Гранатовый щербет

И к людскому крался я жилищу По пустому сумрачному полю Добывать полуночную пищу, Богом мне назначенную долю. Н. Гумилев — Ягуар Вакаса слишком хорошо помнил первый день, обративший последующие дни в тяжкое мучение. Его образ дикой кошки лишь следствие произошедшего. Никто бы не подумал, но в младшей школе Имауши преуспевал в учебе и смотрел на драки мальчишек с надменной спокойностью за что порой мог получить, но обычно все обходилось. У него было вечно бледное лицо и белые короткие волосы, которые топорщились ежиком. Все началось, когда он был в средней школе, его оставили дома одного, так как поднялась температура. Его мать работала учителем и приходила после занятий рано, чтобы приготовить обед. Жар, охвативший Вакасу, к обеду стал лишь сильнее, бледные щеки окрасились в алый, взгляд стал мутным. Когда его попытались покормить куриным бульоном — мальчик лишь сильнее завернулся в одеяло и отвернулся. Несмотря на холод и дрожь, которые он чувствовал, энергия била в нем ключом. Холодное полотенце очень быстро становилось теплым, приходилось менять его каждые десять минут. Ближе к вечеру ему удалось только выпить воды и кружку теплого молока, от последнего скрутило живот и пришлось дойти до туалета. Каждый шаг Вакаса старался делать аккуратно, едва ступая по полу, так как любое движение отдавало в голову. Ночью он смог уснуть, только приняв таблетки. Сон был путанный, рваный, его нельзя было сравнить с другими снами, которые Имауши видел. Там было пустое пространство и зеркало, в котором ничего не отражалось, даже он сам. Когда мальчик подошел ближе, пытаясь разглядеть силуэты в нем, — зеркало треснуло и рассыпалось, а из пустой квадратной рамы потекла вниз черная жижа. Просыпаясь ночью, он делал пару глотков из кружки, что стояла у кровати и старался вновь уснуть. На второй день глаза слезились даже от незначительного света, поэтому большую часть времени он лежал с закрытыми глазами. Начали чесаться десна, Имауши жевал одеяло в попытках прекратить это, но щекотка не прекращалась. Его опять пытались накормить, но и на второй день есть совсем не хотелось, ради мамы пришлось съесть пару ложек супа, но после него снова скрутило живот. Вакаса старался больше спать и пить воды, но из-за головной боли заснуть днем у него не получалось, а таблетками его мать старалась не злоупотреблять, применяя больше народные средства. Когда же температура не спала и на третий день, его родители решили вызвать врача, но и тот лишь покачал головой и сделал укол жаропонижающим, записал пару средств и ушел. Ближе к вечеру десна уже не чесались, а болели, словно он зацепил их щеткой и оставил ранку. Ко всем прочим средствам добавилось полоскание, оно лишь ненадолго убирало боль. Отчаявшись хоть как-то помочь сыну, мать Вакасы решила пойти после работы в храм. Людей днем было не так много, поэтому она поклонилась и бросила монетку в ящик. Колокол звучно пропел два раза. Женщина сложила руки в молитве, не замечая, как тихо произносит слова вслух. Молитва была долгая, но слова одни и те же. С закрытыми глазами она полностью посвящала себя молитве, уже одно ее рвение и страстность, с которыми она произносила слова, должны были восхитить богов. Медленно поклонившись, отчего ее черные волосы соскользнули по плечам вперед, она вновь подняла свой взгляд на храм. Наверное, она давала время богам исполнить ее желание, поэтому не торопилась идти домой. Женщина задумчиво прошла по территории, чувствуя мелкие камни под подошвой туфель. К ней подошел мужчина, одетый в простой серый костюм. Обычный клерк, подумала мать Вакасы. Он заговорил с ней о теплой погоде, а затем заметил, что услышал ненароком слова молитвы. Расспросив поподробнее о том, что произошло, мужчина сделал предположение, что проблема здесь коренится куда глубже: скорее всего дело не в физической, а духовной болезни, ведь не просто так она пришла сюда с молитвой. Он передал ей свою визитку и написал место, куда им нужно было прийти вместе с сыном. В какой-то момент ей показалось, что это и была та самая помощь богов, о которой она молилась. Дома она поговорила с мужем об этом, он отнесся скептически к затее. Компромисс был найден следующий: если Вакасе не станет лучше через день, то он их отвезет туда. Лечение продолжалось, температура