Ты ещё здесь

      Какаши, будучи ниндзя с многолетним опытом специальных операций, натренированный реагировать в самых неожиданных и чрезвычайных ситуациях молниеносно и правильно, стоял, лишённый дара речи. Возможно, это потому, что он находился не в тылу врага, а в кругу друзей, поэтому он и позволил себе это нетипичное поведение, когда она смотрела на него таким взглядом. Он почувствовал себя неуютно, она не должна была на него так смотреть. Он старался выдержать этот полный нежности и теплоты взгляд, и прежде чем он смог заговорить, она его опередила.       — Милый, что происходит?       Её слова словно вдавили его в стену, не давая и возможности шелохнуться. «Милый», — это звучало странно, он попытался повторить это слово в своей голове и не смог распробовать его. Так не должно было быть. Он оглядел друзей, присутствовавших в палате, и по их лицам он понял, что в их головах происходили куда более интересные диалоги. Но они смотрели на него, ожидая его реакции, не в силах предположить, как он поведёт себя. Хатаке и сам не знал, как на это реагировать. Как вообще правильно себя вести, когда твой друг, открывая глаза, считает тебя своим мужем и смотрит наполненными любовью глазами? Она должна была смотреть так не на него. Он видел и раньше этот взгляд, очень давно, и она так смотрела только на одного человека.       — Сакура, — он рывком отошёл от стены и сделал к ней пару неуверенных шагов. Прежде чем заговорить, он посмотрел на Шизуне, чтобы понять, стоит ли сейчас ей это говорить и, получив слегка одобрительный кивок медика, продолжил: — Я не твой муж.       Лицо Сакуры исказилось непониманием. Она смотрела на мужчину, на своего мужчину, который уверял её в том, что не является её мужем. Она нахмурилась и посмотрела на него внимательнее, пытаясь понять, почему он так делает. Она знала, что он любил подразнить её и нередко отпускал свои шуточки в её адрес, но эта не казалась ей смешной.       — Это не смешно, дорогой, — серьёзно ответила она, заметив как дёрнулась его бровь на последнем слове.       — Сакура, — обратилась к ней Шизуне, ладонями обхватывая её руки, — ты помнишь, что у тебя есть дочь?       — Дочь? — удивилась она. — У нас пока нет детей. Что здесь вообще происходит, отпусти меня.       Девушка, явно недовольная тем, что подверглась странному допросу неизвестных ей людей, а после и грубой шутке своего мужа, попыталась вырваться из хватки медика, которая на этот раз крепче сжала её запястья. Не осознавая, что происходит, розоволосая куноичи, злясь на происходящее, с силой дёрнула руку назад, высвобождая её, задевая при этом кулаком стоявшие рядом с кроватью приборы. Сила удара оказалась настолько большой, что в панели, в которую она попала, отпечатался кулак девушки. Сакура, глядя на то, что натворила, и на то, с какой силой она это сделала, виновато посмотрела на медика и тихо прошептала: «Ой». Воспользовавшись этим моментом, Шизуне быстро выхватила из кармана шприц для экстренных случаев и ввела его содержимое своей подруге. Как только препарат начал растекаться по её венам, Сакура снова уснула, оставляя за собой тяжелое бремя непонимания. Сделав глубокий вдох, Шизуне махнула всем, как бы давая команду выдохнуть, и взяла карту Сакуры.       — Я не поняла, а мы не будем обсуждать, что это такое было? — наконец возразила Ино, выпрыгивая из своего кресла. Подойдя к бывшему Хокаге, она ткнула пальцем в свою спящую подругу. — Почему она считает тебя своим мужем?       — Понятия не имею, — спокойно ответил он.       — У нас проблемы, — закричала девушка не обращая внимание на шикающую Шизуне. — Она забыла, кто мы, забыла своего мужа, забыла себя и свою дочь, зато помнит, что наш Рокудайме — её муж. Шизуне, объясняй, как это исправить и почему так вышло!       Ирьёнин вместо ответа на её угрозы внимательно вчитывалась в карту, перелистывая страницы. В минутной тишине под разгорячённое, тяжёлое дыхание Яманака она пыталась найти ответ на её и на свои вопросы. Обратив внимание на области поражения при ударе, девушка смогла сделать только одно самое логичное предположение. Но прежде решила удостовериться.       — Какаши-сан, когда вы в последний раз видели Сакуру перед травмой?       — За пару часов до инцидента. — В ответ на его слова Шизуне задумалась, потирая указательным и большим пальцем свой подбородок. После чего закрыла глаза и устало повернулась к остальным.       — Черепно-мозговая травма, которую получила Сакура, затронула лобные доли мозга. При таком характере повреждений страдает память, как недавние, так и отдалённые события в части искажений и вплетений, а также ложные воспоминания. Судя по тому, что она видела тебя последним из всех своих близких людей, это могло спровоцировать подмену воспоминаний. Такое очень редко, но случается.       