одно на двоих небо

      Второй день пребывания друзей в домике среди леса и гор прошёл без особо интересных событий: проснулись все ближе к полудню, кто-то поел, кто-то просто подкрепился быстрым перекусом. Чонгук с Тэхеном пошли гулять к какому-то озеру, Хосок решил немного поработать в единственном тут кафе, Чимин просто захотел остаться дома, а Юнги даже не выходил из комнаты.              Он поспал всего пару часов за эту ночь, и то, уснул под утро. Сон всё никак не мог к нему придти — за последнюю неделю уже привык к бессоннице.              К сожалению, бессонница — это своего рода ад для человеческого организма. Невозможность нормально отдыхать всегда сказывается на эмоциональном и физическом состоянии любого из нас. Как ни крути, но вы либо становитесь слишком раздражительны по отношению абсолютно ко всему и всем, либо же — слишком безэмоциональны и безразличны к любым факторам жизни. Усталость берёт своё, и физически не хватает сил на нормальное рабочее повседневное функционирование. Да и внешне человек, понятное дело, становится похож на сплошной увядающий груз, который вот-вот, и совсем сдастся.              Сейчас Юнги выглядит примерно так же, хоть и старается это скрыть.              Услышав, как закрылась входная дверь, он подумал, что все ушли. Взял чистые вещи и направился в ванную комнату. Дверь решил не запирать — один же дома, поэтому просто её прикрыл. Набрав полную ванну, погрузился в тёплую, расслабляющую воду. Закрыв глаза глубоко вдохнул, обдумывая то, как же действовать дальше. Напирать и давить на Чимина ему крайне не хочется, это вообще не вариант в сложившийся между ними ситуации. Пустить всё на самотёк будет огромная глупость, таким образом они точно разойдутся. Нужно дальше продолжать говорить, но как? Ему кажется, что их отношения оказались в тупике. Словно ехали-ехали и всё, дальше дороги нет. Вот только дорогу ведь эту, всегда можно построить, не так ли?              Устав обдумывать пути разрешения проблемы, которая возникла между ними, он решил, что сейчас необходимо просто попытаться расслабиться. В вечном напряжении и в омуте запутанных мыслей ничего хорошего в голову не придёт.              Немного расслабив мышцы, которые от нескончаемых переживаний уже были каменными, Юнги решил вздремнуть. Вода тёплая, пены много, а главное — комфортно. Ему ничего не снилось, но уснуть удалось. Спустя долгое время, чувство, словно кто-то ещё есть в комнате, разбудило и без того беспокойный сон.              — Юнги… — он услышал, открыл глаза и увидел сбоку сидящего Чимина, который обнимал прислонившиеся ноги к груди обеими руками. Видимо, это его поза «безопасности», в которой привык защищаться от всех, и от себя в том числе. Он был так близко, всего в нескольких десятках сантиметрах, но и в то же время — слишком далеко.              — Мм? — промычал Юнги, не двигаясь и продолжая лежать дальше.              — Юнги, прости меня, — Чимин не смотрит на него, не поворачивает голову, просто говорит почти в никуда, надеясь, что будет услышан.              — Я не обижался, чтобы прощать, Чим…              — Я сорвался.              — Это нормально — иногда быть уязвимым, и я хочу, чтобы в будущем ты не боялся показывать мне свои слабости, — Юнги всё же поворачивает голову и смотрит на парня.              — Страшно… — Пак немного прочистил горло, которое осипло от пролитых за последние сутки слёз. — Мне страшно быть вновь отвергнутым или ещё хуже — столкнуться с осуждением. Мои эти слабости, словно обуза и для меня, и для всех тех, кто мне близок.              — Разве я как-то дал повод думать, что ты для меня обуза? — хмурится и двигается ближе к бортику ванны.              — Нет, но…              — Чимин, никаких но, — Юнги одну руку кладёт на бортик, а второй берёт его за руку. — Ты, и то, с чем ты живёшь, никогда не будет для меня какими-то сложностями, обузами, грузом и прочим. Наоборот, если ты позволишь, то я буду только рад помочь тебе справиться со всем этим. В конце-концов, видеть, как страдает человек, которого ты любишь и не быть в силах ему помочь — больнее того, нежели страдать самому.              — Ты прав, — наконец-то Чимин поворачивает голову к сидящему в воде парню, а по его щеке скатывается крошечная, как кристаллик, слеза. — Во всём том, о чём мы говорили вчера — прав. Мне жаль, что я не могу никак справится со своими проблемами и они затрагивают других…              — Давай попробуем делать это вместе? — Мин нежно проводит рукой по щеке напротив, убирая слезу.              — Что «это»?              — Любить.              — У меня не получится.              — Ещё как получится, я же вчера говорил тебе, — еле уловимо улыбается Юнги. — Разве это не ты мне показал, что можно полюбить человека так сильно? Ты. И ты смог это сделать потому, что сам испытываешь то же самое.              — Тебя не смущает то, что ты узнал? — Чимин поднимает взгляд в котором читается беспокойство.              — Смущает. Но не в плане отталкивает, а просто не нравится. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы ты предпочитал больше обсуждать проблему словами, нежели сразу идти на крайние меры. Но, я понимаю, что тебе не легко об этом говорить. Поэтому, ценю то, что ты пришёл ко мне сейчас и, переступая через свой страх, произносишь всё это вслух.              — Юнги… Я… — запинается, не зная что дальше сказать.              — Иди ко мне, залезай, — ложится обратно, немного отодвигаясь назад.              Чимин не спорит, лишь молча снимает с себя всю одежду, залазит в ванную и ложиться между ног Юнги, облокачиваясь спиной на его грудь. В свою очередь, Мин сразу же обнимает туловище перед собой, двигая того ближе к себе и сцепляя их руки впереди в замок.              Размеренное дыхание Юнги действует на Чимина равносильно успокоительному. Он прикрывает глаза и наконец-то позволяет себе тоже немного расслабиться, откидывая голову назад на тело, что является для него опорой. Вдыхает, ощущая отдаленный аромат кофе, который смешался с его ягодным запахом геля для душа — Юнги специально решил воспользоваться им, чтобы хоть и фантомно, но почувствовать Чимина рядом.              Спокойствие, что царило между ними сейчас — награда для двоих за то, что один набрался смелости и сказал о том, что его тревожит, а второй принимает человека со всеми его проблемами, стараясь молча, без лишних слов, помочь.              — Юнги? — произносит Чимин и останавливается, ожидая какую-нибудь реакцию, которую получает моментально, чувствуя, как тот, к кому обращаются, проводит поглаживающими движениями по его руке. — Я люблю тебя, — почти шёпотом признаётся в который раз за последние сутки, и прижимается к телу сзади сильнее. — Люблю тебя и не хочу, чтобы это был наш конец. Я промолчал, но на самом деле, мне тоже этого не хочется и я тоже буду бороться. По крайней мере, буду стараться это делать. От того, что своими действиями делаю тебе больно, мне самому становится только тяжелее. Не обещаю, что не сорвусь снова, но я правда буду стараться.              Вместо ответа Юнги освобождает одну руку из цепкого замка, подносит её к подбородку Чимина, намекая, чтобы он повернулся. Чимин поддается, поворачиваясь назад, поднимает голову и его губы сразу встречаются с губами напротив.              — Никакого конца не будет, — Юнги быстро и коротко целует его ещё раз. — У нас будет только бесконечность, у которой нет предела, — опять целует.              — Прости меня, — Чимин цепляется взглядом за глаза напротив.              — Всё нормально, Чим, перестань просить прощения, — чмокает его в идеально ровный, маленький носик. — Сильные люди тоже могут быть слабыми, не стыдись этого. Ты не должен мне обещать что-то — мы совсем справимся.              — Мы?              — Ты теперь не один, у тебя есть я. Если тебе сложно продолжать в том же темпе, в котором мы начали, то давай начнём с начала — постепенно.              — Давай, — Чимин укладывается обратно на грудь Юнги.              Они пролежали в ванной так ещё минут сорок, пока вода совсем не остыла: без пошлостей и разговоров. Молча, в комфортных и тёплых друг для друга объятиях.              