Свет во тьме

- Варенька, мне не очень нравится, что ты общаешься с господином Штольманом, - мягко выразил свою озабоченность Павел Петрович. Он вообще всегда обращался с дочерью только очень мягко. - Почему же? Чем он тебе не угодил, папа? - удивилась Варвара. - Мне кажется, ты увлеклась им, а он, к твоему сведению, четыре года провел в тюрьме, да к тому же женат. - Что? - изумилась Варя. - На ком? - слова о тюрьме она просто пропустила мимо ушей, а вот его семейное положение ее заинтересовало чрезвычайно. - На Нине Нежинской, бывшей фрейлине императрицы, между прочим. Она заигралась в шпионские игры и подставила самого Штольмана, поскольку у них тогда была связь. А когда ее собирались казнить, он, видишь ли, на ней женился, чтобы обеспечить будущее ее непризнанному ребенку, - рассказал отец, надеясь, что это остудит пыл его дочери. - И что потом? - в нетерпении спросила Варя. - А что потом? Потом все… - сделал он сочувственное лицо. - В последний момент ее казнь отменили, а на каторгу не сослали, потому что она вдруг взяла, да и сошла с ума, - развел руками Павел Петрович, сам удивляясь, как вообще все это могло случиться. - Теперь вот Штольман на свободе, Нина в клинике. И он, заметь, не может с ней развестись, потому что это запрещено законом. Так что, прошу тебя, не питай напрасных надежд на его счет. Он совсем не тот, кто тебе нужен, - сказал, вздохнув, отец, очень желая уберечь свою любимую дочь. Потрясенная Варвара, дослушав его, вдруг улыбнулась и сказала: - Папа, но это как раз значит, что он именно тот, кто мне нужен. Много ли ты встречал столь благородных людей, способных пожертвовать своим будущим ради благополучия чужого ребенка? - спросила она. - Варюша, ты не исправима, - покачал головой отец. - На твоем месте я бы ставил вопрос по-другому - много ли ты встречала таких глупцов, как он? Вот задумайся, что должно двигать человеком, чтобы он желал щеголять своим благородством перед государственной преступницей, готовящейся к казни? - эмоционально парировал отец. - Бескорыстное желание помочь ей и ее ребенку, папа. Вот что им двигало. И, к сожалению, не всем дано это понять. Даже тебе не дано, папа, - с сожалением констатировала Варя. - Варя, ты просто ослеплена. Похоже, ты все же не на шутку им увлеклась, поэтому я не буду с тобой спорить, - вздохнул Павел Петрович, но немного помолчав, добавил: - А вообще, это удивительно, что ты, наконец, хоть кем-то увлеклась, - признал он. - И не смотря на его ужасную репутацию, человек он, надо признать, действительно, хороший. Я узнавал, - сокрушенно закряхтел отец. - Ну вот видишь, папа, а я это и так сразу поняла, как только его увидела, - порадовалась Варя, что они с отцом сошлись во мнении. - Ты знаешь, Варвара, как сильно я хочу, чтобы ты была счастлива? Но я боюсь, что в конце концов он принесет тебе лишь страдания, - растерянно вскинул руками отец, не находя больше доводов и понимая, что все равно не сможет ничего запретить любимой дочери. - Папа, а ты помоги мне, - вдруг попросила Варя. - Я знаю, ты все можешь. Похлопочи, чтобы ему позволили развестись с безумной женой? - Развестись? А вот сам он хлопотал совершенно о другом… - покачал головой отец. - О чем же? - удивилась Варя. - Настойчиво наводил справки о некой даме, - многозначительно посмотрел он на дочь. - Какой даме? - уточнила Варя, догадываясь о чем идет речь. - Ее зовут Миронова Анна Викторовна. В Затонске, откуда она родом, ее не оказалось, зато нашлась аж в самом Париже, - рассказал Павел Петрович. - В Париже? И что же она там делает? - задумчиво спросила Варя. - Не знаю, но она уже два года там живет, - пояснил отец. - Вот и замечательно, папа, пускай себе живет. А ты все-таки похлопочи за Якова Платоновича? - сделав очень милое лицо, снова начала просить Варвара. - Варя, ты понимаешь, что это практически невозможно? - обреченно вздохнул Павел Петрович. - Пожалуйста, папа, хотя бы попытайся, - не унималась она, глядя на отца очень проникновенно. - Хорошо, я узнаю, что можно сделать, но только ради тебя, Варвара. А ты обещай, что не наделаешь глупостей, - он строго взглянул на дочь. - Конечно, - покорно пообещала Варя. - Ты самый лучший и самый мой любимый! - она радостно обняла отца за шею и чмокнула в щеку, заставив его расчувствоваться. Старшая дочь Варвара была его самым любимым и самым своевольным ребенком. Она все всегда делала по своему, не слушая никого, а он почему-то позволял ей это и, более того, всегда поддерживал. Наверное, потому, что она как две капли воды была похожа на его покойную супругу, которую он всю свою жизнь без памяти любил, любит и всегда будет любить до конца своих дней. Единственное, чего он желал, это чтобы Варвара была по-настоящему счастлива. И вот теперь Павел Петрович с удовольствием наблюдал, как его любимая дочь просто светилась от счастья. Такой он еще не видел ее никогда. Поэтому он хоть и переживал за нее, но был и благодарен господину Штольману за счастливые глаза своей дочери. И ничего не мог с собой поделать.

************

- Яков Платонович, а вы оказывается женаты? Отчего же вы не говорили? - спросила Варя во время их очередной прогулки, когда они, благодаря ей, снова “совершенно случайно” встретились. Штольман опять опешил. Он никому не распространялся об этом. Но подумав о том, насколько влиятелен у Вари отец, ему стало ясно, кто ей поведал о его тайнах. - В моем случае, к сожалению, не самая интересная тема для разговора, - снова немного смутившись ее прямоты, ответил Штольман. - Я знаю, - протянула Варя задумчиво и поймав на себе его пытливый взгляд, поспешила пояснить: - Это папа, - подтвердила она догадку Штольмана. - Он волнуется за меня, - Варя красноречиво посмотрела на Якова. - И правильно делает, - нравоучительным тоном поддержал его Яков, проигнорировав ее взгляд то ли специально, то ли не заметив. Хотя ему, конечно, было совсем не понятно, почему Варя, будучи такой красивой и ладной женщиной, до сих пор живет в доме отца. - Интересный вы человек, Яков Платонович, - подивилась Варя. - Чем же? - усмехнулся Штольман. - Тем что вот вы такой хороший и правильный, а все у вас в жизни как-то совсем неправильно, - честно сказала ему Варя, изобразив на лице искренне сожаление, чем заставила Штольмана сначала улыбнуться, а потом и от души рассмеяться. Как же она была права, до абсурдного права. И что было самым ужасным - он совершенно ничего не мог сделать, чтобы хоть как-то это изменить.