Её слова означали, что Сакура не бредит, а на полном серьёзе считает Хатаке своим мужем. Это было немыслимо. В его голове крутились мысли о том, что ему делать. Как смотреть на неё, когда он сомневается в том, что сможет выдержать влюблённый взгляд своего друга, такой открытый и честный. Непривычно… это точно было непривычно и неловко. Кто знает, сколько раз он повторил себе это за последние десять минут. Особенно в тот момент, когда она сказала о детях. Не то чтобы Какаши не хотел детей, просто не считал, что может стать достойным отцом, чтобы воспитать детей счастливыми. Но когда это сказала Сакура, он напрягся. Слишком много непривычного и странного произошло с ним за это время. Но он не мог не отметить, как вкупе с влюблённым взглядом слышались эти слова. Не так неприятно, как могло показаться.       — А какова вероятность полного восстановления? — поинтересовался молчавший всё это время Шикамару, всё так же стоявший у окна.       — Высокая, — коротко ответила Шизуне, — но вероятность регрессии ещё выше. Такие травмы не залечить, нейронные соединения должны восстановиться сами. Она должна вспомнить всё сама и постепенно.       — Да о чём вспоминать! — огрызнулась Ино. — Как вы себе представляете разубеждать Харуно, что муж у неё другой, но показать мы его не можем? А ещё как ей объяснить, что она мать?!       В истошных криках Ино были весьма сильные аргументы. Сложно вообразить, как верящему во что-то человеку нужно объяснить, что его мир — выдумка и не существует. Сложно было представить, как почувствует себя Сарада, когда мать её не узнает, и как вообще отреагирует Сакура, когда до неё все-таки донесут эту мысль. Седьмой было предложил втолковать эту информацию Сакуре, и только после этого выпускать её из госпиталя, на что Шизуне резко ответила отказом. Те воспоминания, которые вплелись в её память, выплетать надо аккуратно и плавно. Мозг сам должен хотеть вспомнить. И тогда ирьёнин произнесла фразу, которая не предвещала для Какаши ничего хорошего.       — Я попробую провести терапевтическую беседу с Сакурой о том, что правда, а что нет, но на какое-то время её новую память надо поддержать всеми её атрибутами, чтобы ей было проще восстановиться.       — Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовался Наруто.       Девушка выждала. Не стала отвечать сразу, лишь на мгновение бросила взгляд в сторону Копирующего ниндзя. Как отреагирует взрослый мужчина на её предложение, она не знала. Но была уверенна в том, что предлагаемое решение самое правильное. Ей уже приходилось встречать подобных пациентов, и каждый раз регрессия случалась именно тогда, когда пострадавшего пытались насильно вернуть в реальность. А у её подруги была маленькая дочь, которая была не виновата в том, что произошло и не должна была пережить момент, когда мама её не узнает. Она, как подруга, должна была побеспокоиться о счастье этой семьи.       — Господину Хатаке стоит как можно больше времени проводить с Сакурой. Я думаю, именно он должен помочь ей вспомнить свою жизнь. Правильную жизнь, — сделав короткую паузу, чтобы сглотнуть, она продолжила. — Вы вплетены в её новую память, значит выплетать себя, восстанавливая прорехи, что логично, вам. Это самый безопасный способ.       Как и следовало ожидать, после этого предложения разгорелась нешуточная полемика. В которой явным антагонистом выступала Ино. И снова из её уст лились весьма логичные вопросы в адрес присутствующих, самыми важными из которых были два: первый — как конкретно в представлении остальных Сакура должна вспомнить то, что она мать, и научиться ухаживать за маленькой дочкой. И второй, ужасающий остальных не менее: как они планируют объяснять происходящее Саске, когда он вернётся. На обсуждение первого вопроса времени было потрачено меньше. После жарких обсуждений, которые Какаши старался игнорировать, будучи погруженным в свои мысли, решили, что после терапии Шизуне Сакуру можно будет отпустить домой к дочери, а Хината в случае чего будет на подхвате, так как у Ино помимо всего прочего был ещё и магазин. Но вот когда дело дошло до второго, все резко замолчали. Никто даже не мог предположить, что их ожидает, когда и если Саске вернётся. Зная характер своего друга и его прошлые грешки, товарищам было тяжело спрогнозировать последствия.       — Как вы вообще себе это представляете? — вдруг спросил Какаши, который так и не понял, чего от него хотят.       — Просто будь рядом, — выдохнула ирьёнин. — Помогай ей восстановить правильные события, рассказывай о том, кто она, что прошла и как живет, но медленно и постепенно. Память восстановится, просто не нужно спешить и создавать вокруг Сакуры ажиотаж.

