***
Элайджа ждала нас перед «Маяком». В руке охотница держала пистолет. Она сидела на снегу, скрестив ноги. Перед ней лежали тела шести Омег с дымящимися ранами — это серебро продолжало прожигать их плоть. Женщина подтянула к себе голову одного из волков, позволив ей покоиться у неё на шее. Её пальто было распахнуто. К её облачённому в тонкий бронежилет торсу были прикреплены длинные стеклянные цилиндры. Всего восемь штук. Сверху каждого отходило два провода: зелёный и красный. Цилиндры были набиты серебряными шариками, как и сказал Крис. Между её бронежилетом и цилиндрами были маленькие кирпичики чего-то, что походило на чёрный пластилин. Позади Элайджи темнел «Маяк». Рико и Джесси, должно быть, услышали приближение охотницы и вырубили свет. Надеюсь, они заставили всех лечь на пол и замолчать. Я уже собирался отвести взгляд, когда заметил, как Рико выглянул в окно с широко раскрытыми глазами. Он увидел, что мы приближаемся, и скрылся. Господи, мне нужно было их защитить любой ценой. Элайджа медленно поднялась при нашем приближении. Луна заставила её тень гротескно растянуться на «Маяке». Она не испугалась. Её руки не дрожали. Она улыбалась. Она произнесла: — Альфы. Монстры. Звери. Струпья на коже мира. — Она сплюнула на тела Омег у своих ног. — Апостол Павел предупреждал. Он умолял своих старейшин присматривать за пропитанным кровью стадом Господа. Он сказал им, что после его ухода к ним придут свирепые волки, не щадящие стада. Эти волки не заботились о праведности. О благочестии. Они были преданы только ярости, которая манила их с луны. И Пётр… Ему тоже было это известно. Он рассказал им о лжепророках, которые восстанут среди людей. — Элайджа повысила голос: — Среди вас окажутся лжеучителя, которые будут тайно вносить пагубные ереси, отвергая искупившего их грехи Господа, навлекая на себя скорую погибель. Среди вас восстанут люди, говорящие превратности, чтобы увлечь учеников за собой. — Она посмотрела на Окса. — Ты. Ты лжепророк. Ложный учитель. Мерзость. Ты, который нашёл способ стать Альфой ещё до того, как поддался грехам волка. Остерегайтесь волка в овечьей шкуре. Придёт он рассеять стадо. Но Господь — пастырь мой, и волка не убоюсь. — Всё кончено, — сказал я. — Ты в меньшинстве, Элайджа. Твои люди мертвы. Её улыбка стала шире. — Необходимая жертва, которая доказывает всё, что я сказала. Всё, во что я верю. На этот город наложено проклятие. Земля отравлена. Мы приходили сюда однажды, надеясь очистить землю, чтобы она могла исцелиться, освободившись от цепей зверя. Мой Бог приходил со мной в тот день, укрепляя мою веру. — Она склонила голову к небу. — Особенно когда дело касалось малышей. Маленьких волков. Они… пытались от меня сбежать. Но я была сияющим светом во тьме, и они не смогли скрыться. — Они были просто детьми, — хрипло произнёс я, когда вокруг меня зарычали волки, все мы излучали синий, и синий, и синий. — Маленькие волки вырастают в больших волков, — сказала охотница. — А большие волки не знают ничего, кроме жажды плоти и крови. Они уже были потеряны в тот момент, когда сделали свой первый вдох в этом мире. Либо их нужно уничтожить, либо сломить их дух, чтобы они стали ни чем иным, как домашними питомцами. — Она взглянула на серого волка, который вздрогнул и попытался поближе прижаться к Картеру. — Но даже тогда они разочаровывают тебя. Марк сделал шаг вперёд, угрожающе рыча. Элайджа не отпрянула. Пожалуй, это её только больше разозлило. — Но мы не смогли победить их всех. Я смотрела, как моя семья рушилась вокруг меня. Я видела, как слезала их кожа. Я слышала их крики. Я была ребёнком, но я видела всё это из-за деревьев. — Слеза скатилась из её глаза на узловатую поверхность шрама на лице. — Моя семья. Тёти и дяди. Кузены. Такие же верующие люди, как я. Волки не знали, что я там была. В