— «Не помог. Не успел» —
Гневно сжав край простыни, Учиха сильно стиснул зубы до скрипа, стараясь не издать досадливого рыка, что так отчаянно хотел вырваться. Тело чуть подёргивалось от переполняющей обиды и злости на самого себя. Почему он не смог предотвратить таких последствий для невиновного человека? Почему его ошибки, его слабость, его бессилие всегда приводит к чьей-то смерти? Почему он сам, зная об этом, не постарался лучше? Черный мех на ушах и хвосте начинал вздыбливаться, становясь колючим на вид, точно иголки ежа. Горячий яд разливался по венам и артериям, наполняя собой каждый орган, каждую мышцу и вместе с ними разум. Злоба набирала силы, становясь ярче и обжигающе. Лис чувствовал, как волны накатываемой ярости становятся всё больше и больше, топя в ядовитом потоке. С ними становится не совладать. Как бы парень ни старался сдержать болезнь в узде и успокоиться, дышать ровно не получалось, и тело напрягалось всё сильнее. Вместе с этим появилась омерзительная, будто чужая, жажда крови. Нужно было скорее уходить из больницы и бежать подальше от людей. Бежать из города туда, где ему помогут вернуть самообладание — в лес. Привлекать лишнее внимание медперсонала не хотелось. Вылететь из палаты, как угорелый — не вариант. Быстрым шагом брюнет вышел из здания, пряча руки в карманах. Вернуть когти к человеческому виду он был уже не в состоянии. Рассудок мутнеет, но лис решает рискнуть, вызвав такси. Пешком дойти точно не успеет, не сможет, точно так же, как и самостоятельно сесть за руль. Становилось душно. Ждать машину долго не пришлось, что несомненно радует. Быстро парень запрыгивает на заднее сиденье, чтобы его было не так хорошо видно, и таксист жмет на газ. Для водителя это всего лишь обычная работёнка: отвезти кого-то из пункта «А» в пункт «Б». Ничего нового, ничего сложного. Он не видит, как в это время пассажир с силой сжимает свою правую руку, что стремится достать до людской шеи. Приходится прилагать много усилий, чтобы помешать самому себе наброситься на человека. Лис старается не двигаться и не пыхтеть от изнурения и жара, чтобы не вызвать подозрений, лишь с тяжестью процеживает сквозь клыки: «Побыстрее».***
Жизнь становится адом, когда ты сам себе злейший враг. Если тело тебя не слушается, то какой из тебя хозяин? Как же Учиха устал от всего этого. Болезнь выпивала из него все соки, не упуская ни единого момента. Чуть разозлишься, позволишь возникнуть крохотной искре раздражения и упустишь момент, когда ещё сможешь попробовать воспротивиться, — и все, считай, что твоё тело больше не твоё. За годы альфа научился не впадать в буйство сразу и ненадолго оттягивать этот момент, хватаясь за свое угасающее «Я». Однако приходить в себя без чужого вмешательства, без чего-то отвлекающего уже давно не получалось. Многое лисята получают от своих родителей: внимание, воспитание, навыки, материальные блага. Умение контролировать своё «Лисье Я» тоже входит в число того, что старшие предают своим чадам. Подобное не передать быстро, как какой-нибудь предмет. Нельзя вложить самоконтроль в маленькие ручки и сказать: «Теперь это твоё. Играйся, как хочешь». Пока лисёнок мал, его психика гибкая и нестабильная, её легко наклонить в любую из сторон: в сторону человека или же зверя. Сам кутёнок не в силах держать эту грань ровно, пока достаточно не повзрослеет. Поэтому сдерживающую черту посерёдке проводят родители и помогают удержать до тех пор, пока лисёнок не подрастёт. Тогда эта черта сама закрепится ровно и перестанет нуждаться в постоянной поддержке. Прямо как правильно сросшаяся кость, позволяющая через какое-то время спокойно, снять гипс. При нормальном развитии, черта остаётся ровной и на равных позициях разделяет личности человека и лиса. Но не всем везёт вырасти в семье. Если это так, то грань будет скошена в любую из сторон под влиянием разных, как-либо травмирующих факторов. Мысли, переживания, обиды и прочие эмоции — всё влияет на это. Ребёнок не сможет выровнять черту, и она «срастётся» не так, как надо. Саске был именно тем осиротевшим лисёнком, чья грань не успела закрепиться ровно, и большая часть досталась зверю. Его самоконтроль был нарушен, лишён стабильности. Оттого лёгкое раздражение быстро переходило в злость, злость в бесконтрольную ярость, и парень терял очеловеченный вид, терял контроль над собой. Оборотни звали эту болезнь — нестабильность.***