***

      Через два дня после того рокового утра Какаши проснулся в своей квартире, зная, что сегодня ему предстоит забрать Сакуру. Он усмехнулся этой мысли, потягиваясь в своей кровати.       «Забрать Сакуру домой».       Она как-то странно ложилась в голове, когда он об этом думал. И наверное он отнесся бы к этому как и раньше, если бы не тот её взгляд и не те слова, сказанные после её пробуждения. Поднявшись с кровати, он подошёл к окну и закурил. Втягивая в себя дым, наблюдая за тем, как тлеет сигарета от распаляющего жара, он задумался о том, что ему делать. Конечно же, он знал, что ему предстоит помочь ей вернуть свои воспоминания, но никогда прежде он не сталкивался с таким заданием. А это было оно. После того, как Наруто увидел неуверенность своего бывшего учителя, чтобы тот не вздумал отказаться, Узумаки как Хокаге дал прямое указание заняться этим делом, к тому же занят Какаши особо не был. Не то, что он был против помочь ей по своей воле, просто всё это действительно казалось ему странным. Все его отношения всегда были мимолетными и недолгими по воле службы. А Сакура была его другом, и он никогда бы не подумал смешивать эти два понятия. Но именно потому что она была для него дорогим человеком, он принял решение собраться и подойти к этому как к заданию, в котором нет места эмоциям. Он-то знал, что справится.       Умывшись и натянув штаны, Хатаке заварил свой любимый чай с жасминовыми листьями. Закурил, вновь погружаясь в пучину раздумий. Как объяснить ей её жизнь? Её брак? Он и сам не был уверен в том, что видел, а рассказывала девушка не так много, предпочитая всё держать в себе. И исходя из этого, он делал вывод, что счастья там было мало. Шизуне же строго-настрого запретила говорить о каких-то событиях, которые были травмирующими для неё, так как это может спровоцировать регрессию. И как в таких условиях, можно было помочь ей вспомнить то, что её мозг предпочёл забыть? Сложно. Сделав глоток чая, а после затянувшись сигаретой, Какаши подхватил кружку рукой, что держала сигарету, и направился в свою комнату, чтобы надеть безрукавку. Сегодня обещали теплый день.       Когда он направлялся в больницу, он знал, что Сараду должны привести туда где-то в то же время, что попросили явиться и его. Также он знал, что Шизуне уже поговорила с Сакурой о том, кто её муж и что с ней случилось, но не знал насколько успешным был этот разговор. Почему-то ему было тяжело представить, что она снова на него так посмотрит. Но он не мог не отметить, что для какой-то части его это было приятное новое ощущение. Отогнав от себя эти мысли, Хатаке поднялся на третий этаж больницы, где лежала Сакура, и напротив её палаты обнаружил Сараду и Хинату. Девочка, завидев его, как и всегда побежала к нему, обхватывая ногу. Вообще он наблюдал за таким проявлением радости не в первый раз и не только к нему. Сарада с таким же восторгом встречала всех друзей-мужчин её матери. Невозможно было не отметить, что ей не хватает отца. Хатаке как обычно присел на корточки и поприветствовал девочку, потрепав её по макушке, параллельно кивая Хинате.       — Привет, проказница. Как ты отдохнула у Хокаге-сама?       — Было весело! — воскликнула девочка, поправляя очки на переносице. — Хината-сама готовила вкусную еду, и мы все вместе её ели, а потом играли. Только мамы не хватало.       