***
— Ребёнок, ты не зна… — Юнги останавливается на входе застыв и открыв от удивления рот, — …ешь где Чим? Тэхен сидит на столе с раздвинутыми в стороны ногами, между которых стоит Чонгук. Их поцелуй был горячий, массивная рука с множеством тату обнимала аккуратную и тонкую талию напротив, а вторая лежала на шее Тэхена. — Чёрт, — Ким отстраняется и прячет лицо в груди Чонгука. — Хён? — в удивлении поднимает брови. — Ты что тут делаешь? — Это мне стоит спросить, чем вы тут занимаетесь, вообще-то. — Чимин был в конференц-зале, если ты его ищешь, — Чон напрягается, — а теперь иди. — Давно вы…? — Юнги пальцем проводит воображаемый круг, намекая на происходящее. — Кхэм, — Тэхен откашливается и слезает со стола, поправляет рубашку, штаны, явно нервничая. — Я твоя не понимать, хён, о чём ты? — Чонгук видит вмиг изменившегося Тэхена, его нервозность, поэтому целует того в висок, дотрагиваясь и проведя ладонью по спине — пытается унять волнение. Обходит его, направляясь к Юнги, разворачивает друга лицом к двери и выталкивает. — Ты там кого-то искал? Ну вот и иди. Удачи в поисках, хён. — Вы из-за своих утех моего мужчину голодным оставили, нелюди, — Мин угрожает им поднятым вверх пальцем, но всё же уходит. Не горит желанием смущать друзей, только будет рад, если у них всё получится. Чон закрывает за ним дверь и возвращается к тихо стоящему Тэхену. — Всё в порядке, Тэ? — искренне интересуется и ведёт пальцами по линии челюсти медовой кожи. — Да, просто… — не смотрит в глаза, — ох, Чонгук, прости, я не знаю, что на меня нашло и теперь… — Эй-эй-эй, где твоя прежняя уверенность? Куда спрятался от меня? — целует мягко и быстро в уголок губ. — Может… — оставляет ещё один поцелуй, — я тоже, — ещё один в щёку, — хотел, — в носик, — этого, — снова в губы. — Правда? — смотрит щенячьими глазами, боясь в ответ услышать отрицание. — Да, Тэхен, хотел, — трётся носом об чужой и прикрывает глаза. — А теперь давай, возвращай свою былую уверенность и настойчивость, прятаться — это моя роль, — ухмыляется.***
С тех пор между ними что-то происходит, но ни Чонгук, ни Тэхен этим не делятся, а на глазах у друзей не позволяют себе ничего, кроме приветственных и прощальных объятий, переглядываний и случайных, в огромных кавычках, касаний. Но так думают лишь они, другие, а именно Юнги, Чимин и Хосок, всё замечают. Всё до мелочей, просто молчат и ждут момент когда же те оба придут к чему-то бо́льшему. Сегодня пятница. Чимин уехал на работу ближе к полудню и обещал к семи часам вечера вернуться. Юнги решил съездить в свой кофейный уголок, немного поработать с бумагами и проверить не нужна ли помощь новому бариста, которую они с Чимином всё-таки нашли. С большим трудом, проводили целый месяц собеседования и стажировки по пару дней. Долго и усердно искали, но нашли. Молодая девушка европейской внешности по имени Эшли, с темными волосами, длинными ресницами и ярко выраженными зелёными глазами переехала из Италии в Южную Корею из-за прежней работы. Была тату-мастером. К сожалению, ну, или к счастью, там у неё не получилось и девушка решила попробовать что-то новое. Молодой итальянке всего 23, но она невероятный специалист. Мин в ней души не чает, относится как к младшей сестре, старается заботиться и помогать, если у неё возникают проблемы. А за два месяца работы в этом месте, её главной проблемой стал Чон Хосок, что было удивлением для всех. Влюбился в девушку и смотрит с искорками в глазах. Не так давно пару раз ходили на свидание, но Юнги его предупредил: — Будешь отвлекать Эшли от работы, закрою вход для твоей персоны навсегда, уяснил? Не смущай мне девчонку. Хосок понял и немного сбавил обороты, но всё так же продолжает добиваться своего. Машина пропахла парфюмом Чимина, который слишком часто позволяет себе расслабиться на пассажирском месте рядом с любимым человеком. Юнги всегда встаёт рано утром вместе с ним и