Свет во тьме

Петербург, конец 1893

Из многолетнего заточения Штольман вышел совершенно потерянным. Мир вокруг изменился, все казалось другим и даже чужим. Но одно было незыблемо и понятно, что ему срочно нужно разузнать про Анну, ведь все эти годы он ни на секунду не переставал о ней думать и мечтать об их встрече. Ему очень повезло, что он смог сразу вернуться на службу в Департамент Полиции Петербурга, и что ему предоставили служебную квартиру. В ней, конечно, все было очень скромно и аскетично. Но для Штольмана, после тюремной камеры, это показалось верхом уюта. Осталось только вновь научиться вдыхать свежий воздух, дышать полной грудью и постепенно вливаться в жизнь - нормальную человеческую жизнь. Первое время на службе ему пришлось несладко. Многие навыки были в какой-то степени утрачены, восстанавливаться оказалось тяжеловато, но Штольман старался быть сильным, а также благодарным за шанс вернуться буквально с того света и продолжать служить своей Родине. Обиды у него не было, потому что он понимал, что сам во многом был виноват. Сразу же наведя справки об Анне, Штольман выяснил, что она находится в Париже уже два года. Сначала он написал ей письмо, в котором рассказал все, что с ним произошло и попросил прощения, за то, что оставил ее в ту ночь. Написал и о своем безвыходном положении. Письмо пролежало на его столе неделю. Он каждый день брал его в руки, собираясь, наконец, отправить, но немного помедлив, всякий раз вздыхал и клал обратно на стол. А потом он его перечитал, еще раз подумал и, разорвав, выкинул в корзину. Ничего он ей предложить не мог, да и уверенности в том, что она до сих пор его ждет у него совершенно не было. Так к чему портить ей жизнь? К чему бередить старые раны? Яков посчитал, что меньшим злом будет оставить все, как есть. И он заставил себя, насколько это возможно, сжиться с этой мыслью и как-то пытаться идти дальше. Хотя, с зияющей раной прямо в сердце, идти по жизни не очень получалось, скорее еле-еле тащиться, да еще и сильно прихрамывая на обе ноги. Но даже в таком душевном состоянии он хотя бы был жив, а вот Нину пришлось устроить в клинику. Она и не жила, и не умирала. Штольман очень надеялся, что ее когда-нибудь вылечат и он, наконец-то, освободится от нее навсегда. Позаботился Яков и о ее сыне, устроив его учиться в приличное учебное заведение. Володя оказался славным мальчишкой, и, глядя на него, Штольман всякий раз думал, что не смотря на весь ужас своего положения, он бы все равно не cмог поступить иначе.