Ты ещё здесь

      Запах свежезаваренного кофе был настолько ярким, что сумел заполнить собой всё пространство первого и второго этажа дома. Именно он смог разбудить Сакуру. Открыв глаза, она рукой провела по той стороне постели, где должен был находиться Какаши. Но его там уже не было. Не осталось даже тепла его тела. Разве что еле различимый запах сигарет, который нерешительно пробивался за запахом кофе. Он не ушёл. Он был рядом всю ночь, как и обещал. Это сдержанное обещание слегка согрело её сердце. Поднявшись с кровати, она пошла в ванную, чтобы умыться. Но лишь раз взглянув на себя в зеркало, она сразу вспомнила события минувшей ночи. Глаза были опухшими, всё лицо напоминало цвет самой сочной розы, а волосы были растрёпаны. Почему-то при взгляде на своё отражение ей показалось, что она уже видела себя такой и не один раз. В сердце затаилось чувство родства с той, что смотрела на неё. Даже без воспоминаний сразу стало понятно, что так оно и было. Это был привычный для неё вид. Раньше. Но больше она такого не допустит. Не должна.       Смывая с себя всю горечь вчерашних событий, она подумала о том, что была не одна. Ей стало интересно, впервые за сколько времени она смогла с кем-то поделиться? И почему не делилась ранее? Ответ на этот вопрос нашёлся достаточно быстро. Если проанализировать всё то, что ей рассказывали, и то, что она вспоминала. Она долго добивалась любви того мужчины. Неужели кто-нибудь захотел бы поверить в то, что он остался брошенным, сразу после того, как достиг предела своих мечтаний? Вот и она наверное, поддерживала какой-то образ, чтобы не смотреть правде в глаза.       «Мазохистка», — единственное, чем она ответила своим мыслям.       Одевшись в домашнее красное платье, она спустилась вниз, даже не успев высушить волосы. Следуя за манящим ароматом кофе, она оказалась на кухне, где её уже ждали лёгкий завтрак и тот самый источник этого аромата.       — Ты ещё здесь, — это был не вопрос, скорее приятное наблюдение. Мужчина, конечно же, уже знающий о том, что она проснулась, повернулся к ней лицом. Он смотрелся так естественно на кухне. Словно он делал так каждое утро. Вообще-то, так и было, но это не реальность, которую она себе создала. А настоящее. Новое настоящее.       — Доброе утро, — чуть слышно отозвался он, снова возвращаясь к поджариванию хлеба на сковороде. — Кто-то же должен был помочь Сараде собраться в академию, дать ей лекарство и проследить за тем, чтобы она выполнила задание.       Почему-то эта фраза её рассмешила. В сравнении с полуночным приступом сюжет, который разворачивался перед ней, был наполнен такой лёгкостью и теплотой, что, казалось, она совсем не свойственна этому мужчине. Присев на стул рядом с разделочным местом, она быстро ухватила из тарелки один приготовленный тост.       — Что смешного? — поинтересовался он.       — Кажется, я узнаю тебя заново, — честно призналась она, не переставая улыбаться. — Как себя чувствовала Сарада утром?       — Температуры почти не было, но я решил, что лекарство будет не лишним, — он пожал плечами и, переложив последние тосты на тарелку, сел напротив неё. — Кстати, мне пришлось проявить немалую сноровку, чтобы объяснить ей, что я делаю так рано утром у вас дома.       — И что же ты ей сказал? — откусывая кусочек, спросила она.       — Что её жестокая мать заставила меня провести всю ночь за поиском трав в лесу, чтобы приготовить ей лекарство. А за ночь она так умоталась, что давать дочери успехи её бессонной ночи пришлось мне.       — До чего доблестный мужчина, — рассмеялась она и неожиданно заметила, как еле слышно ей вторил Какаши. С сегодняшнего утра для неё всё было как-то по-другому. Не то чтобы в новинку. Просто она словно приняла то, что все воспоминания ложь. А реальность — та, которую она хотела бы изучить вместе с ним. Её не страшило то, что она вспомнит. Теперь она знала, что у неё есть как минимум один человек, который её поддержит.       Какаши же выглядел так же утомлённо, как и она до всех водных процедур. Трудно было не заметить его уставший взгляд. Он беспокоился за то, что будет когда она проснётся. Какой она проснётся. Казалось, что нахлынувшие воспоминания буквально раздавили её, низводя до состояния пыли. Но, как водится, многие имели свойство её недооценивать. Как и сейчас. Перед ним сидела не подавленная девушка, а всё та же лучезарная Сакура. К которой он успел привыкнуть.       — Мне сегодня надо зайти к Наруто, — чуть осторожно начал он.       — Важные государственные дела? — легко ответила она, делая бодрящий глоток. — Кстати, я подумала, что было бы неплохо снова входить в рабочую колею. В конце концов, жить на что-то надо.       — Ты уверена, что готова? — осторожно уточнил Какаши, и машинально его рука захотела потянуться к её. И когда он стал таким?       — Не попробуешь — не узнаешь, — она пожала плечами, уминая последний кусочек.       — Я поговорю с ним об этом. Чем хочешь заняться сегодня?       — Я бы сходила в больницу. Может, что вспомню. И ещё… — она протянула последнее слово, в упор глядя на него. — Я бы хотела начать тренироваться. Такую силу нужно контролировать. Ты поможешь?       Хатаке отпил чай из чашки и оценил ситуацию. В пользу положительного решения сыграло несколько факторов. Во-первых, столешница, которая была сломана. Во-вторых, он припомнил день её пробуждения, когда она сломала монитор в палате. В конечном счёте это складывалось в весьма неприятный потенциал, который может нести за собой женщина, способная проломить стену собственного дома в момент очередного приступа. Поэтому он согласился и предложил начать сразу по его возвращении от Хокагэ. Закончив с трапезой, Сакура удалилась готовиться к тренировкам.       Выйдя из дома, Хатаке остановился на крыльце, стянул маску и закурил, осмысливая последние события. Надо было себе признаться, что равнодушным к выздоровлению Сакуры он не был с самого начала, но когда именно он стал неравнодушным к ней? Когда вчера она сжимала его, выплёскивая все страдания? Или, может, когда она в первый раз что-то вспомнила и её поразила острая боль? Или, может, в тот раз, когда она назвала его своим мужем? А возможно и ещё раньше, когда он наблюдал, как счастье, заслуженное счастье обходит её стороной, ну или она его, тут уж как посмотреть. Совокупность всех факторов неоспоримо вела к одному-единственному умозаключению: ему не всё равно и больше стоять в стороне он не может. Если жизнь решила подкинуть ему совершенно нетипичную для любого нормального человека ситуацию, значит она хотела что-то сказать. Однако барьер, который нерушимо хранил границы в его голове, не позволяя пересечь черту, всё же был суров. Как ни крути, а кому-то будет больно там, куда всё это приведёт. И последний шаг за этот рубеж осилить было тяжело.       Потушив сигарету, он убрал её в банку, которую для него какое-то время назад приготовила Сакура. Закрыв дверь своим ключом, он направился к Наруто. По дороге он размышлял, правильно ли поступит, обратившись к нему за помощью. Правильный ли выбор он делает. Но, как он ни старался, ответ был неизменен. Не попробуешь — не узнаешь. Так или иначе, он будет рядом. В его старом кабинете Узумаки, как и всегда, утопал в документах, выстроенных на столах словно стелы. Рядом неизменно находился блюститель работоспособности в лице Шикамару, который, как надзиратель, сам того не желающий, следил за тем, чтобы бумаг становилось всё меньше. К слову, выходило это скверно. И дело, скорее, было не в проворности Шикамару, а в медленной скорости Наруто. Так парадоксально: сын самого быстрого человека был жутко медлительным в бюрократических делах.       Завидев его, Наруто, осознав, что пришедший — прекрасная возможность переключиться, с радостью поприветствовал друга и предложил присесть. От искренней радости в глазах блондина Нара закатил глаза и тяжело вздохнул. После обмена любезностями беседа, конечно же, перетекла к самой волнующей всех присутствующих теме. Сакура. Какаши поделился произошедшим вчера, предварительно оценив, стоит ли друзьям знать всё. Решив не утаивать ни толики, он детально описал и само воспоминание, и чувства, которые переживала девушка как тогда, так и теперь. Все случившееся произошло потому, что она была одна. Он пообещал ей, что одна она не будет, и поэтому не утаил ничего. Ни то, что она страдала, ни то, что ей было стыдно, ни то, что остался с ней на ночь. Последнее к слову, было лёгкой пробой почвы на предмет реакции товарищей. Внимательно выслушав весь рассказ, мрачневший от слова к слову Наруто к финалу был красным от злости, что, собственно, продемонстрировал сильным ударом кулака по столу.       — Чёрт бы побрал этого Саске! — яростно воскликнул он, стискивая зубы. — Да как…       Он замолчал, не договаривая фразу. Это было понятно. Как выразить всё то, что испытывает друг, услышав такое? Кого винить? На кого злиться? Что делать? Ответ всегда будет разным в зависимости от обстоятельств и контекста. Но выразить свои чувства бывает невыносимо сложно. Шикамару сел на диван, скрестил пальцы и, упершись локтями в колени, задумался, то и дело поглядывая на самого рассказчика.       — Поэтому у меня есть предложение, и я хочу, чтобы вы его выслушали, — сказал Какаши, приковывая к себе внимание. — Я хочу, чтобы ты вызвал Саске сюда.       Как и ожидалось, его предложение было встречено сначала с непониманием, а после с сопротивлением. Было сложно разобрать, чем именно аргументирует блондин, протестуя данному заявлению, так как он начал тараторить. Единственное, что более ли менее отчётливо уловил мужчина это, что: «ей станет хуже», «её надо беречь», «надо думать о ней и Сараде». Однако всё это время молчал советник Хокагэ, который явно направил мыслительный потенциал во всесторонний анализ данного предложения.       — Чем это, по-твоему, поможет? — наконец спросил он, прерывая эмоциональную риторику Наруто.       — Она не может постоянно вспоминать — плакать, и так по кругу бесчисленное количество раз. Ей надо жить дальше, но она не может этого сделать, пока прошлое неконтролируемо наносит удары.       — Шизуне говорила, что заблокированные воспоминания могут привести к регрессии. А Саске не просто так самое заблокированное из её воспоминаний, — напомнил Нара.       — Регрессии стоит действительно опасаться тогда, когда он внезапно вернется в её жизнь, а она к этому не будет готова. Или к тому моменту она создаст новую жизнь, которую снова потеряет, — спокойным, размеренным тоном, словно объясняет ученикам план атаки, парировал Какаши.       — Это не лишено смысла, — выдохнул Шикамару. — Но если — и когда — её накроет, что делать?       — Быть рядом, — так же уверенно ответил Какаши. — Эта женщина в одиночку вынесла пять лет непонятно каких страданий и самотерзаний. Она сильная, Шикамару. Быть рядом будет достаточно.       — Это всё, конечно, очень заманчиво, но вы не учитываете главную переменную вашего плана, — наконец успокоившись, Наруто откинулся своём кресле. — Я писал ему ещё не раз после случившегося. В лучшем случае он отвечал, что всё под нашим контролем и он нам доверят и вернётся как разберётся с делами, в худшем — вообще молчал.       — Позови его не как друг, — Какаши перевёл взгляд на Наруто. — Позови его как Хокагэ. Он не сможет проигнорировать прямой приказ.       — Ты недооцениваешь его своевольность, будто совсем его не знаешь. Нукенином ему быть не привыкать, его волнует цель, а не её следствия и последствия.       В комнате повисло молчание. Оспаривать утверждение Наруто было неблагоразумно. Раз уж травма жены не заставила его вернуться домой и отказаться, пусть даже и на время, от своей цели, вряд ли он беспрекословно выполнит приказ. Что же всё-таки за человеком стал Саске Учиха? Возможно, если бы он узнал, что было с его женой в его отсутствие, то это бы побудило его пересмотреть интересы.       — До этого момента мы применяли Готэ, пришла пора применить Сэнтен, — виртуозно используя терминологию излюбленной игры, Шикамару расправил плечи. — Отправь ему данные, что в деревне появились сведения, которые важны для его миссии. Напиши, что разведчики что-то нашли и мы не можем их отправить в целях сохранности конфиденциальности данных. Но мы предоставим их на западной границе.       — И что из этого следует? — все ещё не понимая, уточнил Наруто.       — Там его встретит Сакура. Я думаю, что при таком раскладе извиняться за Сэнтен будет излишним. Мужчины снова замолчали, обдумывая предложенный план. Ложь не самый удачный способ, однако единственно возможный без применения силы, к которой, конечно же, никто прибегать и не стал. Согласившись и обговорив дату, Наруто сразу же принялся писать письмо, а Какаши удалился, чтобы обговорить ситуацию с Сакурой, хотя в данном случае, скорее, поставить её перед фактом. Перед уходом он успел обсудить с Наруто и обещанное девушке — о её возвращении в больницу. Доверившись оценке её состояния со стороны Какаши, а также получив толику надежды на то, что работы станет меньше, Узумаки согласился. Выйдя из кабинета вместе с Нара, Какаши обменялся с ним предложением перекурить, и они вышли на крышу, в укромное место. Какаши облокотился о купол, стоящий за его спиной, а Шикамару уперся руками в перила, разглядывая деревню.       — Ты уже придумал, как будешь объяснять Учиха то, что между вами происходит?       — Она уже не считает меня своим мужем, — стараясь не реагировать на откровенный подтекст, ответил Какаши.       — Я уверен, что даже если десять лет не увижу свою жену, то по возвращении сразу пойму, на кого и как смотрит она, и кто и как смотрит на неё, — он нарочито резко стряхнул пепел и повернулся к нему лицом.       — Не одобряешь? — спокойно спросил Какаши, действительно интересующийся его мнением.       — Скорее слегка удивлён, — он усмехнулся, а после устало и в привычной ему ленивой манере сполз вниз, усаживаясь на пол. — А если серьёзно, что будешь делать, если она выберет его?       — Видимо, придётся сменить эмблему на хитай-ате, — вторя ему, он усмехнулся, выпуская из лёгких дым. — А ты что скажешь?       — Я думаю, что умение забывать — благо. Но умение помнить и преодолевать — счастье. Она почему-то выбрала тебя в своём бреду. Это что-то да значит.       — Или не значит ничего.       — Резонно, — Нара пожал плечами. — В любом случае, если выбирать между стабильностью в одиночестве и боли или нестабильным счастьем -а она с тобой действительно живет этим, — то я бы выбрал второе. Не сомневаясь.       — Я знаю одного Учиха, который с этим не согласится, — стряхивая пепел, насмешливо ответил Какаши.       — Выбирать-то не ему. У него был шанс, когда мы были детьми, был шанс, когда он пришёл с ней и Сарадой в деревню, и было ещё двадцать восемь шансов, ровно столько ему писал Наруто. А у тебя будет один — не упусти его.

***

Оказавшись в больнице, Сакура снова ощутила это приятное чувство. Будто бы здесь было её самое любимое место из всех. Наравне с этим она почувствовала в груди и странную тяжесть. Будто бы что-то разрывало её от большой радости и большой боли. Ей стало проще прислушиваться к своим ощущениями и даже без восстановления памяти делать какие-то выводы. Она проводила здесь много времени. Скорее всего, в ущерб себе, а возможно даже и дочери. Неужели работы было так много, что она не могла найти способ остановиться, разобраться со всем по частям? Ей стало интересно, а была ли она вообще хорошим руководителем, при прочих вводных.       При этом персонал больницы был с ней очень вежлив и обходителен, у неё не складывалось впечатление, что она была каким-то тираном или деспотом. Скорее всего, она думала о других в ущерб себе. Усмехнувшись своим мыслям, она подумала, что это на неё похоже. Так же, как и похоже на всю её, якобы семейную, жизнь. Сотрудники любезно провели её в кабинет, который временно занимала Шизуне, там та и должна была с ней встретиться после того, как освободится от осмотра пациентов. Проходя мимо операционных в сторону кабинета, она остановилась у одной, которую венчал номер три. При взгляде на эту дверь по телу пробежался холод, а сразу за ним, всполохи воспоминаний. Сначала сумбурных, словно кто-то перемешал все картинки, а после более структурированных. Сакура схватилась за виски и зажмурилась, всё же воспоминание было слегка болезненным. Это был тот самый день. День, когда всё это случилось. Она вспомнила, почему не хотела оперировать в этой операционной, вспомнила, что там был сложный пациент, а также вспомнила, что в этот момент с ней рядом был Какаши. Которого она оставила, даже не попрощавшись и не попросив подождать её. Просто на автомате упорхнула делать свою работу. Даже не до конца осмысливая свои действия. А ведь он и тогда был с ней рядом. До всего этого. Наверное, единственный, кто старался хоть как-то вытащить её из скорлупы.       