Коноха — достаточно большой город. Но главное, он был аккуратно обрамлён густым лесом. Лес этот являлся излюбленным местом для многих лисьих стай и лис-одиночек. Это вам не каменные джунгли: ни шумных машин, ни кишащих толп людей, ни человеческих правил. Свежий чистый воздух, бескрайние просторы без всяких светофоров и ограждений, мягкая почва под лапами, прохладные ручьи, шумные реки и неподвижные озёра с блестящей гладью. Изобилие запахов, звуков, разной живности и растений. Чем не рай для молодого оборотня? Многие лисы строили свои дома поближе к родной чаще. Но, несмотря на преданную любовь лесу, заходить в него никто не спешил. Эта территория двуногим не принадлежала. Но и лисам, как ни странно, тоже. Лес был сам себе хозяин. И там отнюдь не тихо и спокойно. Любой — и человек, и лис знал, что ступая за территорию города, назад можно уже не вернуться. Заходя в дремучку, ты как бы покидал мирную зону. Никому там не было безопасно, и все знали правила чащи: если ты обладатель пушистых ушей и хвоста, то знай, что за подозрительной кучкой листьев может ждать капкан; что блеск из кустов может оказаться выглядывающим дулом охотничьего ружья. Всегда держи уши востро, не торопись выходить на открытое пространство и всегда смотри в оба. Опасность могут представлять не только люди, но и сородичи. Лису нелегко в чаще. Но и человеку тут сладко не придётся, ведь быть растерзанным огромным зверем или даже стаей таких — незавидная участь. И быстрой смерти никто не обещал. Умер в лесу — не жди, что тебя будут искать; не жди, что твоего убийцу осудят. Никто не заставлял тебя покидать мирную зону. Этот выбор ты сделал сам. Лес — не друг и не враг. Он дает необходимую свободу, как людям, так и лисам, позволяя оголить сокровенные желания и более не сдерживать себя. Но цена этой свободы — жизнь. Лес забирает её себе и делает своей собственной, медленно смешивая плоть и кровь с почвой, а после впитывая корнями.***
Такси остановилось на одной из широких трасс, пролегающих рядом с лесом. Учиха чуть ли не вывалился из салона автомобиля, поскольку всё его тело упиралось выходить, желая достать водителя. Тот, в свою очередь, приоткрыл окно, чтобы узнать о оплате, но, когда посмотрел в сторону распахнутой двери, то никого рядом не увидел. Всё что осталось от пассажира — это продолговатые полосы на разодранной спинке водительского кресла и такие же следы на земле. Саске не состоял ни в какой стае. Мало того, что его бы туда попросту не взяли из-за нестабильности, так ещё и убили вдобавок, поскольку он — угроза, бомба замедленного действия. Такое уж общепринятое правило: неконтролируемое должно быть ликвидировано ради блага всех. Но, несмотря на это, «свои» среди лис у него всё же были. Лишь близкие друзья парня знали о его проблеме с неконтролируемым гневом. Допускать утечку такой информации было никак нельзя. Любой лис или человек мог донести на брюнета, и тогда можно считать, что песенка спета. Его ни за что не пощадят и поступят так же, как с другими нестабильными. Н-да, никакой жизни с этой заразой нет. Перед тем, как окончательно потерять себя, юноша успел маякнуть одному из своих товарищей о своём состоянии. Геолокация на телефоне была выключена, но он знал, что друг найдёт его и по запаху.***
Белый лис остановился, почувствовав, как пару раз земля под лапами дрогнула. Вибрация воздуха прошлась по телу мелкими волнами. Вместе с тряской последовала пара глухих ударов: несколько верхушек деревьев, что мог вдалеке увидеть Суйгецу, сначала качнулись, словно от тычка, а после одна за одной под наклоном повалились вниз. Теперь ясно, что за шум и откуда тряска. Деревья-то те о-го-го! Со стороны суматохи в небо поднимался столб земли и пыли, как дым от огня. Оттуда же улетали птицы, убегало лесное зверьё, чуя неладное. «Не выстрелы и на том спасибо», — подумал беловолосый. Но на шум так или иначе скоро отреагируют и другие: будь то лисы или охотники. Ни то, ни другое к хорошему не приведёт, ведь бесконтрольный Учиха и не подумает отступать, а попрёт напролом, подставляясь под удар. А там уж и не важно, насколько он силён и крепок. Оружие есть оружие. Да и против целой стаи в одиночку не попрёшь. — «Ух, Саске, что ты снова учудил?» — парень поспешил к буйному другу.***
