Париж, май 1894
Адрес квартиры, в которой жила Анна, Штольман знал заранее и по приезде сразу направился прямо туда, не теряя ни секунды. Сердце его бешено колотилось, в горле пересохло, но он, ничего не замечая вокруг, стремился к своей любимой. Он не знал, что его там ждет, не знал, захочет ли она вообще его видеть, но для него сейчас было важно только одно, как можно быстрее добраться к ней и увидеть ее. Громко постучав, Штольман уже еле справлялся со своим волнением, однако же, когда дверь, наконец, открылась, он сначала даже не узнал Анну. Она изменилась просто до неузнаваемости. А вот Анна узнала его сразу. Замерев на несколько мучительно долгих секунд, она лишь растерянно прошептала: “Яков” и упала без чувств. Штольман, разумеется, тут же подхватил ее на руки, отнес в спальню и бережно уложил на кровать. - Анечка, любимая, - шептал он, улыбаясь словно мальчишка. Нежно гладя ее по лицу, он с изумлением рассматривал новую, такую незнакомую, но такую любимую Анну. Какой она стала… Взрослая, красивая, стройная. Не дыша, Яков приблизился к ее губам и, еле касаясь, погладил их своими. И тогда Анна, наконец, очнулась и открыла глаза. А он навис над ней, все еще улыбаясь. - Яков, это ты? Это не сон? - испуганно прошептала она, смотря на него широко распахнутыми глазами и совершенно не моргая от потрясения. - Нет, не сон, - ласково успокоил он. Чтобы немного привести ее в чувства, а на самом деле просто не сдержавшись, Штольман вдруг наклонился и стал целовать ее лицо - щеки, губы, глаза, снова губы. Медленно и нежно. Сердце его сжималось и замирало от любви, которую он, наконец, мог донести до любимой. Совершенно растерявшись, Анна ответила на поцелуи не сразу, но потом все же обвила его руками за шею и растворилась в его нежности. - Я знала, знала, что ты жив! - она, наконец, отстранилась, чтобы снова посмотреть на него уже осознанно. - Где ты был все эти годы? Что с тобой случилось, Яков? - у нее из глаз брызнули слезы. - В тюрьме, - тихо ответил Штольман, опустив глаза. - В тюрьме? - изумилась Анна. - Но как это возможно? Почему? Это все из-за Нины? Из-за той папки? - она вдруг стала задыхаться, и пытаясь вдохнуть воздух, глотала лишь ручьями текущие по щекам слезы. Штольман крепко прижал ее к себе: - Аня, послушай, все уже в прошлом. Теперь я здесь, с тобой. Прости меня. Если бы я мог, я никогда не оставил бы тебя той ночью. Но меня хитростью выманили из номера, тайно увезли в Петербург, я ничего не мог сделать. Прости меня, Аня, прости, - быстро шептал он без остановки. Но Анна вдруг с силой оттолкнула его от себя: - Ничего? Да ты мог хотя бы разбудить меня, предупредить, не исчезать так бесследно! - горько упрекала она. - Я не жила, не дышала. Я думала, я умру без тебя, - она несколько раз ударила его кулачками по груди, зарыдала еще сильнее, а потом снова прижалась к Штольману. - Прости, Аня, прости. Я люблю тебя, я очень тебя люблю, - продолжал он успокаивать ее и просить прощения, гладя ее по спине, по волосам и вспоминая, как утопал в них тогда, пять лет назад в их самую первую ночь. Немного успокоившись, она перестала всхлипывать, но все еще крепко держалась за него, уткнувшись ему в грудь. А потом откинулась на постель и очень долго сосредоточенно и напряженно смотрела на него, словно изучая. Штольман чувствовал столько боли в ее взгляде, но не знал, как облегчить ее. Он терпеливо ждал, когда она осознает произошедшее, и тоже смотрел на нее, но виновато. Наконец, взгляд ее постепенно начал проясняться, и Анна призывно протянула к нему руки и сказала: - Яков, как же долго я тебя ждала. Штольмана тут же бросило в жар. Голова отключилась, а тело действовало так, как мечтало все эти годы. Под его руками была совсем другая Аня, не та, которую он помнил, но от этого все чувства стали еще острее. Яков снова, как и тогда, раздевал ее, целовал и ласкал как сумасшедший, желая восполнить все, что не дал ей за годы разлуки. Заново изучал ее, привыкал к утончённому лицу без пухлых щечек, но c остреньким подбородком, наслаждался стройными изгибами ее прекрасного тела и грудью, которая стала еще более соблазнительной, чем он помнил. Он любил Анну так долго, пока не кончились силы. Чтобы потом также, как и ту первую, вспоминать, какой невероятной была их самая вторая ночь любви. А следующее утро было самым счастливым в жизни и Анны, и Штольмана. Право проснуться, наконец, в объятиях любимого человека было для них обоих выстрадано, вымучено и выждано до самой последней капли. Так же как и право терять голову от любви и предаваться безудержной страсти. - Аня, ты станешь моей женой? - спросил довольный Штольман, держа в объятиях полностью обнаженную Анну. - Я думала, ты уже и не спросишь, - засмеялась она. - Ну, конечно, да! - не раздумывая согласилась Анна. В тот день она на занятия уже не попала. Они снова любили друг друга, как подростки, раз за разом и никак не могли насытиться. И на следующий день учебу она тоже пропустила, потому что они целый день гуляли по Парижу. Анна показывала Штольману свои любимые места. Также они посетили Лувр, пообедали в одном из самых известных ресторанов Европы - Кафе Англе, располагавшемся на углу бульвара Итальянцев и Рю де Мариво, заказав там суп Жермини с щавелем, а также забавное блюдо под названием “Картофель Анна” с приготовленным на гриле мясом. Также Анна сообщила Штольману, что в самое ближайшее время, они обязательно должны побывать в Гранд-опера́. В марте там состоялась премьера новой оперы Жюля Массне “Таис”, и Анна была в полном восторге от нее и очень хотела, чтобы Яков тоже ее увидел. А Штольман готов был идти с ней куда угодно, лишь бы быть рядом. Вечером они, совершенно уставшие, вернулись снова в квартиру Анны, упали на кровать, и обнявшись, наконец, заснули крепким сном до самого утра.*********************
