Гранатовый щербет

Limb by limb and tooth by tooth, Tearing up inside of me. Every day every hour I wish that I was bullet proof. Radiohead — Bullet Proof… I Wish I Was Первый месяц лета Вакаса провел в тишине, погруженный в свои мысли. Большую часть времени парень спал дома, гулял по округе после обеда, ближе к вечеру или на рассвете, когда не удавалось уснуть. В первые дни к его персоне проявляли неподдельный интерес жители деревушки, появление нового человека, всегда будоражит умы людей, но вскоре, уже через неделю, когда Имауши не делал ничего сверхъестественного, интерес потихоньку сошел на нет. Его отец раньше оформлял подписку на газету «Идзу Симбун», но не продлял с мая, поэтому новости не доходили до Вакасы, хотя это его в общем-то волновало мало. От его спонтанного отъезда остался лишь адрес, который он спешно записал на листке из отрывного блокнота и передал Шиничиро. Он тогда встретил его в два часа ночи на пороге своего дома, уже собранного с рюкзаком наперевес. Сано в то время спал и видел седьмой сон, когда в дверь гаража постучались. Вакаса передал адрес без лишних слов, а затем отправился на станцию, оставляя заспанного Шиничиро на пороге с листком в руках. Только на утро пришло осознание того, что на листе с адресом не было номера домашнего телефона. Первые две недели июня Имауши почти не выходил из дома, лишь сидел на деревянной террасе, наблюдая за тем, как дождь с каждым днем все больше и больше заливал небольшой огород и подбирался к нему. Свежий, влажный воздух бродил по дому, казалось, капли остаются на одежде и волосах, из-за этого они вились сильнее. В часы, когда он не спал и не смотрел на дождь, раздвинув седзи, Вакаса пролистывал альбомы и книги. В доме помимо радио оказался и проигрыватель, пластинки лежали в тумбочке под ним: там были в основном иностранные исполнители 70-90-ых годов и несколько пластинок с классической музыкой. Пару дней Вакаса только перебирал вещи, прощупывая страницы книг, каких-то газет, фотографии, картонные обложки. Свет он включал только ближе к вечеру, днем царили серые сумерки ливневого дождя. Кроме этого природного звука больше не было слышно ничего. Свой голос Имауши слышал только в своей голове, хотя ему самому казалось, что он ни о чем не думает. Чуть позже, спустя несколько лет, он будет вспоминать эти недели тишины и думать о том, как тогда не сошел с ума. В июне 2000 года он не осознавал этого, мысли текли спокойной рекой, словно ничего и не произошло. Все его существо абстрагировалось от мира, он почти не ел, не мог уснуть до утра, а когда просыпался, то был уже обед, но из-за серых туч время сливалось. Имауши пил чай после сна, а затем ближе к вечеру готовил из того, что успел купить в городе в первые дни приезда, хотя есть иногда совсем не хотелось. Через неделю он вернулся к пластинкам и вновь рассмотрел каждую, пока его взгляд не остановился на знакомой картонке со странным человеком, раньше ему это казалось абстракцией, так оно и сохранилось в голове. Это была пластинка британской рок-группы Radiohead, альбом «The Bends». Имауши перевернул его, окинул взглядом названия двенадцати песен, больше там ничего не было, но кусочек информации сохранился в голове Вакасы: о выступлении группы «Radiohead» говорили по новостям, они должны были выступать в Токио через месяц, его отец тогда собирался купить пластинку, они ему всегда нравились больше кассет. А через несколько дней произошел теракт в подземке. Пластинка 1995 года. Отец все равно купил ее, но для Имауши она была лишь напоминанием. Словно на нее записывались голоса и души умерших. Может ему так только казалось? Он уже столько лет не слышал этих песен. Отряхнув проигрыватель от пыли, Вакаса поставил пластинку, аккуратно опуская иглу. Какое-то время она проигрывала тишину, а затем полились звуки первой песни — «Planet Telex». Он лег на пол, ощущая лопатками холодные доски, музыка билась где-то вверху, над ним, но не вызывала никаких эмоций. За ней была вторая, третья, а Имауши так и продолжал лежать в пижамной футболке и штанах на полу, так как он не выходил из дома, то и не видел смысла в переодевании. Только когда вслед за яркими мелодиями полилась космически-спокойная песня, звуки которой напоминали океан с китами, губы Имауши чуть дернулись. Песни, что бились в двери разума, не достигли его; а та, что влилась аккуратно, теперь окутала все его существо. Она