часто отвозит в офис, либо наоборот забирает с работы. И сейчас, он направляется на свою работу, впитывая в себя сладкий аромат, которым не может насытится ни днём, ни ночью. Этот запах дарит ему умиротворение, воспоминания о проведённом времени, убеждение и уверенность в том, как же сильно он любит своего человека, буквально с ног до головы, каждую родинку, шрамик, волосок, целиком и полностью. Просидев немного в машине в своих мыслях, Юнги наконец выходит и блокирует её. — Привет, Эш, — с ходу здоровается с девушкой за барной стойкой. — Не ждала тебя сегодня, но ты как раз вовремя, — кивает и улыбается ему в ответ. — Что-то случилось? — Юнги берёт необходимый стакан и поворачивается к аппарату с желанием приготовить себе кофе, но тот не срабатывает. — Не понял… — Не знаю в чём точно дело, но он работал сегодня с перебоями, а потом и вовсе вырубился. Думала, проблема в нём, но, — показывает в сторону щитка с электричеством, — там постоянно выбивает эту часть. –Чёрт, надо будет мастера вызвать, — неудача, выпить сегодня своего любимого напитка, расстраивает его. — Что ж, тогда ты можешь быть свободна, иди отдыхай. — Ты тут останешься? — Да, разгребу счета и налоги, подожду Чимина тут. — У вас всё в порядке? — Эшли одаривает Юнги тёплой улыбкой: обожает этих двоих. — Лучше быть не может, — улыбается в ответ во все тридцать два со светящимися глазами. — А как там Хоби? — Оу, позвал завтра на свидание, но пока что не ответила, — присаживается напротив Юнги. — Что-то не так? — Нет-нет, всё прекрасно, просто… — Выкладывай, — Мин смотрит на девушку по-доброму своими маленькими, но глубокими глазами. — Он мне нравится, симпатичен, с ним весело, хорошо и спокойно, но это не та влюбленность до бабочек в животе, — вздыхает, — не знаю, может не стоит давать ему надежд? — Эш, — берёт её руку в свою, — самые лучшие отношения — когда чувствуешь спокойствие, защищённость и уверенность не только в себе, но и в партнёре. Когда хочется сказать человеку, что принадлежишь ему и не боишься отдаться. Бабочки в животе — это каламбур, который будет тебя ранить своими крылышками, доставляя порой чересчур эмоциональные всплески, которые бывают и весьма опасны. — Но разве это не то, что у вас с Чимином? Не то, что рассказывают в фильмах и книгах? — У нас с Чимином сильная связь. Да, у меня замирает дыхание при виде него, но ничего наружу не выворачивает, лишь растекается тепло вот тут, — показывает на своё сердце. — Я уверен в нём, в его и своих чувствах. Полностью доверился ему, чувствую нужность и заботу с его стороны. Он бережёт меня и от этого мне спокойно. — Спокойно? — выгибает бровь в вопросе. — Это приятное спокойствие, когда знаешь, что ты принадлежишь человеку, отдал ему сердце и показал душу, а он это сделал в ответ, — не может говорить о своём мужчине без улыбки. — Приятно понимать и знать, что вы принадлежите друг другу. — Да-да, ты мой, — Юнги так зарылся в свои размышления, что не заметил, как Чимин зашёл. — Привет, Эш, — целует её в висок и переходит на сторону к Юнги. — Привет, лисёнок, — его уже целует в уголок губ и окольцовывает свои руки на чужой талии. — Говорил до вечера, а ещё и пяти нет, — кладёт свои руки поверх рук Чимина. — Ты против? — зарывается носом в макушку. — Только за! — Ладно, парни, я пойду, — Эшли встаёт, берёт свои вещи и направляется к выходу, — хорошего вечера! — не дожидаясь ответа выходит из кофейни. — Поехали домой, — Пак просит тихо на ухо, — я ужасно голодный. — Тэхен снова развлекался с Чонгуком и забыл о твоём обеде? — разворачивается в объятиях лицом к лицу. — Речь не об этом, лисёнок, — резко впивается в губы Юнги, облизывая их и прижимаясь сильнее к телу. — Понял, — улыбается в губы, — только я сегодня на своей же, — имеет ввиду машину. — Не страшно, завтра заберёшь, — берёт за руку и ведёт к выходу. В машине едут молча, рука Чимина расположилась на бедре