Следом за этим, пришли и другие воспоминания, как он приходил с работой к ней домой, чтобы не тащить её с малышкой на руках в резиденцию. Разве это была не забота? Неужели поэтому её мозг выбрал его своим объектом изменённой памяти — потому что он всегда был здесь, рядом. За ними словно из рога изобилия посыпались и другие воспоминания, но уже о больнице, о Шизуне, о её работе. Как прорвавшаяся дамба, воспоминания накрывали её с такой скоростью, что она не успевала осмыслить картинки и сложить их в итоговый файл. Ноги слегка подкосились, и она поняла, что теряет сознание. Её обмякшее и покачивающееся тело заметила медсестра, которая была на посту в отделении. Успев подхватить Сакуру, она помогла ей добраться до смотровой палаты. Разместив её на кушетке, она дала ей воды и сообщила, что позовёт Шизуне сюда. Спустя не более двадцати минут, которых хватило, чтобы Сакура полностью пришла в себя, в дверь вошла её подруга. Да, не девушка с именем Шизуне, а подруга, и товарищ, которого она помнила.       — Привет, Шизуне, — смело улыбнувшись ей, будто давно её не видела, Сакура, стоило девушке подойти к ней ближе, обняла её.       — Я вижу, ты в норме, — улыбнувшись, ответила ей ирьёнин.       — Апельсины, курица в карри, жареные данго и до невозможности высокие моральные качества, — продолжая улыбаться, куноичи перечислила все ключевые аспекты о ней, которые, наконец, вспомнила.       — С возвращением, — с радостью выдохнула Шизуне.       — Не совсем, многое ещё остаётся загадкой.       Раз уж их встреча была прервана внезапным наплывом воспоминаний, было принято решение начать с осмотра и оценки текущего состояния. Сакура поделилась тем, что вспомнила за последнее время, особо осторожно подбирая слова к ночному инциденту, а также тем, что произошло только что. Шизуне с радостью отметила, что её мозг стал лучше адаптироваться к усвоению старой информации, а также сделала себе пометку, что новая личность Сакуры сохраняется при воздействии старых воспоминаний. Особо тяжёлый эпизод Шизуне восприняла тяжело. Эта добрая девушка всегда брала на себя больше ответственности, чем могла выдержать, но стойко противостояла любому натиску. Вот и сейчас, от ощущения, что в случившемся есть и её вина, её лицо изменилось. Сакура это заметила и поспешила не дать ей взвалить на себя и это.       — Эй, мне тут объяснили, что иногда такое просто происходит. Главное встать и сделать выводы, — потрепав подругу по плечу, сказала Сакура. — Если и есть тут виноватый, то это я сама, так что я полна решимости всё исправить.       — И как? — интересуясь больше с медицинской точки зрения, спросила девушка.       Сакура весьма логично объяснила свой подход. Для начала она хотела бы заняться документальной работой. Ознакомиться с отчётами, данными, статистикой, потом начать работать в лаборатории, после — с приёмом пациентов, а как Шизуне решит, что она снова готова к оперированию, то и туда. Хоть куноичи и хотела быстрее вернуться в «поля», но, учитывая главную медицинскую заповедь, не хотела рисковать. Шизуне с удовольствием приняла данный план и не нашла причин отказывать. Единственное, что её по-прежнему смущало, это то, что она так и не вспомнила своего мужа. С точки зрения науки, сложно было прогнозировать к каким последствиям в личности может привести, если когда-нибудь в самое неподходящее время воспоминания о нём вернутся так же, как сегодня рядом с операционной. Сможет ли она справиться с таким необузданным потоком?       — Сакура, — решив осторожно подойти к этой теме, Шизуне тщательно выбирала слова. — Как ты думаешь, почему ты не можешь вспомнить Саске?       — Я думала об этом, — честно призналась она. — Я могу с тобой говорить честно. Каждый раз, когда я думаю о нём, у меня лишь множество вопросов и накопившаяся подавляемая злость. И когда я думаю о том, что его не было, я вспоминаю то, что рядом кто-то был. Сначала я думала, что это выдумка моего воображения, а сегодня поняла, что я лишь немного изменила контекст. Может, потому что мне стыдно, я не могу вспомнить?       Её фразы были обрывочны, где-то глубокие, а где-то переходившие в другое русло, но Шизуне казалось, что она понимала смысл. Она ведь проводила с ней в этой больнице сутки и знала о том, кто приходил её проведать, принести обед, или сказать, что пора домой. Сказанное ею было не лишено смысла, если посмотреть под этим углом. Странно только то, что Сакуре было этого будто достаточно для того, чтобы двигаться дальше. Немыслимо любимый Саске вдруг отошёл на дальние планы, освобождая место жизни, а не воспоминаниям о любви. Это было воистину поразительно и неопределённо в равной степени.       