Воронова песнь. Грин-Крик #2 / Ravensong. Green Creek #2

      — Это должно сработать.       Я повернул голову, неловко держа сигарету левой рукой. Пепел обжёг мне пальцы, когда я выпустил дым через нос. Вероятно, настало время бросить курить.       Я оглянулся на переднюю сторону дома в конце переулка. Омеги рыскали по снегу. Некоторые спали. Другие вылизывались. Третьи разбрелись по лесу вокруг нас.       Марк лежал у подножия ступенек, навострив уши, скрестив перед собой лапы, и наблюдал за дикими волками.       Картер бегал в сопровождении серого волка. Даже находясь на приличном расстоянии я мог различить, как огромный оборотень мелькал среди деревьев.       — Не знаю, — пробормотал я, гася сигарету и бросая её в старую банку из-под кофе.       Окснард больше ничего не сказал.       Ему и не нужно было. Мы все думали об одном и том же.       Прошло шесть недель с полнолуния. Всё сильно изменилось, и я чувствовал, что мы едва контролировали ситуацию. Люди, которые оказались в «Маяке» в ту ночь, когда туда явилась Элайджа, заключили с нами своего рода непростое перемирие во главе с Бэмби и, что удивительно, Уиллом. Конечно, тот, казалось, получал удовольствие, рассказывая всем, кто готов был слушать, о том, что он был прав, но тем не менее. Люди, которые раньше думали, что он сумасшедший, теперь так не считали.       Нам не удалось избежать расследования. Коп получил пулю в лоб. В Грин-Крик произошёл взрыв, разорвавший здание на части. На улицах лежали мёртвые люди.       Мы придумали легенду. О группе захватчиков, прибывших в Грин-Крик под прикрытием снежной бури. Элизабет Беннет сообщила властям, что они были недовольны земельной сделкой, над которой работал её муж перед смертью. Он планировал заключить контракт, но у него случился сердечный приступ, прежде чем он смог это сделать. Скорбящей семье пришлось сообщить Кингам, что любые переговоры, которые велись до смерти Томаса Беннета, окончены.       Поэтому Кинги явились, вооружившись до зубов. Они убили Джонса и выбросили его тело в лесу. Они чуть не убили Криса и Таннера, сначала устроив аварию перед закусочной, а потом взяв их в заложники и пытая. Они разрушили бар.       Их возглавляла Мередит Кинг.       Мередит Кинг, которая, в итоге взорвала себя в «Маяке».       Что касалось других погибших, что ж… В то время как все пытались спрятаться, должно быть, происходила какая-то стрельба. Была перестрелка. Это всё, что было кому-либо известно.       О да, с Кингами были собаки, раз уж вы об этом упомянули. Огромные псы. Собаки, которые выглядели почти… дикими. Сумасшедшее семейство привело их с собой, чтобы захватить землю. Никто не казался очень удивлённым, что псы в итоге напали на собственных хозяев. Если долго издеваться над животным, то, в конце концов, оно либо забьётся в угол, либо даст отпор.       Всё выглядело так, будто эти собаки воспротивились воле хозяев.       Нет, никто не видел, куда они делись. Район был сельский. Леса тянулись дальше в горы на мили и мили в вперёд. Вероятно, псы собрались в стаю и убежали. Наверняка, они уже давным-давно скрылись где-то в лесах.       Небылица была шаткой, скреплённой тонкими струнами. В ней были такие огромные прорехи, что сквозь них мог бы проехать грузовик. Эта история попала в общенациональные новости: крошечный горный городок осаждён группой деревенщин-боевиков. Кажется, в Орегоне их развелось слишком много. Год назад в Восточном Орегоне была группа, захватившая заповедник дикой природы в знак протеста против «Бюро по управлению земельными ресурсами». Те, правда, в итоге легко отделались, оставшись на свободе, не так ли?       Кингов постигла иная участь.       Шумиха продолжалась несколько дней. Камеры и репортеры, которые с широко раскрытыми глазами и взволнованными голосами рассказывали в микрофоны о «Терроре в Грин-Крик», а бегущие строки с этой информацией светились внизу телеэкранов. И хотя произошедшее считалось крупным событием, СМИ быстро разочаровались в том, что никто не хотел раскрывать подробности. Ни один житель городка не желал давать интервью. Все горожане просто хотели двигаться дальше.       Иногда среди деревьев раздавался вой.       — Койоты, — говорил Уилл репортерам, остановившимся в его мотеле. — Может, пара волков. Лучше держаться подальше от леса, если не хочешь попасть в неприятности. Если бы я был заядлым игроком на ставках, я бы готов был поспорить, что дикие звери не любят чужаков.       Репортёры пропали так же быстро, как появились, и Грин-Крик снова был всеми забыт. Ведь трагедии происходили везде.       Мы ждали.       Шесть долгих недель с тех пор, как Марк снова превратился в волка и оставался им.       О, Окс пытался вернуть его обратно. Пытался сделать то же самое для Картера. Но хотя он всё ещё мог чувствовать их — как и всех остальных диких волков — они до сих пор оставались Омегами. Только под давлением чрезвычайной ситуации в момент, когда его истинная пара была в опасности, Марк смог обратиться. Его охватили защитные инстинкты, и он заставил себя снова перевоплотиться в человека.       Но всё прошло, и когда та долгая ночь завершилась, он перекинулся обратно и оставался в волчьем облике.       Он никогда от меня не отходил. Мы спали вместе в его постели в доме Беннетов. Я возвращался в гараж всего пару раз с тех пор, как мы спасли Криса и Таннера. Сначала я заверял себя, что мне необходимо время, чтобы исцелиться. Что мы все прошли через что-то травмирующее, и нельзя ожидать, что нам удастся жить так же, как прежде. Что я не хочу оставлять Марка тогда, когда он застрял в таком состоянии.       Крис, Таннер и Рико сказали, что они всё понимают. Они занимались повседневной работой в мастерской. Ну, это делали Крис и Рико. Таннер старался изо всех сил, но его рука была в гипсе и должна была в нём оставаться до Рождества. Робби по-прежнему работал на ресепшене и отвечал на звонки.       Однако парни знали, чем я на самом деле занимался.       Я просто рассчитывал, что смогу упиваться жалостью к себе хотя бы на несколько дней дольше.       Рана на моей руке затянулась.       И я ничего не мог с этим поделать.       Культя полностью зажила, кожа немного сморщилась в том месте, где когда-то находилась моя ладонь. Это было странное ощущение — кожа стала неровной и ребристой и практически не потеряла чувствительности. Если бы я надавил на место среза достаточно сильно, то почувствовал бы выступ кости. Что бы ни сотворил Патрис, его магия была эффективной.        