Юнги. Тот напряжён и он это видит. Иногда поглаживает вверх вниз по ноге, на что получает лишь мимолётную улыбку, которая не вызывает у него хорошего предчувствия. Остановившись у дома, почему-то не спешат выходить, словно в воздухе висят тяжёлые мысли. — Что случилось? — Чимин сдаётся первым, поворачивается к нему корпусом — не может видеть загруженного в мыслях мужчину. — Мм? — Юнги вылетает из своего собственного мира и переводит на него растерянный взгляд. — Ты какой-то напряжённый и тихий, что произошло? — дотрагивается до щеки Юнги своей ладонью. — Да там, на работе, проблемы с электрикой, завтра решу это, — легко улыбается и льнёт к ладони, хочет быть ближе, — пустяки, не волнуйся. — Всё решится, не переживай. — Не переживаю, — Юнги тянет Чимина за галстук на себя и впивается в пухлые губы. Поцелуй выходит страстным и долгим, бесконечно сталкиваются языками и сминают губы друг друга. У двоих сбивается дыхание. Когда отстраняются, в глазах туман и взаимное желание завладеть телом напротив. — Не один я скучал, да, лисёнок? — ухмыляется, но не даёт ответить, возобновляя начатое. — Твоя ненасытность передаётся и мне, — шепчет в губы. Чимин снова кладёт руку на бедро Юнги, двигаясь выше и сжимая через штаны возбуждённый орган. Из уст напротив стон слетает прямо в губы, что заводит ещё сильнее. Второй рукой прочёсывает назад уже отросшие волосы, которые сводят его с ума. Он не раз уже сказал Юнги, чтобы не вздумал коротко стричься, а тот слушается — нравится то, какой они эффект производят на Чимина. Их страстью пахнет за километр, её в глазах можно прочитать, а они и не скрывают. Им нравится быть открытыми. Не скрывают своего желания, своей любви и своего доверия. Со стороны, скорее всего, кажется, что это идеальные отношения без изъянов. Но лишь они вдвоём знают, что внутри каждого из них, пусть уже и очень глубоко, сидит маленькая сломленная душа размером со Вселенную. Этой страстью залечивают раны друг друга, открывая и создавая новые созвездия. Никто не забыл о небе, звёздах, солнце, оба помнят и оба создают яркое, загадочное, неповторимое и уникальное пространство в душах друг друга, что носит название — Любовь. Любовь у них своеобразная, со своими ранками и причудами, но искренняя, и это важно. Важно до чёртиков. Даже до тех, что иногда поселяются в человеческой голове, которые мешают счастливо жить, угнетая своим присутствием. Но вот только им повезло, невероятно повезло, они научились с ними справляться и теперь наслаждаются друг другом через края, которые собственноручно переполняют. Чимин двигает своё сидение назад и наклоняет спинку немного ниже. Тянет на себя Юнги, который пересаживается на него сверху, начинает целовать шею, параллельно расстёгивает рубашку и прижимается сильнее бёдрами, елозя туда сюда. Затем снимает ремень и чёрные классические брюки, просовывает руку под нижнее бельё, обхватывая твёрдый член. — Не спеши, лисёнок, — еле слышно, почти хриплым голосом останавливает его Чимин. — Тебе разве не… — Ты забыл? — возобновляет свои движения. — Сегодня ночью ты был во мне — я готов, — целует ключицы. — Точно? — Абсолютно, — вновь впивается в губы и сам расстёгивает свои чёрные джинсы. Чимин теряет последнюю каплю самообладания, чуть ли не срывает с Юнги джинсы одновременно с бельём, поднимает вверх футболку и целует набухшие соски. Всю прошедшую ночь они нежились и тешились в любви. Никуда не спешили, тонули, наслаждались долгими, вязкими и мокрыми поцелуями. Везде, во всём была нежность, даже в сексе. Он был медленным, аккуратным, чувственным. Любили друг друга. Сейчас же, между ними чистая страсть. Дикая, сочная, желанная. Их эмоциональная связь только как приправа, острая, опасная, которая добавляет огня. Тела горят, как и души. Почти сгорают в желании взять и отдаться. Их губы болят от долгого поцелуя, организм ноет мучительно требуя разрядки, одной