Гранатовый щербет

— Я слышал, что Изана должен скоро выйти. Инуи произнес это, убедившись, что людей в мастерской больше не было. Он узнал об этом еще раньше, вот только никак не мог поговорить с Шиничиро с глазу на глаз. Моя полы в мастерской, Сейшу наблюдал за тем, как Сано пил чай из своей личной кружки, которая всегда стояла на столе, и решал кроссворд. Когда фраза была произнесена, Инуи поднял на него глаза, но Шиничиро никак внешне не отреагировал на эту новость, лишь провернул в руках ручку. — Выходит? Это был задумчивый вопрос, и Сейшу не знал, обращается ли он к нему, но решил все же пояснить. — Да, он ведь два года назад жестоко расправился с группой. — Вот как? — Шиничиро произнес это автоматически. — И зачем ты мне об этом говоришь? — Да так… — О том, что Изана брат Шиничиро, никто не знал, кроме пары близких ему людей и Сейшу не был среди этих людей, но он слышал, что раньше, еще во время Черных драконов, этот человек был важен Сано. Инуи собирал всю информацию по крупицам обо всем, что касалось Шиничиро. Сейшу узнал новость об освобождении Изаны, получив ее, как предупреждение быть осторожным. — На следующей неделе придут новые запчасти на Ямаха, поможешь разобрать? — Конечно! — тут же воодушевился Сейшу. — Тогда я без тебя не буду открывать их, — улыбнулся Шиничиро, потянувшись. Сейчас было утро субботы, посетители обычно приходили после обеда, потому можно было расслабиться. Инуи начал помогать не так давно, до этого часто заходил в мастерскую, рассматривал мотоциклы, запчасти, хотя на самом деле просто хотел посидеть с бывшим главой Драконов, но найти предлог для разговоров было сложно. Однажды он подсмотрел, какой журнал читал Шиничиро, чтобы потом проштудировать его весь. Сано не всегда хорошо запоминал людей, но Сейшу нельзя было не запомнить. Каждые выходные эта белая макушка возникала в толпе. Они с Майки были почти одногодками, поэтому Шиничиро знал, как найти общий язык с подростком. По крайней мере, ему так казалось, потому что Майки часто отмахивался от него, когда Сано спрашивал про школу и увлечения. Просто возраст, повторял про себя Шиничиро. Встреча с Сейшу его немного взбодрила, он был совсем не против поотвечать на вопросы о прошлом, порассказывать истории, замечая, как в такие моменты становится похож на их собственного деда, который предавался воспоминаниям о былом. Но разговоры не останавливались только на прошлом, Инуи интересовался и механикой. В свободное время Сано ему показывал, как и что работает, чем отличаются детали, марки мотоциклов. Через некоторое время Инуи стал работать с ним по выходным, помогая убираться, раскладывать запчасти, отвозить заказы. В апреле этого года он поступил на второй год средней школы. Закончу ее и пойду работать к тебе, говорил Сейшу. Учеба его не интересовала, потому в старшую школу он решил не идти. В отличие от других взрослых Шиничиро его никогда ни от чего не отговаривал. Он и сам понимал, что не умеет вести себя с детьми как старший и что-то советовать, ему легче было относиться к ним как к равным, потому на заявление Инуи он отреагировал спокойно, говоря, что до конца школы ему придется многое изучить, чтобы работать здесь. Работа в мастерской помогала Инуи справиться со своими тяжелыми мыслями и своим прошлым. Из-за всего произошедшего он чутко чувствовал чужое настроение. Присматриваясь к Шиничиро, он мог сказать, о чем он задумался и когда хотел что-то сказать. Сейшу также долго присматривался к их с Вакасой встречам, пока наконец не пришел к выводу, что между ними есть нечто большее, чем просто лучшая дружба. На людях они вели себя как друзья, ничем себя не выдавая, но во время долгих отношений можно легко совершить промашку, которую нельзя заметить невооруженным взглядом. Инуи же слишком долго за ними наблюдал. Он не стал ничего уточнять или спрашивать, просто отметил для себя этот факт, который ничего не поменял. Сегодня Ран никуда не торопился, он встал без будильника в половине одиннадцатого, сделал себе чай и пролистал каналы, останавливаясь на