Свет во тьме

- Господин Штольман, - сказал неожиданно явившийся в имение поверенный весьма официальным тоном. - Я хотел бы передать вам письма вашей покойной жены. Прошел уже почти год после ее смерти и я не вижу необходимости хранить их у себя и дальше. - О чем Вы? - Яков, поприветствовавший его, озадаченно опустился в свое кресло. - Какие еще письма? Почему они оказались у вас? - Возможно, Варвара Павловна хотела сохранить их от вас или кого-то другого в тайне, - невозмутимо пояснил поверенный. - И что же там? - нахмурившись, машинально спросил Штольман. - Содержание писем мне, разумеется, неизвестно, - ответил тот. - Я должен был все уничтожить, поскольку Варвара Павловна не давала никаких указаний на этот счет, но возможно эти письма смогут как-то пролить свет на ее гибель. Она ведь была очень светлым человеком, Яков Платонович, а зло должно быть наказано, - как-то очень проникновенно произнес поверенный. - Конечно, благодарю Вас, - Яков отрешенно кивнул и взял в руки пачку таинственных писем. - Разрешите откланяться? - быстро попрощался гость, понимая, что на этом разговор окончен. Штольман остался неподвижно сидеть за столом, крепко сжимая эту пачку и не зная, что с ней делать. - Яков! - Анна тихо вошла к нему в кабинет и, увидев письма, так побледнела, что Штольман снова испугался за нее. - Это письма Варвары? - спросила она. - Да, - кивнул Штольман. - А ты хорошо себя чувствуешь? - заботливо поинтересовался он. - Нормально, - отмахнулась она. - А где ты их взял? - Поверенный принес. Варя зачем-то хранила их у него, - пожал плечами Яков. - Послушай, может не стоит их читать? Просто сожги их, - попросила вдруг Анна. - Это ведь неправильно - читать чужие письма. - Как сжечь? А вдруг там что-то важное? - не понял Яков. - Наверняка, - согласилась Анна. - Но молю тебя, не читай. Избавься от них, пожалуйста, - настаивала она. - Я не могу, - сопротивлялся он, ничего не понимая. - В конце концов, я должен знать, что случилось. Ты можешь объяснить? - Ты мне доверяешь? - отчаянно заглянула она ему в глаза, словно в душу. - Аня, да что опять за игры? Что это все значит? Объясни, пожалуйста, что такого страшного написано в этих письмах? - не выдержал Штольман. Анна взволнованно закусила губу. - Если ты их прочтешь и захочешь, чтобы я навсегда исчезла из твоей жизни, то я пойму, - огорошила она его и тихо вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь. Яков обескураженно проследил за ней и посмотрел на письма. Совершенно обычные письма. Он их даже пересчитал - ровно десять. Почему она так хочет, чтобы он их сжег? И что в них, спрашивается, такого? Долго сомневаясь, он недовольно глядел то на письма, то на дверь. А потом медленно достал из ящика стола спички и подпалил уголок пачки, наблюдая как огонек постепенно поднимается выше. Через полчаса Яков вышел из кабинета и стремительным шагом прошел в гостиную. Анна сидела в кресле, вся сжавшись от напряжения и ожидания. Он опустился перед ней на корточки и, положив руки ей на колени, взволнованно заглянул в глаза. - Прости, я не смог их сжечь, - признался он. Анна закрыла глаза, понимая, что все пропало. - Но и читать не стал, как ты и просила, - продолжил Штольман. - Расскажи мне обо всем сама, прошу тебя! - Я… Я… не могу, - в ужасе покачала она головой, думая теперь уже, что лучше б он сам все прочитал. - Значит, ты мне не доверяешь? - расстроено поджал он губы. - Доверяю… - растеряно прошептала она. - Яков… Это… Это мы с Варей переписывались. - Как это? Зачем? - не понял Штольман. - Так эти письма твои? - догадался он. - Варя сама написала мне после нашего