ласки мало, поэтому Юнги отстраняется, ещё раз смазывает себя, стоящий член Чимина в своей руке и насаживается на него. Полностью берёт в себя, не церемонится. С губ вылетает глухой стон, рукой впивается в плечо напротив, еле заметно хмурит брови, прикрывает глаза и останавливается, позволяя себе привыкнуть. Боли нет, но немного неприятных тянущих ощущений присутствует. — Всё в порядке? — мимо Чимина не проходит ничего. Плевать на всё, он потерпит, лишь бы не доставлять дискомфорт своему человеку. — Угу, — мычит в ответ Юнги, наклоняется и припадает к его шее, оставляя несколько следов, от которых мурашки и приятное жжение. Спустя пару минут Мин начинает двигаться, чем вызывает у мужчины, которого принимает, стон подобный рыку. С долгими минутами всё быстрее и сильнее раскачивается, после чего и сам Чимин помогает ему с движениями, вбиваясь в него полностью. От сумасшедшего темпа оба вспотели. Они липкие, мокрые, ловят кайф от тел друг друга. Исследуют в тысячный раз собственную рельефность, но и этого им будет мало. Каждый раз как в первый, и желание только растёт. Между ними никогда не потухнет то, что возродилось яркой вспышкой. Будет сиять и греть вечность, ведь между ними не просто любовь, у которой срок, как говорят, в три года, между ними — бесконечность. Капельки пота стекают по лбу, шее, груди, но ничего не сможет их остановить, даже теснота места, где они позволяют себе отдаться. Не замечают кругом ничего. Мысли пусты. Есть только они вдвоём, никаких проблем, никого и ничего на всём белом свете, что могло бы помешать. Юнги сжимает внутри себя горячую плоть, добавляя им двоим более четких ощущений. Чувствует каждый изгиб вен, каждую неровность в себе. Это заставляет его прогнуться в спине ещё сильнее, а Пак не сдерживаясь сминает его ягодицы до следов, которые обязательно останутся после. Движения наполнены шлепками и хлюпаньем смазки: пошло, развязно, горячо, но так по невыносимому хорошо. — Боже… — срывается от Юнги, но не может продолжить и сказать всё разом из-за сбившегося дыхания. — Чим, — не успевает за быстрым темпом, — я… Ох, — судорожно вдыхает, когда тот задевает его простату. — Я так долго не смогу, — еле заставляет себя проговорить все слова сразу. — Давай, лисёнок, — Чимин обхватывает его член и начинает водить по нему в том же безумном темпе, что движется бёдрами в его нутро. Ещё несколько минут в таких движениях, откидывая голову назад, Юнги наслаждается нарастающим узлом внизу живота, после чего падает на тело под собой. Ощущая покалывания во всех конечностях, которое перерастает во взрыв внутри организма, получает желанную разрядку. В глазах белые блики, шумно дышит и пачкает чужую рубашку. Чимин делает пару толчков в судорожно сжимающееся мышцами колечко и изливается внутрь так же тяжело дыша. Некоторое время сидят так в объятиях и тишине, не нуждаются ни в каких словах. Когда дыхание приходит в норму, снова целуются, тем самым закрепляя свою любовь. Словно печать ставят для себя, подтверждая, что это не фантазии, всё происходит в реальности. — Пойдём в дом, малыш, — проходится носом по щеке и тихо шёпотом проговаривает Чимин, после смотрит в глаза напротив, запоминая все чувства, что видит в них. — Примем вместе душ, поужинаем. — Теперь ты голоден в прямом смысле? — улыбаясь своей очаровательной улыбкой, которая освещает все маленькие, аккуратные, белые зубки и десну, спрашивает Юнги. — Теперь да, — быстро чмокает в губы и застегивает штаны своему мужчине, а затем свои. — Ты сегодня что-нибудь ел? — Нет, — виновато опускает взгляд, прячет глаза, зная, что Чимину это не понравится. — Почему? — недовольно супится. — Не знаю, даже не думал об этом, — пожимает плечами и снова льнёт к тёплой груди под собой в надежде, что таким образом сдержит все возмущения. — Не ругайся, со мной всё в порядке. — Ещё не хватало, чтобы было не в порядке, — обнимает в ответ и целует в висок. — Мы уже это обсуждали, поэтому, пожалуйста, не забывай про приёмы пищи. — Хорошо, — Юнги целует Чимина в шею, — ты словно мой Ангел-Хранитель. — Буду им всю жизнь, — сильнее прижимает к себе напоследок перед тем, как выйти с машины. — А теперь, идём. К сожалению, у Юнги и правда есть свои тараканы в голове по поводу еды. Он может забыть поесть или даже специально загрузить себя так, чтобы не было на это времени. Чимин осознал это тогда, когда тот переехал к нему. Да, в холодильнике всегда есть еда, Мин ни за что не оставит голодным своего человека, с которым теперь живут под одной крышей. Но сам, наедине, вряд-ли прикоснётся к еде. А так как Пак часто проводит на работе бо́льшую часть дня, получается, что еду никто дома и не ест. Чимин с этим борется. Без нажима проводил беседы пытаясь донести, что нельзя жить на одном кофе. Иногда они действуют, иногда, как сейчас — нет. Поэтому, в его голову пришла хитрая идея и он начал просить приносить Юнги ему обед на работу. Просит брать двойную порцию и заставляет садится обедать вместе с ним. В дом заходят держась за руки, всё никак не могут отлипнуть друг от друга. Кажется, этого никогда не произойдёт. Идут в гардеробную, берут чистую одежду и направляются в душ. Скидывают всю одежду сразу в стиральную машину, включают её на быстрый режим и становятся под расслабляющие струи горячей воды. Вдвоём уставшие, хочется поскорее поужинать и лечь спать, хоть и время ещё раннее. Быстро, но заботливо моют тела друг друга, затем переходят на мытьё головы. Их движения абсолютно трепетные, без намёка на пошлость. Эта тихая, мелочная, но необходимая процедура откладывается в сердце каждого из них. Бесценное время проведённое вместе. Что ещё для счастья надо? Этим двоим достаточно всего. — Что сегодня на ужин? — присаживаясь за стол спрашивает Чимин. — Лапша с курицей, пойдёт? — Юнги в свою очередь ставит на стол две тарелки, но с разными порциями — себе кладёт поменьше. — Лисёнок, мне нравится всё, что сделано твоими руками, — берёт его ладонь в свою, подносит к губам и целует. — Спасибо тебе… — За что? — в голосе слышно удивление. — За то, что рядом, — наклоняется вперёд и целует быстро в губы. Всего лишь мимолётный чмок, а Юнги краснеет и смущается, как будто его за чем-то непристойным застали. Ужин проходит в тишине, после которого они заваливаются в кровать и смотрят какую-то не слишком интересную передачу по телевизору. Домашняя атмосфера пропитана комфортом. Чимин даже стал носить свободные спортивные костюмы, которые ему скупает Юнги. Оказалось, они очень даже удобны и теперь он из них не вылазит. Долго не держатся, глаза закрываются у двоих, поэтому засыпают когда ещё и девяти нет. Утро выдалось сумбурным — Юнги проспал, проснулся вместо запланированных восьми утра в десять. Быстро собрался, поцеловал Чимина на прощание и ушёл. Они договорились созвониться в обед и решить, где и как проведут вечер. А до этого времени необходимо разобраться с возникшими в кофейне проблемами. Он добирается до места назначения пешком, так как машину вчера пришло оставить там и решив, что прогуляться не будет лишним, тем более тут идти не больше десяти минут. Погода тёплая, осенняя, пахнущая теплом, вызывает мурашки от наслаждения. Сегодня общественное место будет закрыто из-за неисправностей, поэтому табличку не меняет. Проходит внутрь, берёт все необходимы документы и усаживает по удобнее за свой любимый столик в дальнем от всех глаз углу. Юнги в этом месяце хочет всю выручку отправить на благотворительность детям. У него есть накопленные деньги в кармане, поэтому ещё месяц спокойно сможет жить и протянуть работу заведения на себе, а детям тем навряд ли помогают большими суммами, поэтому он уверен в своём решении на все сто. Его доброе сердце — то, что не изменится никогда. Не заметил, как провёл за пересчётом финансов четыре часа. Часы