Правила маскарада

      Глядя на Рана, я задумалась. Я и раньше понимала, что от него непросто отделаться, но это предложение… Оно ставит меня совсем в другое положение. Ран повернул лицо ко мне.       — Мне совсем не хочется с тобой расставаться. Я уже представил, как ты выйдешь за меня замуж и будешь каждый вечер ждать дома. У нас всё будет по-домашнему, и больше никаких клубов. Только я и ты, — с этими словами он полностью повернулся на бок, чтобы быть ближе ко мне. Теперь его губы были буквально в паре сантиметров… — Ты выйдешь за меня, Валентина?       Перспектива быть женой этого бандита совсем не прельщала. Я осторожно уперла руки ему в грудь.       — Давай спать. Иначе я не успею отдохнуть перед выступлением, — я натянула одеяло и отвернулась на другой бок.       — Я тебе задал вопрос. Ты станешь моей женой?       — Не стану, — я упрямо сжала губы.       — Повернись ко мне, — требовательно сказал он. — Я хочу видеть лицо, с которым ты мне отказываешь.       Я нехотя повернулась.       — Ран, зачем ты спрашиваешь, если понимаешь, что ответ тебя не устроит? — да уж, не получается у меня быть покорной. — Отстань от меня, пожалуйста! Я не хочу больше работать на тебя. Отпусти меня. Я оставлю тебе все деньги, которые заработала, только разреши уйти из клуба. Я никогда не появлюсь в твоей жизни, а ты найдешь себе новую певицу… В Японии много талантливых и более красивых девушек, чем я. Ты не останешься один. А я… я просто хочу уехать от тебя подальше, — внезапно прорвало меня.       Ран взял меня за подбородок.       — Повтори? — в его голосе звучало недоумение.       — Я хочу уйти из «Пандоры» и уехать от тебя. Мой ответ на твоё предложение — нет.       Хайтани резко вскочил с кровати, и потянул меня за руку, заставляя тоже встать.       — Пусти, мне больно! — я вырвала ладонь и прижала её к себе. Ран начал нарезать круги по комнате.       — Ты меня не любишь? — дрожащим голосом спросил он.       — Я тебя никогда не любила. Я просто хотела денег… Но ты знал это, Ран. Я всегда была с тобой честной!       — Когда ты была честной?! Когда врала, что песни о любви посвящаешь мне? Или когда я без разговоров переводил тебе деньги на карту, а ты писала мне, что любишь? А тот поцелуй за новую тачку?! Забыла? Я знал, что ты одержима бабками, но не мог предположить, что все твои слова — враньё! Или ты нашла кого-то другого? Кто этот ублюдок? В любом случае, пахать тебе по контракту ещё пять лет, сука!       — Я разрываю этот проклятый договор! Ты сам знаешь, в какой ситуации я его подписывала. Плевать мне на неустойку, я заплачу больше, чтобы не видеть твою рожу и рожи всех из Бонтена!       — Тебе никто и никогда не будет платить столько, сколько платил я. Я уничтожу твою репутацию, и тебя возьмут только в бордель проституткой. Ты это специально придумала, Валентина? Хочешь, чтобы я поревновал? — его лицо внезапно стало очень несчастным. Он, наконец, остановился и приблизился ко мне. Я не стала отходить, ожидая, что будет дальше.       — Милая, давай я на тебе женюсь. Ты же это затеяла, чтобы меня побесить, да? Чтобы я понял, что могу потерять? Я знаю, Валентина! Я и так отношусь к тебе, как к жене. Что я сделал не так? Мы же нормально с тобой общаемся… У тебя всё хорошо, ты просто устала. Сейчас я заварю тебе любимый ромашковый чай, ты поспишь, а завтра мы подадим заявление. Да?       — Ты считаешь нормальной мою жизнь? Какая, к чёрту, жена? Ты мой начальник, только и всего. У нас даже секса нет, и никогда его не будет!       Вид у Рана стал совсем жалкий.       — Я никогда тебе не изменял… Пока у всех были десятки любовниц, я ждал, пока ты согласишься стать моей. Парни меня не понимали, но я всегда уважал тебя, потому что очень люблю.       — Это не любовь, Ран. Ты одержим. Между нами ничего нет. Совсем… Только работа, пойми это. Мы могли бы дружить, но ты сам всё разрушил своими издевательствами. Я никогда не смогу их забыть. Мне надоела эта грязь. Я хочу пойти своей дорогой. Если ты меня правда любишь — отпусти.       — Я тебя люблю, — повторил он. — Но я не допущу, чтобы ты досталась кому-то другому. Кто этот хмырь, в которого ты втрескалась?       — Да о чём ты вообще! — после этих слов Ран схватил меня за волосы и со всей силы начал бить о стену. Из носа хлынула кровь, она попадала в рот, я начала давиться. Отплевывая кровавую пену, я закричала:       — Не смей меня бить, придурок! Если ты хочешь, чтобы я отработала сегодняшний концерт, отвали от меня! — кажется, этот урод ещё и волосы мне вырвет.       Ран принялся бить меня. Удары были настолько сильными, что я пару раз отключалась. Я окончательно попрощалась с жизнью, как вдруг он швырнул меня на кровать.       — Мразь! Раздевайся! Сейчас позову парней, и мы пустим тебя по кругу, сука. Неженка, кровь у неё пошла! Быстро снимай с себя шмотки.       Я с ужасом смотрела на него. Напряжение росло. Это не было типичной ссорой между нами, но самое страшное то, что я прекрасно знала, что так кончится. Удивило другое: Ран и раньше поколачивал меня, но никогда не трогал лицо.       — Ты оглохла, сука? — зло прошипел он. — Или мне самому тебя раздеть?       Глотая слёзы, я принялась раздеваться. Оставшись абсолютно голой, я схватилась за кроватный плед, пытаясь прикрыться. Хайтани взял телефон и, бросив на меня безразличный взгляд, позвонил кому-то по телефону.       — Приезжай. Есть тут у меня один товар… Разберись с ней, как следует, — он положил трубку и, скривившись, сказал уже мне:       — Ты, поганая тварь, больше не получишь ни одной преференции. Пахать будешь за бесплатно в моём клубе. А теперь веселись. Мне пора.       Я уронила голову на колени и заплакала от боли и унижения. Ран хлопнул дверью и ушёл. Я завалилась на кровать, свернулась в клубок и отключилась…       … А очнулась от чьих-то нежных прикосновений и в панике заорала, пытаясь отбиться от рук.       — Да успокойся же ты, дура! Это я! — Юки сочувственно смотрела на меня. — Сильно же он тебя. Что вы не поделили?       Я бросилась на шею подруге и разревелась. Она покачала головой.       — Почему ты не можешь просто молчать? Ты же знаешь, что они конченные психи все в этом Бонтене. Ран позвонил мне и нёс ахинею про товар, а потом сбросил смс, чтобы я приехала и помогла тебе подготовиться к выступлению. Тиран долбанный, как ты с такими побоями выйдешь на сцену? Ужас… — она осторожно нанесла крем на мою вздувшуюся щеку. — Хорошо, что я взяла грим из твоего кабинета. Ты петь-то сможешь?       — Лучше бы я умерла, — простонала я. — Не могу больше так жить, Юки. Мне очень страшно. Я устала от его сталкерства, поэтому не выдержала и попросила его отпустить меня.       — Он тебя только по лицу бил? Или ещё где-то болит? — озабоченно спросила подруга.       — Всё болит. Живот болит, — пожаловалась я.       — Сволочь! — выругалась Юки. — Это, наверное, почки, а не желудок. В туалет не хочешь?       — Да подожди ты с туалетом. Юки, ты меня простила?       — Простила… Теперь ты видишь, что бывает, когда идёшь им наперекор. Нет, подруга, нам с тобой такое не надо. Мы молоды, красивы, у нас может быть хорошая жизнь. Они скоро найдут себе другие живые игрушки и отстанут, вот увидишь.       — Я хочу выпить. Принеси из бара саке.       — У тебя сегодня выступление, какое саке?       — Срать мне на выступление, — отмахнулась я. — Кто меня вообще будет слушать с таким лицом? Скажут, пришла какая-то бомжиха…       Юки пошла на кухню и оттуда прокричала:       — Скажут не скажут, а на концерт тебе пойти придётся. Ран сказал, что, если не приведу тебя в норму, убьёт обеих. Так что пропустим по стаканчику, но не больше. Для поддержания боевого духа.       Но где один стаканчик, там и два, три и так в духе дурной бесконечности и моего необъятного бара. Наклюкавшись вволю, мы с Юки обнялись и стали плакаться друг другу на судьбу.       — Если бы в меня влюбился какой-то богач, он выкупил бы меня у Бонтена… — мечтательно вздохнула подруга.       — Влюбится. Я думаю, Майки тебя отпустит. Ты не пробовала говорить с ним?       — Ага, ты уже поговорила со своим и что? Мы все думали, что Хайтани с тебя пылинки сдувает, а на тебе сейчас живого места нет. Нет, я потерплю. И знаешь, отпустит Майки, прирежет Санзу. Тут мой выбор невелик.       — Почему он вообще до тебя докопался?       — Считает, что должен делить с боссом всё, — брезгливо поморщилась Юки. — И женщин тоже. Больше всего я боюсь, что эти двое принесут мне какую-то заразу от своих уличных девок. Каждый день молюсь, чтобы ещё хоть немного пожить. Знаешь, у меня ведь есть человек, которого я люблю…       — Ого! А он тебя?       — А он любит другую девушку, обидный парадокс, правда? И он очень богат, но никогда мне не поможет… Из-за неё. Ладно, пойдём в ванную, тебе нужно сполоснуться. По всему телу кровь запекшаяся.       После душа Юки снова начала мазать мне тело какими-то лекарственными мазями. Я немного расслабилась, боль отошла на второй план.       — Нам ещё надо прочистить желудки, чтобы не быть такими пьяными, — сказала подруга. — Я сделаю нам специальную траву. Гадость редкостная, но всегда помогает. Мы с девчонками в клубе иногда такое практикуем.       Я кивнула, и мы пошли на кухню. Юки начала колдовать над заварочным чайником. Какая она всё-таки умница. Хрупкая, невысокого роста, со спины она походила школьницу. Даже не скажешь, что Юки моя ровесница: на лице ни грамма макияжа, кожа светлая и чистая. Подруга всегда мне напоминала очень дорогую фарфоровую куклу. Длинные каштановые слегка вьющиеся волосы, голубые глаза, пушистые ресницы, маленький нос… Каноничная, редкая красота. Не соответствовал кукольному образу только низкий голос с хрипотцой.       — Ждём пять минут.       От алкоголя немного кружилась голова, я схватилась за стол. Наконец, трава заварилась: более омерзительного вкуса я в жизни не пробовала, но она помогла прочиститься. Я почувствовала, как понемногу начинаю трезветь. Юки везде открыла окна для сквозняка. Прогуливаясь по квартире, мы болтали.       — Если я скажу тебе, что у меня есть реальный план по тому, как сбежать, ты пойдешь со мной?       — Хватит уже с нас планов, Валентина. Никуда мы не сбежим, забудь об этом.       — У меня есть знакомый офицер, он обещал помочь. Только это большой секрет. Я хочу предоставить в полицию компромат на Бонтен, а взамен попрошу два поддельных паспорта. Мы с тобой улетим, Юки! В какую страну ты хочешь?       — Какая же ты мечтательная дурочка, Валентина.       — Но я не шучу.       Она удивленно вскинула брови.       — Ты думаешь, он поможет?       — Пока не знаю. Но сказал, что попробует. У него есть приятель, который заинтересован в поимке главы Бонтена. Если он возьмёт Майки, то и остальные разбегутся.       — Я хочу во Францию, в Париж, — лицо Юки приобрело совсем детское выражение лица. — Чтобы мы с тобой каждый вечер ужинали в Эйфелевой башне.       — Это будет очень дорого, но я обещаю тебе, что первый месяц мы не будем вылезать из местных ресторанов, — ласково сказала я. — Только не выдавай меня.       — Обижаешь! — она шутливо хлопнула меня по плечу, а потом тут же отдернула руку. — Прости! Тебе, наверное, больно.       — Ерунда. Ладно, давай собираться в «Пандору».       Юки принесла из коридора большой пакет, где было несколько моих платьев для выступления.       — Надо выбрать одно. Сейчас наденешь и посмотрим, видно ли синяки на теле. Смотри, у этого длинные рукава, а спина открытая. Может, его? Не будешь поворачиваться к людям задом, и всё.       — Да… — я покрутила платье в руках и рассмеялась:       — Никакой пудры не хватит, чтобы спрятать моё уродское лицо.       — У тебя красивое лицо. Добавим грим, акцент сделаем на губы, волосы распустим, свет выставим по-другому. Никто ничего не заметит, поверь. А с Раном ты помирись, пока не поздно. Он вспыльчивый, но отходчивый, да и любит тебя. Если ты собралась шпионить за ними, его надо держать как можно ближе. Я тебе, конечно, помогу, чем смогу, но у меня нет доступов к ним в кабинеты, в отличие от тебя.       — Ладно. Решу, — вздохнула я.       