Но обрубок не был без рисунков.       Рукава, которые отец вытатуировал на моих руках, простирались до обоих запястий. Я не замечал, что они изменились, пока мы не вернулись в дом Беннетов, когда после полнолуния на небо взошло солнце.       Руны остались прежними. Они никуда не делись.       А вот розы сдвинулись.       Лозы теперь тянулись вниз по моему предплечью, обвивая руны и магические символы, их шипы заострились и изогнулись. А конец культи покрывали такие красные цветы роз, что они казались настоящими. Патрис и Эйлин не могли этого объяснить. Либо место ведьмака стаи Беннет на нашей захваченной территории заставило мою магию увеличиться, чтобы компенсировать потерю руки, либо мои парные узы с Марком были настолько сильны, что я призвал их воздвигнуть стену изо льда, наполненного розами. Или и то, и другое одновременно.       Как бы то ни было, татуировка выглядела красиво. Было похоже на работу настоящего тату-мастера.       Но моя рука навсегда исчезла.       Я расклеился и увяз в жалости к себе.       Да, самобичевание не должно было продлиться долго, так как парни наверняка собирались прийти и надрать мне из-за него задницу.       И Окс — всё тот же Окс — знал, что творится у меня в голове.       Последние недели он был занят. Любой Альфа был бы занят, если бы ему приходилось поддерживать контроль над парой дюжин волков-Омег. У нас не хватало времени ни на что, кроме как держаться вместе настолько, насколько это было возможно. Особенно, если учесть, что каждые несколько дней прибывали новые Омеги, которых влекло притяжение их Альфы.       Но завтра начнётся новолуние, и небо затянет тьма.       — Гараж выглядит хорошо, — произнёс Окс, и я вздохнул, зная, что сейчас произойдёт. Я надеялся, что мы сможем избежать этого разговора, но, вероятно, пришло время разобраться с этим вопросом. — Всё почти возвращается к норме. Закусочная вот-вот откроется. «Маяк» будет отстроен к марту. Мейн-стрит восстановлена после всех повреждений, нанесённых бурей.       Я фыркнул:       — Повреждения из-за бури. Верно. Я о них уже и забыл.       — Уверен, что забыл. Но с гаражом всё в порядке, если тебе интересно.       — Здорово.       — Поскольку ты не появлялся в городе уже несколько недель.       Я закатил глаза:       — Тонкие намёки не твой конёк. Ты же в курсе этого, правильно?       Он пожал плечами:       — А я и не пытаюсь их делать. Ребята знают, что ты вернёшься, когда будешь готов.       — О?       — Ладно. Они дают тебе время до Нового года, чтобы ты подготовился.       — Подумаю.       — Мне казалось, что ты бы уже мог вернуться. Тебе это нужно.       Я не решался смотреть на него:       — Я нужен здесь.       — Почему?       — Марк. Он…       — Марк в порядке. Я приглядываю за ним. Попробуй найти другой предлог.       — Господи Боже.       — Да. Согласен.       Марк повернулся, чтобы посмотреть на меня, когда у меня ускорилось сердцебиение. Он склонил голову набок, и в голове раздалось его неизменное бормотание: «Гордо, Гордо, Гордо».       — Спасибо, — тихо сказал Окс.       — Не хочу этого слышать. Не от тебя.       Я почувствовал на затылке его большую руку, которой он крепко его сжал.       — Ты спас меня. Опять. Ты всегда меня спасаешь, так?       Я отошёл за пределы его досягаемости. Деревянное крыльцо под нами заскрипело. Марк медленно поднялся, когда я посмотрел на Окса.       — Я твой ведьмак. Это то, что я должен делать. Ты бы сделал то же самое для меня?       — Сделал бы.       — Тогда не надо. Мне не нужна твоя благодарность. И не нужна твоя жалость.       — Тебе больно, Гордо. Ты так долго скрывал всё внутри себя, что это стало твоей второй натурой. Но ты, кажется, всегда забываешь, что от меня дерьма не спрячешь. Я твой…       — Альфа, — горько выплюнул я. — Я знаю. Ты всегда в моей голове.       — Я хотел сказать «друг».       Чёрт побери.       — Я… я не…       — Я твой друг, Гордо. И твои узы. Да, я твой Альфа, но между нами всегда было нечто большее. Ещё до… всего этого. Ты был рядом после того, как мой отец ушёл. Когда были только мама и я. Когда я позвонил тебе по телефону и сказал, что нам нужна помощь. Ты… ты пришёл мне на выручку. Всегда приходил.       — Я в порядке, — упрямо сказал я ему. — Ты не должен чувствовать себя виноватым за…       — Ты не одинок.       Я шумного сглотнул.       — Ты всегда был этой… силой, — произнёс Окс с добродушным сарказмом. — Этой непоколебимой силой. Ты для меня подобен недвижимой горе. Константе. Ты всегда присматривал за мной. А потом за Джо, Картером и Келли. Да, возможно, это было не то, чего ты хотел. Возможно, это было не то, чего ты ожидали. Но ты всегда находился рядом, Гордо. С нами. Пришло время позволить нам быть рядом с тобой.       — Мне не нужно…       Его глаза сверкнули:       — Не лги мне. Не об этом.       — Это не так просто, как ты пытаешься представить.       — Знаю. Но это и не так сложно, как тебе кажется.       — Я чертовски сломлен, Окс, — огрызнулся я на него. — Почему ты этого не видишь? Почему никто из вас этого не видит? Все вы обращаетесь со мной так, будто… будто я…       — Часть стаи Беннет, — сказал Окс. — Такой же, каким ты всегда был.       — Это несправедливо, — хрипло произнёс я. — Ты не можешь просто… чёрт возьми.       Окс медленно шагнул вперёд, словно приближался к пугливому животному. Я ненадолго подумал о том, чтобы спрыгнуть с лестницы и убежать в лес. Вместо этого я просто обмяк, когда он встал передо мной. Он наклонился вперёд, прижимаясь своим лбом к моему, и хоть я пытался сопротивляться, он был моим Альфой, и он был нужен мне здесь, рядом со мной. Он что-то бормотал себе под нос, смешивая мой запах со своим.       — Ты отдал часть себя ради меня, — прошептал он, и мои глаза защипало. Я едва мог дышать. — Ты защитил меня. И я никогда этого не забуду. Я хотел бы…хотел бы, чтобы всё было по-другому. Для всех нас. Но мы здесь. И мы вместе. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы так и осталось. Ты мне веришь?       Конечно, я верил. Ведь я его любил. Я кивнул, не веря, что мне удастся сейчас произнести хоть слово       — Это сработает.       Я открыл глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.       — Это сработает, — снова сказал он. — Потому что мы стая. Наша песнь приведёт их домой, и однажды они станут такими, как когда-то.       По ступенькам поднялся волк, и через мгновение холодный нос прижался к розам.       «Гордо, — прошептал волк. — Гордо, Гордо, Гордо».