Оглядев слегка приунывшую девочку, Хатаке поинтересовался, рассказала ли ей Хината о том, что произошло с её матерью. Всё таким же грустным голосом Сарада ответила, что все понимает, что у её мамы провалы в памяти и она может кого-то не вспомнить. Но даже если она что-то не вспомнит из их прошлого, она сможет помочь ей. Заблестевшие глаза маленькой Учиха были полны решимости сделать для мамы то, что мама все это время делала для неё. Во благо самой Сарады было принято решение не говорить ей о том, что Сакура её забыла. Поэтому разговор пострадавшей с Шизуне и занял два дня, чтобы объяснить ей роль её ребёнка в её восстановлении. Хатаке широко улыбнулся девочке и выпрямился в полный рост. Подойдя к Хинате, он спросил:       — Они уже закончили?       — Да, — мягко ответила девушка. — Шизуне вышла за пару минут до вашего прихода и сказала, что её можно забирать.       Мужчина понимающе кивнул и, потрепав Сараду по голове, попросил её посидеть здесь, пока он зайдет за её мамой. Хината уважительно поклонилась и, понимая, что дальше все обойдется без неё, удалилась. Какаши решительно подошёл к двери, но на секунду замешкался, потянувшись к ручке. В его голове крутились только одни мысли: чтобы терапия Шизуне прошла успешно и Сакура вспомнила его как своего друга, а не… даже мысленно сказать себе это ему оказалось трудным. Сделав глубокий вдох так, чтобы этого не заметила Сарада, мужчина открыл дверь и вошёл в палату.       Сакура в этот момент застёгивала небольшую сумку. На звук открывшейся двери она повернулась и заправила выбившиеся волосы за ухо. Там в дверях стоял он. Мужчина, которого она помнила как своего мужа. Мужчина, о котором у неё за последние два дня было много разговоров, убеждающих её в обратном. Но вот она смотрела на него, и хоть разум говорил, что она не должна видеть в нём того, кого любит, что-то внутри настаивало на обратном.       — Привет, — улыбнулась Сакура и сразу опустила глаза. Она не знала, как вести себя в его присутствии, когда в голове да и в сердце была такая каша.       — Привет, — отвечая, он сделал пару шагов вперед и остановился в полуметре от неё. — Как ты себя чувствуешь?       — Не знаю, — всё так же легко говорила она, присаживаясь на край своей кровати. — Мне сказали, что я потеряла память, и после удара у меня появились ложные воспоминания. Не знаю как то, что я помню, может быть ложным. Всё так отчётливо.       В её голосе была обеспокоенность, но она не была удручающей или чем-то, что тяготило её. Скорее, это было желание разобраться и понять. Но от пристального взгляда Какаши не могло ускользнуть то, с какой лёгкостью она это говорила. Словно не было той Сакуры, зарывшейся глубоко в свой панцирь. Девушки, которая закрыла себя ото всех, желая сохранить своё счастье для мужа. Он присел рядом с ней, и, казалось, они оба почувствовали неловкость. У неё внутри было желание обнять своего мужчину и полежать с ним вот так, пару минут, чтобы он помог ей прийти в себя. Но разум упрямо твердил: «Он не твой муж», — то, что так усердно вбивала ей в голову Шизуне.       — Тебе… — начал было он, но оказался нагло прерванным.       — Да-да, мне объяснили, что ты не мой муж, — со смешком сказала она, подергивая плечами. — Это так странно. Я ведь всё помню.       — Что?       — Нас, — коротко ответила она, заглядывая ему прямо в глаза, и в этот момент, Хатаке понял, что миссия, которую он принял, впервые в жизни может быть сорвана. Он не знал, как себя вести перед этой Сакурой. Он не понимал, как реагировать и что будет правильными действиями. Он даже никогда не предполагал, что Сакура может вот так просто и невинно говорить подобные вещи. Он никогда не думал о ней в таком плане. Но удержаться от этих мыслей, когда тебе вот так прямо бросают их в лицо, было невыносимо трудно.       — Сакура, там за дверью ждёт Сарада, — стараясь перевести тему, он решил понять, смогла ли она вспомнить хоть что-то о своей дочери.       — Да, мне сказали, — следуя за его взглядом, она посмотрела на дверь. — Это так необычно. Я — мама.       Она улыбнулась так широко, насколько вообще была способна. Мысль о ребенке не пугала её, а радовала, так же, как когда они с Саске вернулись из путешествия с ней на руках. Только тогда Хатаке видел в ней не столько радость материнства, хотя он и не знал, как та выглядит, сколько радость за то, что они теперь семья. А сейчас она радовалась тому факту, что у неё просто есть дочь. Без всяких дополнительных привилегий семьи и прочего. Простое женское счастье — быть матерью.       — Как думаешь, я ей понравлюсь? — с предвкушением спросила она, подталкивая его локтём.       — Сакура-чан, она твоя дочь уже пять лет. У неё было достаточно времени от тебя уйти, если ты ей не нравишься, — пошутил он, за что получил очередной толчок в бок и заливистый смех девушки.       — Представляю себе напуганного карапуза, убегающего от собственной матери, — инстинктивно она наклонялась к нему, сокращая дистанцию. Он старался не подавать виду и резко не отдёргиваться, но эти её новые движения, действия, реакции ставили его в тупик. — Какаши, — протянула она. — Я хорошая мать?       Он задумался, глядя на неё. Он вспоминал те года, когда она одна разрывалась между больницей, его задачами и дочерью, при этом всегда находила время приготовить ей вкусный ужин, встретить с академии и провести с ней время. Скорее всего, те круги под глазами были потому, что она работала ночами и отказывала себе во сне, чтобы выполнить работу, потому что днём и вечером она уделяла время ей. При этом Сарада росла удивительно умной и воспитанной девочкой. Ответ напрашивался сам собой.       — Ты прекрасная мать, главное не забывай, что твоя дочь не знает, что ты всё о ней забыла, и постарайся снова её узнать. Она милая, вы поладите.       — Такая же милая, как её мама? — игриво спросила она специально наклоняясь, чтобы посмотреть на него снизу вверх. Это было невыносимо. Что эта женщина делала, и как он должен оставаться в здравом уме, не реагируя на её выпады. Замечая его потупленный взгляд, девушка быстро одумалась и, одарив его широкой улыбкой, сказала: — Ладно-ладно, ты ещё здесь, так что у меня будет много времени понять, что ты за фрукт, мой друг.       Оставаясь такой же счастливой, она поднялась с кровати и, накинув сумку себе на плечо, решительно подошла к двери. Сакура была очень возбуждена. Потеря памяти и что-то, что Шизуне назвала ложными воспоминаниями, её немного удручало, но совершенно не пугало. Ей так хотелось узнать этот мир и свою жизнь, испытывая увлеченность, она словно искала какое-то сокровище. Обернувшись к Хатаке, она рукой поманила его за собой и открыла дверь. Она сразу узнала, где её дочь и не потому, что в коридоре больше никого не было, не потому что та побежала ей навстречу. Она просто почувствовала в этой девочке что-то родное. Хоть она и не помнила Сараду, она помнила своё желание стать матерью. Так отчаянно когда-то она хотела тоже подарить жизнь и вот сейчас эта маленькая жизнь бежала ей навстречу с счастливыми возгласами: «Мама!» Нет, она не вспомнила её, но когда эти маленькие ручки обвили её шею, она захотела во что бы то ни стало узнать эту девочку и не дать ей шанса усомниться в том, что у неё лучшая мать. Обнимая свою дочь, Сакура задумалась, почему у них с Какаши всё ещё не было детей, и как только она позволила этой мысли развиться, ей пришлось сразу же пресечь себя. Обернувшись на него, она повторила себе: «Он не мой муж».       Но что-то внутри говорило об обратном.