Выживший

      На обыкновенно хмуром лице Леви отразилось лёгкое удивление. Тонкие брови, обычно сведённые к переносице, взлетели вверх. Он нелепо остановился на проходе, явно мешая парочке кадетов за его спиной. — Эрвин? — с полным непониманием прошептал Аккерман.       Всего на несколько долгих секунд маска равнодушия слетела с его лица. Вернув себе самообладание, Леви вновь стал выглядеть обыкновенно: злым и усталым. Быстро опомнившись, он добавил: — Здраствуй, не ожидал, что вернёшься сегодня.       Пропустив ребят, он быстро подошел ко входу в столовую, уверенно протянул маленькую бледную руку, и крепко пожал большую командорскую. Оба прошли к столу, за которым сидела явно радостная Зое. Присев на лавку рядом, капитан кратко глянул на потрепанного командора. Отсутствие обыденной укладки и крупные синяки под глазами всё ещё предавали ему болезненный вид. Но выглядел он всё так же гордо, несмотря на свое состояние. Смит определенно стал выглядеть куда лучше, чем было в больнице. Это несомненно радовало. — Ханджи, это твоих рук дело? — усмехнувшись, спросил Леви. — Ещё бы! Еле как смогла вытащить его на несколько дней раньше! Они вообще отпускать его не хотели. Всё твердили: «Пусть ещё полежит, полезно будет». — Куда уж дольше. И хочу сказать вам спасибо за проделанную работу. Вы хорошо потрудились. — Ой, да перестань, Эрвин, — Зое облегчённо выдохнула и локтем пихнула Командора в здоровый бок.       Леви вслушивался в разговор, притянув себе порцию. Он растягивал ужин, никуда не спеша. Торопиться было некуда: тренировки уже давно проведены, конюшни вычищены, бумажная волокита подошла к концу.       Он сидел, не решаясь заводить пустой разговор и обсуждать крутящиеся в голове вопросы при лишних кадетах. — Я принесу чай в кабинет, тебе нужно помочь дойти? –неожиданно для самого себя, и полностью серьезно спросил он.       Врачи предупреждали о короткой реабилитации. После нескольких операций и долговременного постельного режима подъем по лестнице мог стать проблемой.       Про чай он даже не спрашивал. Будет ли тот его вообще пить, нужна ли ему его компания. Их негласный закон, который они не нарушали в любых обстоятельствах.       Утверждение со стороны Леви, и лёгкий кивок сонного Смита. — Спасибо, не стоит, дойду, — с лёгкой улыбкой ответил Эрвин.       Получив ответ, Леви тут же удалился относить их тарелки. Достал и спрятанный на особый случай чай. Купаж, созданный им лично. Черный чай, привезенный столичными, засохшие ягодки вишни, смородины и голубые лепестки васильков.       Капитан достал две любимые им кружки, разлив кипяток и засыпав заварку, он краем глаза с кухни поглядывал в столовую. Эрвин уже собирался идти в сторону коридора. Поставив на поднос чашки и одиноко лежащие на столе печеньки, Леви быстро прошмыгнул за Эрвином, не замечая остальных разведчиков. Смит же успел преодолеть один пролёт. И опираясь на поручни, пытался передохнуть, оставаясь незамеченным. — Я же говорил, что могу помочь. Упрямый, — проворчал Леви, глядя на мешкающегося командора. Тот нерешительно кивнул, молча разрешая.       Отнеся поднос, Капитан пробежал коридоры и массивные двери, вернулся к Смиту. Опираясь уцелевшей рукой, он относительно быстро преодолел ступени. Помощь Аккермана значительно облегчала задачу. — Спасибо, — начал Смит, когда бой с ужасным врагом — высокой лестницей с крутыми ступенями — завершился победой. — Не знаю, через сколько бы дотащился до кабинета без тебя, — Эрвин пожалел, что переоценил свои возможности.       Коридоры утопали в последнем свете вечера, готовые погрузиться во тьму. В стены корпуса вновь вернулась жизнь. Но казалось, что всё это лишь наваждение, обман, иллюзия счастливого конца, потому что это лишь начало чего-то более масштабного, а, значит, более кровопролитного. Они оба думали об этом, старались оборвать эту цепочку тяжелых мыслей.       