воздухе стоял слишком густой смрад крови, поэтому они меня не учуяли. Мой отец, он… после этого сбился с пути. Он не понимал, почему Бог его оставил. Почему тот бросил нас, когда мы нуждались в нём больше всего. Отец не мог различить того, что мне удалось увидеть. Он не понимал того, что понимала я. Нас не бросили. Мы были испытаны. Всё было в силе веры. Ибо Бог справедлив, но требователен. Ему нужны доказательства наших убеждений. Мой отец упустил это из виду. Он говорил об уходе от дел. Хотел просто отпустить волков. И что бы я ему ни твердила, сколько бы я ни просила и ни умоляла его, он не слушал доводов. Он потерял свою веру. — Она подняла пистолет и приставила ствол к своей голове. — Я сказала ему, что сожалею. — Её голос сорвался. — Что я хотела бы, чтобы всё закончилось по-другому. Но я не могла допустить, чтобы его еретические мысли затронули остальных членов клана. В конце концов, он тоже был волком в овечьей шкуре, который пытался уничтожить стадо одного за другим. — Она положила палец на спусковой крючок. — Бог повелел Аврааму принести в жертву Исаака, его сына. На Мории. Чтобы доказать веру. Тот отвёл своего сына на гору, связанного и с кляпом во рту, и положил его на жертвенный алтарь. И как раз когда он собирался показать Богу, как сильно он его любил, явился ангел, говоря ему, что Бог знает, как сильно Авраам теперь его боится. Появился баран, и Авраам смог принести его в жертву вместо сына, и Бог умилостивился. — Элайджа легонько надавила на спусковой крючок. — Я знала, что меня испытывают так же, как и Авраама. Я знала, о чём меня просил Бог. Потому что я дрогнула. В этот момент. Я потерпела неудачу. Я пошла к отцу, пока он спал. И я приставила пистолет к его голове, положил палец на спусковой крючок, и ждала появления ангела, я ждала знака, который покажет мне, что я доказала свою веру, что я являлась тем, кем Бог хотел меня видеть. «Гордо, Гордо, Гордо» — Мне ничего не явилось, — продолжала Элайджа. — И я сделала то, что должна была. Я не плакала, когда выстрелила отцу в голову. Я не… Я чувствовал покой. Я знала, что поступила правильно. Сделала то, что от меня требовалось. Это было необходимо. Мой отец потерпел неудачу. А я не могла последовать за ним. Это было… просто, в конце концов. — Она опустила пистолет обратно. — Я похоронила его под старым дубом. Я вырезала его инициалы на стволе дерева. Он бы гордился мной за это. Мой брат Дэниел, он…он так не считал. И я похоронила его рядом с моим отцом. — Тебе отсюда не уйти, — сказал я ей. — Это конец, Элайджа. Она кивнула: — Я знаю. Мне всегда было известно, что возвращение сюда будет последним, что я совершу в своей жизни. Я подготовилась к этому, даже если у меня бежали мурашки по коже от того, что мной командует кто-то вроде Мишель Хьюз. Стоять перед ней и не изрешетить её серебром — было одной из самых сложных вещей, которые я когда-либо делала. Она думала, что мы заключили сделку ради защиты волков от болезни. От инфекции. Но причина никогда не была в этом. Наконец-то настало время вернуться в это место, которое так много у меня отняло. Всё было ради того, чтобы свершить то, для чего я была рождена. То, что мне повелел сделать Бог. — Я не позволю тебе причинить им вред. Я убью тебя прежде, чем ты успеешь… Она засмеялась: — Я не боюсь смерти, Гордо. После неё я буду вознаграждена за всё, что сделала. На зверей обрушилась чума, и я остановлю её, прежде чем она распространится дальше. Я не ожидала, что вы призовёте сюда Омег, но, в конце концов, вы выполнили всю работу за меня. Вы привели их всех в это место, и я убью каждого из них. Я стою перед Альфой для Омег и мальчиком, который станет королём оборотней. Их смерть положит начало для конца волков, и я… Потом появился Паппас. Он был быстр. Я даже не услышал, как он подошёл. Он прорычал с