Гранатовый щербет

Ран теребил на пальце широкое серебряное кольцо, прокручивая его, словно стараясь снять, и улыбался уголками губ. Его взгляд был уставшим, а сощуренные глаза следили за мельтешением рядом с камерами. Из-за сухого воздуха и яркого света неимоверно хотелось пить, но кулеры за пару часов уже опустели, потому он попытался сглотнуть слюну. — Еще раз! — пронеслось по студии, ему жестами показали распахнуть пиджак и встать в позу. Яркие вспышки погрузили его в квадрат из света, иссушая губы и кожу. Его взгляд из-под опущенных век был точно таким же, как если бы он улыбался. Жара истощала, а в мозгу бился запах новой одежды, сладких духов визажистов, на губах ощущалась пленка темно-фиолетовой помады, глаза слезились, но закрывать их было нельзя. Окна зашторены, а потому не было понятно, сколько сейчас времени. Хотелось выйти на свежий воздух и долго стоять, позволяя ветру уносить запах съемки. После того, как все было отснято, Ран прошел в другую комнату, где ему сняли макияж. Он отошел ненадолго в туалет и умылся, а затем, набрав в руку воды, прополоскал рот. Длинные мокрые пряди липли к лицу, и он встряхнул головой. Наконец-то можно было переодеться в футболку, надеть обратно все кольца на безымянный, средний и большой палец. С последним шестым кольцом пришло внутренне спокойствие, будто все печати на его эмоциях вновь были на месте. Майский вечер ласково встретил его на улице холодным ветром. Кровь перестала стучать в висках, но все еще хотелось пить, а потому он решил зайти в ближайшую кофейню за холодным лимонадом. Стоило только напитку коснуться его губ, как он не мог остановиться, пока не выпил его полностью. Так как из кофейни он все еще не вышел, то заказал еще один, и уже медленно тянул его, проходя по ярким улицам. Ран не смотрел на вывески и рекламу, но замечал из-под своей челки другие изменения, происходящие на улице прямо под носом у всех: перемены. Еще начиная с зимы, ему казалось, что 2003 год будет годом изменений. В апреле объявили о постепенной ликвидации телефонных будок, сотовая связь все глубже укоренялась в их жизни. Даже у него сейчас в сумке, перекинутой через плечо, лежала маленькая кнопочная коробочка. В апреле он перевелся в старшую школу, а пару дней назад все буквально переполошились объявлением о конце света, по новостям гуляли картинки того, как некая секта «Люди в белом», раздавала на улицах свои книги и призывала людей вступить к ним. Конец света был назначен на пятнадцатое мая, это был четверг. Дата хорошо запомнилась, так как в этот же день у Рана были серьезные пробы в его первый рекламный ролик. Спуск в метро был уже близко, но Хайтани решил пройти мимо до следующей станции и допить лимонад, а заодно зайти в магазин и посмотреть не вышел ли семнадцатый том Хантера, Риндо его очень ждал, перечитывая остальные, но на кассе сказали, что выход ожидается в июне, потому Ран пошел дальше, поигрывая неосознанно пальцами левой руки, чтобы ощутить кольца. Жизнь продолжалась. Хайтани укрепляли свои позиции в Роппонги, к ним примыкали все новые люди, так как на этот момент они были самой влиятельной группировкой. Черные драконы обмельчали после роспуска в сентябре 2000. Братья тогда тоже пришли понаблюдать за этим со стороны. У всех стояли на глазах слезы, и все уже точно понимали, что никто лучше Шиничиро не сможет их вести, но зачем-то продолжали свой путь. Памятуя о хороших отношениях Хайтани с Шиничиро и Вакасой, следующие поколения Черных драконов и братья друг друга не трогали. Лишь одно оставалось неизменным. Сначала Рану это казалось лишь детским восхищением, но сколько бы месяцев не проходило, ничего не менялось. Становилось только больнее, но, когда это продолжается так долго, скрывать эмоции уже становится нормой. Приклеенная улыбка, взгляд свысока и постоянное пренебрежение всеми… Телефон пиликнул, говоря о сообщении. Ран выкинул пустой стакан и открыл маленький экранчик и прочитал короткий вопрос: «Как твоя съемка?» Даже без приписки внизу было понятно, кто отправитель. Все же некоторыми пренебречь было невозможно. Из-за таких моментов искусственность пропадала, сменяясь на мгновение чистым теплом, которое аккуратно убиралось внутрь и хранилось в запечатанных банках воспоминаний. Он печатает ответное сообщение и ускоряет шаг. «Только закончил. Зайду». Его дом был в другой стороне, но он без тени сомнения перешел на нужную ветку и сейчас стоял, облокотившись о дверь, с закрытыми глазами и слушал, как станции сменяют друг друга, пока, наконец, не объявили нужную. Он знал этот район как свои пять пальцев, а путь от станции до дома мог проделать с закрытыми глазами. И сейчас он торопился, хоть и скрывал это за вальяжными широкими движениями. Каждый такой визит сопровождался лотереей: дома ли сейчас Шиничиро или же нет. И если у Вакасы был какой-то четкий график с редкими переработками, то Сано часто задерживался в мастерской. Хайтани глубоко вдохнул, заметив, что у дома нет знакомого байка. По лестнице он бежал, перешагивая через ступени. В дверь он постучал три раза и теперь только ждал. Вакаса появился в дверях в широкой домашней футболке, которая не скрывала татуировки с цветными вкраплениями, вившиеся по