говорите?.. — он ощутил, как ладонь Саске напряглась и стала тяжелее. — Это же неправда? Так ведь? Должно быть, это какая-то ошибка… — желая убедиться в своих словах, с надеждой посмотрел на лиса. Но его взгляд был всё так же направлен вниз… а еще был полон сожаления. Вот она — реальность. В один миг земля ушла из-под ног… и мир рухнул. Перед тем, как парнишка попытался сделать рывок, чтобы встать, медперсонал успел ухватиться за него и удержать. Несмотря на то, что его сдерживало трое человек и ремешки, он продолжал упираться и буйствовать, стараясь вырваться. — Нет, нет, нет! — Вопил, срывая голос. Усталость накатывала, но пациент продолжал сопротивляться действиям транквилизатора. — Нет! Верните! Верните мне моего малыша! Верните! Умоляю! Прошу! — От душераздирающих криков, альфа заметно побледнел. Это всё его вина. Будь он в тот день быстрее… — Нет! Силы упираться быстро закончились, и светловолосого аккуратно уложили обратно на койку. В его криках больше не было слов. Они были протяжные, переходящие в вой и надрывистый плач. Ни врач, ни медсёстры не попытались его утихомирить или заткнуть. Они лишь молча ушли, убедившись, что транквилизатор начал действовать. Сам скоро успокоится. Один лишь Саске остался в палате, не в состоянии отпрянуть от стены или хоть как-нибудь пошевельнуться. Тело сковало напряжение. Поддаваться сну омега не спешил, но голос постепенно становился тише и слабее. И движения всё хилее и хилее. Это позволило лису прийти в себя и поставить стул, на котором обычно сидел в уголке с книгой, почти вплотную к койке. Чувства вины и сочувствия не позволяли просто взять и уйти, поэтому и сел рядом, печально и растерянно глядя на человека. Как правильно поддерживать в такой ситуации, темноволосый не знал, поэтому просто взял того за руку, обозначая своё присутствие и неравнодушие. Тельце голубоглазого обмякло и больше не слушало своего владельца. Крики затихли. На их месте теперь были жалостливые поскуливания, тяжёлые вздохи и шмыгающие всхлипы. Бледные щёки не успевали высыхать: солёные слёзы непрестанно скатывались вниз и впитывались в подушку, оставляя мокрые пятна. — Почему?.. — тихо спросил Нару. — Почему всё так?.. Почему со мной?.. — голос периодически пропадал, но Учиха мог понять, что тот говорит. Чёрные уши были виновато опущены. Транквилизатор снова выбивал из осознанного состояния, подбивая на разговорчивость. — Я так боялся и всё думал, что что-то случится… Лишний раз старался не высовываться на улицу, и всё равно… Его слова заинтересовали. — Боялся?.. — переспросил Саске, с подозрением вопросительно наклоняя голову. — «Он» взял меня силой. Я не хотел этого… — лис, слушая его, просто обомлел. — А когда узнал о ребёнке, «он» стал меня выслеживать, угрожать, пытаться попасть в квартиру… — темноволосый пытался понять, о ком говорит омега. Мог ли «он» оказаться тем альфой в капюшоне? — Я ведь ничего не собирался с него требовать… ни денег, ничего… Мне лишь хотелось спокойной жизни. Но «он» всё не оставлял меня в покое, — сон решительно брал своё. Узумаки говорил тихо-тихо, с трудом держа глаза открытыми. — В чём был виноват мой ребёнок?.. Почему я не смог его защитить?.. — долго сопротивляться транквилизатору не смог — уснул, погрузившись в одинокую пустоту. Но даже после этого, небольшие солоноватые капли продолжали, одна за другой, скатываться по щекам, оставляя едва блестящий на солнце след.