В голове у Чимина не было мыслей, он лишь наслаждался этими минутами без тревожных чувств. Спустя почти полторы недели их разлуки, он впервые чувствовал себя не пустым. Его статный образ успешного бизнесмена легко разрушился, стоило только в его жизни появится Юнги. Как оказалось, за той самой массивной грозной скалой, каким многие его считали, прячется совершенно обычный, со сломленной душой, ранимый человек, который теперь, кажется, нашёл того, кто сможет залатать все эти раны.              Каждому известно, что в человеческом организме, который полон тысячами химических процессов, существуют гормоны. Все они несут разную ответственность перед состоянием и самочувствием человека. Мы же, люди, в свою очередь точно так же несём ответственность перед ними, так как прямо можем влиять на их выработку, то есть всплеск, который разливается по нашим сосудам разноцветными фейерверками.              Есть эндорфин, который отвечает за чувство удовлетворённости и эйфорию. Его можно активировать с помощью объятий, поцелуев и любых тактильных действий с теми, кто вам приятен, кого вы любите и кто вам близок. Получая выброс эндорфина, люди ощущают свои тела намного легче, чем были до этого. Складывается впечатление, словно вы парите в воздухе от счастья, появляется неописуемое вдохновение и желание воплощать свои мечты в реальность.              Дофамин — наш двигатель, который несёт ответственность за память, сон, мотивацию и контролирует человеческие телодвижения. При множественном выделении дофамина по телу разливается настолько сильное ощущение удовольствия, что человеку потом снова хочется это повторить.              Адреналин — он же стресс. Благодаря ему люди чувствуют учащённое сердцебиение, дрожь, предвкушение, и из-за него человек способен на необдуманные или рискованные действия.              Серотонин отвечает за счастье. При его выбросе в кровь, зарождается хорошее настроение, окрыленность и чувство значимости. При недостатке же — депрессия и подавленное состояние.              Окситоцин равно любовь. Это знает чуть ли не каждый живой организм на планете Земля. Привязанность, доверие, уверенность в себе, ответственность за себя и кого-либо — это всё зона окситоцина.              Тестостерон — страсть, соперничество, мужество, мудрость. Коротко и ясно.              Чимин всё это нашёл в одном человеке — Юнги. Он словно коктейль всего самого полезного и прекрасного для него.              Эндорфин, дофамин, серотонин, адреналин, окситоцин и тестостерон — жизненно важные гормоны для человека. Для Чимина же это всё вместе можно назвать одним именем — Мин Юнги.              Вечером этого же дня все снова собрались внизу. Ужин на этот раз готовил Чонгук, Юнги сидел с ним за островком на кухне, Хосок с Тэхеном играли в приставку, а Чимин вышел в магазин. Тэхен настоял на том, чтобы его друг вылез из своей «норы» и хотя бы немного подышал воздухом, иначе — «Чим, ты запылишься здесь, а мне потом отмывать тебя, как старую вазу, поэтому быстро поднял свою упругую задницу и пошёл в магазин за соджу». Возражений не было, что удивило всех.              — Хён? — Чонгук повернулся к Юнги и, кратко взглянув на него, взялся нарезать овощи.              — Слушаю, — подперев рукой голову, Мин внимательно изучает действия младшего.              — Если вдруг вам понадобится ещё что-нибудь очень срочное, — заходит Чимин с пакетами в руках и ставит их на стол, на последнем слове показывая кавычки, — то здесь, — показывается на пакеты, — есть всё, чтобы больше меня не удалось выпихнуть на улицу.              — Предусмотрительный, — раздаётся от Тэхена со стороны.              Чимин обходит островок таким образом, чтобы оказаться сзади Юнги, окольцовывает рукой его талию, наклоняется и целует в шею, чем вызывает у него улыбку. Все замечают это действие, каждый из троих присутствующих друзей про себя выдыхает немного ухмыляясь и переглядываясь глазами между собой.              — Вопрос отпал, — произносит Чонгук, не скрывая улыбки.              — Я понял тебя, — Юнги дотрагивается до руки на своём теле и поворачивается назад.– Ты замёрз, садись, я сейчас, — заметив какой Чимин холодный, он берёт плед с огромного дивана посреди гостиной и накрывает его плечи.              — Спасибо, — благодарит Чимин, а сам вспоминает, что в тот самый, первый день, ситуация была похожей.              Между ними присутствует небольшая неловкость, ибо решили ведь заново и не спешить. Но как это делать, когда уже зашли далеко за эту тонкую линию начала? Не знают, но стараются без лишних слов и движений не смотря на то, что у двоих желание не отлипать друг от друга.              — Спрашивай, — Чимин видит, что Юнги хочет начать разговор, но временит, поэтому когда он садится рядом, берёт его за руку, давая понять, что можно.              — Что?              — Я вижу, что ты хочешь о чём-то поговорить. Что-то случилось? — поглаживает большим пальцем ладонь в своей руке.              — Ты, то есть твоя компания, случайно не нуждается в хорошем финансисте или бухгалтере? Или может быть помощнике? — выдаёт напрямую, чем шокирует Чимина, который явно не ожидал, что тема будет касаться работы.              — Лисёнок, ты надумал сменить профессию?              — Нет, я для Чонгука спрашиваю, — Юнги переводит взгляд от Чимина к тому, о ком идёт речь. — Там, где он работает, немного возникли проблемы. Я предлагал пойти к себе, но это не его сфера и он отказывается.              — Хён, — Чон снова поворачивается к ним, расставляя при этом еду, — всё нормально, я справлюсь.              — Тебе же тяжело, ребёнок, это не дело загибаться настолько сильно, когда это не ценят.              — Всё равно не стоит утруждать других моими проблемами.              — Когда вернёмся, я схожу в офис и посмотрю, что можно будет с этим сделать, хорошо? — Пак пытается предотвратить надвигающуюся ссору.              — Спасибо, Чимин, но правда, не надо.              — Не слушай его, будет отрицать пока с ног не упадёт, — немного грубо выдаёт Юнги.              — Не волнуйся, — целует тыльную сторону ладони, — твой ребёнок будет в порядке, найдём ему спасение.              Вместо тысячи слов, Юнги просто двигается ближе и кладёт голову на плечо рядом. В его венах растекается приятное тепло, которого тело было лишено целых полторы недели. Наконец-то он спокоен, сердце стучит в размеренном темпе, дыхание тихое и не сбитое, а внутри нет холода и пустоты.              Ужин проходит в тишине, лишь иногда от парней слышны восхваления еды в адрес Чонгука. Хосок наблюдает светящимися глазами за парочкой, что сидит напротив него. За тем, как они осторожничают, легко касаются друг друга, заботятся о всяких мелочах, в которых кто-то из них нуждается и, конечно же, за их безумно влюблёнными глазами.              Хоби, как зовёт его Юнги, хоть и вызывает впечатление непостоянного человека своей чересчурной болтливостью и активностью, на самом деле невероятно чувственный, замечающий все детали, внимательный, добрый и заботливый друг. Чонгук с Юнги любят его по-своему, в чём-то даже оберегают, чтобы нечто плохое или негативное не смогло коснуться их друга, ибо тот сразу же потухнет. Быстро, слишком быстро он может упасть духом. Поэтому, друзья всегда стараются в меру возможности отгородить его от чего-либо не очень хорошего.              — Чонгук, — нарушает идиллию тишины Тэхен, — можешь пойти моим помощником работать, я готов тебя взять на работу прямо сейчас.              — О нет, — фыркает, — чтобы ты вместо работы во мне дырку своим взглядом просверлил? А мне потом за тебя отдуваться? Ни за что.              — Тэ, тебе нужна помощь? — Чимин переводит на него непонимающий взгляд.              — Если это будет Чонгук, то да, — уверенно отвечает.              — Я ни за что не пойду работать твоим помощником, Тэхен. Даже не надейся.              — Но почему?              — Действительно, Чонгук, почему? — спрашивает Юнги с хитрой улыбкой.              — Да вы что, все тут сговорились?              — Тебе не придется делать ничего сложного, лишь подай да принеси. Ну, возможно, иногда буду просить тебя куда-нибудь поехать, решить возникший вопрос, но это лишь если я сам не буду успевать. Такое бывает только когда Чимин решает взять себе отдых и всё сваливает на меня, — пускает колкость в сторону друга, но без плохих мыслей и Чимин это знает.              — Нет.              — Отлично, тогда в понедельник жду тебя к десяти в офисе, адрес пришлю, — Тэхен подмигивает Чонгуку и встаёт из-за стола, начиная убирать посуду.              И всё же, в тот самый понедельник, Чонгук сидел в кабинете Тэхена и слушал, что теперь входит в его обязанности. Он решил, что рискнёт и попробует, всё равно же ничего не потеряет. А если не получится, то придётся идти к Юнги-хёну, учиться варить кофе и идеально до блеска натирать посуду. Его стажировка длилась три недели. Ежедневно, после рабочего дня, Чонгук приходил в кофейню и жаловался на то, что его дело «отчёты писать» и «цифры считать», а вместо этого он «декор для красоты, которым Тэхен любуется все восемь часов рабочего дня», иногда выполняющий просьбы и приносящий какую-либо папочку, воду или кофе. Но он дождался своего часа, когда Чимин спустя месяц улетел с Юнги на важную встречу в Париж, и Тэхен свалил на него все свои обязанности, выполняя тем временем работу главного управляющего.              — Чим, мне правда надо с тобой лететь? — Юнги не нравилась эта затея, хоть и горел идеей провести время со своим мужчиной.              — Лисёнок, ну пожалуйста, — Чимин переходит за барную стойку, поворачивает Юнги к себе лицом и опирается на руки по бокам от него, чтобы не сбежал, — я не смогу неделю без тебя.              — Чимин… — смотрит ему в глаза, но напористость напротив стоящего намного сильнее. — Ты меня разоришь, — выдыхает и склоняет голову на плечо Чимина, — целую неделю не будет ничего работать, на что мне потом жить?              — Ты не должен об этом волноваться, — обнимает за талию. — И вообще, можешь переехать ко мне.              — Разве мы не договаривались не спешить?              — Мы уже почти два месяца не спешим, может достаточно? Я хочу тебя видеть по утрам в нашей спальне. Хочу, чтобы вечерами ты встречал меня в нашем доме, — Чимин отстраняется, заставляя снова заглянуть ему в глаза. — Сюда ты можешь приходить работать в любое время на досуге, я же не против твоей деятельности. Мы найдём хорошего бариста, чтобы ты был спокоен, но немного позже, после приезда обратно, хорошо? — нежно целует в губы, делясь своим теплом.              — Боже, в этих отношениях лис точно ты, а не я, — Юнги поддаётся уговорам слишком быстро — он бессилен перед Чимином.              — Это значит, что ты согласен? — улыбается самой красивой улыбкой, которую Юнги обожает до мельчайших деталей, таких, как морщинки на глазах от неё, ямочки на щёчках и идеально пухлых губ, которые хочется зацеловать до каждого миллиметра.              — Это значит, что ты — хитрый лис, — щипает Чимина за ребро, — но я согласен.              Поездка удалась на славу. Встречи проходили всего два раза и сделка получилась успешной. Все остальные дни они валялись в отеле, утопали в страсти и ходили на разные экскурсии.              Одним вечером Чимин пригласил Юнги на свидание, отказываясь говорить куда, под предлогом — сюрприз. И после шикарного ужина, ровно в полночь они поднялись на самый верх Эйфелевой башни. Для обычных посетителей она давно закрыта, но не для Чимина и любви всей его жизни. Когда они подошли на самую крайнюю точку, их обзору открылись длинные улицы, что подсвечивались фонарями. А затем, ровно через минуту, начался огромный фейерверк, который длился невероятно долго. Он был настолько красивым и ярким, что Юнги не мог оторвать глаз. В свою же очередь Чимин, не мог оторвать глаз от Юнги. Он влюблён в него до дрожи и готов весь мир под ногами стелить, лишь бы тот всегда был счастлив.              — Я люблю тебя, лисёнок, — проговаривает тихонько на ухо и целует за ним, пока Мин утопает в красочном салюте не только глазами, но и сердцем. — Ты лучшее, что могло случиться со мной в жизни, — Чимин сжимает в объятиях тело впереди себя так сильно, словно боится, что оно сейчас исчезнет.              Но оно не исчезает, ни через минуту, ни через час, ни через день, неделю, месяц, два.              Всё время рядом.              Кажется, действительно Мин Юнги — лучшее, что могло случиться в жизни Пак Чимина.