вершины «Маяка», его глаза были фиолетовыми и блестели в темноте. Он прыгнул с крыши прямо на женщину. У него было преимущество в силе, и я знал, что это конец. Наконец-то всё должно было завершиться… Вот только Элайджа была охотницей с большим опытом. Годами и годами опыта. Она убила десятки, а может быть, и сотни волков. Ей было всё о них известно. Она знала, как они двигались. Как они охотились. Разделяй и властвуй. У меня было не так много времени, чтобы подумать о том, являлось ли всё это её планом с самого начала. Спланировала ли она этот момент заранее. Она развернулась, шкура мёртвого волка, свисавшая с её спины, закружилась вокруг неё, взметнув снег, когда та вскочила на ноги. Паппас промахнувшись всего на несколько дюймов, врезался перед ней в землю и заскользил по снегу. Он едва успел подняться на лапы, как Элайджа наставила на него пистолет и спустила курок. Треск выстрела эхом разнёсся по лесу вокруг нас. Голова Филипа Паппаса откинулась набок, и воздух расчертила кровавая дуг, когда он упал. Он умер ещё до того, как коснулся земли. Волки начали подступать к Элайдже. — Не надо, — холодно предупредила она, но вместо того, чтобы направить на нас пистолет, подняла другую руку. В ней она держала маленькую чёрную прямоугольную коробку, её большой палец был прижат к крышке. — Кнопка смертника, — сообщила она. — Случись что-то со мной, и семь фунтов взрывчатки С-4 заставят шестьсот серебряных шариков разлететься со скоростью более трехсот миль в час. Ничто — ни люди, ни волки — не переживут взрыв. Окс и Джо почти сразу же приняли человеческий облик. Вокруг них заскулили Омеги. Окс сказал: — Ты не причинишь им вреда. Люди не сделали ничего плохого. Ты хочешь добраться до стаи? Отлично. Мы твои. Но нельзя причинять вред невинным людям. Ты воюешь не с ними. А с нами. Глаза Элайджи сузились: — Невинные? Что волк знает о невинности? Они встали на сторону животных. Они… — Мы не оставили им выбора, — сказал Джо. — Мы держали их в плену. Всё, чего они хотят, — это освободиться. Ты права. Они потеряны. Им нужен кто-то, кто укажет им путь. Она посмотрела на него: — Ты лжёшь. — Ты говорила о недостатках отца, — произнёс Окс, делая шаг к ней навстречу. — Я точно знаю, что ты имела в виду. У меня тоже был отец, который потерял веру. В себя. В мою мать. В меня. Элайджа отступила на шаг назад: — Остановись. — Он сказал мне, что я буду никем. Что ко мне будут дерьмово относиться всю мою жизнь. — Ты ничего не знаешь… — И я поверил ему. Долгое время я ему верил. Пока я не нашел своё место в этом мире. Мы не такие уж разные. У тебя был свой клан. У меня есть моя стая. Ты не волк, но я знаю, что ты чувствуешь связь со своими людьми. Это… Элайджа яростно замотала головой: — Нет. Нет, нет, нет… — И мне жаль, что всё дошло до такого, — сказал Окс, делая ещё один шаг. Ворон был сильно взволнован. Я не знал, что он собирался делать. — Но ты не оставила мне выбора. Я бы сделал всё, чтобы моя семья была в безопасности. Ты меня вынудила. Мы всего лишь хотели, чтобы нас оставили в покое. — Я тебе не верю, — заявила охотница. Она подняла пистолет и направила его на голову Окса. — Окс, — предупредил Джо. Марк ощетинился рядом со мной. — Я знаю, что ты напугана, — тихо произнёс Окс. — И знаю, что ты думаешь, что у тебя нет другого выбора, но он есть. Твой Бог действительно попросил бы тебя сделать такое? Неужели он действительно хотел бы, чтобы ты причинила боль людям, которые не сделали ничего плохого? Он остановился прямо перед Элайджей. Она прижала ствол пистолета к его лбу. — Мы не животные, Мередит, — тихо сказал Окс. Женщина поморщилась, и, на удивление, у меня в голое возникла мысль, что его слова сработали. Что Окс — сумасшедший, прекрасный Окс — каким-то образом достучался до охотницы. Что сейчас он заберёт у неё пистолет, она