Выживший

      Только в полночь Леви с остальными ребятами добрался до корпуса. Все как можно быстрее старались разгрузить потрепанные повозки от небольших остатков припасов. Из последних сил они стаскивали тяжёлые грязные сёдла лошадей вместе с остальной амуницией. Наскоро запустив животных в стойла, отправились в здание, стараясь как можно быстрее уйти от холодного ночного ветра.       Зайдя в коридор, никто не решился оторвать уставший взгляд от деревянного пыльного пола. Вокруг стояла темнота и режущая слух тишина. Не было знакомых звонких голосов разведчиков, которые любили пошуметь вечером. Не было кучи фирменных коричневых ботинок у входа на темном коврике. Теперь только шесть замученных солдат, которые безумно хотели есть и спать, молча стояли у порога.       Аккерман на секунду зажмурился от неожиданного света. Ханджи зажгла небольшую керосиновую лампочку, которую кто-то специально оставил перед уходом. Не зря.       Лишь сейчас Леви смог разглядеть свои руки. Когда он снимал надоевшие сапоги, его взгляд случайно зацепился за грязные рукава светлой рубашки. На левой руке оторвалась пуговица. На манжетах неяркие капли крови вперемешку с грязью. Даже не ясно, чья это кровь — своя или чужая. Ладони почти полностью в царапинах и ушибах, в маленьких фиолетовых синяках. Сглотнув, Аккерман несколько раз глупо моргнул, прежде чем снять грязную обувь. Стараясь больше не смотреть на руки, он быстро повесил короткую куртку и поднялся в душевую, захватив из прохладной комнаты сменные вещи.       Нескольких минут хватило, чтобы убрать всю грязь с тела. Стоя под горячими струями воды, Леви смывал остатки пены с волос и всматривался в стекающую воду. Он ещё бы простоял так очень долго, прислонившись к стене, расслабляясь и согреваясь, но живот вновь заурчал, напоминая, что неплохо было бы поесть.       Резко выключив блаженное тепло, он, вытеревшись, вышел из душа. Накинув темные штаны и светлую рубашку, он вдохнул запах мыла от чистой одежды. Его любимое лавандовое мыло.       Небрежно кинув старую одежду в корзину, он направился в столовую. В коридорах было необычно пусто. Безумно хотелось вновь услышать кадетские, полные жара, споры и шутки. Просто поздороваться с старыми знакомыми. Леви скривился от этих мыслей. Больно и тошно.       Пройдя длинный коридор, он обнаружил только одиноко сидящую за столом Зое. — Где остальные? — тихо произнес Аккерман, проходя к большому столу, на котором уже стояла его порция. — Разрешила им поесть в своих комнатах, — устало выдала женщина.       Немного подумав, Леви сходил на кухню, принес горячий черный чай с медом. Приятный аромат тут же разнёсся повсюду. Всегда после экспедиций он пил его с Эрвином. Отвратительные перемены в его жизни — мысль, от которой Леви нахмурился ещё больше.       Плеснув обжигающий напиток в небольшие светлые чашки, он уселся рядом с Зое. — Завтра нам нужно поехать в Митру и рассказать обо всем Закклаю. А после начать подписывать похоронки. Ты поможешь?       Леви лишь несильно кивнул, тем самым смахивая влажную челку на глаза. — Мы будем проводить прощальный костёр? — уточнил он.       В этот раз сжигать было некого, но печальную традицию они не могли не исполнить. — Вечером, если успеем. Либо сделаем позже, — с тихим вздохом ответила она, протирая линзу очков уже в третий раз.       Стараясь не затрагивать трудную для обоих беседу, Леви молча пододвинул ближе к себе тарелку с едой.       Капитан лежал в прохладной кровати, поворачиваясь с одного бока на другой. Стоило только закрыть глаза, как он засыпал и проваливался в беспорядочный сон: крики, кровь, затупленные клинки, лежащие рядом, и полное бессилие. Сводящее с ума одиночество накрыло его.       Нехватка воздуха, и он вновь открывал глаза, лёжа на своей твердой койке. Уже третий раз он пытался заснуть, но тщетно. Невероятно реалистичные и похожие на реальность сны не покидали его голову. Даже усталость не побеждала их.       Злобно ударив кулаком о матрас, Леви резко поднялся с кровати, и направился к двери, прихватив с собой спрятанный ключ. Инстинктивно прячась от всех, он дошел до знакомой командорской спальни. Он тихо отпер дверь и пробрался в комнату. Аккерман быстро нашел небольшую свечу на темной полке — рядом со спичками Эрвин и поставил ее. Секунда, и появился тусклый теплый свет.       Не снимая рубашки, Аккерман забрался на большую кровать. Укрывшись тяжёлым одеялом, он лег, вдыхая лёгкий, любимый запах травяного геля для волос. Подушка будто насквозь была пропитана этим запахом. Таким родным и успокаивающим.       В этот раз у него получилось спокойно заснуть.