О какой бы простой вещи они не начинали думать, всё всегда сводилось к войне и массовой смерти. Да и призраки прошлого отпускать не желали. — Леви, — обратился Смит, открывая дверь кабинета, — чем бы ты хотел заниматься, если бы закончилась война?       Такой простой вопрос застал его врасплох. Нет, такие разговоры всегда доносились из каждого угла: от молодых бойцов, в которых кипела жизнь, от старых вояк, уставших от бесконечных опасных вылазок, но такие слова от Смита он слышал впервые. Холодный ум командора никогда не давал иллюзий хорошего будущего — об этом знали все. Приподняв брови, выражая полнейшее недоумение, Леви задумался. Война прочно въелась в его жизнь, проникла в кожу и мозг. В каждое действие, в каждую мысль. Гражданская жизнь хоть и была на расстоянии вытянутой руки, но это было совсем не то. Ему это было и не нужно. — Открыл бы лавку с чаем, построил дом рядом с лесом, — выдал Леви, смотря на серьезный профиль командора.       Тихо хмыкнув, он взъерошил темные волосы и молча побрел в комнату. Вновь открыв деревянную дверь маленьким ключом, Аккерман глянул в сторону Эрвина. — Давно носишь с собой ключ? — шутливо спросил Смит.       Леви лишь улыбнулся уголком губ. Привычка, которая была совсем незаметна для остальных. Только он подмечал это.       Пройдя в помещениие, Смит не стал терять время. Он тут же зажёг парочку свечей, и комнатка сразу наполнилась теплым светом и запахом выпечки. Поднос, который принес Аккерман из столовой, уже стоял посередине небольшого стола.       Леви протянул тонкую руку к Смиту. — Спички, — попросил капитан.       Чувствуя тепло шершавых пальцев и небольшую тяжесть коробка, опустившегося на ладонь, он забыл, как дышать. Опомнившись спустя несколько секунд, Аккерман быстро развернулся, пряча смущение, и подошёл к камину, разводя кусачий огонь. — Чтобы сделал ты, если бы это всё закончилось? — разрывая тишину, полюбопытствовал он в ответ.       Эрвин присел на длинный диван, в котором раньше умещалась половина ветеранов разведки. Огромный Майк, смелая Нанаба, молчаливый Моблит. Он поднял взгляд на полыхающие дрова в камине и на небольшую фигуру возле. Старался не спешить с ответом. — Что ж. Съездил бы к морю, купил бы маленький домик и собаку, — он мягко улыбнулся и полностью расслабился на уютном месте, позволяя болезненной волне удовольствия раскатиться по телу.       Привычная жизнь, привычный порядок вещей — это как маленький островок самого обыкновенного для нормальных людей спокойствия, но командору не хватало этого на протяжении последних месяцев. Запах спирта в больнице уже доводил до тошноты, а ворчание бабулек в соседних палатах изрядно надоело, как и отсутствие привычного геля на волосах.       Аккерман плюхнулся в кресло, где сидел Смит, и потянулся к своей кружке, заодно захватывая вторую чашку. Протягивая ему немного остывший напиток, он запрокинул голову на мягкую спинку мебели и расслабленно прикрыл глаза. Свободной рукой сняв надоевшие сапоги, капитан с ногами забрался на мягкий диван. — Сильно устал? Может, тебе почитать? — раслабленным голосом шептал Аккерман, приоткрывая глаза, глядя на пьющего чай Командора.       