музыкальном. Дома он был один, Риндо еще раньше ушел на тренировку. До встречи с Вакасой еще было достаточно много времени, можно было успеть поваляться на кровати и сходить в магазин. Во время приготовления завтрака из комнаты зазвонил телефон. Хайтани накрыл сковороду крышкой и сделал огонь потише. Звонил Вакаса. — Проснулся? — Ага, — протянул с улыбкой Ран. — Я там смс отправил, но решил прозвониться. Встретимся пораньше? Вечером нужно еще уладить дела. — Да, хорошо, можем часов в пять увидеться? — В четыре давай. Как обычно. — Хорошо, — отозвался Хайтани. — Договорились. Он проверил — в телефоне и правда было сообщение, которое Вакаса прислал ему еще в девять утра. Но даже так планы все равно не сильно менялись. Если бы он знал, что ему предстоит пережить, пошел бы он на эту встречу? Потом Ран долго будет об этом думать. Наверное, не пойди он в этот день, то все равно это случилось бы, но позже, это всего лишь вопрос времени. По прогнозам тех белых балахонов конец света должен был быть только через пять дней, но для Хайтани он случился сегодня. Хотя кто знает, может быть, он случился уже очень давно, в 2000 году. По дороге он зашел в кондитерскую и купил пару пирожных для Имауши. Обычно они уезжали на гору Такао, которая находилась в часе езды на поезде. Особенно красиво она выглядела осенью во время красных кленов. Они встречались на вокзале в Синдзюку, и моменты поездок Ран любил даже больше самих полетов, во время которых они были довольно далеко друг от друга. По дороге ему позвонили, незнакомый номер. Ран ответил на звонок, по голосу узнав своего нового знакомого. Он забыл вбить его номер. Коко спросил о свободном времени, не могли бы они встретиться сегодня или завтра и обсудить пару моментов касаемо выручки. Тема обещала быть интересной, поэтому Ран назначил встречу на завтра. Сегодня ему точно не хотелось торопиться. Условившись на том, что Коконой пришлет ему место встречи смс, Хайтани повесил трубку. — Я уже взял билеты, — сообщил Вакаса, подходя ближе. — Пойдем, поезд уже стоит. Они виделись пару дней назад, но сердце кольнуло так, словно прошло гораздо больше времени. И это было приятное чувство. Ему хотелось бы, чтобы это волнение было обоюдным. С каждой такой поездкой Рану казалось, что он становился ближе, но, когда подходило время следующей поездки, все возвращалось и начиналось сначала. Непрерывный круговорот одинаковых действий, а совершить что-то им вопреки было трудно. Как только Хайтани решался, что вот сейчас возьмет за руку, обнимет, то сталкивался с огромной невидимой стеной, которая окружала Имауши. По ощущениям она была такой высокой и толстой, что пробиться через нее было невозможно. Вакаса вновь сел у окна, хотя никогда в него не смотрел. Ран знал все его действия: сначала он достанет тонкую газету, где первым делом прочитает интересующие его страницы, а потом пробежится глазами по новостям; когда с газетой будет покончено, то проверит телефон и ответит на смс, а в последние двадцать минут приступит к пирожным, предлагая Рану тоже попробовать, но он как обычно откажется. А Хайтани все это время будет делать вид, что смотрит через Вакасу в окно, рассматривая на самом деле его самого: спокойный прищур, еще не остывший, но уже более взрослый; длинные неровно лежащие волосы, которые тоже изменились, став прямыми; затем светлую шею и выступающие на ключицах татуировки. Ему вспомнилось, как долго он тренировался, хлопая крыльями, чтобы нарастить мышцы перед первым полетом. Хайтани помнил и заброшенное здание на окраине, откуда ему пришлось совершить первый полет. Вакаса стоял внизу, готовый подхватить в случае чего, а Ран смотрел на него из окна четвертого этажа и боялся ступить ближе к краю, голова кружилась, а инстинкт самосохранения заставлял цепляться за оконный проем. Имауши тянул к нему руки, его большие белые крылья были расправлены, готовые в любой момент поднять пыль с асфальта, но Ран так тогда и не смог спрыгнуть. От одной только мысли о том, что придется шагнуть вниз, тело немело. Был ненастный ноябрь, но