- Яков, просыпайся, мне нужно в университет, - Анна разбудила его с утра, уже собравшись уходить на занятия. - Нет, пожалуйста, давай еще немного побудем вместе? - сонным голосом пробурчал он и протянул к ней руки, очень желая, чтобы она немедленно вернулась в его объятия. - Я не могу, и так уже много пропустила за эти дни, - покачала она головой, улыбнувшись его взъерошенному сонному виду. - Хорошо, тогда я тебя провожу, - тут же подскочил он с кровати. - А вечером встречу, - довольно улыбнувшись, добавил он. Штольману показалось, что Анна немного скептически восприняла это, но она согласилась, и он был счастлив. Когда они вместе вернулись вечером домой, Анна устало опустилась в кресло, а Штольман уселся рядом и стал любоваться ею. - Сейчас немного отдохну и можно будет пойти куда-нибудь поужинать, - предложила она. - Мне еще нужно устроиться на квартире, я сегодня подыскал здесь неподалеку, - предупредил Яков. - Зачем? - удивилась Анна. - Перестань, ты можешь остаться у меня, - уверенно заявила она. - Ну уж нет, я не хочу тебя компрометировать, - покачал головой Штольман. - Яков, брось, это не Затонск, где нас знала каждая собака. Здесь все заняты своими делами. И у меня отдельный вход. Никто даже не видит, как я ухожу и прихожу. Не переживай, пожалуйста, - она притянула его к себе и обняла, положив голову ему на плечо. Штольман почувствовал, что до ужина дело может и не дойти и, пытаясь отвлечься от своего неожиданного возбуждения, решил поинтересоваться: - Аня, а как ты вообще здесь оказалась? Почему именно Париж? - Мне просто очень нужно было что-то делать, когда я потеряла тебя и свой дар, - пожала она плечами. - Теперь медицина стала для меня смыслом жизни. - У тебя пропал дар? - удивился Штольман. - Да, совсем. Я больше ничего не вижу, - печально подтвердила Анна, отстранившись от Якова. - Но ведь это замечательно, - улыбнулся он, восприняв эту новость, разумеется, как хорошую. - Яков, как ты можешь так говорить? - возмутилась Анна. - Этот дар помог стольким людям, а мог помочь и еще больше. Хотя я понимаю, тебе он всегда не давал покоя, - обиженно добавила она. - Вовсе нет. Не преувеличивай, пожалуйста, - не согласился Штольман. - Но теперь мне, действительно, будет за тебя спокойнее. Ты ведь больше не пытаешься вмешиваться в полицейские расследования? - необдуманно пошутил он. - Нет, - уязвленно поджала она губы. - Теперь у меня все время уходит на учебу. А еще приходится много практиковаться. - Но ты ведь вернешься со мной в Россию? - уточнил Штольман, приподняв бровь в ожидании ответа. - Яков, мне осталось доучиться всего несколько месяцев. Очень важных месяцев. Я не могу сейчас все бросить и уехать, - немного подумав, ответила Анна. - А я не могу без тебя. Но и остаться надолго не могу - служба. Я договорился, чтобы меня отпустили на какое-то время, но надолго остаться не получится, - сказал он, внимательно глядя на нее. - И как долго ты снова служишь? Когда тебя вообще выпустили из тюрьмы? - вдруг поинтересовалась Анна, желая перевести тему. А Штольман нервно сглотнул. - Несколько месяцев назад, - ответил он честно. - Несколько месяцев? - растерянно протянула Анна, ничего не понимая. - Как же так? А почему ты сразу ко мне не приехал? Я ведь все эти годы так ждала тебя. - Аня, я не мог. У меня были обстоятельства, - попытался оправдаться Штольман. - Какие еще обстоятельства? Что могло быть важнее нашей встречи? - Анна не верила своим ушам. - Ты что, не мог мне хотя бы весточку послать, что ты жив? Штольман наклонился к ней и взял ее руки в свои. - Хорошо, я тебе все расскажу. А ты пообещай, что воспримешь это спокойно? - попросил Яков, уже имея нехорошее предчувствие. - Я постараюсь, - пообещала растерянная Анна. - Я был женат, - только начал он, а Аня в ужасе отпрянула от него. - Яков, ты шутишь? Ты же сказал, что был в тюрьме? - воскликнула она изумленно. - Да, я женился, когда был в тюрьме, - ответил он, а Анна замерла в оцепенении. - Аня, послушай, я не мог поступить иначе, - Штольман начал говорить быстрее, как будто боялся не успеть - Нина сказала, что ее казнят, а меня освободят. А у нее остался…. - Значит, Нина… - с горечью в голосе констатировала Анна, перебив его. Штольман на мгновение замолчал, чтобы кивнуть, но продолжить все-таки не успел. Анна пронзила его взглядом, полным негодования, разочарования и презрения одновременно. За взглядом последовала громкая пощечина. Штольман оторопел, а Анна тут же подскочила, схватила свою накидку и выбежала из квартиры.