длилась меньше других, но ему хотелось слушать ее долго, на повторе. Слез не было, было только чувство всепоглощающего спокойствия и серой грусти. «Bullet Proof… I Wish I Was» сливалась со звуками дождя за стенками седзи и Вакаса повернул голову в их сторону, а затем и вовсе лег на бок и притянул колени ближе к себе, чувствуя щекой ледяную доску. Короткие светлые волосы упали на глаза, подарив ему темноту. Шиничиро приехал только ближе к середине июня, в руках у него были пакеты с едой; ему какое-то время пришлось побродить по округе с зонтом в руках, чтобы найти нужный дом, потому что людей вокруг не было. В тот день он приехал ненадолго, так как на следующий день нужно было возвращаться к работе, они с дедом должны были закончить с делами по дому (из-за дождей оказалось, что протекла крыша). Ему просто хотелось проведать Вакасу, спросить не нужно ли ему что-то привезти и узнать наконец-то номер домашнего телефона (Имауши предупредил, что не очень-то любит звонки). Они посидели какое-то время за столом, выпили чай, Сано рассказал о том, что происходит в Токио, рассказал о той стычке, которая должна была произойти между ним и Хайтани. Когда Вакаса услышал эту фамилию, его будто выдернуло в реальность, на секунду ему показалось, что он слишком сильно ушел в свои мысли и слишком резко оборвал все связи. Он сам взял на себя ответственность за того мальчика, а теперь уехал в другой город без предупреждения. Шиничиро сказал, что Ран приходил пару раз к ним домой, спрашивал про Имауши, про то, где он. — Каждый раз такой понурый уходил, — рассказывал Шиничиро. — Я сказал, что ты уехал по делам в префектуру Сидзуока, — Вакаса только кивнул на это. Когда они допили чай, Сано лишь предложил вновь выпить его крови, но Вакаса отказался, чуть покачав головой. Шиничиро пришлось предложить вновь, но на этот раз Имауши и вовсе проигнорировал его предложение. Ему не хотелось ни есть, ни тем более пить кровь, он был рад увидеть Шиничиро, но две недели, проведенные в одиночестве, казались ему тем, чего ему не хватало сейчас больше всего. Они распрощались в дверях дома. На прощание Шиничиро все же обнял его несмотря на то, что Вакаса не сделал и шага в его сторону, а затем также быстро пошел по размытой дороге, усеянной камнями. Имауши смотрел ему вслед, пока дорога не пропала за домами. Как только темная спина пропала за поворотом, в сознании обрушился дождь. Он шел и до этого, просто Сано будто зонтом загораживал мысли Вакасы от этого дождя, стоило ему уйти, как крупные капли вновь покатились ледяными струями. Дверь закрылась, возвращая его обратно в прохладу одиночества. Телефон просыпался и оповещал о том, что он есть, несколько раз в неделю; то был Шиничиро, иногда в разговор включались другие домочадцы, потому что телефон в доме Сано стоял в гостиной. Вакаса слышал голос Эммы и Майки, иногда голос их дедушки, все они сливались в единое полотно пестрых красок, напротив которого стоял сам Имауши. Он рассматривал его и иногда улыбался. Майки все грозился приехать в маленькую деревушку, посмотреть, как живет Имауши, следом всегда шел смех Шиничиро. В один из таких дней в начале июля, телефон вновь зазвонил, но гораздо позже обычного, ближе к десяти вечера. Это мог быть только Шиничиро, на этот раз он говорил тихо, а на фоне не было других голосов, скорее всего все давно разошлись по комнатам, и Сано в зале один. Их разговор не отличался оригинальностью: Шиничиро говорил о своих днях, о байке, о каких-то мелких новостях, а Вакаса лишь слушал, иногда рассказывал, что ему удалось прочитать или послушать, иной раз он рассказывал о своих редких походах в город за продуктами. — Люблю тебя, — тихо сказал Шиничиро. Смысл сказанных слов еще какое-то время доходил до Вакасы, он так давно их не слышал, что, кажется, забыл, что они значат. — Приеду к тебе через недельку, хорошо? Когда Имауши клал трубку, он застыл на какое-то время, чувствуя, как сильно забилось сердце. Дурак, как обычно говорит, не подумав, метнулось в голове у него. Вакаса чувствовал, как к его щекам прилила кровь, как во время простуды, и он медленно сел на пол, прислонившись спиной к стене. У шкафа, над проигрывателем висел календарь. — Точно, сегодня же Танабата, — впервые он в это время не был в Токио и не видел развернувшегося празднования. — Значит, на этот раз нас тоже разделяет река. Он подошел к радио и впервые за все время