***

      — Узы — это сила волка, — сказал мне однажды Авель Беннет. — Это чувство, человек или идея, которые держат нас в балансе с нашей человеческой сущностью. Они словно песнь, которая зовёт нас домой после обращения. Они напоминают нам о том, откуда мы пришли. Мои узы — это моя стая. Люди, которые возложили на меня ответственность за обеспечение их безопасности. Люди, которые доверили мне защиту стаи от тех, кто может причинить ей вред. Понимаешь?       Я не понял. Не тогда.       Но смысл этих слов дошёл до меня сейчас.

***

      — Не будет как прежде, — предупредила нас Эйлин. — Мне нужно, чтобы вы поняли это прямо сейчас. Не будет так, как раньше. Картер и Марк, они… не будут Бетами, по крайней мере, в традиционном смысле этого понятия. Они по-прежнему останутся Омегами. Но будут принадлежать Оксу так же, как и раньше, и в меньшей степени — Джо. Это не лекарство. Это временная мера. Сейчас мы ничего не можем сделать, чтобы покончить с тем, что навлёк на них Роберт Ливингстон. Эта инфекция — магия, с которой мы ещё никогда не сталкивались. Эта болезнь наносит повреждения беспрецедентного уровня. Мы не знаем, как ему удалось такого добиться, но мы можем сделать всё возможное, чтобы её сдержать. Единственный способ полностью сломать заклинание — это если виновный ведьмак сам снимет его, или… или если умрёт. Что касается остальных волков, то они чувствуют только верность Оксу. Они будут видеть в нём только своего Альфу. Некоторые из них заражены. Остальные просто одичали, потому что потеряли стаю или узы. Насчёт них ничего не могу обещать. Они не станут частью вашей стаи. Не совсем. Но вы будете связаны с ними, потому что вы связаны с Оксом.       — Это нужно сделать во время новолуния, когда притяжение луны наиболее слабо. Для ритуала потребуетесь все вы и все мы. Наша совместная сила. Но я верю, что это сработает. В разуме есть двери. Гордо разбил дверь между Оксом и Омегами. А нам надо закрыть двери между волками и дикой природой, которая их зовёт. Заражённые свяжутся с Оксом. Картер с Келли. Марк с Гордо. Но вы должны запомнить, что их дикая часть продолжит царапать дверь в их голове. Они всё ещё будут слышать голос безумия. Чтобы двери вновь распахнулись настежь, много времени не потребуется. И я не могу обещать вам, что мы когда-нибудь сможем закрыть её снова, если это вдруг произойдёт. Нам нужно найти его. Нам нужно найти Роберта Ливингстона и покончить с ним раз и навсегда. У вас есть поддержка ведьм. Мы сделаем всё возможное, чтобы помочь вам в этой войне.       Она грустно улыбнулась.       — Хотя я не знаю, что принесёт будущее, но этот момент станет величайшим испытанием силы вашей стаи. И связей между вами всеми. Только если они верны, и только если они чисты, у этого ритуала будет шанс сработать. Я верю, что вы все способны вернуть их в нормальное состояние. Я просто надеюсь, что вы тоже в это верите.