Чёрный лис в ярости «расчистил» себе местечко, сметая кусты и повалив парочку деревьев. Мягкий зеленый покров под лапами был стёрт до земли и песка, ни травинки не осталось. Мех вздыбленный, из приоткрытой пасти доносятся протяжные тихие рыки, когти выпущены. Дыхание зверя было сбитым и громким. Он не на шутку разошёлся и разгорячился, причём в прямом и переносном смысле: от тела оборотня шёл еле заметный пар. Обычно, когда Учиха терял контроль, то не бросался на всё без разбору, а скорее вёл себя так, словно ничего человеческого в нём не осталось, и он превратился в хищное животное. Своих сородичей чаще не трогал, если те держали дистанцию и не провоцировали, но и дружелюбно хвостиком не вилял. Если уж в поле зрения попадал человек, то расклад дел менялся кардинально. Между ними сразу выстраивались отношения хищника и добычи, и не важно, был ли двуногий с ружьём наперевес. В любом случае роль доминантного охотника автоматически переходила к Саске. Хотя собой он тогда быть переставал. Это было настоящее чудовище, которым двигало лишь одно желание — убить. Лишить жизни стольких, скольких успеет до самого последнего вздоха. Мужчины, женщины, взрослые, пожилые, дети — всё едино. Они были подобно красной тряпке для быка. Не живые существа, а просто цели, мишени. Заметив их, монстр не перестанет двигаться, пока сам не помрёт. Свистящие пули, захлопывающиеся капканы, когти и клыки других лис — всё это замедляло, но надолго не останавливало. Плевать на опасность, на риск, на раны, на отсутствие сна и жажду. В отсутствии инстинкта самосохранения заключалось его главное отличие от простого животного. Его не было от слова совсем. Ни прогнать, ни спугнуть. А вот инстинкт охотника бил ключом, выплескиваясь фонтаном и переполняя желанием. Самостоятельно заглушить поток не представлялось возможным. И лис нападал. Вернее сказать, всегда хотел напасть. Зверь ужас как желал сомкнуть челюсти на людской шее, пустить когти в слабое тело и разодрать свою жертву, но ему всегда мешали. Всегда что-то или кто-то отвлекал. Чем сильнее была злость, пробудившая болезнь, тем более буйственным был альфа, и тем сложнее было ему помешать. Болезнь причиняла зверю нестерпимый дискомфорт: болючее жжение, возбудителями которого являлись люди, подначивало к агрессии и нападениям, будто бы от этого мучения прекратились. Учиха стремился уничтожить «источники возгорания». Обратившись, чтобы быть более незаметным, Суйгецу остановился в метрах тридцати от бушующего друга. Ближе подойти пока не торопился. Нужно было прощупать почву и узнать, как стоит поступить. Похоже, что на этот раз альфа разошёлся сильнее обычного, раз так рвёт и мечет, круша всё на своем пути. Да уж, давненько таким его беловолосый не видел. Как и говорилось ранее, чаще всего чёрный лис не трогает своих сородичей без провокации, но это лишь «чаще всего». Бывают и исключения, если уж тот совсем забылся. Зверь перестал яростно сшибать деревья и воротить почву мордой. Замер на секунду. Уши чуть дернулись и приподнялись, встав торчком, как две антенны. Нос ритмично дрогнул, принюхиваясь. Выровнявшись, лис посмотрел ровнёхонько в сторону Хозуки. Их взгляды столкнулись. — Заметил наконец, — сказал тот. Надо же, одичавший так увлёкся, что со своим острым обонянием обнаружил сородича только сейчас. — Ну что, приятель, — обращаясь к нестабильному, прикрикнул парень, — узнаёшь меня или тебе придётся проспаться? — звонко, без всякого страха спросил он. В ответ на это чёрные брыли, дрожа, чуть приподнялись и оголили оскал. Кожа впереди носа сделалась складочками, и сам зверь, словно нахмурил брови. Рык стал громче и злее, ясно давая понять, что сегодняшний случай — исключение. — Вот оно как… — смекнул Суйгецу. Ни волнения, ни дрожи, хотя перед ним разъярённый альфа, который с