включил его, настраивая нужную волну. Имауши все пытался припомнить, какое же радио всегда играет в гараже Шиничиро; он долго крутит колесико, настраивая. На радиостанции играла песня группы Semisonic — «Secret Smile», которая вышла больше года назад, она звучала так гладко, по сравнению с проигрывателем, что Вакаса заслушался. Казалось, что в этот момент расстояния не существует, их соединяет одна песня, играющая в двух разных приемниках. Второй раз Шиничиро приехал в эту деревушку уже в середине июля, на этот раз Вакаса подготовился к его приезду, сходил на рынок и придумал, что будет готовить, так как на этот раз Шиничиро решил приехать к Имауши на несколько дней. Когда же Вакаса зашел в супермаркет за сладким, то увидел на полках заманчивую розовую бутылку джина. Ему раньше не часто удавалось его попробовать, поэтому он решил взять. На этикетке с обратной стороны было написано следующее: «Можжевельник, земляника и специи». Это описание очень сильно походило на то, что обычно пишут на бутылках с вином, это и подкупило Имауши. Сано сказал, что приедет после обеда, поэтому Вакаса не торопился с готовкой. В доме все чаще с того раза играло радио, заглушая бесконечный дождь. «Дождь лил четыре года, одиннадцать месяцев и два дня». На плите в сковородке лежала жареная рыба, а Вакаса в ожидании гостя взялся за книгу. Когда же он дошел до этой фразы, то на секунду задумался. Сколько в его жизни идет дождь? На полгода дольше, чем в этой книге; иногда бывают просветы, а после них вновь громыхает гром. Находясь в одиночестве дома, в период дождей, эту мысль он понял не сразу. Сначала дождь стучал как бы на фоне, а затем пробирался все глубже и глубже. Теплая улыбка Шиничиро, стоявшего на пороге, рассеяла вновь собиравшиеся тучи раздумий. В его руках был пакет с продуктами, а в другой руке зонт и плетеная маленькая корзинка клубники. Отряхивая зонт от капель, парень рассказал, как проходил мимо рынка и не мог не купить ее. Сано взял с собой пару кассет из гаража, там был альбом группы Placebo, Depeche Mode и Tears for Fears. Он положил их на тумбочку рядом с радио и сел за стол, на котором уже стояла помытая клубника, открытые сладости, две тарелки с жареной рыбой и рисом. Время близилось к шести вечера, потому это уже можно было назвать ужином. Имауши взял из холодильника бутылку розового джина и показал ее издалека Шиничиро. — Сейчас попробуем или позже? — Предлагаю поужинать сначала, а то я с самого утра не ел, — рассмеялся Сано. — Боюсь, не долго смогу с тобой сидеть, если сейчас выпью. Бутылку они открыли уже через два часа. Вакаса чувствовал, что хоть ужин и проходит легко, но сквозь улыбку Сано чувствуется некое напряжение. Разливая розовый алкоголь по маленьким чашкам для саке, Имауши вдруг подумал о том, что Шиничиро так ни разу за этот час не прикоснулся к нему, не пожал руку, не похлопал по плечу, не обнял, это на него было совсем не похоже. Обычно он эти движения даже не контролирует. Они подняли чашки. Вакаса вдохнул едва заметный аромат ягод и можжевельника, а затем чуть пригубил. Капли алкоголя обожгли его губы и язык, он сделал глоток чуть больше и обжег горло, но не дрогнул. В какой-то мере было даже обидно, ожидания не оправдались. Он вновь потянулся к бутылке и изучил этикетку. Слишком красиво пишут, подумал Вакаса, делая еще один глоток. Пить высокоградусный алкоголь словно заходить в ледяную воду — главное нужно сделать быстро первый нырок, а потом привыкаешь к последующим глоткам. Первые секунды всегда обжигает. Имауши взглянул на Сано, который осушил джин в своей чашке за один глоток и теперь морщился. — Еще налить? — Давай, — ответил Шиничиро, подставляя чашку. Он редко так окунался в алкоголь, обычно ему нравилось медленно пить пиво, сидя вечером в гараже. — Я когда покупал, думал, что он будет слаще, — улыбнулся Вакаса, вновь делая небольшой глоток. — Оказалось, что это я все придумал. — Но можно его, наверное, сделать слаще, — с этими словами он отломил кусочек от шоколадки и откусил. — Вот так слаще, попробуй. — Шоколад с алкоголем, — Имауши поморщился, — не то, что я хотел бы сейчас. Его взгляд упал на тарелку вымытой клубники. — У меня есть идея, но не факт, что это вообще сработает. Он взял две большие ягоды и мелко порезал их, затем положил в глубокую тарелку засыпал сахаром и немного подавил, чтобы появился сок. Парень добавил все это в чашку со своим