отступит, и всё будет кончено. О, я собирался убить её, как только она ослабила бы бдительность, но тот факт, что Альфа-волк пробился сквозь сломленную ярость охотницы Элайджи, был очень экстраординарным. А потом она рассмеялась. Холод пробежал по моему позвоночнику. — Это было хорошая речь, — фыркнула она. — Отдам тебе должное. Но её было недостаточно. Катись в ад, Альфа. Её палец напрягся на спусковом крючке. Я уже бежал, но было слишком поздно. Курок поднялся, а затем с громким треском упал обратно. Послышался сухой щелчок пустого пистолета. — Вот дерьмо, — выругалась Элайджа, а затем ударила Окса пистолетом по черепу. Его голова дёрнулась вправо. Волки завыли. Охотница резко развернулась и рванула к «Маяку». Она уже поднималась по ступенькам в тот момент, когда я добрался до Окса. Женщина с силой ударилась о дверь. Та раскололась под её напором, и Элайджа ввалилась внутрь «Маяка». — Гордо, — закричал Окс, и ужас в его голосе разбил мне сердце. — Нет! Я был у подножия лестницы, когда она подняла голову, чтобы на меня оглянуться. Она вскинула руку с кнопкой смертника. — Пожалуйста, — взмолился я. Ворон взлетел. Она улыбнулась. И убрала с кнопки палец. Элайджа взорвалась яркой вспышкой огня. В меня ударила волна жара, но она растворилась в лепестках роз, в уколах шипов и в яростной буре взбешённых воронов. Моя мать говорила мне, что волки меня не любят, что я им нужен, что они будут использовать меня, и что магия во мне была ложью. Она ошибалась. Мои волки меня любили, а я любил их в ответ. Я был частью стаи, и стаи, и СтаиСтаиСтаи «БратЛюбовьСтаяДругПараПараПара» Огромная ледяная стена выросла перед нами, когда Окс опустил руку мне на плечо, а Марк прижался к моему боку. Сквозь густое голубое сияние взревел огонь, когда «Маяк» разлетелся на части. Лёд пошёл трещинами, когда в него врезались серебряные шарики, летя с такой силой, что мне казалось, будто они вырвутся через преграду и причинят боль моей стае. Я слышал их всех в моей голове — мою стаю, Омег — и они давили на меня, давили и отдавали мне свою силу. И вдруг во льду начали цвести розы, их бутоны были упругие и шелковистые. Ледяная стена наполнилась яркой жизнью, такой же дикой и свирепой, как глаза моего Альфы. По лозам летали вороны, обхватывали их когтями и тянули ввысь до тех пор, пока стена перед нами не заполнилась розами полностью. За ними горел огонь, и волшебный сад выглядел так, словно полыхает. Один единственный серебряный шарик пробился сквозь ледяную корку. Образовалась небольшая трещина, когда он вылетел с нашей стороны. Шарик упал в снег к моим ногам, и вокруг нас посыпались осколки «Маяка». Волки взобрались на меня сверху, прижимая к снегу и защищая от пылающих обломков. Я едва мог дышать. Эти люди. Все эти люди. Рико. И Джесси. Это моя вина. Всё это моя вина. — Нет, — прошептал Окс мне на ухо, — нет, Гордо, это не так, — и я понял, что говорил те слова вслух. — Гордо, ты спас нас. Ты должен меня послушать. Мне нужно, чтобы ты меня выслушал. «Гордо, Гордо, Гордо» Марк застонал, когда тяжёлый обломок чего-то ударил его в спину, но не сдвинулся. Он никогда бы меня не оставил. Я не мог дышать. Я не мог дышать. Я не мог… Ворон снова взлетел. Яростный взрыв магии сбил с меня волков, Джо вскрикнул от неожиданности, Марк зарычал, когда свалился на землю. Я поднялся на ноги ещё до того, как они смогли пошевелиться. Я прижал руку к ледяной стене с розами, злобно выругавшись, когда понял, что у меня больше нет грёбаной ладони, но это не имело значения. Стена рухнула, и я вскрикнул, когда мне на голову и плечи упали тяжелые куски льда, наполненные цветами. Я протолкнулся через них, мне нужно было добраться до Джесси, нужно добраться до Рико. Я вспомнил, как Таннер принёс мне небольшую булочку, когда я был охвачен горем из-за потери матери, умершей