********************
Штольман теперь каждое утро провожал и каждый вечер встречал Анну после курсов. А днем он изучал город, осматривался или просто читал. Причем неосознанно выбирал именно те книги, которые они когда-то обсуждали с Варей, но на которые в Петербурге у него никогда не хватало времени. Маленькая гостиная в квартире Анны, в которой и так всегда было много книг, нужных ей для учебы, за пару недель и вовсе стала похожа на библиотеку, потому что повсюду лежали ее и его книги. Иногда Яков так зачитывался, что потом бежал к Анне бегом, не забывая тем не менее сорвать ей по дороге какой-нибудь цветочек, коих поздней весной в Париже было огромное множество. Благо бежать было недалеко, их квартира располагалась очень удобно почти рядом с университетом. Анна же продолжала прилежно учиться, стараясь больше не пропускать занятия. Однокурсницы-француженки, практически заменившие ей за годы учебы семью, раньше по обыкновению всегда приглашали ее провести время после занятий вместе, но теперь она непременно отказывалась, зная, что Яков ждет. Не то, чтобы ее это расстраивало, но раньше она любила общаться с подругами и вне стен университета. Теперь же Штольман, конечно, был для нее важнее всех. Однако, поняв, что у Анны имеются свои дела после учебы, подруги в очередной раз уже не позвали ее с собой. Ей это, разумеется, не понравилось, и было даже обидно, но виду она не подала. Ведь Яков как всегда встретил ее ласковой улыбкой и очаровательным маленьким цветочком в руке. Держась за руки, они прогулялись, а когда вернулись домой, Штольман притянул Анну к себе и, целуя в ушко, восторженно зашептал, обжигая ее своим горячим дыханием: - Аня, я сегодня был в Соборе Александра Невского и обо всем договорился. Они обвенчают нас через неделю, - он просто сиял от счастья, когда сообщал ей это. - Что? - переспросила Анна и, отстранившись, непонимающе посмотрела на него. - Яков, а ты не думал, что сначала нужно было хотя бы посоветоваться со мной? - внезапно запротестовала она. - О чем? - искренне удивился Штольман. - Ты ведь согласилась стать моей женой? Я просто хотел обо всем позаботиться. Мы ведь живем вместе и лучше бы это побыстрей узаконить, - резонно пояснил он, совершенно не понимая, что он сделал не так. - Яков, но я хотела бы венчаться в России, чтобы мои родные были рядом в этот очень важный для меня день, - расстроено объяснила Анна. - Хорошо, если для тебя это так важно, давай подождем, - развел руками Штольман. - Я все отменю. Но тогда тебе придется поехать со мной в Россию сейчас, а не через несколько месяцев. Я не хотел бы так долго ждать, - предупредил он. - А что плохого в том, чтобы подождать окончания курсов? Нас ведь никто никуда не торопит, - спросила она. - Аня, мне не нравятся твои слишком прогрессивные взгляды на жизнь. Тем более, что мы уже все решили. К чему откладывать? - возразил он. - Яков, ну что ты так переживаешь? Это же Париж, а не Затонск. Привыкай, - Анна, как ни в чем ни бывало, поцеловала его, развернулась и ушла в спальню. Хотя Штольман не считал, что их разговор был уже закончен. Он озадачено опустился в кресло и задумался. Ему совершенно не нравился ее настрой. И что-то было во всем этом для него непонятно. Какое-то время он решил не затрагивать тему отъезда, чтобы дать Анне возможность хорошенько подумать и принять единственно верное решение.********************
