***
— Как хорошо заштопали то, — сказала Зое, рассматривая оголённые рёбра Смита. — С таким хоть жениться, хоть замуж. Резко открыв дверь, Леви замер. Оглядывая двоих, он глупо моргал, пытаясь понять, не послышалось ли ему. — А ты что хочешь в подружки «невесты» забиться? — все же усмехнулся Аккерман, хотя его желанием сейчас было дать подзатыльник старой подруге. Он прошел к дивану, беспардонно плюхнувшись, пока Ханджи пыталась придумать достойный ответ на колкую шутку. Все трое пережили многое. Смерти, небольшие радости и все невзгоды разведки. Никто из них не соблюдал положенную субординацию. — Ты пропустила тренировку. — А…А у меня важный разговор с командором был! В доказательство она пихнула Смита локтем и услышала недовольный вздох. Эрвин не перебивал их, слушая привычную дружескую перепалку, которой ему так не хватало всё это время. — Расслабилась значит. Плюс три круга к утренней, четырехглазая, — ухмыляясь, добавил капитан, глядя на притворно обидевшуюся подругу. — А если потащишь Эрвина на приближающуюся вылазку, вообще с поля выходить не будешь. — И не собиралась, он сам… Ой, — проговорилась Зое. — Куда ты там собирался, Эрвин? По выражению лица Смита было ясно: он уже давно привык к длинному языку женщины и не обращал на это внимания, в виду того, что тот часто выдавал правильные мысли. Но иногда всё же хотелось прикрыть её рот ладонью, лишь бы не навлечь на себя лишние расспросы. Хотя и командор изголодался по общению в белой палате госпиталя. — Я должен возглавить следующую вылазку, — Эрвин откинулся на спинку дивана, зажатый с обеих сторон товарищами, явно выступавшими против его инициативы. Ничего, не в первый раз противостоять друзьям. Взять хотя бы относительно недавнюю вылазку по спасению стены. — Моя репутация и так потерпела удар, несмотря на последнюю победу. В глазах народа это выглядит… Не лучшим образом. Я отправил больший состав разведки на верную гибель, а сам, можно сказать, не пострадал, — он позволял себе долгие рассуждения вслух для них. Мысли сразу раскладывались по полочкам. — С такой славой среди новобранцев рано или поздно возникнет идея революции. Если переворот в разведке будет иметь под собой основания — это доставит нам немало проблем, — Смит мог безоговорочно доверять только этим троим. — Это ты у нас любитель революций, — добавила Ханджи, — и тебя чуть не повесили, позволь напомнить. Случай, конечно, иной, но твоих мозгов, — женщина постучала себе по голове, — хватит для пресечения недовольств. Если во время вылазки ты просто неудачно свалишься с лошади, это на разведке отразится куда хуже. Тебе вообще стоит перечислять, сколькими образами ты можешь помереть за стенами сейчас? — Я понимаю. — Да-да, и тебя это никогда не останавливало. Смит, побереги себя ради нас, — Зое знала, что подобные дешёвые манипуляции не сработают, но попробовать стоило. Командор готов пожертвовать любым из них, если это принесёт человечеству победу. И собой в том числе. — Я тебя лично с лошади столкну, — не унимался Леви. За всё это время командора буквально по кусочкам собирали лучшими медиками Парадиза. Сначала рука, потом это. А теперь он собрался вновь лезть в предстоящую вылазку. — Именно! Правительство ещё не выделило тебе на животное! — старательно поддакивала Ханджи. — Придется позаимствовать у кого-нибудь. — Я тебе как позаимствую, — Леви легонько пнул его по ноге тяжёлым сапогом. Таким манером он выражал: крайнюю степень недовольства, смущения, шутливости. Выражал свои чувства тактильностью, хоть и пытался отнекиваться. Привычка, к которой Смит привык. — Если бунт начнут, то выгоним их к чертям. Твое дело — зазывать новых кадетов, желающих прыгать в пасти титанов, а не вновь лезть в самое пекло. — Скоро приду, — прерывая жаркий спор, Леви вышел из кабинета. Продолжать совершенно не хотелось. Его упертость он не сломает. Капитан решил наконец-то пойти в душ. Это часто помогало остудить его гнев. Придя в душ, из которого все давно ушли, раздевшись, Аккерман встал под теплую воду. Смывая