Ты ещё здесь

      Бледно-зелёные стены больницы успокаивали Сакуру и немного ослабляли мыслительный напор, которому она подвергалась с возвращения Саске. Возможность отвлечься и переключиться на что-то отличное от повседневной жизни и бытовых хлопот была неким спасательным кругом. Перебирая отчёты и внося в них корректировки, Сакура чувствовала себя в своей тарелке. Откровенно говоря, ей порядком надоел весь свалившийся на неё круговорот и это тошнотворное чувство ступора, которое её посещало в шаге от определённости. Украдкой рассуждая о том, что сказал ей муж, объясняя причину своего ухода, было невозможно просто закрыть на это глаза. Он ушёл, чтобы сделать мир безопаснее для неё и дочери. Человек, не знающий, как выражается любовь, пытался сделать это как мог. Но он всё же ушёл. Его не было рядом, чтобы успокоить, поддержать. Чтобы подать руку, когда она нуждалась в ней больше всего. Не было рядом, когда ей нужна была лишь капля счастья. Всего капля, чтобы смазать заржавевший двигатель, на котором держалась вся её воля. Всё же Сакуру интересовало, какой она была. Какая мысль или идея заставляла её каждое утро вставать в этот чертовски тёмный мир?       Сегодня ей предстояло ещё одно маленькое испытание. Встретиться с друзьями вечером. Но это не было просто. Там, среди крайне маленького круга близких, будут они. Саске и Какаши. Сакура задавалась вопросом, сможет ли она быть самой собой, когда по обе стороны будут находиться два виновника того, что её сердце рвётся на части. Все ничтожные попытки вспомнить своё прошлое заканчивались, даже не начавшись. Она проиграла в голове множество сценариев того, что поможет ей снова обрести утерянное. Но ни один из вариантов не показался убедительным. Закрадывались даже мысли — а можно ли вообще восстановить память? И не придётся ли ей всю жизнь жить целой лишь на девяносто девять из ста частей, каждый новый день просыпаясь в страхе, что этот утраченный пазл неожиданно найдётся и снова перевернёт её жизнь с ног на голову.       Тряхнув головой, Сакура взвыла, откладывая в сторону документы, что держала в руках. Схватившись за волосы, она издала низкий стон, выпуская накопившуюся тревогу. Преодолев эту минутную слабость, она решила во что бы то ни стало не думать об этом. Возможно, из-за чрезмерных рассуждений ответ и не приходил сам. Поэтому, уделив всё внимание работе, до глубокого вечера она просидела за документами. Когда вечерние улицы Конохи постепенно стали освещены тёплыми лучами фонарей, девушка поняла, что ей пора возвращаться домой и готовиться к долгожданному, а может быть и злополучному вечеру. С педантичной аккуратностью она сложила все бумаги в ровную стопку и вышла из кабинета. В конце длинного коридора, который заканчивался главным входом в госпиталь, Сакура увидела Ино, которая о чём-то активно разговаривала с Шизуне. Так как расстояние между ними было большое, она не смогла разобрать ни слов, ни даже выражений их лиц. Всё, что она увидела, это как Ино радостно обнимает Шизуне, а после они вместе удаляются в приёмный кабинет. Решив, что их встреча к ней никак не относится, Сакура не придала этому значения и не стала нагло к ним вламываться.       Оказавшись перед домом, она с тоской посмотрела на пепельницу, которую поставила для Какаши. Сделав глубокий вдох, она постаралась принюхаться, чтобы хотя бы на мгновение уловить запах табака, который всегда говорил о том, что он рядом. Но ни через полминуты, ни через минуту, запах так и не пришёл, как и тот, кто всегда следовал за ним. Прикусив губу, Сакура на мгновение пожалела, что отдала печать Сараде, потому что ей очень хотелось его увидеть. Сейчас, без всех остальных. Поговорить о том, что он ей сказал. Обсудить то, как вообще может выглядеть их будущее при таких нетипичных раскладах. Сказать ему, что её беспокоит. Ведь она была уверена — он найдёт правильные слова. Хотя справедливо ли было обсуждать с ним то, что она не может определиться и безоговорочно принять чувства одного и отвергнуть другого? Тяжело выдохнув, она потёрла ладонью лоб, мысленно убеждая себя в том, что эта ситуация сведёт её с ума. С тяжёлой головой она прошла в дом.       Обитель была мучительно пустой. Свет был выключен, ещё до недавнего времени наполненные теплом стены казались пустыми и мрачными. Звенящая тишина, так непривычная ей, буквально сдавливала слух. Всё казалось не тем. При отсутствии всего лишь одного элемента. На столе её ждала записка, свидетельствующая о том, что Саске заходил в дом. Даже в письменной форме он был немногословен. В коротком послании было указано время и место сегодняшней встречи. Без расшаркивания и проявления чувств. Почему-то даже от этих коротких строк веяло холодом, а точнее, не веяло любовью. Взглянув на часы, она поняла, что у неё было ещё полтора часа. Быстро приняв душ, она надела лёгкий белый сарафан, оценив, что на улице сегодня вечером было достаточно жарко. Рассматривая себя в зеркало, она сделала несколько глубоких вдохов. Сердце трепетало от возможности снова увидеться с Какаши и в то же время сжималось от понимания, что это не будет чистая и открытая встреча. Она будет обременена чем-то другим.       «Я хотел сказать, что люблю тебя», — это воспоминание пробило её горячей волной. Сказанные слова откликались каждой клеточкой её тела. А может быть и стоило на всё наплевать. Так ли был важен этот отсутствующий элемент? Возможно, Ино ошибалась в том вероятном будущем, от которого предостерегала её. Неужели то, что произошло с ней, не должно было никак повлиять на её жизнь? Невозможно, чтобы всё просто вернулось на свои места, когда так круто поменялось. Всё в жизни имело смысл и цель. Значило ли это, что события её жизни вели её к необратимым переменам?       На первом этаже хлопнула входная дверь. Сакура спустилась, понимая, что сейчас как раз то время, когда Сарада должна вернуться домой. Однако, спускаясь по лестнице, вместе с задорным смехом который резко раздался в доме, Сакура ощутила тот самый запах. Оказавшись внизу, она увидела, что Какаши совершенно по-хозяйски ставит чайник и достаёт из холодильника пирожные, вручая тарелку пританцовывающей Сараде. Это была милая и забавная картина. Сделав последний шаг, спускаясь с лестницы, она слегка топнула каблуком, привлекая к себе внимание. Завидев маму, дочка подбежала к ней, чтобы раствориться в её объятьях. Одарив маму комплиментами по поводу того, как красиво она выглядит, малышка поинтересовалась, куда это она такая нарядная собралась.       — Мы с твоим отцом сегодня встретимся с друзьями, — переведя взгляд на Какаши, она добавила: — И нам, кстати, уже пора выходить, если мы не хотим опоздать. А почему вы вместе?       — Потому что одна маленькая девочка решила воспользоваться печатью и моим расположением к ней, — закрывая холодильник, ответил Какаши. — Она взяла меня в заложники и заставляла тренироваться с ней весь день.       — Это неправда, — улыбнулась Сарада. Её забавлял веселый тон Хатаке, который явно затевал очередную словесную игру.       — Правда, правда, — ответил он. — Она угрожала мне, и стоило мне только подумать о том, чтобы сбежать, как сразу же бросала в мою сторону сюрикены.       Развеселив своей нелепой историей девочку, Какаши подошёл к ней ближе и потрепал её по голове, пока она заливалась смехом. Отойдя от неё, он сказал Сакуре, что подождёт её снаружи и, пожелав Сараде спокойной ночи, вышел за дверь. Девушка поднялась на ноги, отпустила из рук дочь. Проверила, всем ли обеспечена маленькая чёрная макушка, чтобы побыть какое-то время одной. Убедившись в том, что всё хорошо, она поцеловала её и направилась к выходу, следуя за шлейфом табачного аромата.       — Мам, — окликнула её дочь. — Какаши-сенсей очень хороший.       — Я знаю, — Сакура мягко улыбнулась ей, радуясь тому, что хотя бы рядом с ним Сарада чувствует себя спокойно и расслабленно.       — Нет, ты меня не поняла, — она посмотрела на неё широко раскрытыми глазами, как бы пытаясь донести совершенно другую, не уловленную матерью мысль. — Он самый лучший. Ты же это знаешь?       Сакура улыбнулась ей самой понимающей улыбкой. Было в словах дочери что-то очень волнующее, честное и, в то же время, потаённое. Её сердце грело и то, что Сарада снова была самой собой. С возвращением Саске жизнь маленькой Учиха претерпела значительные изменения, к которым она не была готова. Она была вынуждена столкнуться с реальностью, которая разительно отличалась от той, что создавала прежняя Сакура. Но, на удивление, малышка, как и она сама, нашли опору в одном и том же человеке. Какаши стал надёжным тылом, который не дал им обеим разрушиться под гнётом обстоятельств. Из этого следовал логичный вывод, о котором она думала, пока шла рядом с ним. Не глядя себе под ноги, она смотрела на него, освещаемого вечерним светом города. Такого спокойного и расслабленного, словно они прогуливались по городу каждый вечер, наслаждаясь обществом друг друга.       — Я не знаю, как буду объяснять твоему мужу твой разбитый нос, который ты однозначно разобьёшь, если не будешь смотреть на дорогу, — не отводя взгляда от сумеречной дали, Какаши шутливо обратился к ней, намекая на то, что достаточно ясно ощущает её пронзительный взгляд.       — А что, если ему придётся объяснять что-то посерьёзнее? — усмехнулась она, но наперекор её ожиданиям, он не поддержал её очевидную шутку. Напротив, его взгляд стал более тяжёлым. Веки слегка опустились, да и немного опущенная голова говорила о многом.       — А что, если он уже знает?       — О чём ты говоришь? — не замечая за собой, как голос стал громче, а сама она протараторила эти слова, Сакура остановилась и рукой развернула к себе Какаши, чтобы посмотреть на его лицо. Его выражение было куда многословнее, чем он сам.       