знакомства. Она, наверное, просто хотела подружиться, - еле слышно лепетала Анна. - С тобой? Не может быть! Она что, с ума что ли сошла? - изумился Яков, не особо выбирая выражения. - Зачем ты так? Варя очень поддержала меня, когда… когда мне было плохо, - возразила Анна. - Вот как? - не верил своим ушам Штольман, не понимая серьезно Анна говорит или, может, издевается так над ним. - И в чем же это она тебя поддержала? - Когда Алекс уехал, мне как раз пришло очередное письмо от Вари, - Анну даже перетрясло от этих воспоминаний. - Я не знаю, как так получилось, но я просто села и написала ей обо всем. Ты не представляешь, какие слова она нашла для меня тогда. Штольман смотрел на Анну совершенно поражённый. - А потом… - Анна не в силах была скрывать это от него и дальше. - Потом я написала Варе о том, что тебя могут застрелить, - призналась она, наконец. - Застрелить? Но откуда ты могла это знать? - нахмурился Яков. - Я видела сон. Про тебя, - Анна виновато опустила глаза. - Он был таким страшным и таким... настоящим. - Сон? - поняв, наконец, о чем она, воскликнул разгневано и совершенно ошеломленно Штольман. - Аня, ты серьезно? Просто сон? - Прости меня, - у нее снова задрожали губы. - Я думала, что это может спасти тебя, если опасность, действительно, есть. А получилось… Яков поднялся и нервно заходил по комнате, а Анна, не выдержав, закрыла лицо руками и заплакала. - Нет, нет, нет, Аня! Анечка! - он тут же снова присел перед ней и, взяв ее руки в свои, стал быстро целовать их поочередно. - Скажи мне, она ответила тебе? - спросил он, чтобы как-то отвлечь ее. - Да, ответила, - сквозь слезы сказала Анна. Он встал и потянул ее за руки к себе. - Ты теперь никогда меня не простишь? - спросила она, всхлипывая. - Поверь, я хотела как лучше! - Я знаю. Я бы никогда и не подумал по-другому, - заверил Штольман, прижимая ее к себе. - Пожалуйста, не плачь. Все равно уже ничего не вернуть. - А ты бы хотел? - Анна подняла на него заплаканные глаза. - Нет, - уверенно покачал он головой. - Я не хочу ничего возвращать. Я хочу, чтобы ты сейчас же успокоилась. Тебе нельзя так переживать. - Яков… - испытав невероятное облегчение, снова зарыдала Анна и упала на грудь Штольману. - Так что там было, в ее ответе? - тяжело вздохнул он, гладя Анну по содрогающейся спине. - Она написала - чему быть, того не миновать, - ответила Анна, немного успокоившись. - И еще что-то странное про каких-то там мотыльков - что их жизнь в кромешной темноте все равно бессмысленна. Что бы это ни значило… Штольман весь аж побледнел от этих слов. - Яков! Что с тобой? Тебе нехорошо? - отстранилась Анна, с тревогой глядя на него. - Это же она про себя писала, - ответил он сорвавшимся голосом. - Понимаешь? Про себя! Она все заранее решила, а я ничего не понял. Ничего! Черт бы меня побрал! Черт! Черт! Черт! - Что ты не понял? О чем ты? - ужаснулась Анна. - Да что она прощалась со мной в тот день, потому что все уже решила. Она ведь знала, что вы с Алексом поссорились. Ты же ей сама об этом написала. Понимаешь? Она подумала, что мы с тобой все равно будем вместе. Рано или поздно. Варя...! - раздосадованно прорычал он. Анна крепко-крепко прижалась к нему, так боясь его потерять. - Тише, тише, - утешала и успокаивала теперь уже она его. - Яков, я бы сделала тоже самое! Слышишь? Варя просто очень тебя любила. И я люблю! Яков! Штольман снова не поверил своим ушам. Его перекривившиеся от горечи осознания собственной несостоятельности губы едва тронула неуверенная улыбка. Он осторожно взял ее лицо в свои руки и стал покрывать поцелуями. - Повтори, Аня. Пожалуйста, повтори! - горячо зашептал