осевшую пыль, вновь задумался. Эрвин был таким же бараном, как и он сам. Переубедить его можно, лишь сломав ноги. А делать этого совершенно не хотелось. Ещё одна морока на их головы. Но безопасность безрассудного Смита важнее. Выходя, насухо вытираясь, он надел штаны и схватил первую чистую рубашку, до которой дотянулся. На этот раз рукава были длиннее, чем обычно. Быстро их закатав, Аккерман закинул грязную одежду в стирку и отправился за чаем. Разлив кипяток в полюбившийся ягодный чай, схватив поднос с чашками, отправился в свою комнату. Он специально припрятал кое-что к его приезду. Сейчас как раз не помешало бы. Леви толкнул бедром незапертую дверь, поглядывая то на кружки, то на спальню. Горячий напиток не хотелось пролить. Аккуратно прикрыв комнату носком обуви, он прошел к прикроватной тумбочке. Подцепив пальцем нужную дверцу, открыл ее, глядя на содержимое. Коробочка конфет. Небольшая коробочка, на которую капитан спустил четверть своей зарплаты. Такие сладости продавали только в стенах Сины, и почти всегда за бешеные для него деньги. Как бы не было постыдно, но на сладкое Аккерман падок. И готов заплатить любые деньги за шоколад, тающий во рту. К этой вредной привычке его приучил Эрвин, который любил таскать вкусности после поездок. Ассорти конфет тут же были положены на маленький деревянный поднос. Не встречая кадетов на своем пути, Леви бодро шел к нужной двери, отмечая, что совсем скоро закат. А значит Смит должен будет скоро уехать. И вновь без стука капитан зашел в кабинет главнокомандующего, ботинком открывая незапертую дверь. Тот опять подписывал бумаги. Время идёт, а привычные дела не сменяются. — Если ты забыл, то напомню: тебе нужно больше отдыхать, — беззлобно пожурил Леви, убирая в сторону подписанные бумажки, чтобы поставить съестное. Он тут же уселся на освобождённый край стола, глядя на уставшего командора. Не сопротивляясь желанию, Аккерман протянул руку, убирая выбивающиеся светлые прядки. — Перестал укладывать волосы? — Гель кончился. Надо будет сходить за ним. — Скоро уезжать, а ты с бумажками возишься. Зое нагло оставила Эрвина сидеть за столом, заваленным письмами и очередными кипами бумаг. — Я даже по ним соскучился. — Хотя и усталость внезапно, незаметно подкравшись, ударила по телу, и перо в руках лежало будто как-то ненадёжно. Но подписи и буквы всё равно выходили левой рукой красиво, аккуратно, смитовским почерком. «Наведайтесь визитом к…» «Наша семья хотела бы поздравить Вас с победой…» «Просим посетить наше поместье…» «Рады видеть в любое время…» — Кажется, все спонсоры и ненавистники разведки, чьи фамилии я когда-либо слышал в своей жизни, разом захотели увидеть героев человечества у себя. Кто-то для поднятия статуса, кто-то от искренних побуждений, другие под давлением детей, которые интересовались такими сильными войнами. Эрвин понимал, что Ханджи не удалось вовремя ответить на всё, и молча продолжал отвечать. — Брось. Успеешь ещё с этим замучаться, — Леви торопливо скидал в одну кучу все подписанные бумажки, ещё больше освобождая стол для себя. Фазу «Это стул, на нём сидят» он прошел ещё за первый год в разведке. И когда Эрвин понял, что бесполезно перевоспитывать его в некоторых бытовых мелочах, просто смирился. Пока они вдвоём, ему позволяется всё. Леви ловко забрал перьевую ручку и опустил на подставку. Как только перо оказалось на своем месте, тонкое запястье аккуратно поймал Смит, притягивая к себе. Аккерман не сопротивлялся, отдаваясь нежному возлюбленному. — Приятно звучит, — вдруг подумал он. Эрвин оставил три поцелуя на выпирающих костяшках. Губы, тёплые и влажные, будто пытались согреть холодную кожу. Такой домашний и родной. С плохо уложенными волосами и в свободной рубашке. В тонких лучах заката он выглядел потрясающе. Волосы приобретали медово-медный оттенок. А из-за большого количества теней скулы выглядели еще более острыми. Казалось, что проведи кончиками пальцев, можно порезаться. А веснушки на носу с горбинкой были еле видны. Леви наслаждался моментом. Запоминал