становилась то ниже, то вновь поднималась, особенно под вечер. Боль стала частью всего его существа, каждая часть тела чувствовала ее и сливалась с ней. Через день ситуация не улучшилась, поэтому они поехали в место, записанное на визитке. Это походило больше на частный спортзал с большими залами для тренировок. Отец донес Вакасу на руках до входа, их встретил тот самый мужчина в сером костюме и, улыбаясь, показал на один из залов, в который они и зашли. Свет выключили, зажгли свечи, включили мантры на старом проигрывателе, комната заполнилась запахом благовоний. На некоторое время мужчина вышел и вернулся уже в свободной льняной одежде. Проговаривая мантры над телом мальчика, он то и дело потряхивал палочками с благовонием. Душистые вещества и правда расслабляли, боль еще пульсировала, но, поглощенный действием, Имауши, казалось, не замечал ее. Мужчина говорил, как правильно дышать, Вакаса повторял за ним. Все продолжалось не больше получаса, но чувство, что тело наполнилось теплом и стало легким, не отпускало Имауши. Родители попытались заплатить, но получили отказ. Мужчина лишь пригласил их прийти еще несколько раз, так как за один раз полностью очистить духовную энергию Имауши не получится. Духовные практики проходили еще неделю. Через несколько дней после первой такой встречи у Вакасы самостоятельно выпали клыки. Было ли это обычным течением обстоятельств или же здесь сыграл роль тот мужчина, Имауши не знал. Даже после того, как у него выросли клыки, он продолжил ходить в тот зал, отец все еще относился к этому настороженно, предполагая каждый раз, что это может быть религиозная секта, но каждый раз, когда Вакаса приходил и рассказывал обо всем, что там происходило — придраться было не к чему. Вместе с ним ходили и другие дети, их родители слушали лекции во взрослом зале, который находился рядом, их учили религиозным догмам, традициям. Через некоторое время каждый получил четки. Вакасе достались с большими алыми бусинами. Не сказать, что после этих лекций Имауши стал религиозным или начал верить в загробную жизнь, ему нравилась сама атмосфера полутьмы и монотонных песен. После той длинной недели болезни и новых клыков, он чувствовал себя потерянным. Клыки словно чесались и хотелось кого-то укусить, но кого и зачем? Именно это он не понимал. Поэтому, чтобы успокоить себя, он ходил на эти лекции и перебирал четки, ободряя себя, замедляя свое сильное сердцебиение и приглушая постоянную жажду. В какой-то момент лекции из обычных познавательных поменяли свой курс и стали больше говорить о лидере организации, его звали Сёко Асахара. Тогда прошла пара месяцев с первой лекции, некоторое время Вакаса не рассказывал родителям, о чем говорил им учитель, но, когда разговоры зациклились на одном, уроки уже перестали приносить удовольствие, поэтому Имауши сказал об этом родителям. Единственное напоминание о лекциях — четки с алыми бусинами. Что же касается организации, то она еще напомнила о себе через полгода. В марте 1995 года его мать умерла во время зариновой атаки в токийском метро. После этих событий успокоиться стало труднее, Вакаса каждый день был на грани потери самоконтроля. В день, когда он разорвал свои четки, он впервые выпил крови. Это случилось как раз во время его первой драки, когда он шел домой. На него напали старшеклассники из банды, что держала его район под контролем. Имауши уже и не помнил, как в порыве раскидал всех и укусил за шею одного. Испугавшись того, что сделал, Вакаса со всех ног помчался домой, закрыл дверь и еще долго стоял, прислонившись лбом к ее деревянной поверхности. Все еще казалось, что за ним бегут, но это были не шаги, а бешеный ритм его собственного сердцебиения. Дома он собрал раскиданные бусины четок и в последствии сделал из трех — серьгу, которая до настоящего времени все еще была продета в мочке его уха, словно напоминание о том дне. Через некоторое время, когда о драке стало известно, к Вакасе стали стекаться люди: в их числе были и члены группы, с которой у него состоялась стычка. Из-за той драки против нескольких старшеклассников, во время которой он оставил след от укуса, Имауши прозвали Белым леопардом. Он принял командование «Сверкающим союзом», который уже через год разросся и занял всю территорию восточного Канто.