показывали уже начало третьего дня, когда он оторвался от своего дела. Оставив телефон на столе, решил, что попробует ещё раз включить щиток, вдруг получится, случится чудо и всё заработает. Однако чуда не случается, ни тогда, когда щёлкает рубильник, ни тогда, когда вмиг всё вспыхивает в огне. Юнги в растерянности начинает тушить самостоятельно огонь, но у него ничего не выходит. Пламя распространяется с невероятной скоростью. Помещение начинает заполнятся едким дымом, который режет глаза и затрудняет дыхание. Спустя достаточно долгое время, которое идёт на минуты жизни, в его мыслях возникает одна навязчивая идея — забрать кассу. Он поворачивается спиной к стоящим сзади на полках стаканам, начинает открывать ячейку с деньгами, но слышит треск позади себя. Эта полка с грохотом валится вниз, Юнги не успевает обернутся, как все стеклянные изделия, в которые обычно он разливает напитки для клиентов, вместе с деревянной полкой падают на него и придавливают. Пытается выбраться — не выходит. Его окутывает острая боль, от вонзившихся в разных частях тела осколков. Бедро, спина, руки, они везде. В глазах начинает темнеть, старается не сдаваться, но не может. Отключается. Чимин названивает мужчине уже на протяжении двадцати минут. Договорились созвониться в два часа, но ответа нет. Душа на месте не сидит, тревожность впивается в него своими огромными когтями, твердит, что что-то не то. Внезапно, раздаётся звонок от Эшли. На часах 14:24, зачем-то замечает он. — Да, Эш, — от нервов трёт глаза. — Чимин, ты только не паникуй, — фраза, которая не сулит ничего хорошего. Все мышцы тела разом дружно напрягаются. — Что такое? — Юнги с тобой? — Нет, в кофейне. — Как в кофейне… — замолкает. — Что случилось, Эш? — Тут пожар, внутри всё горит сумасшедшим огнём. Юнги… — дальше Чимин ничего не слышит, до него лишь доносятся в конце еле слышимые фразы. — Хосок вызвал пожарных и скорую… Пак срывается с места, бежит к машине в домашних спортивных штанах, огромной футболке и тапках. Пулей заводит её и как сумасшедший газует. Плевать на все правила, плевать на всех, его лисёнок должен жить. В мыслях всплывают все проведенные вместе моменты. Как каждую пятницу лета они сидели в парке недалеко от дома. Как любовались звёздным небом ночами на пролёт, придумывали свои собственные созвездия. Как летали в Париж и ужинали в самом лучшем ресторане. Как Юнги повёл его есть горячие бутерброды на набережную. Тогда они сидели на траве и обсуждали всё подряд, любуясь пейзажем. Как выпивали вместе с друзьями в субботу в баре. Кажду родинку на белоснежной коже вспоминает, знает их наизусть. Как Юнги обнимает его во сне каждый раз, прижимается, словно комочек счастья. Он такой и есть — один сплошной комок счастья в жизни Чимина. — Чёрт, чёрт, чёрт! — кричит и бьёт по рулю со всей силой. Вместо пяти минут доезжает за две. Вылетает с машины и на секунду застывает от увиденной картины: всё внутри в чёрном дыму, за которым даже языки пламени еле заметны. Нельзя, нельзя ему сдаваться. Берёт себя в руки и идёт в сторону Хосока с Эшли, у которых в глазах одна боль. Они оказались тут случайно, решили зайти к другу перед походом в кино, и подходя к месту заметили, как оно наполняется сизым веществом, запах которого разносится уже по всей улице. — Где спасатели? — с ходу начинает. — Где, мать вашу, грёбаные спасатели? — кричит и мечет туда сюда. — Сейчас будут, Чимин, его спасут, — пытается утешить Чон. — Я сам пойду, — начинает идти в сторону двери, но его останавливают схватив за локоть. — С ума сошёл? — Нет другого выбора, Хосок, — вырывает руку и продолжает свой путь. Перед тем, как открыть дверь, на секунду вскидывает взгляд на небо. Погода солнечная, но в душе самая настоящая, сильная буря. Ураган, смерч, торнадо, цунами, землетрясение — все природные бедствия сразу. Все самые страшные и сильные, которые разрушают всё на своём