от рук моего отца, и как он принёс Рико тако, ёбаный тако, и Рико сказал ему, что это расизм, это расизм, и как Таннер посмел так поступить. Я втянул их в эту жизнь, от которой так старался держать подальше, потому что они были моей нормальностью, они были моей защитой. Они были рядом со мной, когда все меня бросили. А теперь посмотрите на них. Крис и Таннер пострадали, их пытали из-за меня, а теперь и Рико… о Боже, Рико… «Маяк» снесло до основания. Дерево полыхало, шипя при столкновении с мокрым снегом. Барная стойка исчезла, и крошечные осколки стекла, словно звёзды, сияли в свете костра, потрескивающего на полу. Элайджа была… От неё мало что осталось. Волчья шкура порвалась, и её голова загорелась. Саму Элайджу разнесло на куски. Среди обломков валялась одна её нога и её руки. Мне показалось, что я рассмотрел то, что осталось от её пистолета — почерневшее и дымящееся железо. Задыхаясь от дыма, я перешагнул через её останки, пытаясь протиснуться к «Маяку», нуждаясь в том, чтобы найти их, нуждаясь в том, чтобы увидеть своими глазами, что они исчезли из-за меня. Они умерли, и я ничего не смог с этим поделать. Кроме… Там ничего не было. Даже сквозь дым и сквозь шторм, бушевавший в моей голове, я не мог там ничего найти. Сильные руки обвились вокруг моего тела, оттягивая меня прочь, прочь, прочь. Я упал в снег рядом с «Маяком». Мои глаза жгло от дыма. Я судорожно закашлялся, стоя на четвереньках и склонив голову. Я изо всех сил пытался сделать глубокий вдох, но мои лёгкие горели. Марк опустился передо мной на колени, снова приняв человеческий облик. Он взял моё лицо в свои ладони и потянул к себе. Его глаза горели фиолетовым, но его прикосновение было нежным и всепрощающим. Ворон на его шее ярко выделялся в свете луны. — Ушли, — произнёс он сквозь стиснутые зубы. — Уже ушли. Наружу. Освободились. Я не понимал. Я был слишком измотан. То, что оставалось от моей силы, быстро улетучивалось. В конце концов, я выдавил из себя слишком много магии. Чтобы спасти их. Мою стаю. Марк выглядел разочарованным, он поджал губы, будто не мог найти нужных слов. У меня разрывалось сердце. Потом появился Джо. Он опустил лоб мне на плечо. — Рико и Джесси. Они вовремя вывели всех через задний вход. Пока Окс продолжал заговаривать Элайдже зубы. Они в порядке, Гордо. Все в безопасности. Я закрыл глаза и прижался к Марку. Он крепко меня обнимал. — Паппас? — поинтересовался я. Джо ответил: — Нет. Он… он не выжил. — Хорошо, — шептал Марк, раскачивая меня взад-вперёд. — Хорошо. Хорошо. Хорошо. Я открыл глаза, услышав звук приближающейся машины. Там, на дороге, направляясь прямо в нашу сторону, ехал один из грузовиков охотников, сверху кабины ярко горели сигнальные огни. Я изо всех сил пыталась подняться, мне нужно было разобраться с тем, кто бы это ни был. Всё никак не заканчивалось. Всё никогда не могло закончится, и я не мог… — Элизабет, — пробурчал Марк мне на ухо, крепче обвивая меня руками и прижимая к своей груди. — Таннер. Крис. — Что? — прохрипел я. — Стая. Стая. Стая. Грузовик остановился, и сквозь лобовое стекло я разглядел, как Таннер и Крис с ужасом уставились на открывшуюся перед ними картину. Элизабет что-то сказала и толкнула дверь, соскальзывая с водительского сиденья. Она отыскала какую-то одежду, и, хотя та выглядела на ней нелепо большой, мать-волчица всё равно выглядела чертовски устрашающей. Её глаза горели оранжевым, пока она направлялась к нам, её руки лежали на макушках сыновей, Картер и Келли шли в ногу с ней. — Она мертва? — спросила она жёстко. — Элайджа. — Да, — устало сказал Джо. — Она… Гордо. Он нас спас. Он всех нас спас. — Что с ним случилось? — Просто устал, — пробормотал я, хотя мои слова прозвучали невнятно. — Дайте мне пару секунд отдыха. Позже я снова буду готов надереть кому-нибудь задницу. — Господи