***

      Мы лежали в кровати. Звуки стаи разносились по дому. В подвале собрались Омеги, спящие друг на друге. Снаружи дневной свет уступал место ночи. Я слышал, как Элизабет поёт где-то в нашем доме в конце переулка, её голос смешивался с голосом Джуди Гарланд, желая нам весёлого Рождества. Всё было синее, синее и синее.       Массивная голова Марка покоилась у меня на груди, поднимаясь с каждым моим вдохом. Я провёл пальцем между его глаз. Он удовлетворённо рокотал, и я слушал, как он шепчет моё имя.       — Тебе нужно вернуться ко мне, — прошептал я, когда в комнате стемнело. — Ты должен вернуться ко мне, потому что у нас всё только начинается. Мне жаль из-за всего того времени, которое я потратил впустую. За все мои обиды. За всё, что было между нами. И я знаю, что не заслуживаю этого после всего, через что мы прошли, но ты мне нужен. Ты мне нужен здесь, рядом со мной. Я не могу жить без тебя. Уже нет. Я люблю тебя, и я не хочу никогда прекращать тебя любить.       Его глаза вспыхнули фиолетовым, и на мгновение я услышал: «ГордоСтаяЛюбовьПара».       Это были грязь, и листья, и дождь.       Я надеялся, что этого будет достаточно.       Время почти подошло.

***

      Холодный ноябрь сменился мягким декабрём. Снег почти полностью растаял, оставив после себя размокшую землю. Грязь хлюпала под нашими ногами, пока мы пробирались сквозь лес.       Окс и Джо шли впереди, их стая шла за ними. Омеги крались между деревьями, следуя за своим Альфой.       Марк был рядом со мной. Всегда.       Деревья уступили место поляне.       Там нас ждали ведьмы.       Эйлин встала, когда мы подошли. Патрис остался сидеть на месте, в стороне от всех остальных, с закрытыми глазами и скрещенными ногами. Его руки лежали на коленях, пока он медленно вдыхал и выдыхал.       — Альфы Беннет и Мэтисон, — сказала Эйлин, низко кланяясь. Это было её самое формальное приветствие, которое я когда-либо видел с тех пор, как она прибыла в Грин-Крик в ту ночь, когда Окс призвал Омег. — Очень приятно видеть вас снова.       Окс и Джо поклонились в ответ, уважительно сверкая глазами. Я не думал, что нам нужно церемониться, но Томас вдалбливал эти манеры в Джо, и по-другому он не мог.       — Мы рады видеть вас на территории Беннет, — произнёс Джо немного натянуто. — Вы и ваши друзья приветствуются здесь в духе единства.       Эйлин выглядела так, словно пыталась сдержать улыбку.       — Конечно. Дух единства. Скажи мне, Альфа. Сделаешь ли ты то, что должен для своей стаи?       — Да, — без колебаний ответил Джо.       — Я ожидала именно этого. Патрис медитирует с тех пор, как солнце достигло своего зенита. Эта земля, это место…оно говорит с ним. Думаю, со всеми нами. Я понимаю, почему ваша семья его выбрала. И почему другие пытались у вас его отнять.       — Они пытались, — холодно сказала Элизабет. — Снова и снова. Но они не преуспели.       Эйлин старалась скрыть улыбку:       — Нет, и не думаю, что смогут. Думаю, они поняли наше послание. Но я беспокоюсь, что неверующие по-прежнему будут его игнорировать. Это лишь окончание одной битвы. Будут и другие.       — Мы будем готовы, — заверил Келли, стоя рядом с братом. Картер рыкнул в ответ.       — Я знаю, что будете. Начнём?       Ведьмы начали рассредоточиваться по краям поляны. Я узнал нескольких из них, когда они кивнули в мою сторону. Все они были без стаи. Мне стало интересно, что Мишель Хьюз подумает о них, если они останутся здесь, с нами. Если она пока не испугалась, то скоро это сделает.       Этот ритуал походил на то, что мы делали, когда разрушили дверь между Оксом и Омегами. Только он казался чем-то грандиозным, выходящим за пределы всего, частью чего я когда-либо являлся. Келли и я сели напротив Патриса. Земля под нами была влажной, но я не обращал на это внимания. Не колеблясь, Келли потянулся и взял меня за руку.       — Всё хорошо? — тихо спросил я его.       Он напряженно кивнул:       — Если это не сработает…       — Сработает.       Он сжал мою руку:       — Если нет, мне нужно, чтобы ты знал, что я тебя не виню. За Картера. За Марка. За всё.       — А должен.       — Нет. Не должен. Ты поступил так, как считал правильным. И мы всё ещё живы. Если ритуал не сработает, будет другой способ. Мы его найдём. Я знаю, что мы сможем.       — Ага, — сказал я, отводя взгляд. — Мы сможем.       — Гордо?       — Да?       — Мне страшно.       — Мне тоже.       Келли судорожно вздохнул:       — Но мы сильны. Все мы. Потому что никогда не было такой стаи, как наша.             — Никогда впредь, — прошептал я, и каким-то образом он понял, что я пытался сказать.       Марк лежал рядом со мной, положив голову мне на колени. Картер сделал то же самое с Келли. Наша стая собралась позади нас. Рука Рико лежала на одном моём плече, а Таннера — на другом. Крис коснулся моей макушки, его пальцы запутались в моих волосах. Элизабет стояла над сыновьями, прижавшись ногами к спине Келли. Робби был рядом с ней и, после секундного колебания, наклонился и коснулся лица Келли.       Джесси стояла рядом с серым волком, который не выглядел слишком счастливым вдали от Картера. Мы не знали, что с ним будет. Сможет ли он обратиться назад или останется в том облике, в котором сейчас находился. Он не походил на остальных Омег. Он едва позволил нам снять серебряную цепь с шеи, и то только потому, что рядом был Картер. Окс его не ощущал. Не так, как других Омег. Мы не знали почему.       Альфы стояли по обе стороны от Патриса, лицом к своей стае. Они положили руки ему на плечи. Позади них собрались Омеги, взволнованно тявкая и рыча. Они знали. Каким-то образом они догадались, что что-то грядёт.       Я почувствовал первый импульс магии вдалеке. Ведьмы стояли, подняв руки ладонями по направлению к нам. Их глаза были закрыты, и все они бормотали себе под нос. Эйлин держалась ближе всех, и я мог слышать её тихое бурчание. Оно почти успокаивало.       — Это будет нелегко, — тихо произнёс Патрис. — Исцелить то, что заражено. Это не рана на теле или лихорадка. Эта болезнь проникла глубоко до мозга костей. Поразила голову и сердце. Вам нужно быть сильными, стая Беннет. Ради тех, кого вы любите. Ради тех, кого даже не знаете. Вы понадобитесь Гордо и Келли. Думаю, заблудиться легко. Помогите им найти ваших товарищей по стае и вернуть их домой.       — Мы поняли, — сказал Крис.       — Чертовски верно, — добавил Таннер.       Рико фыркнул:       — Не могу поверить, что именно так мы проводим наши воскресные вечера. Если не наблюдаем, как взрывается всякое дерьмо, то сидим посреди леса, а вокруг нас поют незнакомцы, и дикие оборотни готовятся отгрызть наши бубенчики.       — Ой, пожалуйста, — усмехнулась Джесси. — Как будто ты хотел бы оказаться где-нибудь ещё.       — А если бы ты сказал, что да, — обратилась к нему Элизабет, — мы бы тебе не поверили.       — Что б вы знали, я бы мог прямо сейчас заниматься горячим сексом.       — Бэмби сказала, что ты ещё недостаточно перед ней пресмыкался, — напомнил ему Келли.       — О-о-о-о, — протянули Крис и Таннер.       — Господи Иисусе, — пробормотал Джо.       — Вы все закончили? — зарычал Окс. — Мы вроде как занимаемся здесь важным делом.       — Да, — сказал Патрис, улыбаясь ещё шире. — Я думаю, вы справитесь. Приготовьтесь, стая Беннет. Всё пройдёт быстро.       Ведьмак протянул руки и положил одну ладонь на моё колено, а другую на колено Келли. Келли меня не отпускал. Это заставило меня чувствовать себя лучше. Я взглянул на Марка. Его глаза были фиолетовыми, когда он посмотрел на меня в ответ.       — Мне нужно, чтобы ты боролся изо всех сил, — прошептал я. — Потому что я иду за тобой.       Вокруг поляны вспыхивали вспышки света, и рука Патриса словно обжигала. Розы росли, ворон кричал, и я…