Требовать от неё больше было весьма нежелательным шагом. Именно поэтому Шизуне решила не продолжать углубляться в этот вопрос, а переключиться на интерес к её грядущим планам, а также назначить следующую встречу, через несколько дней. Покидала больницу Сакура с чувством, что она туда скоро вернётся. И на этот раз сумеет справиться с трудностями. Уже на подходе к дому она вспомнила, что не купила продукты на ужин, мысленно поставив себе напоминание о том, что после тренировки стоит за ними зайти. В голове сразу мелькнул образ из её мнимого воспоминания, как они с Какаши ходили за продуктами. Это всегда был маленький праздник. Выбраться вместе, насладиться временем друг с другом. Вообще таких воспоминаний становилось всё меньше, и, как и сейчас, она подумала о том, что было бы неплохо претворить его в жизнь. Однако её ожиданиям не дано было сбыться. Ведь, оказавшись на свой кухне, она заметила пакеты с продуктами и курящего на веранде Хатаке.       — Привет, — он улыбнулся ей улыбкой, которую она посчитала самой обворожительной из тех, что ей доводилось видеть.       — С каких пор ты хозяйничаешь на кухне? — нарочито сердито спросила она, складывая руки на груди.       — С тех пор, как кто-то попросил потренироваться, а хорошие тренировки заканчиваются тем, что ноги не держат.       — Я бы не отказалась от таких тренировок, — выделяя последнее слово, она залезла на диван и приблизилась к нему. Он не отстранился, а позволил себя поцеловать. Глупо было отказываться от того, что было на расстоянии одного поцелуя. Разорвав этот неприлично долгий поцелуй, Какаши посмотрел на неё, держа в своих объятьях у себя на коленях.       — Тренировки, Сакура.       — Да, да, да.       Соскочив с него, она быстро переоделась в свой комнате, а к моменту, когда она спустилась, он ждал её на небольшой поляне возле леса, куда выходила веранда. Тренировка началась с основ, а после перешла к практике над контролем чакры. Признаться, учить взрослого человека Хатаке никогда не доводилось, но основной задачей было не учить, а помочь ей вспомнить, и это удавалось весьма успешно. С периодическими перерывами на нахлынувшие воспоминания, Сакура справлялась с поставленными перед ней задачами, однако быстро выматывалась, словно она вообще давно не практиковалась, из-за чего тело растеряло былую выносливость. Заставляя её из раза в раз карабкаться на дерево, он наблюдал, как она поднималась и падала, снова вставала и снова падала. Он с интересом отслеживал её реакции. Первые пару раз падение далось ей со смехом. Последующие раз десять её жутко злили. Было видно, как лицо краснеет от злости, а брови хмурятся от гнева. В какой-то момент Какаши сильно напрягся, когда она замахнулась кулаком, выкрикивая что-то непристойное дереву. Когда же он захотел подойти к ней и помочь, она резко осекла его, сказав, что всё поняла и ей просто нужно попробовать ещё раз. С завидным упорством она забиралась всё выше и падала всё сильнее, но не хотела принимать помощь. Он задумался, а не так ли она все эти годы поступала? Из-за чего и довела себя до этого состояния. Она продолжала идти дальше даже тогда, когда её ноги, фигурально, были стёрты в кровь, а энергию на движение она брала из жизненных сил. Но она шла как заворожённая. Потому что думала, что должна дойти сама. В очередное её падение он присел на корточки возле неё, рассматривая запыхавшееся лицо, а также орлиный взгляд, следивший за верхушкой ненавистного дерева. Мягко обхватив её лицо ладонями, он развернул этот взор на себя.       — Не надо пытаться всё сделать самой, когда рядом есть тот, кто поможет, — спокойно сказал он, желая, чтобы она поняла весь смысл его слов. — К тому же меня не радует перспектива увеличения количества синяков на тебе. — Он помог ей подняться, а Сакура, словно прозревшая, смотрела только на него. Он обошёл её со спины. Попросил закрыть глаза. Она послушалась. Он накрыл её руки своими, и медленно подтянул их к её животу.       — Почувствуй энергию, вот тут, — от его нетерпимо близкого расстояния вместо того, чтобы расслабиться, она напряглась, а почувствовав на животе свои руки, которыми управлял он, она ахнула. — сконцентрируйся, Сакура. Почувствуй как энергия растекается по твоему телу. Почувствуй её в руках, — он провёл своими руками по ним. — В груди, — он поднял её руки к ней. — В ногах.       