В клуб мы приехали почти перед самым выступлением. Я заранее кинула сообщение ребятам, в котором попросила выставить свет так, чтобы отчётливо был виден только силуэт.       — Валентина! — меня окликнул Нобу. — Что случилось?       — Совсем фигово выгляжу, да?       — Нет…       — Да ладно, не ври. Сколько там до выхода?       — Десять минут. Валентина, только не обижайся… В общем, от тебя пахнет алкоголем сильно. Ты бы заела чем-то, давай принесу фрукты? Ты петь-то сможешь?       — Смогу, Нобу. А фрукты правда принеси. И ещё — как там дела за столиками?       — Нормально. Весь Бонтен тут. Ран с какой-то девкой сидит, блондинкой. Так её мацает, что у неё аж глаза на лоб лезут, — засмеялся Нобу.       — Придурок, — прошипела я.       Ладно, Хайтани. Посмотрим ещё, кто кого.       — Нобу, перед последней песней оставьте меня одну, ладно? Она совсем новая, я хочу поиграть с публикой — приглашу кого-то на сцену к себе, — попросила я.       Нобу удивился.       — Мы это не обсуждали.       — А это импровизация. Не спорь, пожалуйста, Коко заплатит как за весь вечер, если ты переживаешь об этом.       Приятель внезапно погладил меня по голове:       — Я волнуюсь не за деньги. Валентина, ты очень крутая девушка с характером. Пожалуйста, не перегибай палку. Мы все за тебя очень переживаем.       — Да не парься. Им понравится, — злорадно сказала я.       Выступление шло по плану, и даже то, что я была всё ещё немного пьяна, не испортило ни один номер. В конце Нобу, как и обещал, забрал девчонок, и они покинули сцену. Ран сидел за большим первым столиком вместе с другими верхушками, а его подруга сидела у него на коленках. Периодически он целовал её, но при этом (даже со сцены видно!) всегда косился на меня. «Идиот. Баран», — сердито думала я, невольно отвлекаясь на него. Остальные сидели в одиночестве — в бандитских кругах принято приводить с собой только жён, любовницы и даже постоянные девушки были не в счёт. Только Хайтани решил меня подразнить, явно сговорившись со своими партнёрами.       — А сейчас я представлю вам свою новую песню! Она завершит моё выступление сегодня. Это песня о страсти, которая сжирает людей и делает их несчастными, — я увидела, как люди начали оглядываться в поисках партнеров для танца. — Это не медленный танец, — предостерегла я публику. — Но мне бы хотелось, чтобы вы танцевали в парах. Постарайтесь за эти три минуты понять, что держит вас друг с другом: любовь или одержимость. И внимательно слушайте слова…       Зрители одобрительно захлопали, кто-то восторженно кричал.       — Мне тоже нужен помощник, — я вгляделась в первый столик. Члены Бонтен удивлённо переглядывались, Майки не сводил с меня глаз, а Ран, наконец-то, снял свою девушку с колен. Кто же будет моей жертвой? Коко? Я пригляделась к нему. Он поймал мой взгляд и прищурился. Нет, Хаджиме, на сегодня ты свободен: мне пришла в голову более дерзкая идея.       — Я бы хотела пригласить на сцену господина Хайтани, моего друга. — я увидела, как Ран с самодовольной рожей начал вставать, и жестом остановила его:       — Не вас, господин Ран. Вашего брата. Если он, конечно же, не против. Риндо, что скажешь?       Люди с интересом наблюдали за перфомансом. Большая часть из них не понимала происходящего и воспринимала всё, как постановку. Остальные неплохо знали Рана и его отношение ко мне, а потому изумлённо наблюдали, как я ставлю его на место. Как хорошо, что «Пандора» стала местом для своих.       Риндо покосился на Рана, словно ожидая его одобрения.       — Ох уж эти старшие братья… Ран, мне очень хочется потанцевать с Риндо. С тобой мы сегодня полдня плясали, — двусмысленно заявила я со сцены. — Поддержите меня, дорогие! Я пою для вас!       Народ в клубе загалдел и начал агитировать Риндо идти на сцену. Я заметила, как Майки покровительственно кивнул младшему Хайтани, и тот, не выдержав напора публики, поднялся ко мне и шепнул:       — Ты же понимаешь, что зря это сделала?       Я игриво улыбнулась.       — Это мы ещё посмотрим, Рин. Надеюсь, ты умеешь танцевать.