***

      Бесконечные собрания, ужасно надоевшие кучи бумаг, долгие и частые поездки в Сину. Благодарственные письма правительства и гневные от родителей, что совсем недавно потеряли своих детей. Оформление документов на поставку провизии и новых лошадей. Благо, с возвращением стены финансирование немного увеличилось. Куча проблем свалилось на Разведкорпус.       Леви подмечал тоскливые перемены в своей подруге. Она ночами сидела в библиотеке, подписывая сотни похоронок. Аккерман забирал добрую половину работы, стараясь помочь и отвлечь себя самого от беспокойных мыслей. Каждый день он проверял наличие письма из больницы. До того времени, пока он лично его не забрал. Желанный документ с сухим и кратким изложением состояния пациентов. По-хорошему, капитан должен был отдать конверт Ханджи. Но надеясь, что обойдется без лишних вопросов, Леви забрал его. Он нетерпеливо открыл письмо, сидя у себя в комнате. Найдя нужное имя, он внимательно вчитывался в предложения.       «Тринадцатый Командор Эрвин Смит выжил, благодаря слаженной работе врачей госпиталя…» — из лёгких мгновенно выбился воздух, глаза блаженно закрылись. Строчка, от которой у Леви навернулись предательские слезы. Раздражённо вытирая мокрые глаза, он облегчённо выдохнул. Самое страшное для него было позади.       Как только письмо оказалось в руках Ханджи, та с радостью объявила, что завтра все поедут в больницу. В отличии от Смита, Браус и Арлерт уже могли покинуть лазарет. Леви издалека, как обычно хмуро, наблюдал, как ребята радуются выписке своих друзей.       На следующее утро капитан, одетый в гражданскую одежду, стоял в небольшой залитой солнечным светом больнице. Воздух полностью пропах лечебными травами и свежестью. Обычно Леви не любил лазарет. Особенно после экспедиций. Больные, что ещё не скоро к ним вернутся, инвалиды и металлический запах крови вперемешку с лекарствами… Но сейчас он стоял в маленьком коридорчике, зная, что по ту сторону двери — Эрвин. Измученный, но живой. Аккерман нерешительно встал у порога, держась за дверную ручку. Совесть внезапно заскребла, словно злая уличная кошка. Он в мельчайших подробностях помнил тот откровенный разговор. Ослушался в таком важном приказе. Не смог отпустить.       Собравшись с духом, стиснув зубы, Леви без стука отворил белую больничную дверь. И тут же он обвел цепким взглядом уютное помещение с большим окном, благодаря которому вся комната была залита утренним светом. — Эрвин, — прошептал Леви.       Кислород будто выкачали, а руки тут же обвисли, как у тряпичной куклы. Он глянул в любимые им голубые глаза с безумно уставшим взглядом. На лице Смита было ярко выраженное удивление. Быстро закрыв за собой дверь, Леви немедля подошёл к больничной койке. Нежно, совсем невесомо, обхватил перевязанную бинтами голову, прижался к ней щекой. Безрассудно и глупо. Неизвестно, кто из солдат или работников мог запросто зайти. Но сейчас ему было всё равно. Несколько одиноких слезинок горячими каплями скатились по холодным скулам и растворились в светлых волосах. — Не думал, что ты так рано придешь, — явно улыбаясь, произнес Эрвин.       Только сейчас Леви спохватился, что его голова была перевязана не просто так, и касаться её не стоило. Опустив руки, Аккерман глянул на Смита, что слегка поморщился от боли. С тяжелым вздохом тот с явным трудом приобнял капитана, хватаясь пальцами за складки пиджака, который когда-то принадлежал ему.       Леви услышал, как Эрвин совсем тихо усмехнулся. — Не смогу я с тобой умереть, да? — хрипло произнес командор. — Спасибо, — уже мягче и яснее сказал Эрвин.       Никто из них не пытался сделать равнодушный вид. Оба прекрасно понимали чувства друг друга. — Прости, извини меня, — ком в горле мешал словам выходить, грозя вообще перейти в отчаянный лепет.       Леви неохотно разорвал объятия возлюбленного и придвинул стул, стоящий рядом, ближе. Именно возлюбленного. Мысль, неожиданно прочно засевшая в голову ещё давно. Вновь и вновь она подтверждалась, пока не стало слишком поздно.       Не удержавшись, он провел кончиками грубых пальцев по его скуле, на которой был отчётливо виден крупный синяк от каменистой земли. — Мне так и не рассказали о последствиях лечения. Тебе уже лучше? — опустив взгляд, рассматривая свои ботинки, спросил Аккерман.       Медленно переведя взгляд на окно, за которым были слышны голоса бегающих детей, он нервно перебирал складки рубашки. Им нужно будет многое обсудить. Обязательно. — Всё в порядке. Жить буду, — заверил его Смит, жмурясь от солнца.       Леви видел, как командор проследил за чужим взглядом и посмотрел на окно. — Говори конкретнее. — Сложно сказать. Чувствую только, что обезболивающего они не жалели. От него всё тело кажется тяжёлым и неподъемным. Лучше скажи, у тебя серьёзные раны были?       Может, за его спасение Леви пришлось расплачиваться растяжениями или даже переломами? Эрвин явно составлял худшие сценарии. — Всё обошлось, со мной все хорошо. Тебе сказали, когда тебя выпишут? Медсестра уже сказала, что у тебя трещины в ребрах. — Месяца через два должны, — нехотя признался он. Явно не ожидал, что Леви уже успел всё выведать.       Леви наконец-то обратил внимание на кожаную сумку, нелепо брошенную на стул. Руки уже не тряслись, и он уверено вытащил, подтянул ее к себе, неторопливо открывая. Он чувствовал на себе любопытный взгляд командора. Аккерман аккуратно выложил на край койки свою военную флягу и маленькую, но толстую книгу. Капитан уверено глянул на Смита и, увидев немой вопрос, тут же пояснил: — В фляжке чай, медсестры сказали, что тебе его можно. Только он всё ещё очень горячий. Книга, чтобы мозги не совсем раскисли. — Леви, это замечательно, — Смит забрал книжку, с интересом рассматривая ее описание.       Попрощался он только спустя полчаса, обещая ещё придти. Выйдя за небольшую дверь, он впервые смог так облегчённо выдохнуть. Камень, что тяготил его последние несколько дней, спал с его плеч. Эрвин не смотрел на него ненавистным волчьим взглядом, который снился ему в самых страшных грёзах. Лишь растерянно сидел, внимательно слушая поток его мыслей. Сквозь слои любимого пиджака и рубашки он чувствовал, как горели адским огнем места, которых касался Смит. Хотелось улыбаться, словно глупое дитё, получившее подарок. Но живой Эрвин и был его подарком судьбы.