Вторя своим словам, он водил руками по её телу, пытаясь помочь обрести контроль, которым она всегда отличалась. Под его гипнотизирующим голосом девушка смогла представить себя и потоки чакры, движущиеся внутри. Это было сравнимо с волшебством. Ведь там, куда указывал его голос и стремились неподвластные ей руки, она чувствовала прилив сил. И как только команда дошла до пяток, она открыла глаза, мягко улыбаясь ему, она смогла не торопясь, медленным и уверенным шагом дойти до намеченной цели. Глядя на него с верхушки роскошного старого дуба, она радостно махала рукой выкрикивая: «Я справилась». А он, стоя внизу, даже и не припомнил, когда в последний раз был так рад чьим-то успехам.       Но если с покорением вершины проблем не возникло, то вот со спуском они, очевидно, были. Поэтому Какаши пришлось забираться туда же, чтобы спустить. Потрёпанная, ушибленная, с зудящими от синяков телом, но безусловно счастливая девушка направлялась на руках Какаши в дом. Помывшись и обработав ушибы мазью, она спустилась на кухню, чтобы помочь с приготовлением ужина, так как Сарада скоро должна была вернуться из академии. В процессе приготовления ужина они обменялись новостями за день, и когда очередь освещать свою часть дня дошла до Какаши, он весьма помрачнел. Сакура заметила едва уловимое изменение в скорости его речи и не могла представить, с чем это было связано.       — Как прошла встреча с Наруто? — напрямую спросила она, ожидая, что его изменившийся тон связан с отказом Хокагэ в её возвращении в больницу.       — Хорошо, Наруто согласился с тем, что тебе можно постепенно возвращаться в рабочий ритм.       — Тогда почему ты ведёшь себя так, будто что-то случилось?       Какаши прекратил нарезать овощи и, отложив нож в сторону, посмотрел на непонимающую происходящего Сакуру. Он поступил своевольно сегодня в кабинете Седьмого и не знал, как отреагирует она на его действия. Но что переживать о том, что уже сделано, ему всего-навсего требовалось сказать.       — Я попросил его вернуть Саске, — он увидел, как она, прежде смотревшая на него прямо, опустила голову, будто сильно увлечена шинковкой мяса. Между ними повисло молчание, и он не знал, как его расценивать.       — Потому что я попросила? — не поднимая глаз, спросила она.       — Не только. Для всех нас будет лучше, если не будет недопониманий ни с чьей стороны.       — Он придёт сюда?       Эту часть посвящения в план он не учёл. До сих пор Сакуре было неведомо лишь одно. Многочисленное количество раз, что Саске не желал возвращаться по одному лишь ему ведомой причине, кроме единственного, когда с ней это произошло — об этом она знает. А теперь ему требовалось объяснить ей, что он вернётся сюда не ради неё или дочери, а ради миссии. Если посмотреть на это со стороны, это было жестоко.       — Нет, — коротко ответил он, крепче сжимая рукоять ножа. — Он будет на западной границе, предположительно через неделю, там вы и встретитесь. Но, Сакура, ты должна знать…       — Я полагаю, моё присутствие там для него будет сюрпризом? — она наконец посмотрела на него с кривой ухмылкой, осознавая всё лучше, чем он мог предположить. Он не ответил ей, только кивнул в знак согласия с её выводами. — Смешно, правда? Организовывать встречу мужа и жены обманными манёврами.       — Ты не злишься? — скорее прощупывая её, он задал этот вопрос, хотя где-то в глубине он опасался именно этой реакции.       — Если я на кого и злюсь, то точно не на тебя. Ты сделал это для меня, у меня к тебе будет только одна просьба.       — Какая?       — Ты будешь со мной рядом там?       Признаться, с самого вчерашнего вечера, как ему пришла в голову эта идея, он непроизвольно начал представлять тот момент, когда Сакура и Саске встретятся. Как это будет, кто будет рядом, что там будет происходить. Крутились самые разнообразные вариации, но неумолимо он приходил к выводу, что не должен быть там. Его присутствие может усугубить положение и без того до жути неопределённое.       — Я не думаю, что это хорошая идея при текущих обстоятельствах, — заметив, как она закатывает глаза, пытаясь бросить какой-то аргумент, он опередил её: — Для него ты по-прежнему жена, которая любит его. Мать его дочери, Сакура, — на слове «его», он сделал особый акцент.       — Если бы ему это было важно, никому бы не пришлось идти на такие ухищрения. А мне важно, чтобы ты был рядом. Ты нужен мне, Какаши.       Этого контраргумента он и боялся. Ему он не может противостоять, а в совокупности с этим нуждающимся взглядом, он и не хотел отказывать. Такая искренняя мольба не могла оставить его равнодушным. Сам не ведая, что творит, он согласился, абсолютно не воображая, как нужно будет себя вести рядом с ними. Как на неё смотреть, чтобы не сделать другу больно. Хоть ему и хотелось вмазать тому отрезвляющую пощёчину. Саске был ему дорог, и перед ним снова открывалась моральная дилемма, что правильно в данной ситуации: сказать правду или солгать. Что будет лучше не для него или Саске, а что будет лучше для неё. Эти мысли ему пришлось отложить на потом. Натянув маску, тем самым показывая Сакуре, что Сарада почти пришла, он продолжил готовить ужин. Единственное, о чём они успели договориться, это то, что малышку на эту встречу она не возьмёт. Это было не воссоединение семьи, нет. Цель была совершенно иной.       Сарада, уже привыкшая к тому, что мужчина ошивается у них дома с завидной регулярность, уже с самого порога дома, даже не видя взрослых, прокричала: «Мама, Какаши-сенсей, я дома!». Какаши улыбнулся, услышав этот голос, сравнимый со звоном маленьких колокольчиков. Не став переодеваться, Сарада захотела помочь взрослым в приготовлении ужина и, помыв руки, восторженно приняла задание делать салат. Недавняя напряженность, витавшая в этих стенах, быстро пала под натиском смеха, уюта и тепла, создаваемого этими тремя. Когда ужин был готов, все как всегда направились за стол и принялись есть, за исключением мужчины, конечно, который с интересом наблюдал за ними.       — Ты написала письмо, милая? — поинтересовалась Сакура в разгар увлекательной истории о том, как прошёл день в академии.       — Да, — как-то без энтузиазма ответила дочь. В ответ на очевидный вопрос со стороны взрослых она пояснила. — Сказали, что отправку писем отложат на месяц из-за нехватки персонала в связи с подготовкой к экзаменам.       Какаши ещё утром внимательно наблюдал за тем, с каким усердием и предвкушением Сарада составляла это письмо своему отцу. Для неё это была возможность как можно скорее коснуться того, кто для неё оставался загадкой, можно сказать, всю её жизнь. Для маленькой девочки это было самое важное задание в её жизни, и, очевидно, то, что его пришлось отложить, её очень расстроило. Когда она грустила, Какаши поймал себя на мысли, что она очень похожа на Сакуру, которая так же надувает губы, когда грустит. А разве мог он допустить такое выражение лица?       — Знаешь, я, как бывший Хокагэ, имею знакомых, которые могут доставить письмо твоему отцу прямо в руки, — облокотившись локтём на стол, сказал он, задорно подмигивая ей и наблюдая за тем, как на её лицо возвращается улыбка. — И если ты хочешь, я могу это устроить.       — Правда? — с надеждой она смотрела на него, складывая руки в молебном жесте. — Какаши-сенсей, вы самый классный!       Девочка поспешила достать что-то из своей сумки и, преодолев разделяющий их стол, оживлённо обняла его, стараясь приложить всю свою силу, чтобы тот понял, как она ему благодарна.       — Только пообещайте мне не читать, — вместо того, чтобы ответить словами, он поднял руку, оттопыривая мизинец. Сарада заулыбалась ещё шире и вручила ему с любовью составленное письмо. Какаши же, украдкой глянув на Сакуру, заметил как её губы безмолвно произнесли «Спасибо». — Ой, цветы начали вянуть.       — Я куплю тебе и твоей маме ещё, — припоминая вчерашнюю полемику по поводу того, для кого конкретно были эти цветы, Какаши, чуть приподнял девочку у себя на коленях. — Какие ты хочешь?       — Синие, и белые, и красные, и жёлтые! — воодушевленно перечислив почти все цвета, малышка заставила всех рассмеяться.       — А может быть нам посадить цветы на заднем дворе? — вторглась в разговор Сакура.       Эта идея пришлась по вкусу всем. Было решено, что завтра они отправятся в магазин к Ино и выберут все понравившиеся сорта, а после вместе их посадят. Очередная перемена, которая должна была привести в новую жизнь. Какаши отпустил Сараду, чтобы та села на своё место. Он взял со стола конверт и осторожно положил его в нагрудный карман, даже не представляя, что содержимое может изменить всё.