Выдержав нелёгкую паузу и куда более тяжёлый взгляд Сакуры, Хатаке взял её за руку и отвёл в сторону от дороги. Он не хотел разговаривать с ней посреди улицы. Не хотел обсуждать этого там, где их может кто-то услышать. Вообще, он и до текущего момента прикидывал, стоит ли ей об этом рассказывать и не будет ли это считаться тем, что он вмешивается в её выбор. Прожив несколько невыносимо длинных часов в анализе и взвешивании всех фактов, он пришёл к решению. Он не знал, почему Саске не сказал ей о своей осведомлённости. Он не знал и того, как тот этим воспользуется. Возможно, он никогда бы и не рассказал ей об этом, а возможно, упрекнул бы в момент уязвимости. Знание в данном случае было благом. И если двое из вовлечённых в теперь уже их общую историю были в курсе, то отстранять от этого третьего было в высшей степени несправедливо. Поэтому он поведал ей всё. Всё, что считал нужным, избегая прямых угроз со стороны Саске, да и вообще стараясь не касаться обвинений, бросаемых Саске. Пока Сакура проходила через осмысление и принятие услышанного, он внимательно следил за ней, стараясь разглядеть её лицо. Дерево, под которым они стояли, надежно укрывало их не только от городской улицы — его крона не пропускала свет, поэтому лишь по складке, образовавшейся на её переносице, он понял, что она нахмурилась.       — Почему он не поговорил об этом со мной? — её голос прозвучал так тихо, что удивление и удручённость, которые она испытывала, смешались в еле различимый шёпот.       — Возможно, он не считает, что ты ответственна за то, что произошло. Его можно понять, — стараясь не навязывать ей какие-то убеждения, он с осторожностью подбирал слова.       — Так ты теперь его понимаешь? — а вот сейчас он отчётливо разобрал удивление и даже мог поклясться, что её зелёные как освещаемый солнцем лес глаза прожигали его насквозь.       — Я просто не хочу искать виноватых, — уточнил он, делая глубокий вдох. — И не хочу неприятных неожиданностей для тебя.       — Я не понимаю этого мужчину, — Сакура потёрла лоб, будто это поможет ей упорядочить и без того вконец запутанные мысли. В глубине души она боялась, что такое произойдёт, и, когда Какаши пролил свет, что-то в её душе дрогнуло и, в то же время, что-то свалилось, позволяя плечам расправиться, не чувствуя какого-то невидимого, но непосильно тяжёлого груза. — Что будет дальше, Какаши?       — А что ты хочешь? — в ответ на её вопрос он сделал шаг ближе и осторожно провёл ладонью по её лицу, наблюдая за тем, как она закрывает глаза и поддаётся этой нежности. Ему нравилось видеть, как она отвечает на его прикосновения.       Он всегда так делал. Она убедилась в этом сейчас в очередной раз. Он не ставил свои интересы выше её. Не принимал решений, не поговорив с ней. Он всегда, всегда спрашивал — а чего хочет она. Сакура открыла глаза — её буквально пронзила очевидная мысль, которая навязчивым комаром летала вокруг неё. Всё, чего она хотела сейчас и, скорее всего, хотела тогда — это быть счастливой. Иметь семью, которая будет наполнять дом жизнью, а не поглощать всё хорошее, омрачая пустые стены. Она хотела улыбаться и жить так, чтобы и она, и её дочь каждый день получали новую порцию сочной жизни на завтрак, обед и ужин. И это всё она получала с ним. Он отдавал — осознанно и нет. Он вместе с ней сделал шаги в новом направлении, не боясь идти в неизвестность. Он всё время был здесь и он любит её.       — Я хочу любить тебя, — честно сказал она, обхватывая его щёки ладонями. — И я хочу вспомнить его, чтобы точно знать, что я люблю тебя без остатка. Без белых пятен.       — Я подожду, — он уткнулся своим лбом в её и произнёс эту фразу еле слышно, как нечто сокровенное, что нельзя произносить громче, ведь тогда оно потеряет свою ценность.       — И почему я не вышла замуж за тебя? — она улыбнулась, а по её щеке скатилась слеза, которую она не смогла сдержать.       — Я был занят чтением, а ты была занята на работе. Чертовски плохая бы вышла семейная жизнь, — она не видела его лица, но он определённо улыбался. — Да и тебе надо было подрасти, а то не хотелось бы ходить с клеймом развратника.       — Какаши, — Сакура схватилась за живот, сдерживая вырывающийся наружу звонкий смех. — От этого клейма тебе уже не отмыться.

***

      Перед тем, как они подошли к неприметному бару в середине торговой улицы, Какаши сказал, что зайдёт первым, а она — через несколько минут после него. Во избежание недопонимания и лишних взглядов это решение было принято обоюдно. Она улыбнулась ему и сияющими глазами, скрывающими тревогу, проводила его за угол. Она почувствовала себя необычно. Именно тут она впервые почувствовала какую-то настоящую связь с ним, когда она в первый раз, в окружении друзей, вспомнила часть своего прошлого. Именно он оказался рядом. Именно он помог ей снова дышать. Сакура провела ладонью по тёмной и влажной от сырости стене. Собрав пальцами несколько капель, она потерла их и мягко улыбнулась. Какаши никогда не был таким холодным. Но эта стена, неподвижная, мрачная, уж больно сильно напоминала ей мужа. А те трещины, что пронизывали её, были словно пробоины, через которые он пытался дотянуться до Сакуры. Но они были так ничтожно малы, что он мог лишь наблюдать через эти щели.       «Я люблю тебя», — в голове снова зазвучал его голос. Родной, близкий, преисполненный чувствами голос. Стоило признать, что его она хотела слушать всю оставшуюся жизнь. Разве могла она отказать себе в этом эгоистичном желании?       Сверившись с внутренним ощущением, она подошла к углу здания и слегка вышла на свет. Ей, наверное, стоило подождать ещё чуть-чуть. Дать себе ещё немного времени, чтобы зайти туда и быть собой. Но планам по внутренней поднастройке помешал звонкий и очень высокий голос блондинки, которая заметила подругу.       — Почему ты не заходишь? — удивилась девушка, оглядывая прислонившуюся к углу Сакуру. — У тебя всё в порядке?       — Да, — её ответ прозвучал неубедительно, но лишь от того, что она была резко оторвана от своих мыслей и ещё не успела переключиться.       — Выглядишь не очень, — понизив голос, Ино подошла ближе к подруге. Положив руку на её плечо, она несильно его сжала, как бы подбадривая, на её взгляд, грустную Сакуру. В ответ она пожала плечами, складывая руки на груди.       — Я просто хочу знать, что я не совершу ошибки, о которой ты говорила, — упоминая разговор в подсобке, Сакура улыбнулась, ведь только улыбка помогала избежать волнения.       — Ты её не совершишь, — голос блондинки прозвучал убедительно.       — Я бы хотела быть так же уверена, как ты.       — Сакура, — помедлила Ино. — Я хотела с тобой кое-что обсудить.       — Мы можем поговорить после ужина? Мне кажется, он и без того будет напряжённым.       — Мы будем рядом.       Она бесспорно имела в виду себя и Хатаке. Эти простые слова были ей так нужны, и не только сейчас. Слыша их, она словно получала то, в чём долго нуждалась, от чего лёгкая дрожь стала отступать, плечи расправились. Как бы ни прошёл этот вечер, в одном она была уверена абсолютно точно: она больше не одинока. Обменявшись улыбками, они вместе вошли в заведение. Быстро найдя выделенную комнату, без страха они вошли внутрь. Как и ожидалось, парни были на месте. Наруто восторженно поприветствовал вошедших. Шикамару, сидевший рядом с Какаши, так же как и его сосед, приветственно кивнул. Саске в уже ставшей привычной для неё манере лишь слегка наклонил голову. Ино присела рядом с подругой, по которой было заметно, что ей было, мягко говоря, неуютно садиться рядом с Саске. Со стороны и не скажешь, что они столько лет женаты и что у них дочь. Они выглядели как незнакомцы и, по факту, таковыми и являлись. Когда принесли закуски, Узумаки, как главный заводила, в любом возрасте, начал рассказывать какие-то истории и погружать Саске в то, что с ним приключилось, пока того не было. Однако каждый раз, когда из Наруто вырывалось слово «отсутствие» или похожее на него, его неосознанно передёргивало и он косился на Сакуру, как бы стараясь оценить ситуацию. Из раза в раз получая ответ в виде абсолютного спокойствия, он расслабленно выдыхал. Сакура заметила, что рядом с Наруто её муж и сам становится более расслабленным. Его тело уже не кажется таким скованным, как и движения. Черты лица смягчаются, и появляется куда больший спектр эмоций. Это было жестоко. Несправедливо. Почему Наруто получал от Саске больше, чем его собственная жена? Почему в присутствии друга её муж открывался и чувствовал себя комфортнее? Это недопонимание разрывало её. Казалось, только она успокоилась, только смирилась и была готова принять то, что, может быть, жизнь с белыми пятнами не так уж и плоха, как он выкинул нечто, заставляющее её желать вспомнить его. Вспомнить, чтобы понять, что с ним не так. Всё это время старательно избегая взгляда Хатаке, она поняла, что если и дальше будет концентрировать своё внимание на Саске, то её может опять сорвать. Посмотрев на сероволосого мужчину, она столкнулась с его прямым взглядом, обращённым на неё. Эти серые глаза обволакивали её. Она могла сказать точно, что он совсем немного улыбается, чего абсолютно не было видно за его маской, но что нагло выдавали глаза. Она ответила ему улыбкой, забывая, что по левое плечо от неё сидит муж. Ведь это был муж, которому была куда приятнее компания друга.       Казалось, Наруто, смотревший на Сакуру в упор, совершенно не замечал очевидного, чего нельзя было сказать о Шикамару и Ино, ведь они сразу перехватили диалог, когда Учиха только повернулся в сторону жены — вклиниваясь в их переглядывание, нагло врываясь в эту неподвластную им связь. Но разве под силу им одурачить самого Учиха? Владельца Риннегана, который видел всё и даже больше. Сакура не заметила, как он сжал под столом кулак. Не заметила, как напряглось его тело и как его лицо хмурилось сильнее всякий раз, когда он улавливал украдкой нить, связывающую этих двоих. С начала вечера прошло не больше часа, когда посреди очередного рассказа Саске нервно встал, прожигая взглядом Какаши, а после развернулся и вышел. Не объясняя ничего, просто молча ушёл, давая понять только им двоим, что он не намерен здесь находиться. Ничего не понимающий Узумаки был удивлён более остальных, поэтому, спросив друзей, знают ли они, что происходит, и получив сумбурное мотание головой, он бросился за ним.       — Могли бы быть более осмотрительными, — устало вздыхая, высказался Шикамару, облокачиваясь о стену и переходя в полулежачее состояние.       — Ты о чём? — уточнила Сакура, не зная, что парень был сам собой посвящён в происходящее.       — Я о той песне любви, которая звучит у вас в головах, когда вы смотрите друг на друга, — не открывая глаз, Нара произносил это так, словно это было настолько очевидно, что даже самый большой глупец догадался бы. — И звучит она настолько громко, что её уже становится слышно.       — Ты в курсе?       — По вашим взглядам было нетрудно догадаться, — а вот теперь в его голосе можно было уловить нотки неодобрения.       — И что ты хочешь сказать? — с вызовом спросила Сакура.       — Хаа, — громко и почти демонстративно произнёс он. — Даже если он плохой муж, в этом мало приятного для любого человека.       — Ты ничего не знаешь, Шикамару.       — Я не претендую на правду в последней инстанции, — пояснил он. — Просто лучше бы вам с ним всё проговорить и не терзать друг друга почём зря.       Когда Сакура почувствовала подкатывающую злость, она не сразу смогла определиться с тем, на что именно она злится. На то, что Шикамару, по её мнению, возомнил себя праведником и знающим, или на то, что он был прав. Стремясь не причинить себе или Какаши боль, она причиняла её Саске, и как бы недра её души и осколки воспоминаний ни стремились убедить её в том, что он этого заслуживает, она не хотела быть тем, кто делает больно. Никто не заслуживал боли. Сделав глубокий вдох, она встала из-за стола, положила небольшую сумочку, которую ранее взяла с собой, и сказала Шикамару, что он прав. Ей нужно пойти за Саске. Какаши и Ино с тревогой и нескрываемым беспокойством посмотрели на неё, но мешать не стали. Она выглядела целиком и полностью уверенной в своём намерении, поэтому они не сказали ни слова.       Девушка вышла в длинный коридор, ведущий на улицу, с намерением объясниться с ним. Теперь она знала, что он был в курсе. И наверное, им стоило это обсудить. Он ведь хотел своего шанса, а путь к изменению — это разговор. Хоть он и был слабой стороной их отношений. Когда она подошла ближе к выходу, она услышала громкий голос Наруто, который чередой быстрых слов задавал один и тот же вопрос, но на разный лад. «Что произошло?», «Почему ты ушёл?», «Что случилось?» и так далее по списку. Отчего-то она не осмелилась выйти к ним, а решила остаться. Подслушивать нехорошо, но, возможно, это помогло бы ей хоть немного понять этого человека, раз уж на разговор с ней он тратит больше сил, чем обычно. Она не знала, что услышит, хотя была готова к тому, что он не захочет что-то обсуждать с Наруто.       — Ты знал? — это был голос Саске. Она присмотрелась к его образу, с трудом разбираемому сквозь щёлку между дверью и откосом.       — Что?       — Ты знал что она с ним?       — Я тебя не понимаю! — злился Узумаки. — Что ты несёшь?       — Ты знал что Сакура с Какаши?       Хокаге потребовалось немного времени, чтобы правильно понять вопрос своего лучшего друга. А когда он наконец осознал весь контекст, то, наверное, стал самым шокированным человеком в Конохе, который услышал эту новость. Он открыл рот и просто шлёпал губами, не в силах вымолвить и слова. Изменяющаяся гримаса его лица говорила о том, что он всё ещё принимает услышанное и не может осознать новость целиком.       — Что? — он спросил это тихо. Голос уже не звенел на всю улицу.       — Я думал, у тебя всё под контролем, — Саске оперся о стену, его лицо прямым лучом освещал фонарь. Он выглядел отстранённым. Не разочарованным, не злым, а отстранённым и немного потерянным.       — С чего ты это взял?       — С того, что она улыбается ему. У неё глаза блестят, когда он рядом. Чёрт, Наруто, да с того, что она спит с ним и это делает её счастливой.       Всё сказанное было словно выстрел в упор. Как для Узумаки, который не мог поверить в услышанное, так и для Сакуры, которая наблюдала за диалогом через щель. Её искренне возмущало только одно. Он говорил об этом с Какаши. Он говорит об этом с Наруто. Но он не говорит об этом с ней. Словно он настолько не знает, как жить и общаться со своей женой, что всеми возможными способами избегает разговоров. Словно она та, с кем нужно просто быть, без разговоров, без любого проявления близости, без каких-либо действий. Просто чтобы она могла его называть своим мужем. Он был невыносимо непонятным для неё человеком. Каждое его новое действие вбивало в неё новый гвоздь, который ржавел и гноился. Сколько же в ней их было за пять лет?       — Ты не знаешь, как она жила эти годы, Саске, — потерев лицо, Наруто оперся о стену рядом с другом. Голос его был поникшим и до боли грустным. — Ей было плохо. Очень плохо. И она была одна. Закрылась ото всех и только и жила мыслью о том, что ты скоро вернёшься. Не подпуская никого ни к себе, ни к Сараде.       — Она знала, на что соглашается, — ответил ему Учиха, заставляя сердце Сакуры сжаться. — Я говорил ей, что меня долго не будет.       — Выпасть на пять лет из жизни семьи, которую ты создал, это куда серьёзнее, чем просто «меня долго не будет». Зачем создавать семью, если не можешь быть с ними рядом?       — Всё, что я делал, я делал для них. Она понимала это, хоть я и не говорил открыто.       — Дурак ты, — горько усмехнулся парень. — Ей память отшибло, а ты рассчитывал, что она сама вспомнит, почему согласилась тебя ждать? Видимо, сейчас она по-другому смотрит на ваше соглашение.       — Она просто не помнит, — отмахиваясь, недовольным тоном, ответил Учиха.       — Это не мешает ей с новой стороны смотреть на последние пять лет. Дурак, — Наруто замолчал, выжидая одному ему понятную паузу. — Что намерен делать? Поговоришь с ней?       — Нет, — коротко и решительно отрезал Саске. — Постараюсь сделать так, чтобы она вспомнила, что она меня любит.       Это звучало как вызов, и в голове Сакуры он резонировал. К лицу активно притекала кровь, меняя его цвет на розовый, а затем и откровенно красный. Грудь тяжело взымалась, но она старалась дышать как можно тише, чтобы не сшибить дверь, разбивая переговорщикам носы. Она злилась. Сильно злилась, будучи свидетелем этого разговора. Она понимала, что находится в одном шаге от того, чтобы сорваться.       — Саске… Как думаешь, она может быть счастлива с тобой?       — Она была счастливой.       — Я не это спросил.       — Я постараюсь.       — Пять лет и «я постараюсь». Хм, — усмехнулся парень, явно понимая, что не может достучаться до своего друга. Соображая, что товарищ не может его понять, Наруто горько и громко усмехнулся. — Какаши-сенсей, значит. Вот уж новости.       У неё больше не было сил это терпеть. Этот открытый разговор между ними сводил её с ума. Всё, чего она могла бы хотеть после возвращения Саске, это такого же откровенного разговора. Но она была лишена этой привилегии. И она не понимала, почему. Почему её супруг не мог позволить себе так же поговорить с ней? Открыться ей. Да, он говорил, что ему сложно, но она только что стала свидетелем того, что он способен выражать свои чувства. Только, видимо, не ей. Сбивая дыхание возросшей тахикардией, она одним резким движением снесла дверь с петель, позволяя той отлететь на добрые пару десятков метров. Крепко сжимая кулаки, она стояла перед обескураженными парнями. Узумаки уже видел подобный взгляд и предполагал, что за ним может последовать, поэтому он непроизвольно сжался в отличие от Саске. Тот в момент собрался и снова воздвиг какую-то стену. На звук обернулись немногочисленные гости заведения, а также прибежали друзья, которые оставались в приватной комнате. Но Сакура не видела никого, точнее, не хотела видеть, она смотрела только в глаза своему недосупругу. Её состояние было сравнимо лишь с тем, которое было тогда, на поляне. Картинки в её голове вновь закружились в быстром танце, не позволяя разглядеть себя. Снова боль, снова радость, вновь какие-то обрывки фраз, которые на первый взгляд при таком быстром темпе не имели никакого значения.       — Как же я желаю тебя вспомнить, — она не говорила, нет. Она буквально рычала, крепко стискивая зубы, выдавая эмоциональную смесь, пограничную между злостью и отчаяньем. — Потому что желаю тебя понять.       — Сакура... — попытался начать что-то Саске, но тут же был резко прерван.       — Нет. Я хочу понять тебя, ведь при том, что ты знаешь, что я больше не твоя жена, ты выбираешь говорить об этом со всеми, кроме меня. А мне скармливаешь лишь «мы можем всё вернуть». И я желаю вернуть все эти пять лет, чтобы наконец-то понять тебя. Чтобы твоя Сакура тебе сказала, что пять лет — это слишком долго и что ты опоздал.       Подозревая, что ещё немного и она просто слетит с петель, как вышибленная ею дверь, Сакура резко развернулась на пятках и умчалась прочь, в сторону своего дома. Единственного места, в котором она могла найти успокоение. Оставляя всех своих обескураженных и слегка напуганных друзей позади, она вложила в каждый шаг всю скорость, которой обладала, чтобы быстрее убраться прочь. Её глаза застилали слёзы. Слёзы обиды на него, на себя, на свои решения. На то, что он до сих пор её волнует и она не может поставить эту чёртову точку. Зато теперь она знала, как та должна выглядеть. Эта точка приобрела весьма ясный образ. Она не хотела быть с ним. Он был не тем, кто может сделать счастливым хотя бы один её день из сотни. Он был не тем, кто может заставить Сараду улыбаться. Он был не тем, кто может быть рядом. Максимум, на что он был способен, это зваться её мужем и там, где-то вдалеке, строить какой-то выдуманный безопасный мир в бесконечном странствии по небезопасной вселенной. Но эти последние слова, которые он должен услышать, ему должна сказать его Сакура. Она была готова расшибить себе голову камнем, лишь бы всё вспомнить и сказать ему от лица той, что прожила эти годы в одиночестве, что её силы иссякли. И она не позволит себе тратить то, что обрела, на того, кто не сможет отдать ей взамен столько же, сколько отдавала она. Сакура знала, кто сможет.       Оказавшись возле дома, она оценила, успела ли Сарада лечь спать за те неполные два часа, что её не было. Маленький ночник освещал комнату на втором этаже, и это означало, что, скорее всего, либо малышка уже спала, либо только засыпала. Ведь эту неяркую лампу она включала, когда уже была готова уснуть. Решив не испытывать судьбу, девушка обошла дом и направилась прямиком в высаженный цветочный сад. Присев на небольшую скамью в центре почти замкнутой ограды из ароматных растений, она схватилась за голову и, раскачиваясь всем телом, тихо нашептывала себе приказы. Она просила, умоляла себя вспомнить всё. Пыталась договориться с сумбуром в голове, будто он имел своё собственное сознание, чтобы упорядочить каждую пришедшую в голову картинку и восстановить весь её жизненный путь. Она так желала освободиться. Впервые за всё время после обретения новой жизни она почувствовала на себе оковы. Кандалы, которые тянули её к земле, не давая сделать все шаги, которые хотелось. Эти бесполезные попытки дипломатического урегулирования заводили её в ступор, а из него выход был только один. Будучи