пеной у рта желает убить. Утихомиривать его для беты не впервой, так что опыт имеется. С Саске знаком лет пять, так что можно сказать, что давно прикрывает пушистый зад друга, не давая тому кого-нибудь прикончить. Ну, конечно, не только Хозуки, есть ещё несколько «своих», но так уж вышло, что ближе всего сегодня оказался именно он. Пускай белый лис и является бетой, что значительно уступают альфам в силе и размерах, но это сейчас не имело значения. Драться с другом он не собирался. Его цель — угомонить злюку-брюнета, а для этого есть старый алгоритм действий: Сперва стоит попытаться дать Саске на что-нибудь отвлечься, за что-нибудь «зацепиться», чтобы удалось успокоиться, кидая отклик к его «Я». Суйгецу — близкий друг, вот и зацепка, чтобы вернуть самообладание. Видя что-то наиболее важное, чем злость, темноволосый возвращался в норму. Шанс на такое, с каждым годом, становится всё меньше, поскольку вместе с носителем росла и болезнь, но он был. Однако сегодня «исключение», и план «А» не сработает. Друг или нет — побоку. Такая же мишень. Тогда приходит время плана «Б». Хозуки давно знал, что если темноглазого хорошенько вырубить при помощи одной «прелести», чтоб прям надолго, то просыпается он уже в своём уме. На помощь приходят дротики с малым количеством Лисьего аконита и лидокаином. Второе нужно, чтобы усилить эффект и сделать прокол менее болезненным. Этот, столь безобидный на вид, рыжий цветок, а вернее его жёлтый сок, в малом количестве может серьёзно навредить оборотню, поскольку является ничем иным, как отравой для лис. Забавно, что маленькое растение представляет смертельную опасность для существ, которых фактически не берёт простое оружие. Вот так нелепость. Обманчивая невинность таит в себе настоящую отраву. Но в данной ситуации альфе только на пользу пойдёт. Поваляется денёк-другой в постели и оклемается. Когда друг нуждался в отрезвлении, Суйгецу брал с собой пару дротиков с ядовитым содержимым, как раз для «исключений», что уже, откровенно говоря, перестали быть такими уж и исключениями. Что ж, на время усыпить буйствующего Учиху план действенный и безотказный, кроме того единственный. Но не без минусов. С пушистыми лапами дротики особо не пометаешь — для этого нужны руки, так что вариант использовать лисий облик отпадал моментально. Приближаться к альфе идея, мягко говоря, не самая безопасная, особенно если ты бета. Но иначе плотную кожу игла не пробьёт, так что — хочешь не хочешь, а придётся сокращать дистанцию. С другой стороны, в человеческом обличии Хозуки был значительно меньше своей пушистой версии, следовательно и задеть его будет не так легко. Также он становился быстрее, манёвреннее и ловчее — тоже хорошо. Это давало какое-никакое преимущество. Но вернёмся к обратной стороне медали: тело оборотня становилось менее крепким, стойким и сильным. Уровень уязвимости при ударе многократно возрастал. Пусть попасть по беловолосому в этой форме сложнее, однако, если всё же прилетит, то легко вряд ли отделается. Но достать до этого прыткого малого еще надо суметь. Пусть и бета, но точно не из робкого десятка! Взяв по дротику в каждую руку, он стал дожидаться, когда расстояние между ним и Саске достаточно сократится. Это случилось быстро, и вот огромный зверь смотрел на свою добычу свысока, дыша почти вплотную. — Поехали, приятель! — играючи прикрикнул белый лис. Альфа совершил попытку резко кинуться на него, ныряя пастью вниз, но тот шустро отпрыгнул в сторону, так что монстр лишь клюнул носом в землю, поднимая столб пыли и грохот. Раздражённо он повернулся в сторону, приземлившегося позади Хозуки. Тот, устроившись на стволе поваленного дерева, сидел на кортах, готовясь к следующему скачку. Белый хвост задорно повиливал, в глазах — искры. При своих огромных размерах, Учиха едва ли проигрывает ему в скорости. И то, только потому что приходилось тормозить перед атакой. Дротика всего два, а значит и попыток ровно столько же. Большего количества аконита рядом с собой парень и сам не выдержит, поскольку часть испарений всё же просачивалась на волю и в большем объёме навредила бы. Вот же вредоносный цветок! Облажаться нельзя. Нельзя