Кажется, Смит за всё время пребывания в Разведке прочёл каждую книгу, что когда-либо проносили в штаб, но слушать ровный, спокойный голос, придающий мистическим историям таинственности, древним легендам уважаемой старости, а романам некой страсти и любви Эрвин любил. Тайно обожал, когда читал Леви, находил интересным обсуждать с ним прочитанное, однако книги, за месяц тесного контакта исключительно с ними, засели в печёнках, и командор покачал головой, отвечая на оба вопроса. — Лучше просто говори, — хрипло ответил Смит, отпивая глоток обжигающего напитка. — Расскажи, чем вы занимались? — Вернувшись за стены, повезли раненых в лазарет, — начал он неторопливый рассказ. — Дальше была беготня с церемонией награждения, всем вручили зелёное боло. Но я не люблю его носить, вечно мешается. А вернувшись, начали пересчет припасов, отмыли почти весь корпус, возобновили тренировки, нашли новых ребят. Без тебя было трудно, — последнюю фразу он неуловимо прошептал.       Вылавливая горячей ложкой вишню уже из опустелой чашки, он медленно раскусил ее, искоса поглядывая на разомлевшего от тепла Смита. –Эрвин, — томно обратился он к нему. — В Шиганшине я тащил тебя, надеясь, чтобы ты выжил. Не смог смириться и отпустить. Извини, что вернул тебя в этот ад. Тошно, сам же твердил: «Отпусти свою мечту и умри». Хотелось помыть рот с мылом не один раз. Каждый наш день может быть последним, так давай возьмём от этой жизни все, что можем? — горько усмехнувшись, покрываясь румянцем, спросил он, смотря на озадаченное лицо Эрвина. — Я уже устал откладывать свою жизнь на потом.       Эрвин раскрыл глаза, глядя на наплывший румянец своего капитана. От Леви он не ожидал ранних признаний, не ожидал, в общем-то, такого ответа на чувства, поэтому сейчас на момент застыл, обрабатывая слова, прокручивая их снова и снова. А мозг отчего-то потерял любую возможность мыслить, пытаясь за правду подсунуть версию того, что Аккерман влюбился в кого-то другого, спрашивая у хорошего друга мнение. — Зачем я тебе? Инвалид, который уже одной ногой в могиле, — мягко и тихо, всё же спросил он, вновь прикрывая глаза и пытаясь успокоить дыхание. — Отшибло бы тебе мозг — стал бы инвалидом. Мне плевать, одна у тебя рука или две. Да хоть десять. За тобой я и в ад, и в рай пойду, — поток слов лился, словно вода из треснувшей плотины. Накопленные чувства и прокрученные в голове мысли наконец-то стали услышанными.       Дикий зверь, господствующий всем Аккерманом, взрощенный в нем Подземным городом и его обитателями, покорно сдался, позволяя окрыляющим чувствам заполнить разум. Дикий зверь, прирученный самим дьяволом, что спустился с самих небес. Серые глаза изучающе глядели на личного дьявола из-под полуприкрытых век. — Любишь, значит, — тихо изрёк Смит, опуская глаза вниз и наконец давая волю крови прилить в самую голову.       Сердце в груди будто подпрыгивало и одновременно танцевало вальс. Он опустил опустевшую чашку на низкий стол и медленно притянул Леви к себе, утыкаясь в тёмную макушку. — Я тоже, — тихо прошептал он в чёрные локоны.       Резко вдохнув, Аккерман не поверил своим раскрасневшимся ушам. Громкое и частое биение сердца заглушало любые звуки. Губы растянулись в блаженной и глупой улыбке. Его тонкие руки слегка тряслись от переполняемых эмоций. Незаметно поставив кружку, он положил ладонь на мускулистое твердое плечо командора. Прикрыв глаза, он задумался, что он и не против просидеть так оставшуюся жизнь. Вот так просто: в горячих объятиях Эрвина, выдыхающего ему в волосы, в этом кабинете с несколькими свечками, в окружении книг. — У нас все получится. Мы сможем.       Слово «Мы» оставило сладкое послевкусие, на душе отчего-то стало радостнее. Человечество и смерти забылись и отошли на второй план. Сегодня мысли были заняты столь полюбившимся дьяволом с острова Парадиз.       