Вот уже несколько дней каждое утро кто-то оставлял под их дверью небольшой букетик синих васильков. Штольман всякий раз пытался узнать у Анны, что это все значит, но она упорно твердила, что не знает. Якова это откровенно нервировало, до тех пор, пока он сам не поймал за руку романтичного поклонника. Им оказался студент по имени Пьер, тайно влюблённый в Анну. Прямо при Якове она нарочито строго попросила Пьера больше не носить ей букетов и посчитала этот вопрос закрытым. Однако Штольман был не в состоянии так быстро проглотить всю эту ситуацию и все равно оставался сердитым, а его не слишком довольный вид явно веселил Анну и она позволяла себе над ним подшучивать. В тот же день после обеда они отправились на городскую ярмарку, устроенную в честь какого-то местного праздника. Там было полно народу, все что-то продавали и покупали, веселились, шутили, смеялись, смотрели выступления уличных артистов, а также ели и пили все подряд в несметных количествах. У Анны было отличное настроение, она очень любила такие праздники и тоже веселилась от души. А еще, желая, чтобы Яков уже перестал сердиться и тоже развеселился, она чертовски волнительно флиртовала и заигрывала с ним, то целуя, то обнимая его. Можно было подумать, что она просто напросто издевалась над его выдержкой, в хорошем смысле, разумеется. Находясь в толпе, Анна старалась покрепче прижаться к нему. А когда он стоял сзади нее, она как бы случайно так красноречиво касалась его, покачивая бедрами, что, в конце концов, он, действительно, завелся не на шутку. - Пойдем домой? - попросил он. - Зачем? - хитро улыбаясь, спросила Анна. - Тут еще много всего интересного будет. - Поверь, там будет еще интереснее, - он блеснул глазами так, что Анна не посмела возражать. Как только за ними закрылась дверь, Штольман с силой прижал Анну к стене и начал целовать. Она почувствовала, что он просто дрожит от желания. Ее чересчур игривое настроение никуда не делось и, кокетливо вырвавшись из его объятий, она побежала в спальню и красиво упала спиной на кровать. Он тут же последовал за ней. Не желая тратить ни секунды на раздевание, Яков подхватил разом все ее юбки и поднял их, заодно поймав руками ее колени, которыми она, смеясь, пыталась от него отбиваться. Анна никогда еще не видела его таким. Безумные глаза, сосредоточенное лицо и дрожащие от страсти руки. Он был беспощаден и прекрасен одновременно. На ходу спустив брюки и нижнее белье, Штольман накинулся на Анну так, будто через минуту их ждал конец света. Хотя судя по ощущениям, которые они оба от этого испытали он и правда как раз наступил. А немного погодя он наступил еще раз. После чего свет, конечно, родился заново, заиграв новыми красками. Но Штольман этого не заметил. Ему все еще было неспокойно. Он вдруг осознал, что Анна вот уже два года живет в Париже одна, совершенно без родительского контроля. Она здоровая молодая женщина и у нее есть поклонники. Хотя это-то как раз было естественно, ведь Анна была невероятно хороша. Но подумав об этом, Штольман почувствовал, как руки его вдруг стали влажными, покрывшись холодным и липким, как сама ревность, пОтом. - Аня, скажи, а много у тебя за эти годы таких поклонников, как этот Пьер, было? - спросил Штольман, а Анне как-то сразу не понравилась его интонация. - Яков, я люблю тебя, разве тебе этого не достаточно? - вздохнула она недовольно. - Не совсем, - буркнул Яков. - Хотелось бы поподробнее. Все-таки ты целых два года жила в Париже одна, а не в Затонске с родителями. Анна молчала, не понимая, каких подробностей он от нее ждет. А он молчал, пытаясь перебороть в себе свою холодную и липкую ревность, решившую вдруг завладеть его разумом. Наконец, Анна не выдержала этого молчания. Она поднялась на кровати как была, совершенно обнаженная, и гордо встала прямо над ним, чтобы он видел, какая она красивая. Самая красивая! Да что уж там, просто богиня! Штольман громко сглотнул. Эффект явно получился тот, на который она и рассчитывала. Потом она медленно поставила свою ногу прямо ему на грудь и оперлась на нее, прилично сдавив его дыхание. От открывшегося вида, в голове у Штольмана совсем помутилось. Воздуха хватать перестало. А Анна, сузив глаза, просверлила его внимательным взглядом и, наконец, сказала: - Яков, ты что же себе думаешь, я ничего про тебя не поняла? К твоему сведению, я доктор, и по многим признакам знаю, что после тюрьмы