и спешить. Для начала зверя стоит измотать, хотя бы малость, чтобы замедлить. Яростный взгляд монстра, казалось, прожигал насквозь. От него исходила поистине ужасающая аура: тёмная, тяжёлая, больно обжигающая. Когда чёрный лис приближался, не сводя глаз, в горле невольно пересыхало. Ещё бы, такая злющая махина! У любого поджилки затрясутся! Находясь так близко к одичавшему, понимаешь, каково быть чьей-то добычей. Холодящая дрожь пробегала по спине, но беловолосый умело держал страх в узде, не позволяя тому завладеть им и помешать. Чуть потные ладони сильнее сжали дротики… Парень едва успевает наклонить корпус левее, как когтистая лапа с ветром проносится в паре миллиметров от его лица, задевая пару прядей, и с хрустом продавливает ствол дерева. Щепки летят в разные стороны. Снова недовольный рык. Хозуки отскакивает на пару метров, но чудовище не отстаёт и устремляется следом. Лапой, пастью — чем угодно оно пытается достать до него, гремя, шумя и пыля. Точно сверчок, бета уворачивается от атак, перескакивая то влево, то вправо, то прыгая вверх, либо же, напротив, ныряя под Учиху. С реакцией у него, благо, хорошо. С «расчищенной» поляны старается не отходить далеко, бегая и прыгая по кругу. Дыхание Саске заметно ускоряется. Уследить за юрким Суйгецу и поймать его — дело утомительное. «Отлично, начинает выдыхаться!» — думает парень, хотя и сам уже порядком устал. — «Сейчас!» Вновь ныряет под альфу, совершает попытку попасть в него дротиком. Но, чёрт! Передней лапой зверю удаётся зацепить плечо, оставляя рваные полосы от когтей. Промах! Цыкнув от боли, бета увеличивает дистанцию, прикрывая рану. Взгляд упал на последний дротик. — Ну и херня… — звучит раздражённо. Сам он правша, а полоснул его Саске как раз по правой руке. От плеча и до кончиков пальцев, она начинает потихоньку неметь. Раны от сородича не приятнее аконита. Теперь с расстояния не метнуть. — Полная херня! Запах крови только раззадоривает зверя. Его скорость возрастает, а бушующая ярость закипает с новыми силами. Они вернулись к первоначальному расстоянию в тридцать метров. Стоят друг напротив друга. Учиха готовится к рывку. Беловолосый видит, как лапы того напрягаются. В голове проскакивает идея, и он ухмыляется. Зверь же, прожигая взглядом, чуть облизывается. — Вперёд… — прошептал ему бета. И чёрный лис, разбежавшись, с диким рыком ринулся в его сторону, словно бык на тореадора. Выждав момент, Хозуки рьяно подскочил вверх, оказавшись над альфой и, уцепившись левой рукой за густой мех на шее, уселся верхом. Быстро, пока чудовище не сообразило, из последних сил парень вогнал иглу дротика в холку, а после, оттолкнувшись от массивной спины, соскочил в сторону. В ту же секунду, как остриё проткнуло плотную лисью кожу, раздался звонкий скулёж, и оборотень заметался по сторонам, переворачиваясь на спину и елозя по земле. Да, аконит — это штука такая, болючая. Дротик маленький, с шариковую ручку, а ощущения такие, словно опрокинули котёл с растопленным железом: обволакивающая, стойкая горячая боль, что аж искры из глаз. Альфа бился в конвульсиях, как выброшенная на берег рыба, пуская пену изо рта. Ловко приземлиться на ноги у беты не хватило сил. Он устало разлёгся рядом со скулящим Саске, перед этим пару раз перекатившись по земле. — Сегодня явно не мой день… — на выдохе сказал он, а после живенько перевернулся на живот и, опёршись на руки, стал наблюдать за чёрным лисом. Тот с минуту кувыркался, заливаясь воем. После умолк, перестал двигаться, а вскоре и вовсе принял очеловеченный вид. — Ну слава тебе, Господи!.. — выдохнувшись, облегчённо воскликнул Суйгецу и расслаблено плюхнулся лицом в клочок травы.***