пути за доли минут. Вдыхает чистый воздух в последний раз и заходит. Дым, словно яд, моментально врезается в глаза неприятным жжением. Чимин прикрывает нос и рот в изгибе локтя, чтобы меньше им дышать. Пытается взглядом найти того, кто прочно в сердце поселился. Не видит. Нигде никого не видит. На миг зарождается мысль о том, что, если Юнги тут нет. Но душа рвётся на тысячи ошмётков, поэтому идёт дальше. Приходится пройти ещё глубже и только тогда замечает лежащее на полу тело. Столь любимое им тело. Такое бездыханное, без признаков жизни, слабое тело. Чимин сразу же подбегает к нему, берёт под руки, переворачивает на спину и тащит к выходу. Сам начинает чувствовать, как появляется головокружение, но не позволяет себе давать слабину. Выходя на улицу, слышит, как подъезжает скорая, сразу же на ходу доставая носилки. Чимин валится на асфальт, закашливается. Переводит взгляд на Юнги, подползает к нему, охватывает лицо руками. — Юнги… — плачет, огромные горячие слёзы боли скатываются по его щекам. — Лисёнок, ты меня слышишь? — ответа нет. — Юнги, пожалуйста, — гладит пальцами его лицо. — Прошу тебя, открой глаза, Юнги, — но в ответ всё так же ничего нет. Его оттаскивают с силой, он бьётся, отбивается, но безуспешно. Слышит только, как врачи, которые подошли к Юнги, произносят «живой» и «готовьте реанимацию». С пеленой в глазах садится в машину и мчит за скорой. Сзади сидят Хосок и Эшли, вдвоём поникшие, но не позволяющие себе думать о плохом, в их поддержке сейчас нуждается человек, что сидит впереди. Они будто слышат треск его души. Чон успел позвонить Чонгуку и Тэхену, кратко сказав что случилось и назвав номер больницы. В белом коридоре, перед дверьми с надписью «реанимация» собрались все друзья и Чимин. Он места себе не находит, бродит туда сюда. Тихий, с болью на лице, бледный и переживающий за своего лисёнка. Слёзы на его щеках не успевают высыхать, не может справиться со страхом потерять. Говорят, если слёзы горячие, значит душа болит, что-то внутри разбито, а они у него словно кипяток, обжигающие. Он останавливается у стены возле дверей и скатывается вниз. Голову опускает в руки, пытаясь не поддаваться ужасающим мыслям. Чувство, что он остался один, не покидает. Так бывает, когда ты сидишь, смотришь в одну точку почти не моргая и понимаешь, что ты пуст. Без человека, в котором видел весь свой смысл жизни. Пуст. Нет красок вокруг, радости, счастья, ничего нет, всё меркнет и останавливается. Время останавливается, зависает в воздухе. — Чим, всё будет хорошо, — Тэхен садится напротив него на корточки, дотрагиваясь до его ног и поглаживая их. — Не могу, Тэ, — всхлипывает, — вдруг я не успел? — сильнее зарывается в свои волосы не поднимая взгляда на друга. — Не успел сказать сегодня, что люблю его. Не успел поужинать с ним, обнять его. Не успел столько всего показать… — Чимин, — Ким бережно вытирает слёзы друга, ему самому больно от этого всего. — Он ведь совсем крохотный душой, такой светлый, — задыхается от слёз, — заслуживает только лучшего, а я мог не успеть… — Ты успел, ему помог… В этот момент раздаётся писк аппарата, что оповещает об остановки сердца. Чимин поднимает моментально глаза на Тэхена, в них только паника и огромный страх, что перемешался с болью. Его плач накатывает с новой волной, только он уже не беззвучный, а с криком. С внутренним криком, который разрывает его изнутри. Он поддаётся вперёд и впадает в руки своего лучшего друга, пытаясь найти в них утешение. Не слышит ничего, кроме оглушающей тишины от боли. Совершенно ничего. И даже то, как раздаётся за дверью «разряд», свидетельствуя о том, что за жизнь парня на реанимационном столе борются. Не один Чимин не хочет его отпускать. Никто не хочет. Вот только Чимин не просто не хочет, он и не сможет. Будет ночами и днями о нём бредить, дальше любить будет каждым своим атомом. Но отпустить не сможет. Ни за что.