каждую его черту, надеясь, что никогда не забудет. Не сопротивляясь желанию, он подвинулся ближе и поцеловал. Невинно и ласково, настолько, сколько мог. Вкладывая всю нежность, испытываемую к нему. Одна рука перебирала светлые пряди, а вторая покоилась на его плече. Такой мужественный, даже в самые устрашающие ситуации. Сохраняющий гордую осанку и твердый голос. Прекрасный и без одной руки. И Леви — бандит с малолетства, убийца и важнейший войн. Человек, взращенный опасными улицами Подземного города. Безжалостно расправляющийся со всеми. Человек, который не имел понятия, что такое любовь и как ее проявлять. Сейчас неумело дарил ее. Раньше чувства пугали, вводили в недоумение. Зачем ему кто-то? Он и один неплохо справлялся. Никогда не обращал внимания на девушек из борделя, на кадеток, что были с ним при обучении. Никогда не желал семейной жизни. И дело было далеко не в войне. В нем самом. До того момента, пока на такой запретной территории не появился этот мужчина. Опасный, холодный как лёд. Затащивший его в разведку. Быстро и бесстыдно украл его сердце, заставляя переживать и чувствовать. Момент, когда внутреннее животное мирно утихло, давая волю первым эмоциям. И Смит давно оставил мечту о семейной жизни. Порвал с Мари, отдав ее старому другу в жёны. Даже побывал на их свадьбе и познакомился с ее сыном. Но сам полностью ушел в работу. В сборище самоубийц, что хотят перемен и жертвуют за них жизнями. Его «семья» — гробы на кладбище, расчленённые трупы, плачущие навзрыд матери. А не напрасно ли? И тошно от того, что он сам никогда не принесёт победы этому побитому, искалеченному сборищу людей, которые стали дороги. Старый состав в разведке всё ещё является ему во снах. И он научился смиряться с этим, и давно смирился, что любая цепочка мыслей ведёт к этому. Потому что страдания — его наказание, которое всё равно никак не сопоставимо с грузом вины. Но почему-то сейчас он ощущал себя хорошо. Груз вины и проблемы отходили на второй план рядом с его капитаном. Святая Мария, он любил, и любимый человек так просто и легко касался его губ. Командор прекрасно осознавал, насколько бесценной привилегией был Аккерман. Хотелось большего — покрыть поцелуями всё его тело, но жажду любопытства стоило умерить, потому что за один долгий поцелуй не получалось насытиться даже губами. Воздух покинул лёгкие, и Эрвин уткнулся носом в бледную щёку. — Я люблю тебя. Раскрыв серые глаза в удивлении, Леви задумался: не послышалось ли ему? Были ли произнесены эти слова, запрещённые негласным правилом разведки. Все ещё не веря своим ушам, быстро вдыхая воздух, тихо, но уверенно произнес: — Я тоже. Тоже тебя люблю. По-детски искренне, но слова были от самого сердца. Горячего, страстного, бьющегося сердца. От нахлынувших ощущений не то хотелось глупо улыбаться, не то прыгать от счастья. Голова наполнилась ватой. Приятной и расслабляющей. Придвинувшись ближе, бессовестно усаживаясь поудобнее на командорском столе, Леви сидел уже напротив Эрвина. Он нагло перебрался с угла почти на середину. Аккерман с нежностью смотрел в голубые глаза. Их счастье могло в любую секунду оборваться, но пока есть возможность быть счастливым, он будет хвататься за нее. Ужасно необычно. И Леви снова втянул его в страстный и влажный поцелуй, приобнимая мускулистые плечи. Умелые губы Эрвина и его большая, теплая рука, оказавшаяся на талии. Ничего больше не волновало. Отрываясь от желанной ласки, капитан переводил дыхание, прислоняясь своим лбом к его. Губы растянулись в дурацкой, но очень счастливой улыбке. И сам Эрвин не выдержал и притянул капитана к себе на колени. Смит разглядывал бледные щёки, на которых румянец так ярко ложится, припухшие от мягких поцелуев губы. А серые глаза казались чем-то необычайно великим, могущественным, всевластным. Разгневанным и потусторонним. Командор залюбовался, останавливая поцелуи. Пока их лёгкие возвращались в привычный темп, он ласково гладил скулу, проходил большим пальцем по губам и стирал влагу. — Какой же ты красивый, — мягко