полностью погружённой в себя, она не обратила внимание на то, что уже была не одна. Ино побежала вслед за ней почти сразу, как Сакура резво сверкнула пятками. Она хотела помочь. Она знала, что могла помочь, и была уверена, что сейчас её подруга в ужасающем состоянии. Так оно и оказалось. Осмотрев скорчившуюся Харуно, после того, как услышала всхлипывания, Ино подошла чуть ближе и села на колени напротив неё. Сакура, будто находясь под воздействием сильнейшего шока, не реагировала на неё. Только качалась и плакала, подавляя истерику, чтобы не разбудить дочь. Сердце Яманака дрогнуло. Она представила, что именно так и вела себя Сакура, когда оставалась одна все эти годы. Она отчётливо представила, что именно с такой болью подруга жила. Думать об этом было невыносимо, а смотреть так и вовсе.       — Сакура, — она протянула к её мокрому лицу тонкие пальцы, стараясь остановить нечто похожее на паническую атаку. — Всё хорошо.       — Нет ничего хорошего, — зачарованно мотая головой, она отказывалась принимать эти ласковые слова. — Пока я не вспомню ту жизнь, он будет пытаться зайти в эту дверь, которую я не смогу закрыть, потому что не помню.       — Об этом я с тобой и хотела сегодня поговорить.       В попытке свести свои чувства с её словами, Сакура отпустила свою голову и полными слёз глазами недоумевающе посмотрела на блондинку. Взгляд той выражал решительность хищника перед добычей. Её голубые глаза сверкали в лунном свете, зачаровывая своей непоколебимостью. Внушая уверенность и спокойствие, так ярко контрастирующее с недавней паникой. Опустив со скамейки согнутые ноги, Сакура приготовилась слушать. Ино присела рядом с ней и объяснила наконец, что именно она от неё хотела. Как выяснилось, недавно ей в голову пришла идея. Раз Сакуре трудно вспомнить что-то, а заблокированные воспоминания при стихийном появлении причиняют боль, то, если бы существовал проводник, который помог бы медленно и подконтрольно распутать каждую нить, то память бы восстановилась, не причиняя боли. А так как Ино владела техникой переноса разума, она могла стать тем самым проводником. Тогда Сакура и поняла, почему видела её в больнице. Она консультировалась с Шизуне на предмет того, безопасна ли будет эта практика.       Выслушав всё до конца, она была в ступоре. Решение всех её проблем было перед глазами. Она никогда бы не подумала, что это решение было приковывающей мужской взгляд своей внешностью высокой блондинкой, так элегантно сидящей на скамье. Все ответы, все ключи от дверей были на расстоянии ладони — лишь руку протяни. И она сделала это. Откинув страх, сомнения и тревоги, она положила руку на плечо блондинки, крепко его сжала и произнесла:       — Помоги мне вернуть то, что я потеряла, — поджимая губу, она добавила: — То, что я хочу закончить.       Всё так же уверенно кивнув, Ино чуть отодвинулась от подруги и проинструктировала её о правилах. Ей не нужно было сопротивляться, она должна была расслабиться настолько, насколько могла. Почувствовав, как Ино входит в её разум, она должна была пустить её и позволить всё сделать самой. Сама же Сакура должна была находиться в позиции наблюдателя и не более. Ино объяснила, что своим вмешательством она сотрёт ложные воспоминания, чтобы освободить место для старых, и тогда Сакура не будет помнить того прошлого, в котором Какаши был её мужем. Но она будет помнить всё то, что было после пробуждения. На этой части Яманака сделала особый акцент. Готова ли была к этому Сакура?       — Ты уверена, что хочешь этого? — поинтересовалась Ино, учитывая все вводные.       — Я люблю его, — утвердила она. — Этого ведь я не забуду? — Получив одобрительный кивок в ответ, она, улыбнувшись, сказала: — Тогда давай начнём.       По требованию Ино Сакура закрыла глаза и взяла паузу на несколько минут, чтобы максимально расслабить тело и успокоить бушующий ум. Через несколько минут она на неосязаемом уровне почувствовала тревогу, которая быстро сошла на нет, словно кто-то внутри неё контролировал эмоциональные струны. Сакура сразу поняла, что это была Ино. Та сказала ей, что сначала всё удалит, и за этими словами раздался какой-то хлопок, на месте которого была пустота, и лишь образ тёмного контура какого-то нераспознанного объекта намекал на то, что здесь что-то было. Всё равно будучи обеспокоенной, Харуно вернулась к своим чувствам, чтобы свериться с ними. Она подумала о Какаши. О том, как он улыбается ей, о том, как готовит вместе с ней и Сарадой ужин. О том, как курит на её веранде, и о том, как обнимает её, прижимая к себе. На каждое это воспоминание сердце отзывалось той самой теплотой. Ничего не изменилось. А это значило, что её чувства всё же не плод её собственной фантазии. Не было ничего более настоящего, чем её любовь к нему.       — Это так красиво, — послышался дрожащий голос Ино, когда та увидела эти образы вместе с ней. — Продолжим.       