ты не был обделен женским вниманием. Но, заметь, я тебя в этом ни разу не упрекнула, хотя и могла бы, - Анна, действительно, на удивление была даже спокойна, хоть и смотрела в упор довольно строго. - А вот зачем ТЫ все это говоришь мне? - спросила она. - У меня твои подозрения вызывают лишь недоумение. Я была и буду тебе верна, и давай на этом поставим уже точку? Яков похолодел. А потом вдруг выдавил из себя: - Почему? - Что почему? - не поняла Анна. - Почему не упрекнула? Тебе что, все равно? - прохрипел он. - И ты еще смеешь меня об этом спрашивать? - возмутилась Анна. - Мне не все равно, но разве раньше было как-то по-другому? - посмотрела она на него, горько усмехнувшись. - Когда это раньше? - теперь не понял Штольман. - В Затонске. Пока мы не были вместе, ты не страдал от одиночества. И ты ведь понимал, что я не могла этого не знать? - и, не дожидаясь ответа, она сделала очень серьезное лицо и, еще сильнее надавив на его грудь, сказала: - Ответь мне только на один вопрос, который меня, действительно, волнует. В ту ночь, когда ты исчез, ты был у Нины после того, как… - ее голос вдруг предательски дрогнул и она не стала заканчивать фразу. Штольман смотрел на нее совершенно растеряно широко раскрытыми глазами. Он не понимал откуда у нее мог возникнуть такой странный вопрос. - Так ты был у нее, я спрашиваю? - переспросила Анна уже более воинственно. - Нет, - твердо ответил Штольман, покачав головой. - Зачем мне было к ней идти той ночью? Анна еще немного посмотрела на него изучающе, молча слезла с кровати, натянула сорочку и вышла из спальни. Штольман обреченно вздохнул. Похоже, его ревность сыграла с ним злую шутку, а он, поддавшись, лишь наказал сам себя. Осознав произошедшее, он выскочил из постели тоже совершенно обнаженный и пошел за Анной. Она сидела в гостиной за столом и уже занялась изучением своих медицинских записей из университета. Когда Яков вошел в комнату, она не обратила на него никакого внимания, продолжив сосредоточенно читать, хотя краем глаза в который раз с удовольствием рассмотрела его и опять отметила про себя, что он, черт возьми, тоже слажен как бог. Мускулистое тело, сильные руки, рельефные ноги, красивое мужское достоинство, на которое очень хотелось смотреть и не только, но сейчас ей из принципа нужно было держать себя в руках. Вообще, это все, конечно, было очень эротично, что эти долгие секунды он стоял там, в дверях, совершенно обнаженный и смотрел на нее, явно соображая, как ему лучше поступить. Анна, которая все эти годы, действительно, не позволяла ни одному мужчине до себя дотронуться, теперь рядом с Яковом постоянно чувствовала, что желание просто льется из нее через край. Но в этот раз она не собиралась так просто сдаваться. Хоть буквы в тетради все же беспорядочно забегали перед ее глазами, и читать стало невозможно, она упрямо пыталась разобраться в собственном почерке, вдруг ставшем таким непонятным. А в следующее мгновение Аня и глазом моргнуть не успела, как сильные руки подхватили ее, перекрутили в воздухе, и она оказалась на могучем плече Штольмана. Тетрадь беспомощно выскользнула из ее руки и громко упала на пол. Принеся брыкающуюся и царапающуюся Аню в спальню, Яков бережно уложил ее на кровать, вжал ее своим телом в постель и опять как следует с ней помирился, рождая, наконец, новый свет, в котором они оба снова ощутили себя счастливыми. После этого Анна стала лечить исцарапанную спину Штольмана, хотя все еще чувствовала желание нет-нет да и метнуть в него свои невидимые стрелы уязвленного женского самолюбия. А Яков пообещал сам себе впредь не поддаваться на провокации глупой ревности, хотя, конечно, мало представлял как этого добиться. Но то, что сказала про него Анна, они больше не обсуждали. Никто из них не пожелал снова бередить раны и вспоминать боль и ужас того времени, когда они друг без друга не жили, а лишь существовали.