***

             Я стоял перед своим домом.       Солнце медленно всходило за горизонтом.       На улице повисла тишина.       Где-то вдали лаяла собака.       Всё было то же самое, но…       Ставни ещё не были покрашены.       Кусты, от которых я давно избавился, всё ещё оставались на месте.       Я…             Нет, нет, нет.       Я знал, что происходило.       Я знал, в каком времени находился.       К бордюру подъехала машина.       Марк сидел внутри. Он был молод. Моложе, чем он был уже долгое время.       — Не надо, — умолял я. — Не делай этого. Уезжай. Разверни машину.       Он не слышал меня. Он толкнул дверь и вылез из автомобиля.       Я потянулся к нему и…       «здесь, он дома, я дома, слышу его сердцебиение, медленное, спит, дома, дома, дома»       …моя рука прошла сквозь него, ладонь, которой меня лишили, здесь находилась на месте       Марк направился к входной двери.       Всё стало фиолетовым, и земля потрескалась под нашими ногами.       Где-то позади себя я услышал рычание дикого волка.       Я закричал Марку, чтобы он остановился.       Я увидел момент, когда к нему пришло осознание. Его ноздри раздулись. Глаза вспыхнули оранжевым.       Его плечи поникли.       Но всё же он постучал в дверь.       В конце концов появился я, стоя в низко висящих на бёдрах джинсах, следы другого мужчины усеивали мою кожу.       — Кто? — спросил Марк, и сейчас наблюдая со стороны за тем, что я уже видел, за тем, через что мы уже прошли, я мог слышать звук его сердца, разбивающегося от одного этого слова.       — Ты не звонишь и не пишешь, — произнесла молодая версия меня так, словно мне было всё равно. — Сколько уже прошло? Пять месяцев? Шесть?       Шесть месяцев. Пятнадцать дней. Восемь часов.       — Кто он?       Дом затрясся. Но я был единственным, кто мог это видеть.       Второй я ухмыльнулся, и я ненавидел то, как выглядела эта ухмылка.       — Не знаю. Он назвал мне своё имя, но ты же знаешь, как это бывает.       — Кто он, блять, такой?       Другой я встал прямо. Татуировки на мгновение вспыхнули, розы зашевелились, ворон расправил крылья.       — Кем бы он, блять, ни был, это тебя, чёрт побери, не касается. Думаешь, ты можешь здесь во так просто появляться? После месяцев молчания? Отъебись от меня, Марк.       — У меня не было выбора. Томас…       — Да. Томас. Скажи мне, Марк. Как поживает наш дорогой Альфа? Потому что я не слышал о нём уже много лет. Скажи мне. Как его семья? Хорошо? Настрогали ещё детишек, да? Отстраивают новую стаю.       Я шагнул за спину Марка. Я наклонился вперёд, и хотя всё было иллюзией — происходящее не могло быть настоящим — я ощутил тепло его кожи рядом со своей.       — Не слушай его, — яростно прошептал я. — Я здесь. Я здесь с тобой.       — Всё не так, — отрезал Марк       — Конечно, блять, не так.       — Времена изменились. Он…       — Мне срать.       — Можешь поливать меня дерьмом, сколько хочешь. Но о нём ты не посмеешь так говорить. Независимо от того, как сильно ты на него зол, он всё ещё твой Альфа.       — Нет. Нет, больше нет.       Марк сделал шаг назад, на мгновение мы слились, и я почувствовала всё: его боль, его ужас, опустошение, которое вызывало каждое моё слово, когда они вылетали, как чёртовы гранаты, разнося в клочья всё, на что он когда-либо надеялся. Было больно дышать, и я задохнулся, отстраняясь от него.       — Подумай об этом, Марк. Ты здесь. Ты чувствуешь мой запах. Под спермой и потом я всё ещё пахну грязью, и листьями, и дождём. Но на этом всё. Может, ты слишком близко, может, ты слишком ошеломлён моим видом, но меня уже давно нет в стае. Наша связь разорвана. Меня бросили здесь. Потому что я был человеком. Потому что я был обузой…       Он произнёс: «Это не так», и «Гордо», и «Я клянусь тебе, хорошо? Я бы никогда…»       — Немного поздно, Беннет.       Марк потянулся ко мне. Он всегда пытался до меня дотянуться.       Но молодой я просто оттолкнул его руку, как ни в чём не бывало.       — Ты не понимаешь. — И, о мой Бог, Марк умолял меня.       Но второй я этого не слышал. Тогда я не желал это слышать.       — Уверен, что есть куча вещей, которых я не понимаю. Но я ведьмак без стаи, и у тебя нет права говорить мне всякую херню. Уже нет.       — И… что? Бедный ты, да? Бедный Гордо, вынужденный остаться здесь ради блага своей стаи. Делать то, что ему сказал Альфа. Защищать территорию и трахать всё, что движется. — И хотя его слова полыхали от гнева, все, что он (я) чувствовал, было синим и фиолетовым, пустота и ярость.       — Ты сам не захотел ко мне прикасаться. Помнишь? Я поцеловал тебя. Я дотронулся до тебя. Я умолял об этом. Я бы позволил тебе трахнуть меня, Марк. Я бы позволил твоему рту отведать мою плоть, но ты сказал мне нет. Ты сказал мне, что я должен ждать. Что всё было неправильно, что время было неподходящим. Что тебе нельзя отвлекаться. У тебя ведь были обязанности. А потом ты исчез. На целые месяцы. Никаких звонков. Никакой связи. Никаких «Как дела, Гордо? Как поживаешь? Помнишь меня? Свою истинную пару?» Я бы позволил тебе столько всего со мной сделать.       — Гордо, — прорычал он, больше по-волчьи, чем по-человечески, и я хотел, чтобы он содрал с моих костей кожу. Я хотел, чтобы его зубы впились мне в шею, а моя кровь хлестала ему в горло.       — Ты можешь, ты же знаешь, — тихо сказал я ему. — Ты можешь взять меня. Прямо сейчас. Здесь. Выбери меня. Марк. Выбери меня. Оставайся здесь. Или не обязательно здесь. Мы можем отправиться куда угодно. Мы можем уехать прямо сейчас. Ты и я. К чёрту всё остальное. Никаких стай, никаких Альф. Никаких волков. Только…мы.       — Ты хочешь, чтобы я стал Омегой?       — Нет. Потому что я могу быть твоими узами. А ты всё ещё можешь быть моими. И мы можем быть вместе. Марк, я прошу тебя хоть раз в жизни выбрать меня.       Марк сказал: «Нет», хотя это была самая трудная вещь, которую ему когда-либо приходилось делать.       Я заметил момент, когда эта фраза меня сразила.       Одно единственное слово.       Моё лицо исказилось… а потом окаменело. Всё закончилось, даже не успев начаться.       Марк сказал:       — Гордо. Я не могу… Ты не можешь ожидать, что я… Это не так…       Я сделал шаг назад.       — Конечно, ты не можешь, — сказал я хриплым голосом. — О чём я только думал?       Я развернулся и пошёл обратно в дом, оставив дверь открытой настежь.       Он за мной не последовал.       — Всё закончится не так, — сказал я ему, пока он смотрел на пустой дверной проём и на дом, наполняющийся тенями, покуда сотрясался на своём фундаменте. — Я знаю, что тебе так кажется, но между нами здесь всё не закончится. Мы найдём дорогу друг к другу. Сколько бы времени это ни заняло, мы снова найдём дорогу назад. Мы всегда находили. И всегда будем находить.       Молодая версия меня вернулась в дверной проём с коробкой в руке.       Марк сказал:       — Нет.       Марк позвал:       — Гордо.       Марк умолял:       — Просто подожди. Пожалуйста, просто подожди.       Я велел:       — Забирай. Возьми это сейчас же.       Он сказал:       — Прошу.       Второй я прижал коробку к его груди. Он вздрогнул.       — Бери, — рявкнул молодой я на него.       Он взял.       Я закричал на него, на себя:       — Всё не должно быть так.       Дверь захлопнулась перед носом Марка. Лес фиолетового вокруг нас ярко пульсировал. Дом начал распадаться.       Марк долго стоял на месте, слушая стук моего бешено бьющегося сердца по ту сторону двери, даже когда крыша дома рухнула.       В конце концов он повернулся и прошёл мимо меня — вернее, сквозь меня — и я почувствовал, как он уступает своему волку, уступает…       «бежать, должен бежать, должен коснуться лапами земли, больно, это больно, это больно и…»       …зверю, который прятался внутри него. Но всё было по-другому. Всё было не так, как должно было быть. Здесь Марк был Бетой, его глаза горели оранжевыми Хэллоуинскими огнями, и хотя он чувствовал себя так, будто разваливается, он должен был оставаться прежним, должен был чувствовать притяжение своей стаи.       Но всё было не так.       Я ощущал необузданный зов дикого волка, который вонзал в него когти и тянул Марка за горло в…       Я развернулся, чтобы последовать за ним, и…       Я оказался на краю поляны.       Марк Беннет стоял на коленях, его одежда разодралась во время обращения. Его голова запрокинулась к небу, и пока он выл на солнце, пел для скрытой луны, Марк крепко сжимал в руке ту коробочку. Вокруг разлеталась его песнь печали, ария скорби, которая гремела сквозь деревья так, будто само небо раскололось.       Я чувствовал, что время приближается.       Я ринулся к нему.       Но опоздал.       Скрюченная ладонь наполовину обращённого волка пробила землю под Марком и обхватила его голое бедро, когти впились в его кожу и заставили кровь расцвести вокруг него, словно розы. Затем последовала ещё одна, и ещё, и ещё. Последняя была с мощными мускулами. Рука полностью вырвалась из земли, грязь и трава всё ещё прилипали к её гниющей коже. Она протянулась и обхватила его горло в том месте, где должна была быть моя метка, где с самого начала должен был находиться ворон.       Руки начали затаскивать его в землю.       Глаза Марка распахнулись навстречу небу.       Они были ледяными.       Потом оранжевыми.       Затем замерцали фиолетовым.       Его рот распахнулся в безмолвном крике, и клыки удлинились, когда он схватил коробку, в которой лежал каменный волк — подарок, который он дал, и который я принял как должное. Тот, что я бросил ему в лицо.       Я был на полпути к Марку, когда врезался в невидимый барьер, и яркая стеклянная боль разлилась по моему телу, когда я повалился на спину. Я поднялся на ноги, пытаясь отыскать то, что не даёт мне к нему подойти, стараясь найти то, что удерживает нас друг от друга.       Моя ладонь прижалась к…       Защита.       Это были барьеры.       Не похожие ни на одни из тех, что я когда-либо раньше ощущал.       Магия в этом месте была древней. Она была уродливой и гнилой, и могу поклясться, что я чувствовал, как она извивается на моей коже. Я стиснул зубы и толкнул барьер, толкнул изо всех сил, что у меня имелись, хотя моя ладонь уже давно исчезла, и…       Он отбросил меня назад.       И я узнал эти чары.       Хотя не ощущал их уже годами.       Я их знал.       «Магия… оставляет подпись. Отпечаток пальца. У каждой ведьмы он особый. Но они будут аналогичны у тех, кто связан родством. Не один и тот же след, но похожий. Если это сделал мой отец, если это его заклинание разорвало узы Омег, то его магия в них.       И они узнают её во мне».       Это был он.       Роберт Ливингстон.       Доказательство, которое мне было необходимо.       