он. - Я люблю тебя! Я тебя очень люблю! - шептала она в ответ. - Я так боялся, что ты меня никогда не простишь, - наслаждался он ее словами, как самой прекрасной музыкой на свете. - Нет! Нет! Нет! Я бы не смогла, - улыбалась Анна, подставляя ему то одну свою щеку, то другую, то поднимая голову, чтобы он целовал ее шею. - Я хотела тебя разлюбить. Это правда. Но не простить… самого любимого человека на свете? Нет, я бы не смогла. И разлюбить тебя не смогла. Не смогла, Яков! ************** Они сидели друг перед другом, совершенно обнаженные, будто заново знакомясь. Им словно было важно остаться друг перед другом вот такими - обнаженными, скинувшими вместе с одеждой все, что мешало им быть вместе. Он окружил ее ногами, как преградой для всего мира, а она обвила его бедра своими длинными стройными ножками. Яков рассматривал ее всю, вспоминая и здороваясь с каждой родинкой, с каждой позабытой черточкой на ее теле. Медленно гладил, с удовольствием ощущая тепло и бархатистость нежной кожи, ласкал ее грудь, осторожно дотрагиваясь пальцами до сосков и любуясь тем, как красиво они снова твердели от его прикосновений. Анна тоже гладила его вновь расправившиеся плечи, немолодую, но мускулистую грудь, водила пальцами по уже слегка побелевшим волоскам, тонкой полоской уходящим в самый низ живота. Она проследовала ладошкой по этой полоске, остановившись буквально в сантиметре от его гордо восставшей плоти, так жаждавшей ласки. Ее руки сами потянулись, чтобы дотронуться, обхватить и почувствовать эту невероятную мощь и красоту его мужской природы, пока ее женская так трепетала от предвкушения прикосновения сползавшей по ее животу руки Штольмана. Его рука была такой тёплой и такой нежной, так приятно ласкала, как в ее сне, но прямо сейчас Анне очень хотелось другого - того, что было сжато в ее собственной руке. Придвинувшись вплотную к Якову, она приподнялась и захватила его мужскую природу в плен. А потом посмотрела в полу-прикрытые от удовольствия глаза Штольмана. - Как же я соскучилась, - прошептала она, не желая нарушать громкими словами то волшебство, которое между ними происходило. - И я соскучился, - тоже еле слышно выдохнул он, прильнув к ее губам. А потом он обхватил ее и положил головой на свои ноги. Теперь Анна вся была перед ним, как чистый лист, на котором он мог творить, высвобождая свои фантазии. Мог наслаждаться ее красотой, ее молодостью, ее прекрасным телом, еще не тронутым вынашиванием детей, и мог дарить наслаждение ей. Они снова были вместе, одним целым, словно и не было между ними всех этих нелепых лет разлуки. Его большие ладони легли на ее грудь и начали мягко сжимать, а потом постепенно добрались и до живота. Сны становились явью. Анна не сдерживала себя, откликаясь на каждую его ласку, каждое прикосновение тех самых пальцев. Ее лоно подрагивало, доставляя и ему самому безумное удовольствие. Но самые острые ощущения были для них обоих еще впереди. У Якова поплыло перед глазами, когда он почувствовал, как сильно Анна сжимает его в своём плену, выгнувшись всем телом. Вцепившись в нее, он еле сдерживал ее движения, чтобы не выскользнуть. - Да, Аня, да… - шептал он, сходя с ума от вида ее, такой безумно волнительной, в своем сладостном исступлении. И даже уже почти затихнув, ее лоно продолжало невольно давить на него тихими схватками, побуждая и его самого, наконец, отпустить себя. Это было настоящее единение его мужской и ее женской природы. ************ Задумчиво зарывая руки в жесткие слегка волнистые волосы, Анна рассматривала любимое лицо, которое увы не пощадила жизнь. У Штольмана перехватывало дыхание от