шептал Эрвин, несколько раз пройдясь по рядам растрёпанных тёмных волос. Леви казалось, что покраснел с ног до головы. Сидеть было до ужаса тепло и уютно. Если бы он мог, то провел бы так ещё несколько часов. — Почему на тебе моя рубашка? — послышалось от Смита. — Чего? Аккерман потянулся к шивороту и повернул шею как только мог, разглядывая бирку. К своему стыду он увидел инициалы: Э. Смит. Открывая рот словно рыба, он искал подходящий ответ. — А… я это… Понятия не имел, чья она. Висела, вот и взял, — оправдывался Аккерман под смешок Смита. — Верю, верю. Резкий стук в дверь выдернул обоих из разговора. И так же быстро она начала открываться. Спрыгнув, словно ошпаренная кипятком кошка, Леви отошёл от стола, хватая бумаги. Пытаясь делать вид абсолютной занятости, он поглядывал на дверь. — Эрвин, собирай… — громко объявила Ханджи, растерянно глядя на них двоих. Она быстро замолчала. — Ой, меня тут зовут, походу, — женщина тут же смылась, поняв, что её явно тут не ждали. — Тц. Откладывая помятые от нервной хватки бумаги, Аккерман забрал свою чашку, сжимая ободок кружки сильнее, чем обычно. Ханджи была далеко не причиной его злости. Он сам виноват — дверь следовало бы закрыть. Стоило лишь удивляться аналитически сложенному мозгу Зое в экстренных ситуациях. Её умение — в мгновение ока исчезать оттуда, где они начинаются. Впрочем, Эрвин, ещё поддёрнутый слабым румянцем, уже успел задуматься над обрывком информации, которую Зое ценой собственной жизни доставила ему. — Чего задумался? Иди собирайся, — разрушил тишину Леви, пока пытался вытащить полукруглую конфету из уже открытой коробочки. Командор медленно поднялся из-за стола, по пути быстро разложив оставшиеся бумаги по стопкам. На сегодня он с ними закончил. Взгляд упал на небольшие старые книжки, которые он прятал среди обычных. В его кабинете так бесстыдно хранилась запрещённая литература: моря, вулканы, пустыни. Мир — не остров, мир — континенты и дальше. На небе точки, точки — звёзды горящие. Солнце тоже не просто так светит, и луна не от скуки ночью. И говорят там другой речью. И об этом знают лишь единицы с острова. Проводя пальцами по корешкам книг, Эрвин тоже потянулся к упаковке. — Всё-таки любишь сладкое, — командор надеялся, что хотя бы сейчас получит ответ. Хотя и сам его прекрасно знал. Но услышать это от самого Леви — совершенно другое. — Нет, просто так взял. Смит лишь усмехнулся, выкидывая блестящую обёртку в коробку под столом.***
Теперь вся информация, все планы были у него. И собрание лишь до конца подтвердило его размышления. Почти все теории отца, за которые его зверски убили несколько десятилетий назад. Стоило ли тратить чужие жизни ради этого и губить свою? Этого он ещё не понял. Цель жизни стала достигнута. Человечество сделало огромный шаг. И явно предстоит ещё не один сделать. Вновь понадобится пролить ещё литры крови. Убить ещё сотни людей, добавив новые имена в список захороненных разведкой. — Я договорился, чтобы дату вылазки изменили. Теперь у меня получится возглавить ее, — рассказывал Эрвин, недавно приехавший из двухдневной поездки. — И насколько? — Леви явно был недоволен. — На две недели. Надо начинать тренировки уже завтра. — Ты по лестнице начал нормально подниматься только сейчас! — Зое всё ещё старательно пыталась оградить командора от этой затеи. — Как раз тренировки помогут прийти в форму. Так что теперь я занимаюсь со всеми вместе. — На тебя нет УПМ. — Вопрос решён и с этим. Через неделю поставят новое вместе с клинками для остальных. — Не думай, что я буду тебя жалеть. Будешь пахать вместе с остальными. Четырехглазая, тебя это тоже касается. Отлыниваешь вместе со своими бумажками, — процедил Аккерман, раздражённо убирая челку с глаз.***