И его магия была сильнее моей.       Я не мог пробиться через защиту.       О, но как я кричал на волка. Как колотил руками по барьерам до тех пор, пока мои кости не раздробились. Как я рьяно пробовал всё, чтобы добраться до Марка.       Он уже увяз в грязи по грудь. Эти дикие волки тянули его вниз в землю.       Но ничего из того, что я предпринимал, не было достаточно.       «Магия исходит от земли. От самого её основания. От деревьев. От цветов и почвы под ними. Это место, оно… древнее. Гораздо старше, чем ты можешь себе представить. Оно как… маяк. Оно зовёт нас. Оно бурлит в нашей крови. Волки тоже слышат этот зов, но не так, как мы. Оно поёт им. Они… животные. Мы не такие, как они. Мы нечто большее. Они связаны с землёй. И Альфа больше, чем кто-либо другой из стаи. А мы используем этот зов в наших целях. Мы сгибаем его по нашей прихоти. Они порабощены ею — полной белой луной, восходящей над их головой. Мы же контролируем эту силу. Никогда не забывай об этом».       Этому меня научил мой отец.       Я отошёл от его ядовитых чар.       Я вдохнул запахи окружающей меня территории.       Пахло грязью, и листьями, и дождём.       Я опустился на колени и вонзил пальцы в землю.       Когда-то луна любила солнце.       Жил-был мальчик.       Жил-был волк.       Волк сидел, прислонившись спиной к дереву.       Его босые ноги зарывались в траву.       Мальчик наклонился вперёд и поцеловал волка.       И в тот момент я знал, что уже ничто и никогда не будет прежним.       Стая разъярённых воронов закружилась вокруг меня, шурша перьями.       Воздух заблагоухал розами.       И я отдал всё, что мог. Ради него.       Ради моего волка.       — Гордо.       Я распахнул глаза.       Марк Беннет стоял передо мной по другую сторону отцовского барьера. Не тот, каким он был раньше, а тот, каким был сейчас. Нам уже никогда не удастся стать теми, кем мы когда-то являлись.       Он улыбнулся своей загадочной улыбкой. Его глаза были голубыми.       Он сказал: «Эй», и «Привет», и «Здравствуй», и «Ты пришёл за мной, ты правда пришёл за мной».       Я ответил: «Я пришёл», и «Я должен был», и «Тебе нужно бороться с этим, тебе нужно бороться с этим. Ради своей стаи. Ради меня. Пожалуйста, борись ради меня».       Он медленно кивнул, прежде чем оглянулся через плечо.       Позади юная версия его самого сражалась с волчьими руками.       И я понадеялся, что, может быть, он выигрывает.       Марк вновь повернулся ко мне:       — Он должен остаться здесь, не так ли?       — Ага, — с жалостью произнёс я. — Мы не можем… Я не могу это исправить. Не в одиночку. Но мы можем это сдержать. Мы можем закрыть эту дверь и держать её запертой, пока не будем готовы. Я тебе помогу. Это будем ты и я, хорошо? Это будем ты и я, и я буду тебя оберегать.       — Почему?       — Я сделаю для тебя что угодно.       Он протянул руку и коснулся ворона на своём горле.       — Потому что ты моя истинная пара?       Я рассмеялся со слезами на глазах:       — Да. Потому что я твоя истинная пара.       О, как эти слова ему понравились. Как ярко он улыбался, в уголках его глаз появились задорные морщинки, и я был поглощён его видом.       А потом рядом с ним, напротив барьера, возникла дверь.       — Это сработает? — спросил Марк, когда мы к ней подошли.       — Да.       — Откуда ты знаешь?       — Потому что мы чёртова стая Беннет. Нас ничто не остановит. Уже нет.       — Будет тяжело.       — Мы выживали в передрягах и похуже.       Его улыбка чуть померкла:        — Выжили же, так?       — И мы всё ещё твёрдо стоим на ногах.       Он сказал: «Хорошо» — потому что для него было так просто в меня верить.       — Толкай её. Ты меня слышишь? Толкай так сильно, как только можешь. А когда ты выйдешь, мы закроем дверь…       За его спиной раздался громкий рёв.       Другой Марк — Омега — вырвался из заточения, а руки, пытавшиеся утащить его вниз, провалились в землю.       Он был пойман в ловушку своим обращением. Его спина дрожала, когда волк пошёл вперёд, лицо удлинялось, слюна капала на траву под ногами. Его тело тряслось, пока мех отрастал на голой коже, а клыки вонзались в губы, заставляя кровь бежать по подбородку.       Он посмотрел на нас.       Его глаза светились фиолетовым.       Он снова заревел.       И ринулся к нам.       — Дверь! — закричал я. — Войди в дверь!       Я схватил металлическую дверную ручку, которая обожгла мою руку, когда я потянул её изо всех сил. Марк бросился на неё с другой стороны, и я услышал, как дикий волк подбирается всё ближе, и ближе, и…       Дверь распахнулась, отбросив меня в сторону.       Марк ввалился через неё и заскользил по траве.       Омега торжественно взвыл, подбираясь к нам.       Я пнул дверь, и она захлопнулась как раз в тот момент, когда в неё врезался дикий волк. Барьеры запульсировали, когда дверь прогнулась под натиском Омеги, и меня охватило тошнотворное чувство, словно я ощутил инфекцию, вызванную моим отцом.       Но дверь выдержала.       Даже когда дикий волк со всей силы бился о неё снова и снова, она держалась.       Марк рухнул рядом со мной, и мы оба повалились на спину, тяжело дыша.       Я взял его руку в свою.       Или попытался.       Ничего не вышло.       Потому что у меня больше не было ладони.       Вместо этого Марк схватил меня за предплечье, повернув ко мне голову.       Он сказал…