Иисусе, — услышал я голос Криса. — Ты позволил этой чокнутой взорвать бар? Боже мой, где теперь, чёрт возьми, мы будем пить? У Мака? Его пиво — сплошная пена, чувак. — Я велела вам двоим оставаться в грузовике, — отругала Элизабет Криса и Таннера, когда они подошли. Крис выглядел ещё хуже, чем раньше, а лицо Таннера побледнело, он прижимал сломанную руку к груди. — Вам нельзя много двигаться до тех пор, пока мы не проверим ваши травмы. — О, чувак, — сказал Крис. — Пожалуйста, скажите мне, что с моей сестрой всё в порядке, и что она не слышала, как я убивался о потере баре, прежде чем справился о её самочувствии. — Каждое твоё слово, — произнёс другой голос. — Когда ты поправишься, я надеру тебе задницу. Я повернул голову, не отрываясь от груди Марка. Из темноты по другую сторону бара вышла Джесси. И Рико. И они вели за собой группу людей с широко выпученными глазами, большинство из которых в шоке взирало на развалины перед ними. Омеги на них зарычали, но Окс сверкнул глазами, и они вздрогнули, дрожа рядом друг с дружкой в снегу. Крис подошёл к Джесси и улыбнулся, хотя это явно причиняло ему боль. Он хромал, правая нога волочилась за ним по снегу. Сестра встретила его на полпути, обхватив руками. Он застонал от боли, но когда Джесси попыталась отстраниться, только крепче прижал её к себе. — Какой отстой, — раздался другой голос, и я увидел, что Бэмби стоит, уперев руки в бока, и смотрит на то, что осталось от её бара. — Хорошо, что он застрахован. Хотя мне, вероятно, придётся совершить мошенничество со страховкой, потому что я не думаю, что всё пройдет хорошо, если я скажу, что мой бар взорвался из-за того, что охотники пришли убить стаю оборотней моего парня. — Я так тебя люблю, — выдохнул Рико. — Я собираюсь сделать с тобой столько разных вещей после того, как преодолею ошеломляющее посттравматическое стрессовое расстройство вызванное тем, что меня чуть не убили злые люди и дикие оборотни. — Оборотни! — завопил Уилл, и он впервые за долгое время выглядел трезвее, чем я мог вспомнить. — Я всегда знал, что с этой семьей происходит что-то неладное. Всегда что-то пряталось в лесу. А вы все говорили, что мы слышали вой койотов. Похоже, я должен услышать извинения от всех присутствующих! Горожане перешептывались позади него, сбившись в кучу. Некоторые из них наблюдали за дикими волками. Некоторые смотрели, как горит огонь. Но большинство уставилось на приближающегося Окснарда Мэтисона. — Может, ему стоит подумать о том, чтобы надеть штаны, — пробормотал Рико, повиснув на Бэмби. — Если он собирается рассказать всем больше, чем сказали мы, они, вероятно, должны услышать это, не видя его член. — Крутой член, — заметила Бэмби. — Боже мой, не могла бы ты, пожалуйста, не пялиться на причиндалы моего альфы? — Он и управляется им круто, — сказала Джесси. Джо зарычал на них обоих, следуя за своей парой. Бэмби рассмеялась, когда Джесси толкнула Джо. Элизабет опустилась передо мной на колени. Марк сжал меня крепче, и я закатил глаза. — Всё хорошо? — спросила волчица, наклоняясь вперёд, чтобы положить руку мне на лоб. Это было так по-матерински, что мне пришлось сглотнуть подступивший к горлу комок. — Ага, — удалось мне выдавить. — Отлично. — Спас нас, — проворчал Марк позади меня. — Гордо спас нас. Элизабет взглянула на него, прежде чем вновь на меня посмотрела. — Я знаю. Он насквозь провонял магией. — Я мало что могу с этим поделать, — фыркнул я, стараясь держать глаза открытыми. Через её руку пробивался импульс, и я чувствовал, как зелёный, зелёный, зелёный проходит сквозь нашу связь. — Спасибо, — прошептала она. — За то, что уберёг их. Я вздохнул: — Я же тебе обещал. К тому же ты угрожала меня убить, если не смогу. И Элизабет рассмеялась: — О, Гордо. Как же я тебя люблю. Затем пришли другие волки и люди. Бэмби выглядела