такой ласки, но он стойко терпел. - Яков, что же теперь с нами будет? - спросила она. - Мы будем жить долго и счастливо! - улыбнулся он, совершенно довольный. - А ты уверен, что мы будем счастливы? - как-то неуверенно спросила Анна. - Разумеется! А ты сомневаешься? - удивился Яков. - Я помню, как мы ссорились в Париже, - Анна внимательно посмотрела на него. - Как в Париже больше никогда не будет. Я тебе обещаю! - уверенно заявил Штольман. - А если бы Варя была жива, что было бы с нами? - зачем-то спросила Анна. - Ничего. Меня бы уже не было и все, - Яков покрепче прижал ее к себе. - А ты БЫЛ с ней счастлив? - похоже, Анна хотела, наконец, получить ответы на вопросы, которые слишком долго ее мучили. - Аня… - Штольман недовольно засопел. Ну, не любил он такие разговоры, выворачивающие душу наизнанку. - Что? - вопросительно посмотрела она. Такая любимая и такая родная. Ее чистые глаза так проникновенно смотрели на него. Обреченно вздохнув, Яков решил что она имеет право спрашивать то, что ее волнует. А он не имеет права не отвечать ей. - Да, я был счастлив, - честно признал он. - Когда узнал про Павлика. И когда женился, тоже думал, что все делаю правильно, - задумчиво сказал Яков. - Ты же хотела, чтобы я оставил тебя в покое - я оставил, а Варя хотела, чтобы я был с ней, и я был. Думал, что всем теперь будет хорошо. Но вышло иначе, - пожал он плечами. - Иначе? - спросила Анна. - Да, Аня, иначе. Я люблю тебя. С тобой я очень счастлив… Даже когда несчастлив, - улыбнулся Штольман. - Но у вас же была настоящая семья, - возразила Анна. - Дети… И я же видела, как ты мучился после ее смерти, видела как ты смотришь на портрет вашей семьи у тебя на столе… - Портрет? - удивился Яков. - Так все дело было в том портрете? - понял он вдруг. Анна опустила глаза. - Аня, я говорю то, что чувствую. И больше сказать мне нечего, - развел руками Яков. - А этот портрет стоит там, чтобы напоминать мне о том, как сильно я виноват и перед тобой, и перед Варварой, и перед своими детьми. А теперь я знаю, что на моей совести еще и… - запнулся он, не решаясь произнести слова, которые резали прямо по сердцу. - Никогда не прощу себе того, что ты пережила по моей вине! - Ты о чем? - настороженно взглянула на него Анна. Штольман громко сглотнул. Говорить об этом ему было труднее всего. - О нашем… малыше, Аня, - медленно ответил он. И еле заставил себя посмотреть ей в глаза. Голова его немного затряслась, выдавая крайнее напряжение. - Нашем? - Анна хотела показать удивление, но поджала предательски задрожавшие губы и тут же разрыдалась. - Девочка моя… - у Штольмана невольно тоже покатились по щекам слезы, но он совершенно этого не заметил, пытаясь успокоить Анну. - Прости меня! Прости! Если б тогда в Затонске я сдержал себя, ничего бы этого не случилось, - шептал он, но от этих слов Аня начала рыдать еще сильней. - Нет, нет, нет, не думай, - испугался Яков, что ранил ее своими словами еще больше. - Я не жалею о том, что было, но я бы так хотел для тебя совершенно другой жизни, понимаешь? И лучше бы вообще без меня! - Господи, ну что за ерунду ты говоришь? - всхлипывая, не могла не возмутиться Анна. - Я больше не хочу даже представлять себе свою жизнь без тебя. Не хочу! Только с тобой я счастлива, даже когда… несчастлива… - улыбнулась она ему сквозь слезы. И это был именно тот момент, когда они были счастливы вместе в своем общем несчастье. Обнявшись, они оплакивали свое горе так, как должны были делать это много лет назад несостоявшиеся родители - вместе, как одно целое, как настоящая любящая Семья, которой больше ни за что и никогда нельзя было разлучаться.