***

      — Гордо.       Я открыл глаза.       Я лежал на поляне.       Воздух был холодным.       Небо было усыпано звёздами.       — Гордо.       Я моргнул.       Надо мной появилось три лица со сморщенными лбами.       — Думаешь, с ним всё в порядке? — спросил один.       — Его мозги не вытекают из ушей, — сказал другой. — Так что я думаю, с ним всё будет нормально.       — Не думаю, что такое физически возможно, — произнёс третий.       — Конечно, возможно. Я видел это в интернете.       — О, потому что ты видел это в интернете…       — Господи Иисусе, — простонал я. — О чём вы, чёрт возьми, говорите?       Рико, Таннер и Крис улыбнулись.       — Ага, — произнёс Крис. — Он в порядке.       И тут я вспомнил.       Марк.       Я быстро сел:       — Это сработало? Это сработало? Где он? О боже, пожалуйста, скажите мне, где он…       — Гордо.       — Я повернул голову.       Марк Беннет сидел в паре шагов от меня, перед ним на корточках примостилась Джесси.       Моё дыхание сбилось.       Он был здесь.       Он действительно был здесь.       Я зашевелился ещё до того, как успел об этом подумать. Мне нужно было находиться как можно ближе к нему. Он обхватил меня руками, когда я врезался в него, и его дыхание обдало теплом моё ухо, когда он произнёс:       — Я поймал тебя. Я поймал тебя. Я поймал тебя.       И я услышал, как волчья песнь и воронова песнь проходили сквозь нас, впечатываясь в нашу кожу.

***

      Прошло больше времени, чем мне казалось, прежде чем я отпустил Марка. Каждый раз, когда я решал отстраниться, я не мог заставить себя это сделать. Но он не выглядел слишком этим обеспокоенным, так что я не переживал.       Через плечо Марка я мог разглядеть Келли. Его плечи судорожно содрогались, пока он рыдал на груди Картера. Элизабет держала их обоих в своих объятьях и целовала каждого из них снова и снова. Робби, скрестив руки на груди, стоял над ними, словно телохранитель.       Картер, должно быть, почувствовал, что я смотрю на него, и слабо мне улыбнулся. Что бы ни пережил в видении Келли, что бы он ни сделал для того, чтобы вернуть брата, похоже, это сработало.       По большей части. Серый волк лежал в нескольких шагах от Картера, глядя на него. Что бы мы ни сотворили, этого было недостаточно, чтобы заставить волка обратиться назад.       За ними находилась группа незнакомых людей, которых я никогда не видел. Они прижимались друг к другу, дрожа в ночном воздухе. Окс и Джо стояли бок о бок перед ними.       — Я знаю, вы напуганы, — сказал Окс, и Марк прижал меня крепче. — И я знаю, что вы сбиты с толку. Но в этом месте вам нечего страшиться. Теперь вы в безопасности. Меня зовут Окс. Это моя пара, Джо. Мы Альфы стаи Беннет. И мы собираемся помочь вам найти дорогу домой.