смущённой, когда Рико поцеловал её в лоб и оставил стоять рядом с баром. Сначала он подошёл к Таннеру и Крису, и хотя я слышал, как парни жалуются на то, что они слишком мужественны для подобного, они долго-долго обнимались. Рико сначала поцеловал Криса в щёку, а затем повернул голову и проделал то же самое с Таннером, бормоча каждому из них что-то, что мне не удалось расслышать. Элизабет села передо мной, положив руки мне на ноги. Картер и серый волк улеглись слева от меня, Картер прижимался носом к моему бедру, вдыхая мой запах. Келли и Робби подошли справа, пытаясь подобраться ко мне как можно ближе. Рука Джесси игралась с моими волосами, а Крис, Таннер и Рико встали позади нас, готовые всегда защищать свою стаю. Окснард Мэтисон и Джо Беннет стояли перед людьми, собравшимися возле развалин бара. Окс оглядел их всех, а Джо потянулся, взял его руку в свою и крепко сжал. — Вы все меня знаете, — произнёс Окс, — уже давно. Я был совсем ребёнком, когда сюда переехал. Моя мать, она… она сделала всё возможное, несмотря ни на что. Она вырастила меня. Она любила меня каждой частичкой своей души. Она смеялась. Она танцевала. И однажды она пожертвовала жизнью, чтобы я мог прожить свою. Пришёл монстр и забрал её у меня. Он также забрал моего отца — Томаса Беннета. Я не… я не знал, удастся ли мне после этого выжить. Но я выжил благодаря своей семье. Видите ли, однажды я встретил мальчика. Мальчика, который говорил, и говорил, и говорил о таких вещах, как конфеты и сосновые шишки. Эпично и восхитительно. Торнадо, который никогда меня не отпускал. И он помог мне стать храбрым и сильным. Даже когда моё сердце разрывалось от боли, я помнил об этом. Помнил его. И… мою стаю. Я механик. Я парень, который живёт в доме в конце переулка. Я ем с вами. Я смеюсь вместе с вами. Я живу рядом с вами. Я истекаю кровью, испытываю боль и люблю этот город. Это место. Томас учил меня, что больше нигде в мире нет ничего похожего на Грин-Крик. Неважно, человек ты. Или ведьма. Или что-то ещё. Например, Альфа. — Его глаза вспыхнули красно-фиолетовым огнём, и люди ахнули. Но никто из них не отступил. Никто из них не пытался убежать, что, вероятно, являлось хорошим знаком, ведь было полнолуние, а они стояли перед стаей оборотней. Горожане были напуганы, даже я это видел, но их страх перевешивало нечто большее. — Я Альфа для Омег. — А я Альфа всех волков, — сказал Джо, сжимая руку Окса. — А это стая Беннет, — продолжил Окс. — Наша стая. И я клянусь вам, что бы ни случилось, мы всегда будем рядом, чтобы вас защитить. Если вы нам позволите. Никто не говорил. Огонь трещал, полыхая. Моя стая вздыхала вокруг меня. Затем заговорила Бэмби: — Ты собираешься нас укусить? И поскольку он просто не мог удержаться, Рико произнёс: — Кусать тебя — моя работа. Бэмби уставилась на него: — Подумай над тем, как исправить то, что только что сказал. Рико побледнел: — Да, моя королева. Ты свет моей жизни. Без тебя мой мир холоден, тёмен и связан обетом безбрачия. Она снова посмотрела на Окса и изогнула бровь. — Нет, — ответил Окс. — Я не буду вас кусать. Я не причиню вам вреда. Никому из вас. Мы будем защищать Грин-Крик всеми нашими силами. — А что с ними? — спросила она, кивнув в сторону Омег, рыскающих позади нас. — Если то, что нам рассказали Рико и Джесси, — правда, то они больны. Им больно. И ты не знаешь, как это исправить. Как ты можешь гарантировать, что они не развернутся и не набросятся на кого-то, пока ты не видишь? Ты не можешь находиться везде одновременно, Окс. Каким бы сильным ты ни был. — И вот тут в игру вступаем мы, — раздался другой голос. Я повернул голову. На дороге были Эйлин и Патрис. За ними стояла группа людей. Ведьмы. Все были ведьмами. Эйлин улыбнулась: — У меня есть идея.Глава 25. луна
8 мая 2022 г. в 05:50
Улицы Грин-Крик заливала кровь.
