Правила маскарада

      Как меня довезли до полицейского участка, я запомнила плохо. Кажется, мне предъявляли какие-то обвинения, рассказывали о моих правах, но всё это внезапно приобрело крошечные размеры. Я отказывалась воспринимать эту реальность и тупо качала головой на все вопросы. Употребляла наркотики? Нет. Распространяла? Нет. Откуда дома? Не знаю… Вопросы полицейские задавали ради приличия: дело уже было готово. Обвинение было построено так, что не могло даже возникнуть сомнений в том, что я наркодилер. Ещё бы, наркоты в моей квартире хватило бы на небольшой город. Мне очень хотелось спать, а еще больше хотелось проснуться год назад и пройти мимо этого кошмарного клуба.       Я сидела в мрачном здании со стальными решётками и потеряла счёт дням. Правила в изоляторе регламентировали всё — от походки до гигиенических процедур. Как я не сошла с ума — сама не знаю…       Однажды перед завтраком меня привели в небольшую комнату, разделённую стеклом. Я поняла, что сейчас будет какая-то встреча.       — Зачем меня сюда привели? — уныло спросила я.       — Вам назначили свидание, — вежливо сказал надсмотрщик.       Я сморщилась — «свидание»… Дверь по ту сторону открылась и в комнату зашёл Хитто. Он негромко что-то сказал тюремщику и тот, кивнув, вышел. Мой приятель выглядел очень серьёзным и озадаченным, а на его шее я заметила бейджик. «Тачибана Наото». Так вот как тебя зовут, Хитто. Он заметил мой взгляд и напряжённо улыбнулся:       — Ну теперь никаких секретов. Привет, Валентина. Как это произошло? Почему ты не сказала мне о наркотиках?       — Сама не знала… Хитто… Наото, это недоразумение.       — Всё зашло слишком далеко. Я посмотрел дело: против тебя свидетельствуют сразу двое. Один из них Ран, но, думаю, ты и сама догадалась. Тем не менее, особенно жёсткие показания дал, — Наото вытащил из папки бумажки, — господин Акаши.       — Это ещё кто? Неужели Такеоми? — удивилась я.       — Нет, Акаши Харучиё.       — А… Санзу. Смешно. Не знала, что он родственник Такеоми.       — Слушай, Валентина, я смог прийти только потому, что сегодня смена моего приятеля. Он меня точно не выдаст Бонтену. Больше такого шанса на встречу, возможно, не будет. Дело непростое. Тебе грозит пожизненное. Я пытаюсь зацепиться хоть за что-то, но они состряпали всё слишком хорошо и складно. Единственный шанс — найти что-то на Акаши и Хайтани, обвинить их в подставе. Я наблюдал за Раном по камерам, но он появлялся в «Пандоре» последнее время только для того, чтобы пить. Ничего интересного раскопать не удалось. Нагрянуть к ним с обыском мы не можем — нет оснований. То же самое и у Коконоя, — Наото сжал пальцами виски. Он выглядел расстроенным, но собранным.       — У меня есть знакомые адвокаты, попробуем вытащить тебя по закону.       Я вяло улыбнулась.       — Наото, не рискуй. Ты же понимаешь, что будет за излишнюю активность с тобой? Мне ничем не поможешь в данном случае. Сколько прошло времени?       — Неделя…       — А мне казалось, что вечность… — я обессилено опустила голову на грудь и увидела, как слёзы падают на стол. Я пальцем начала водить соленой воде, вырисовывая самые немыслимые фигуры.       — В социальных сетях люди волнуются, твои поклонников в шоке, кто-то даже подаёт петиции, — зачем-то сказал Наото.       — А толку-то?.. Ты меня не вытащишь. Это может сделать только тот, кто устроил весь спектакль. И мы оба знаем, что Ран здесь главный режиссёр. А ещё он может повесить на меня убийство Танеки… Нет, я обречена. Прости, что подвела тебя, Наото.       — С ума сошла? — разозлился друг. — Я поговорю со своими знакомыми, мы что-то придумаем. Потерпи, пожалуйста. Следствие ещё идет. Шанс у нас есть, я точно знаю, — он бодрился, но меня не убедил его уверенный тон.       В комнату снова зашёл надзиратель. Он выразительно постучал по часам, и Наото начал собираться на выход.       — Валентина… я тебя тут не брошу. Но сейчас мне пора. Не обещаю следующую встречу скоро, но мы обязательно увидимся. Держись, пожалуйста.       