***

      Ханджи ворвалась в палату спустя несколько минут. Смит первое время сомневался, остался ли в живых кто-то из её отряда, но, к счастью, она сумела уцелеть. — Эй, Эрвин, как ты? — Женщина устало отодвинула стул от кровати, садясь на него. Не нужно было долго думать о том, какую тяжесть суеты последних дней перенесла Зое. — Лучше, — немного приврал он, откладывая принесённую Леви книгу.       Ханджи обман уловила, но говорить ничего не стала. Да и понятно всё было — Эрвин выглядел немногим лучше, чем несколько дней назад, отмытый от крови и с замотанной головой. — Какие у нас потери? — немного помолчав, наконец, поинтересовался он.       До него из коридоров госпиталя доходили слухи о восьми выживших разведчиках, что ворвались сюда с окровавленным командором. — Колоссальные, — Зое поправила очки, невесело усмехнувшись. — Выжили только: Армин, Жан, Конни, Микаса, Саша, Эрен, Леви, я и ты. — Что с врагами? — Райнер со Звероподобным и тем странным титаном на четвереньках сбежали. Бертольда мы скормили Армину. — Как он? — Уже выписали. Сейчас вроде не жалуется ни на что, — Ханджи потёрла рукой лоб и вздохнула. — Как ты? — кратко спросил Смит, не услышав в списке выживших Моблита. Он явно понимал, какой будет ответ. — Терпимо. Как доставят лошадей и новое УПМ, организуем вылазку.       Недолгий разговор прервал стук врача. Остальные разведчики уже собрались, и ждали только её. Неловко попрощавшись, она направилась к двери. — Командование корпусом на тебе до моего выздоровления. — До твоего выздоровления, поняла, — она отсалютовала и, мельком глянув на него, покинула палату.