Мужчины и женщины — все охотники — смотрели в небо невидящими глазами, в которых отражалась полная луна.
Их пушки валялись в снегу.
На земле лежали и тела Омег. Кто-то полностью в облике волка. Некоторые были обращены лишь наполовину. Один ещё живой заскулил, протягивая ко мне руки, когда мы проходили мимо него. Нижняя половина туловища бедняги была раздавлена, словно его несколько раз переехали автомобилем. Его уже нельзя было спасти.
Марк снова превратился в волка.
Он встал над Омегой, склонив голову набок.
Тот протянул руку и провёл по шерсти на его шее.
Всё закончилось быстро. Марк наклонил морду и перегрыз Омеге горло.
После этого тот больше не двигался.
Марк вернулся ко мне.
Мы подошли к горящему перевернутому грузовику, из него вырывались языки пламени и лизали снег. Пара ног торчала из-под кабины. Видимо, другой охотник пытался уползти, но был загрызен волком. Я не знал, где теперь очутилась его оторванная рука.
Из-за деревьев вышел Робби Фонтейн, обращённый и напряжённый, а за ним небольшая группка Омег.
Робби подошёл ко мне и прижался носом к моему бедру. Он выдохнул, оставляя на мне свой запах. Я провёл рукой между его ушами. Робби подался вперёд к моему прикосновению. Через нашу связь мне был отправлен вопрос, и я ответил ему:
— Нам нужно спешить. Элайджа собирается всем навредить.
Робби отступил, обернулся через плечо и зарычал на Омег позади него. Они прижали уши. Один зашипел в ответ, широко раскрыв пасть, но утих, когда Робби грубо на него гавкнул.
Робби встал рядом со мной, и мы побрели дальше.
Келли и Картер появились следующими. Они вышли из переулка меж двух домов, кровь запеклась на их мордах. Картер зарычал, увидев нас, его шерсть поднялась дыбом, и он начал извиваться, словно готовился к прыжку. Келли преградил ему путь, издавая урчание, которое больше походило на мурлыканье. Глаза Картера замерцали, мечась между их обычным голубым и фиолетовым цветом, и он растерянно заскулил. Серый волк подошёл к нему сзади и потёрся о его бок. Картер позволил ему это на мгновение, прежде чем повернул морду и недовольно рявкнул. Волк оскалил зубы в ответ, но от него не отошёл.
Волки окружили меня. Келли и Робби шли бок о бок справа. Картер и серый волк были слева от меня, рядом с Марком. Из-за деревьев вылезли новые Омеги. Все были полностью обращены. Один выглядел так, будто его лапа сильно сломана. Я заметил промелькнувшую мокрую белую кость, когда он поджал лапу к животу.
Я мог их чувствовать.
Мою стаю.
Омег.
У меня разболелась голова от их грохочущих голосов.
Альфы ждали нас на вершине холма в окружении диких волков, которые, казалось, хотели подобраться к Оксу как можно ближе. Они скулили и лаяли низким, грубым голосом, и их песнь проносились сквозь нас, подобно буре.
Позади Альф было раскинуто ещё больше тел охотников. Их рты разинулись в крике ужаса, руки одеревенели, а ладони застыли так, как если бы они всё ещё пытались отогнать от себя волков даже после смерти.
Я не испытывал к ним жалости.
Они сами виноваты, что навлекли на себя погибель.
Джо посмотрел на всех нас, задавая беззвучный вопрос.
— Элизабет в порядке, — сказал я. — С Крисом и Таннером. Она их защитит. Элайджа. Она… Мы должны им помочь. Джесси. Рико. Горожанам.
Альфы запрокинули головы и завыли.
Мы услышали звуки выстрелов, раздававшиеся вдалеке.