— В левую сторону поворот. Перестань вытягивать руки, пока их тебе веткой не оторвало! — капитан вновь кричал на падающего с дерева кадета. Тот не справился с управлением и запутался в тросах УПМ. — Ты сдохнешь первым на следующей экспедиции, если не начнёшь выполнять указания правильно. Прошла ровно неделя усиленных тренировок, на которых присутствовал сам командор. Маневры в воздухе давались ещё тяжело. Пару раз он стыдливо врезался в дерево, пытаясь выполнить задание. Остальное было не так плохо, как ожидалось. Утренние тренировки шли на отлично, по рекомендации врачей, верховая езда вводилась постепенно. Но внутренняя тревога не спешила уходить. Хотя у них и были миссии намного опаснее. Стараясь не зацикливаться на предстоящей экспедиции, Леви взмыл вверх, набирая скорость, перебираясь с дерева на дерево. Только свист ветра и хруст ломающейся древесины от крюков. Жажда и палящее солнце в небе. От скорости дыхание становилось неравномерным, а пот стекал по лбу из-за душной и жаркой погоды. И лишь маленький остаток газа в баллонах остановил его на сегодня. — Соберите остальных, заканчиваем! — кричал Аккерман, выйдя в центр небольшой поляны. — Мне подойти через двадцать минут? — спросил Эрвин, уперев руки в бока. — Да. Все нормально? Тебе не было плохо? Командор ответил ему лишь сухим кивком, глядя на подходящих солдат. — Все свободны. Точите клинки и к капитану Ханджи. Она даст вам задание, — оповестил Аккерман, расстегивая ремешок на груди. Короткий путь до склада с припасами и колодца. Небольшое ведро вылитой на голову воды помогло остудиться. Именные ремешки незамедлительно были повешены на своё место рядом с УМП. Следовало бы проверить его, но времени оставалось мало. Леви пробежался внимательным взглядом по устройству, не подмечая никаких видимых поломок. Аккерман ловко вышел незамеченным и направился к конюшне. Массивные двери были прикрыты, но он знал, что внутри точно есть человек, который его ждёт. — Оставь седло. Сегодня без него, — Леви остановил Смита с амуницией в руках. — Уверен? — Абсолютно. Ты двоих чистил? — в ответ капитан вновь получил небольшой кивок. — Спасибо. Тоже следует размяться. Оба вывели животных к калитке деревянного манежа. Аккерман проворно запрыгнул на высокую черную кобылку и сразу погнал рысью, сворачивая с конюшни. Сегодня он направлялся на большое поле. Дорога занимала всего минут пятнадцать через тренировочный лес. Огибая огромные деревья, стараясь не получить по лицу тонкими ветками, они ехали. Треск сухих палочек под копытами, цокот и завывание теплого ветра. Леви любил такие прогулки. Спокойное молчание, редкое пение птиц, красивые виды. И наступление полного умиротворения. Появлялось даже некоторое ощущение свободы. Тяжёлые ветви сменились редкими кустами и короткой травой. А белые и розовые цветы мелькали внизу. — Ты ещё не устал? — Нет, все хорошо, — донеслось сзади. — Хорошо сидишь? Выдержишь, если быстро проедемся? — Вперёд. Я удержусь. — Надеюсь. Я не хочу подбирать твою размазанную по траве тушу, — усмехнулся Леви, сильнее подгоняя лошадь. Впереди светлое небо, яркая зелёная трава и густой лес вдалеке. Крепче вжав ноги в туловище кобылы, Леви бросил тоненький повод, разводя руки в стороны. Воздух проникал под рубашку, ерошил волосы, свистел в ушах. Аккерман запрокинул голову, прикрывая глаза. Его негромкий смех послышался на поляне. Он смеялся как мальчишка, услышавший радостную новость. Никаких проблем и забот, кроме как ни упасть с высоты. И только когда он вдоволь насладился этим ощущением, Леви вновь взялся за управление. — Леви! Останавливайся потихоньку! Он так и сделал. Прошагав ещё три сотни метров, Аккерман и вовсе остановился, чтобы спешиться и помочь Смиту. Животных же просто оставили пастись рядом. Те никуда не уйдут. — Чего как дурак улыбаешься? — Я и есть он. По уши влюбленный дурак, — спокойно ответил Эрвин с теплотой во взгляде. Леви лишь успел почувствовать теплые руки, обхватившие его талию, и жестокость земли. Смит как ребенок уселся на траву, не беспокоясь о белых штанах. — Ты мне все брюки так запачкаешь, — с излишней строгостью прошептал капитан, сидя напротив своего командора. — Мне понравился твой смех, никогда не слышал его так громко. И Леви лишь молча краснел, не найдя колких слов, пока в его волосы аккуратно вплетали белые цветы.