Голова гудела и раскалывалась. Это было первое, что почувствовал Саске, пред тем, как открыть глаза. Он никогда не был фанатом алкоголя, но случалось, что малость перебирал, и вот сейчас чувствовал себя примерно так же паршиво. Брюнет достаточно быстро сообразил, что лежит в постели. Не двигаясь осмотрелся, пробежавшись взглядом по сторонам, — вокруг знакомые стены, привычный интерьер. Он у себя в спальне, не иначе. К тому моменту, как Хозуки малехонько восстановил силы и притащил друга домой, сам Учиха уже был в отключке. — Утро доброе, спящая красавица! — раздался дразнящий, как и всегда, голос беты. — Очнулся наконец-таки, — альфа попытался повернуть голову в сторону приятеля, но стоило ему только напрячь шею, как тело пронзила острая боль. — Э-тэ-тэ, я бы на твоём месте пока так не делал. Извиняй, друже, в холку попал, — заводя руку за голову, сказал беловолосый. — Любишь же ты в самые уязвимые места попадать, Суйгецу! — прикусывая нижнюю губу, недовольно процедил темноглазый. — А это, чтобы жизнь мёдом не казалась, — язвя, ответил белый лис. — Заставил же ты меня попрыгать! Потом еще волок тебя до дома, а ты, альфа, знаешь ли, не пёрышко! Чуть не сдох! — тот тихонько посмеялся, стараясь сильно не двигаться. — Спасибо. — Сразу бы так, — ухмыльнулся в ответ Хозуки. — Как твоя рука? — может своё тело Учиха и не мог контролировать, но вот память всегда оставалась при нём. Он помнил каждое своё буйство, хотя ощущалось это чуть иначе, чем простое воспоминание. Это скорее походило на реалистичный сон. Ничего не можешь изменить, лишь наблюдаешь за своими действиями. — Пустяк, пара царапин, — бета знал, что друг не хотел его ранить. Но, хотел или нет, юный альфа всё равно чувствовал вину. — Не парься об этом, — Саске промолчал и заметно помрачнел. — Ну, чего ты приуныл-то? — Хозуки, как и всегда, был на позитиве. — Всё же обошлось, так что расслабься! — Ага, — прозвучало сухо. — Не кисни, — беловолосый несильно толкнул лежачего в плечо, как бы приободряя. — Ты лучше расскажи, что тебя так из себя вывело? — необычно серьёзно, спросил он. — Это ведь уже не первый раз за месяц, когда приходится аконит использовать. Твои приступы агрессии со временем только учащаются. — Я знаю, — пробормотал юноша. Удручало то, что с каждым годом он становится всё сильнее похож на пороховую бочку. Чем старше и сильнее, тем незначительнее «искра» для взрыва, и тем взрыв хуже. И ничего с этим темноволосый поделать не мог. Как бы ни старался поддерживать себя в спокойном состоянии, что-то да вызовет у него раздражение. Как жаль, что он просто не может отключить эмоцию злости. Это бы так упростило жизнь всем. — Что на этот раз? — повторил вопрос бета. — Омега, — кратко ответил чёрный лис. — Омега?.. — Суйгецу не совсем понимал друга. — И чем же тебя так сильно разозлил омега? Отказал, что ли? — Нет конечно! — возразил Учиха, чуть не дёрнувшись, но вовремя вспомнив про боль и совет «не двигаться». — Ты временами такой придурок, — процедил он. — Я злюсь не на него, а на себя. Не среагировал вовремя, и в результате жизнь у парня сломана, — не вдаваясь в подробности, поведал альфа. — В тот день я решил устроить себе выходной и просто расслабиться. Ни о чём не думать. Вот к чему это привело, — не хотелось вспоминать… Несмотря на боль, он приподнял дрожащую руку и ладонью закрыл половину лица. Как досадно и обидно, что всё так получилось. — Всё из-за того, что я не вмешался сразу, — темноволосый всё задавался вопросом, почему помедлил тогда? — Он лишился всего, остался один. Ни родни, никого. А всё, что я мог сделать — это просто стоять рядом и слушать его крики. — Кого-то мне это напоминает, — намекающе поглядывая, ответил Хозуки. — Тебе легко поставить себя на место этого омеги. Словно всё пережитое переживаешь заново. Не так ли? — брюнет посмотрел на него, убрав ладонь с глаз. — Чувство вины всё никак тебя не покидает… — на это Учиха лишь нахмурил брови. — Дай-ка угадаю… — ухмыльнулся бета, — твоя лисья душенька теперь в ответе за этого омегу? Уже всё решил небось. — Ты бы его видел… — перед глазами сразу образ того печального паренька. — Дело твоё, — Учиха уже не маленький, пусть сам решает, как поступать. — Я забыл спросить… — вспомнил он. — Сколько я уже тут валяюсь? — Ты три дня дрых, слава акониту. — Сколько?! — попробовал встать Саске, но друг попридержал. — И ещё примерно столько же проваляешься, пока эта отрава не перестанет действовать, — темноволосый недовольно цыкнул. — Лежи, не рыпайся. Никуда «твой омега» не убежит. — Ты теперь при любой возможности будешь подкалывать меня? — Ты чертовски прав, — ехидно улыбнулся бета.***