Я кивнула, а сама мысленно попрощалась с ним навсегда. Слёзы не прекращались, я опять ушла внутрь себя, и вернулась в реальность только в камере. Наото хороший парень, но едва ли он мне поможет. У него не получится найти доказательства моей невиновности, а значит речи об освобождении быть не может. Санзу и Ран от меня не отстанут. Один меня ненавидит, другой хочет отомстить. Просто, как дважды два.       Я корила себя за наивность. Я была уверена в своей неотразимости и считала, что мне всё будет сходить с рук и дальше, как в каком-то дешёвеньком бульварном детективе, где главная героиня успешно крутится среди мафиози и выходит чистой из воды… Но нет, жизнь куда более сурова, чем выдуманная реальность. Я не могла и подумать, что Ран предпочтёт запереть меня в тюрьме, чем просто убить. Я же для него была наркотиком, как он мог от меня отказаться? Я настолько рассчитывала на его защиту, что упустила главное — он, прежде всего, бандит, а не влюблённый пацан. И за свои выходки я, по преступным меркам, должна быть жёстко наказана.       На следующий день новый надзиратель привёл меня в ту же комнату. Я покорно села на тот же стул: неужели Наото успел нарыть какую-то информацию? Может быть, я напрасно не верила в него?       Но меня ждало разочарование: в комнату зашёл Риндо. В отличие от Наото Хайтани не пришлось даже ничего говорить, полицейский почтительно опустил голову и вышел.       — Как дела? — буднично спросил Риндо.       — Прекрасно, — ответила я и замолчала.       Риндо начал стучать пальцами по столу. Я бросила на него раздражённый взгляд:       — Зачем ты приехал?       — Ран в ярости, Валентина. Он нашёл в своём кабинете камеру. А ещё узнал, что ты встречалась с каким-то мужиком на той неделе. Его, конечно, больше волнует ваша постельная составляющая: братец убеждён, что ты с ним спала. Я же думаю, что ты затеяла какие-то игры. Малышка, неужели ты не понимаешь против кого ведёшь войну? — Риндо вытащил из кармана сувенирную бутылочку с виски. — Хочешь выпить?       — Нет… Риндо, это частный детектив. И он не причём. Я просила помочь его с делом Танеки, но он мне отказал — не берётся за убийства. А камера… да, это я поставила её. Хотела найти что-то, чтобы шантажировать Рана. Я думала, так он меня отпустит… — я пыталась быть убедительной. Риндо прожигал меня взглядом.       Но поверил.       — Думаю, ты не врешь. Никто из полиции не пойдёт против нашей группировки. Ладно, Вэл… я здесь не за этим. У меня есть к тебе предложение.       Я мольбой уставилась на Риндо:       — Ты поможешь мне выбраться отсюда?       — Я поговорю с Раном, и он тебя вытащит. Твоя задача — убедить брата в том, что ты его любишь. Не знаю, как ты будешь это делать, но уверен, что ты знаешь рычаги давления. Да ему и самому плохо, аудитория в клубе тает, люди возмущаются… Продажи в минусе. С такими темпами «Пандору» придётся закрыть, а ты представляешь, как разозлится Майки? Брат целыми днями пьёт, почти из кабинета не выходит, ночует там. Я скажу ему, что ты одумалась и будешь покорной. Он меня отправил как посла доброй воли сюда. Так что, Валентина, выбор у тебя небольшой: сгнить в тюрьме или выйти за него замуж. По-моему, не так уж и плохо, — расслабленно выдал Риндо.       Всю жизнь исполнять прихоти этого абьюзера или подохнуть под стражей… Мне невольно вспомнился наш недавний разговор с Коко о выборе. Интересно, Хаджиме и сейчас бы сказал, что он у меня есть?       — Что делать с Раном я поняла… но зачем это надо тебе?       — А вот теперь мы переходим к самому главному. Подожди минутку, — Риндо вышел из комнаты. Я поёжилась. Внезапно с моей стороны защелкал замок. Неужели всё? Он опять оставит меня без ответов?       Но нет, через минуту Хайтани-младший появился в моей комнатушке и сел на стол перед стеклом.       — Ран тебя не ценит, Вэл, бьёт, мучает… Я так делать не буду. Он меня уже достал! Короче, если Рана не будет, нам обоим станет легче, правда?       