Эрвин старался уберечь Леви от смерти, насколько это было возможно, обеспечивая ему выживаемость. Приказывал внимательно следить за наличием газа в баллонах и проверять исправность устройства перед вылазками, распространяя это правило на всех. Выделял для него быстрейшего жеребца из конюшен разведки, и особое внимание уделял здоровью капитана. Почти пинком затаскивал его в лазарет при штабе. В общем, обхаживал максимально возможным вниманием, вызывая у самых глазастых подозрения, а у других уважение, мол, смотрите, как командор заботится о своих бойцах. Но пиком этой заботы, пожалуй, стал план живой приманки. Эрвин мог отправить Леви в одиночку отвлекать Звероподобного, Аккерман бы точно сумел преодолеть минимум половину пути, прежде чем титан заметил бы мелькающую среди огромных туш фигуру. Но тогда обстрел бы пошёл по нему одному. И скорее всего добили бы и их в случае провала.       Смит устало потёрся щекой о макушку Аккермана. Измотанность, пленение усыпляющих объятий брали своё, вызывая желание уснуть прямо на этом диване под приятной, согревающей тяжестью чужого тела и мерного дыхания. — Попытка не пытка, — согласился Эрвин, хотя понимал, что провал станет ужаснейшим наказанием для него. Столько трудов не должны были стать напрасны.       Тепло чужого тела убаюкивало обоих, заставляя глаза закрываться. Хриплые фразы Эрвина доносились через пелену наплывающего сна. Дрова в камине тихо потрескивали, обдавая и так согревшуюся комнату жаром. Пустые кружки одиноко стояли рядом с нетронутым печеньем, пока влюбленные нежились в объятиях друг друга.       Прошло ещё множество десятков минут за тихими безмятежными переговорами. День, забравший все силы и подаривший окрыляющие эмоции. Тело нещадно просило отдыха. Леви поудобнее устроился у его здорового бока и нежно обнял потеплевшими руками. Вдыхал прогретый от камина воздух, проваливаясь в сон, неразборчиво отвечая о разном.       И Эрвин внимательно слушал, пока чужой голос не умолк где-то среди складок его рубашки. Он аккуратно притянул его ближе, не заботясь о собственном удобстве. Та долгая дорога молчания казалась далеко позади, и лёгкость от подъёма на вершину только захватывала дух и в то же время сковывала страхом, что один неверный шаг, и каменный выступ обрушится вниз, в бездну, из которой он совсем недавно выбрался только силами врачей и Аккермана. Сам он был беспомощен.       Сну противиться не стал, наивно полагаясь на долгое пустое ничего, но мозг наградил серыми картинами. Всё то походило на масштабный спектакль из стен Сины: события прошлого месяца прокручивали беспокойнык изображения, набрасывали крови и реалистичности, музыканты где-то в ушах тревожно пародировали стук копыт, крики, ломающиеся кости и ржание лошадей, оглушая ужасной какофонией. Титаны жадно смотрели сверху вниз, прямо командору в глаза, но почему-то ловили других, пихая в пасть. И будто назло, начинали смыкать зубы, пережёвывая чужие тела и оставляя их на мучительную смерть. Люди падали с влажным хрустом, пока Смит, словно вкопанный, смотрел на них.       Эрвин обернулся в другую сторону, и взгляд зацепился за крошечное нечто в огромной лапе. Человек яростно пытался выбраться, но руки его были изломаны под нереалистичным положением и не могли толком нанести удар. Знакомые серые глаза, застеленные кровью, сверлили командора яростной ненавистью. — Это произошло по твоей вине! — почему-то услышал его Смит. Когда огромные зубы резко захлопнулись, разрубая тело капитана на две части. Огромный титан сразу же потерял интерес и отбросил остатки туловища.       Смит резко проснулся, жадно хватая ртом воздух. Камин погас, все дрова прогорели, оставив золу и маленькие угли, а за окном только восходило рыжее солнце. Кошмары не щадили уставшего Смита с самой первой поездки за стены. С самого первого трупа. Командор чувствовал, как ноет бок, но он о своём решении не жалел. Невесомо проводя дрожащими пальцами по чужой спине, он позволил себе убедиться, что Аккерман живой, рядом. И за ночь никакой титан его не убил. Нервно усмехнувшись своим мыслям, он прикрыл глаза.