джином, отчего тот стал насыщенного алого цвета. — Тебе добавить? — На что Шиничиро кивнул, наблюдая за тем, как и в его чашке расплываются алые узоры. — Ну что же, попробуем. Они вновь сделали глоток, но вкус почти не изменился, тогда Вакаса отставил от себя чашку. — Дадим настояться, вдруг так лучше почувствуется вкус. Алкоголь немного разморил их, движения стали неловкими и размашистыми. До дивана Сано добирался неровным шагом, чуть посмеиваясь сам над собой; Вакаса наблюдал за этим с улыбкой, облокотившись о стул. Когда же Шиничиро добрался до дивана и рухнул, то засмеялся, откидывая голову. Они давно не пили вместе, поэтому сейчас это все казалось таким необычным. Имауши задержал свой взгляд на открытой шее с острым кадыком, Сано не спешил возвращаться в исходное положение, положив голову на мягкую спинку. Нечасто можно было увидеть у Шиничиро такой жест, поэтому у Вакасы пробежала мысль о том, а не дразнят ли его? Он все еще смотрел на Сано, чуть прищурив в задумчивости глаза. — Что-нибудь включить? — Что сам хочешь, — отозвался тот. Имауши внимательно посмотрел на названия альбомов и выбрал «Songs from the Big Chair» группы Tears for Fears. Шиничиро лишь прикрыл глаза, чуть качая головой в такт первой песни. Вакаса сделал звук чуть громче и аккуратно, медленно пошел в сторону Сано. Так обычно делают кошки на охоте: пробираются к жертве шаг за шагом, стараясь не спугнуть. Шиничиро так и не открывал глаза, сомнений не оставалось: он точно играет с ним, причем так явно. Он не открыл глаза, даже когда Имауши сел к нему на колени и провел носом вдоль его шеи, Сано лишь коснулся рукой его бедра и повел ладонью чуть выше, забираясь под домашнюю футболку. Шиничиро тяжело выдохнул, коснувшись пальцами кожи на боку, и облизал губы, чуть сильнее откидывая голову. — Кто же здесь этого хочет сильнее? — прошептал Вакаса в шею, касаясь ее губами. Большим пальцем он провел линию от подбородка по кадыку вниз, чуть надавливая. Ему в ответ чуть сдавили пальцами бок. — Просто ощущения в момент, когда ты кусаешь, непередаваемы, — совсем тихо ответил Шиничиро, чуть приоткрывая глаза. — На это можно неплохо так подсесть. — Я думаю, в этом есть доля правды, как в общем-то и доля наркотика, — Имауши потянул вверх черную толстовку, — иначе как обычно испачкается ворот, потом не отстираешь. Еще раз проведя носом по шее, парень легонько царапнул ее зубами, чувствуя, как на мгновение Шиничиро задерживает дыхание. В момент, когда клыки прокусили кожу у основания шеи, Сано выдохнул, чуть наклоняя шею в бок. Его рука скользнула в белые волосы, чуть надавливая на голову. Имауши делал глоток за глотком, ощущая терпкость и пьянея сильнее, чем от джина; давно он не делал такие длительные перерывы. Шиничиро закрыл глаза и тяжело дышал, по его телу пробегали мурашки возбуждения. Отрываясь от крови, Вакаса целует его скулу, плечо, затем возвращается к шее, слизывая капли крови. Сано не выдерживает, берет его рукой за подбородок и целует, рвано, возбужденно. Руки сами гладят тело под футболкой, заставляя Имауши податься вперед. Он в последний раз целует его и вновь кусает, но теперь чуть ближе к плечу. Вместе с тем тянется рукой вниз, скользя по животу к краю штанов, зацепляет и оттягивает его пальцами, а затем отпускает, продолжая слизывать выступающие на плече капли крови. Сейчас он лишь играет, не собираясь больше пить кровь, касается пальцами и обводит возбужденный контур на штанах, заставляя Шиничиро вновь откинуть голову на спинку дивана. — Как же давно мы так не проводили время, — тихо шепчет Шиничиро, его голос кажется хриплым. — Когда я к тебя в прошлый раз приезжал, было ощущение, что тебе сейчас совсем не до этого. — Да-а, — протянул Вакаса, чуть отстраняясь, — нужно было собраться с мыслями. Но сейчас у нас несколько дней впереди, успеем наверстать. Он оставил Шиничиро и подошел к столу, где все это время «настаивался» джин с клубничным соком. Сано наблюдал за ним из-под прикрытых век. Вакаса сделал глоток, чувствуя небольшие кусочки клубники во рту. Они смотрели друг другу в глаза, Шиничиро ждал, что же он скажет, но Имауши разорвал зрительный контакт, чтобы поставить новую кассету с альбомом «Without You I’m Nothing» другой британской группы — Placebo. — Джин вместе с клубничным соком на дне, конечно, стал чуть слаще, но точно проигрывает твоей крови во вкусе и насыщенности, — улыбнулся Вакаса.