Я боялась что-то говорить — а вдруг это ловушка? Я сейчас что-то скажу, а потом выскочит Ран и вообще убьёт меня. А что, эти двое могут… Я была наслышана об их парной комбинации в молодости: Хайтани нападали исключительно исподтишка, разделяя слабых и сильных.       — Вэл, я ведь люблю тебя. Смотрю и вижу, какая ты стала запуганная, хрупкая… Когда Ран тебя привёл к нам на встречу, я сразу же тебя захотел. Такая ты была яркая, дерзкая. С хорошим чувством юмора. Знала себе цену, нас не боялась. Посмотри, в кого он тебя превратил? Если его пристрелят — я всем буду заправлять. Мне отойдут активы, имущество, но самое главное — ты. Я ради тебя убью брата, слышишь?       Активы, имущество, я… в ряд неодушевленных терминов затесалась я, глупая певичка из клуба. Как будто бы я тоже продаюсь.       — Только имей в виду: со мной ты навсегда. Если вздумаешь куда уйти — убью сразу. И думать не стану, как Ран. Бить не буду, но убью за малейшее предательство, — продолжил Риндо.       — Убьешь Рана? — глухо переспросила я.       — Да, но главное убеди его вытащить тебя отсюда. Без него это не получится: нужно, чтобы он забрал показания и убедил Санзу это сделать. Сейчас это под силу только Рану. Ты согласна на моё предложение?       Я уставилась в потолок. Выбор. Какое короткое противное слово. Ненавижу его.       — Согласна, — вяло отозвалась я.       Риндо захлопал в ладоши.       — Я знал, что ты умная девочка, Вэл. А теперь закрепим наш договор небольшой сексуальной печатью в виде минета? Нас никто не потревожит, так что давай, девочка, сделай всё, как положено, — с этими словами он начал стягивать брюки и трусы.       Я словно робот опустилась на колени и уперлась лицом в его ширинку. Член Риндо уже набух, а я всё не могла заставить себя взять его в рот.       — Ну же, Вэл! — нетерпеливо сказал Хайтани. — Иначе я передумаю и твоя молодость закончится в вонючей камере. Открой рот.       Я подчинилась и перешагнула через себя… Я должна выбраться отсюда любой ценой, даже ценой собственного достоинства.       Когда всё закончилось, Риндо по-хозяйски приобнял меня за талию и начал собираться:       — Прости, сегодня целовать не буду, — противно засмеялся он. — С этой минуты ты принадлежишь мне. Скоро Ран приедет вытаскивать тебя из этой дыры, будь хорошей девочкой. Можешь повторить с ним то, что сейчас сделала со мной. Так сказать, напоследок. У тебя хорошо получилось, — вид у него был довольный, если не сказать счастливый.       Меня снова отвели в камеру. Я села на нары и почувствовала полную опустошённость. Может быть, стоило дождаться Наото с адвокатами? Или остаться здесь? Моя психика слабела, мне уже не было жалко себя: это ни с чем несравнимое ощущение внутренней грязи съедало душу. Я начала ненавидеть себя за то, что сделала, за то, что буду делать. У меня всегда было своеобразное отношение к сексу, после Ацуши я серьезно относилась к своему телу и не допускала никаких легкомысленных связей. Могла ли я назвать себя асексуальной? Пожалуй, да, но я никогда не падала в обморок при виде мужского голого тела и могла поддержать двусмысленные разговоры. А сейчас после всего произошедшего я возненавидела интимную близость. Риндо меня не насиловал, я сама согласилась, и от этого становилось противнее вдвойне. Я знала, что многие мужчины меня желали: к этому обязывал образ на сцене, но по-серьёзному никто из них не посягал на моё тело. Даже Ран никогда не заставлял меня с ним спать, словно знал, что принуждение меня разрушит. Да, последнее время он поехал с катушек и делал попытки сближения, но всё-таки он меня не трогал. Не трогал, не трогал, не трогал… Я закрыла глаза. Я снова ничего не вижу, ничего не слышу…       Но в этот же день у меня, оказывается, была назначена ещё одна встреча. Меня привели в злосчастный кабинет, а надзиратель не удержался и сказал:       — Вы единственная, к кому приходит столько мужчин. Неужели ваши влиятельные друзья не могут вам помочь? — с издёвкой сказал он. Продажная сволочь!       — Пошёл ты, — злобно сказала я, и в ответ он отвесил мне пощечину.       — Заткнись! — рявкнул мужчина. — И жди.       Уже в знакомую аудиторию зашёл Коконой. Как в дурном сне.       — Привет.       — Привет.       — Болит? — он заметил мою красную щеку и нахмурился.       — Всё в порядке…       На этот раз надсмотрщик не ушёл, видимо, Коко пришёл на свидание по-честному без нелегальных договоренностей.       — Я поговорю с Майки или Какучё. Хайтани творит беспредел, рушится бизнес. Он сошёл с ума, — сказал Хаджиме.       Я молчала.       — Скажи мне что-нибудь, Валентина, — попросил он.       Но я не хотела даже смотреть на него и, отвернувшись, начала тупо разглядывать бесконечно унылую серую стену.       — Валентина, пожалуйста… Ран сказал мне, что ты совершила преступление, но я прекрасно знаю, что ты никогда не имела дел с наркотиками. Это Санзу и он. Я доложу Майки об этом. Мы не можем позволить себе такие выходки внутри организации.       — Ты пришёл поговорить о внутренних коммуникациях в вашей группировке? — равнодушно спросила я. Проклятая комната: перед глазами стоял образ Риндо со спущенными штанами. Захотелось блевать.       — Я себя плохо чувствую, Коко, — я, наконец, взглянула на него. Раньше в глазах Хаджиме было почти невозможно прочесть эмоций: необычные узкие зрачки не давали и шанса раскрыть его истинные чувства. Но сейчас он и правда страдал. Обычно холёный Коконой выглядел неважно — явно нацепил первые попавшиеся тряпки, а всегда аккуратно уложенные светлые волосы были грязными и сосульками спадали на его лицо.       — Да плевать мне на все, — внезапно сорвался он. — Я хочу тебя вытащить, а без Майки это невозможно! Только он может приструнить этого зарвавшегося придурка! Но мне нужно выбрать момент. Майки хорошо к тебе относится, он ко мне прислушается. Я попрошу Какучё помочь, он умеет трезво оценить ситуацию.       Я слушала доводы Коко, а потом истерично рассмеялась. Я смеялась бесконечно долго, а Коко что-то говорил и говорил… Когда он замолчал, я тоже успокоилась:       — Ты опоздал, Коко.       — Что?..       — Ты слишком поздно решил стать героем… Уходи.       — Валентина, ты…       — Уходи. Я не хочу тебя видеть.       Коко встал, приложил ладонь к стеклу и уткнулся в него лбом. Я хотела было проигнорировать этот порыв, но не смогла и повторила тоже самое со своей стороны. Казалось, нас разделяло только стекло, но на самом деле пропасть была куда больше. Я никогда не признаюсь ему, чем занималась здесь с Риндо, на какой пошла договор и что планирую делать дальше. Нет, Хаджиме… Теперь я и в жизни буду представлять это стекло между нами, как символ того, что ты опоздал. Приди ты на день раньше, я была бы счастлива, но сейчас… Слишком поздно. Я видела, как плачет Коко, от его дыхания запотевало стекло, но он тут же убирал эту мутность другой рукой, чтобы продолжать видеть меня.       — Прости меня, Валентина… Если бы у меня было больше власти, ты бы здесь не оказалась, — горько прошептал он.       Я молчала. С этого дня я принадлежала Риндо, и назад дороги не было. Как бы мне не хотелось всё изменить, я понимала, что вылезти отсюда мне помогут только Хайтани. Наото едва ли сможет защитить меня с помощью законных методов, а Коко вряд ли договорится с Майки. Мужчины тешат себя иллюзиями, в то время как реальность очевидна — только кукловоду решать, какая роль у куклы сегодня.       Так мы и простояли с Коко всё оставшееся время. Он пытался что-то говорить, оправдывался, я делала вид, что слушаю, а сама была мыслями уже очень далеко. Конвоир кое-как оторвал меня от стекла и повёл в камеру. Напоследок я повернулась к Хаджиме: он стоял в той же позе, провожая меня взглядом. Не в силах смотреть на него я как можно быстрее зашагала на выход.       Никаких больше чувств, потому что мне нужно готовиться ко встрече с Раном.