После этих слов в голове Сакуры появилась дорога, по которой её тянуло пойти. И этот зов благодатно откликался в ней. Стоило ей сделать шаг, как она сразу увидела перед собой картину своего прошлого. Настоящего прошлого. Остановившись, чтобы её получше разглядеть, она удивилась, что совершенно ничего не чувствовала — ни боли, ни тяжести, ни радости. Оно просто как бы вернулось в неё. Словно она легко открыла сундучок и достала оттуда нужную вещь, покрутив в руках, положила на место и открыла следующий. Каждый новый шаг возвращал новое воспоминание, последовательной цепью возрождая жизнь, прожитую прежней Сакурой. Она лицом к лицу встретилась с каждым днём, который позабыла. И чем дальше она шла, тем отчётливее понимала, какой выбор она сделала и почему. Она увидела любовь. Ту самую, о которой ей с таким энтузиазмом на первых порах рассказывали её друзья. Она помнила своё трепещущее сердце, когда он впервые посмотрел на неё как на объект своего интереса. И она вспомнила, как порхала её душа от получения заветной награды. Она была так счастлива. Но не от того, что увидела в его глазах любовь, а от того, что он принял её чувства. Имея возможность посмотреть ещё раз на то, что было — словно глядя на анимированные картинки, — она увидела правду. Ту, которая прежней Сакуре была недоступна. Саске принял её, но не полюбил. В его глазах не было той теплоты и уж тем более того жара, с которым на неё смотрел Какаши. Как знать, не полюби она своего сенсея, смогла бы она сейчас отличить подлинную любовь от созданной? Но это уже было не важно. Шагая дальше под чутким контролем Ино, она всё лучше понимала себя. Страдания, которые она выбрала как свою жизнь, были следствием её собственного разочарования.       Она увидела тот день, когда это осознала. Это озарение пришло к ней в первый день рождения Сарады. Когда собрались все её друзья со своими семьями и детьми. В этот день она ждала его. Он должен был прийти. Когда он уходил, он говорил ей, что для него нет ничего важнее семьи и всё, что он делает, он делает для неё. Следуя этому озвученному завету, она не могла даже представить, что в первый день рождения дочери — дочери, которой суждено возродить клан, осуществить одно из его заветных желаний — он не придёт. Но не это подтолкнуло её к этой мысли. А записка, которую передал Наруто. Записка со словами: «Передай моей дочери мои поздравления». Она даже была адресована не Сакуре. Не его жене, не его дочери. А другу, которого он попросил поздравить Сараду. В тот день она осознала жестокую правду. Её ожидания — это её ответственность. Она никогда не получит сердце Саске Учиха. Пускай у неё на спине веер, пускай в её чреве его ребенок, он навсегда останется просто Саске, недостижимой мечтой маленькой девочки.       В тот момент ей было невыносимо больно. Она смотрела со стороны, как душа той Сакуры бьётся на мельчайшие осколки, а сердце и вовсе рассыпается в прах. Тогда она и приняла это решение. Просто жить дальше. Она не смогла выдержать свои собственные амбиции и то, что они же её и погубили, как и чрезмерная самоуверенность. Та Сакура не могла признаться себе в том, что абсолютная цель её жизни, которая, казалось бы, достигнута, просто пустышка. Красивая оболочка с воздухом внутри. И она убедила себя, что раз её любовь была настолько сильна, чтобы добиться того, что он её принял, значит её хватит и на то, чтобы поддерживать этот расписной вакуум. Вот какой была её жизнь. Вот каким был её выбор. Гуляя по алее памяти, восстанавливая каждый утерянный эпизод, она понимала, что по сути своей Саске не был плохим человеком. Просто её ошибка заключалась в том, что, преодолев финиш в этом марафоне, она не учла, что он бесконечен и финиша в нём нет. Она просто полюбила не того человека. И в результате сковала себя немыслимыми и воображаемыми обязательствами. Потому что не хотела признаться себе и всему миру, что мечта всей её жизни оказалась фальшью. Такова была правда. И она, наконец, её узнала. Узнала тогда, когда готова была принять.       В конце этой дороги воспоминаний, когда закончились все образы, появилась дверь. Она знала, что, выйдя за её порог, вернётся к реальности. Прежней она уже не будет. Какая версия Сакуры выйдет отсюда? Вторая? Третья? Это было не важно. Потянувшись к круглой начищенной до блеска ручке, она оглянулась назад. Это был длинный и ухабистый путь. Но там, за порогом, был чистый и нетронутый луг, который ожидал, когда на нём появится свежая колея. И она знала, кто будет рядом. Только открыв глаза, Сакура поняла, что улыбается, а по её щекам текут слёзы. Ей не было больно. Удивительно, но, сделав первый сознательный вдох, она ощущала лёгкость. Голова больше не болела, разум ничего не застилало. Она поняла, что освободилась, точнее, её освободила подруга, которая так же, как и она, рыдала, не осознавая этого. Завидев растроганную высокой эмпатией Ино, Сакура резко прижала её к себе, крепко сжимая подругу в объятиях.       — Спасибо, — это простое короткое слово было наполнено не просто благодарностью. Оно передавало облегчение, которым её одарила Яманака. Определённость, к которой она так стремилась и, наконец, обрела.       — Всё в порядке? — срывая дыхание на всхлипывания, Ино, как могла, храбрилась, стараясь делать вид, что её не так сильно тронуло всё то, что она увидела.       — Даже более чем, — нежно улыбнулась Сакура.       — Что планируешь делать дальше?       — Захлопнуть дверь, — она подумала немного прежде чем ответить: — И наконец быть счастливой.