рукам вверх. С зажатой в зубах зубочисткой он улыбался, приглашая пройти. — Можешь начинать. Я знал, что ты быстро доедешь, потому чайник уже согрелся. Разуваясь, Ран принялся рассказывать про день, поглядывая на двуцветные волосы Вакасы, где верхняя черная часть отливала немного фиолетовым. Это получилось непроизвольно на волне популярности такого типа осветления, но, встретившись пару месяцев назад, они, не скрывая, разразились смехом. Их прически были слишком похожи: черные сверху и светлые пряди снизу. Вот только у Вакасы волосы были длиннее, а у Рана были еще черные кончики. Теперь каждый раз при встрече Хайтани тепло улыбался этой схожести. — К нам опять на днях стучались сектанты. — Это те из «Людей в белом»? — уточнил Ран. — Они были в белом, но хрен их знает. — Что думаешь про конец света? — Их было слишком много. Люди просто все время хотят умереть за чужой счет. Интересно, что все концы света появились уже в нашу эру. Наверное, не проходило и века без предсказаний. Просто каждый хотел быть истинным пророком, тем самым, кто запомнится в книгах. — Вакаса размешал в чае сахар. — После нового объявления о конце света я решил поинтересоваться, сколько же раз я мог умереть с рождения: в 1980 должна была случиться ядерная война; июль 1988 — конец света, согласно Э. Визенанту; в 1989 — конец света в результате обвала мировой экономики и ядерной войны; в 1992 году согласно южнокорейской церкви; по одному с 93 по 98 год, а также около 13 в 1999, пара раз в 2000; еще один конец света в 2001 по мнению астрологов и еще пара в 2002. — Наша жизнь настолько конченная, что ее уже нельзя закончить, — пошутил Ран и увидел, как открыто засмеялся над шуткой Вакаса. — Очень точно сказано. Еще непонятно какой именно вид конца света пророчили некоторые: с полным уничтожением или же с разрушением пары стран и потерей цивилизации. Тогда это не такой уж конец света. — А если бы прямо сейчас случился конец света, чтобы ты сделал? — Закинулся бы порцией наркоты, зная, что все равно умру. Ран не знал наверняка, пробовал ли Вакаса наркотики, потому что все еще существовала эта незримая грань между взрослыми делами Имауши и Раном. Даже про работу он знал не так много, вроде это было связано с офисом. Они продолжили говорить про общие новости. Ран рассказал про то, как идут у него дела, про съемки и банду. Имауши кивал, изредка вбрасывая комментарии и уточняющие вопросы. Когда речь зашла о последней теме, Вакаса сказал, что Майки недавно создал свою группу. — В ней не так много человек, вроде парочка его друзей. Посмотрим, что будет. — Лишь бы к нам не лез, — произнес Ран. Ему не нравился Шиничиро, а к Майки же он относился спокойно, не нравилось лишь то, что тот становился старше и неуправляемей. Воспитанный старшим братом, подмявшим под себя весь Токио без физической силы, Майки чувствовал себя королем. Иной раз это раздражало. Виделись они редко, только в доме Вакасы, когда оба, не сговариваясь, приходили в гости. Пока Манджиро был в своем районе, а Ран в своем — его все устраивало, чего нельзя было сказать про старшего Сано. Стараясь не пересекаться с ним часто, Ран дошел до того, что старался исключить из своей жизни все вещи, связанные с Шиничиро. Когда все гоняли на байках, Хайтани предпочитали метро или такси. Курить они пробовали ради интереса, но, выкурив пару сигарет, выкинули пачку. Риндо занимался спортом и не хотел сбивать дыхание, а Рану они напоминали о вечно едком дыме, который всегда кружился рядом с Вакасой. Подростковый бунт яро проявлялся в этом незримом противостоянии. — У меня вечер субботы свободен, — произнес Ран и по привычке покрутил кольцо на среднем пальце. — Если планы не появятся, то можно будет слетать, — кивнул Имауши. — Ты сегодня пьешь кровь? А то, боюсь, неделя у меня будет забита. Шиничиро все еще не пришел, потому Ран согласился и пододвинулся ближе, отставив кружку, приник к руке. Почему-то сейчас он мог пить кровь только один на один с Вакасой, процесс, повторявшийся раз за разом в течение уже трех лет, не становился менее интимным, даже наоборот. Может, на подкорке сознания ему хотелось быть в такие моменты ближе к Имауши и чувствовать, что его взгляд мог быть прикован лишь к нему. — Кстати, ты придумал, что хочешь на день рождения? Не отвлекаясь, Ран подумал, что успел уже забыть о нем. В такие моменты ему правда хотелось, чтобы пророки хоть разок не ошиблись с предсказанием конца света, и он смог бы высказать все, о чем по-настоящему думает и прижать Имауши к себе. Хайтани сделал последний глоток и облизнул свои губы: — Не было времени подумать. Можешь подарить на свой вкус. — Ладно, если придумаешь что, то скажи мне об этом. Ран чувствовал, что их отношения не изменились ни на йоту, Вакаса ведет себя с ним как наставник, а иной раз как крестный, мог подарить что-то без повода, выслушать. Он знал обо всем, что творилось у Хайтани. Это был единственный человек, которому Ран позволял давать советы и брать над ним невидимое покровительство. И это же его тяготило, казалось, что он может навсегда в этом увязнуть, и все же было страшно что-то кардинально менять, поэтому сейчас Ран хорошо понимал людей, которые полагаются на судьбу и провидение.