на них не было ни куртки, ни пальто, только свитера с горлом и вырезанными на спине местами для крыльев. Облака висели низко, образуя пепельные волны. Казалось, что в любой момент мог пойти дождь, хотя в прогнозе об этом не говорилось. Вакаса сказал, чтобы Ран стоял на месте, и поднялся к нему, кивая в сторону лестницы, но вместо того, чтобы направиться вниз и повторить эксперимент позже, Имауши направился наверх. Поднявшись на крышу, он подхватил Рана и спустя пару взмахов уже был высоко в небе, они пролетели туман низких облаков, оказываясь над ними. На такой высоте было холодно, но они его не чувствовали. Вакаса взлетел повыше и шепнул сквозь ветер лишь одну фразу: «Расправляй крылья». Мальчик не сразу понял смысл, но опора внезапно пропала, и он оказался один на один с небом. На мгновение его охватила паника, он увидел, как Вакаса летит спиной вниз, сложив свои крылья, и смотрит на него. Он что-то кричал, но Хайтани не все слышал. Необходимо было успокоиться, он видел перед собой лишь мягкое полотно облаков. Ран внушал себе, что если упадет, то они сыграют роль пуховой перины. Успокойся, все хорошо, повторял он, стараясь расправить крылья, и это получилось. Ветер подхватил его и удержал. Ран видел, как Имауши почти достиг облаков, но успел перевернуться и взмахнуть крыльями. Страх отступил, сменяясь любопытством. Он дышал глубоко, чувствуя, как быстро сердце разгоняло кровь по телу. Полет получился недолгим, всего пара минут, но это уже было что-то. В этом году, в ноябре, должно было исполниться три года со дня его первого полета. Поезд уже приближался к горе, время пролетело незаметно. — На обратном пути перекусим? — уточнил Ран, проходя мимо кафе. — Да, можно. После полетов всегда ужасно хотелось есть из-за потраченных сверх меры сил. По дороге в горы они часто сходили с туристической тропы, открывая свою собственную, стараясь уйти подальше от людных мест. В лесах, что окружали горы, жили разные птицы, мелкие грызуны, а также цвели разные деревья, наполняя воздух сладким запахом, но даже так Хайтани хорошо удавалось отделить запах Вакасы. Сейчас цвела дейция белыми и розовыми цветами. Они шли дальше, медленно поднимаясь в гору по дороге. Имауши сначала держался чуть позади, а когда настало время сходить с дороги, пошел первым. Восхождение длилось довольно долго, чтобы не тратить силы, они не торопились и почти не разговаривали. На этой горе, по легенде, жили Тэнгу, можно было услышать в лесу их смех и то, как падают без причины деревья. Стоял здесь и древний храм, куда они с Вакасой изредка заходили. В этом марте они во второй раз были в нем на празднике огня. Обычно Имауши не любил бесцельно ходить, думая лишь о трате времени, и только здесь он готов был гулять подолгу. Они свернули в лес, аккуратно пробираясь дальше. Наверх они уже взлетали. Имауши снял тонкую широкую толстовку, вешая ее на сумку и оставаясь в майке с открытой спиной; Ран же вовсе снял футболку, кидая ее в свою сумку. Вакаса потихоньку оттаивал, именно ради этого Ран выбирался за город, чтобы вновь увидеть яркого, энергичного и гибкого Имауши, который обходил облака и дрейфовал на ветру, словно по воде. Ран хотел его обогнать, но они шли вровень крыло к крылу. На вершине они кинули сумки и продолжили полет, то ныряя, складывая крылья, то ускоряясь, соревнуясь между собой. Сделав пару кругов, они сели на край скалы, стараясь отдышаться. У каждого с собой в сумке была бутылка с водой. Перекидываясь комментариями о том, как кто летал, они улыбались, а их крылья изредка вздрагивали, Хайтани был ужасно рад этому мгновению. Обычно в такие моменты совершаются необдуманные поступки, и Ран облокотился на руку, что была ближе к Вакасе, и аккуратно потянулся в его сторону, медленно заводя крыло за его спину, оно было черным у основания, плавно перетекая в бронзовый с черными крапинками. Оно не было таким прозрачным, как у Вакасы, скорее казалось матовым. Словно пытаясь поймать бабочку или дикое животное, Ран приближался медленно, готовый в любой момент захлопнуть ловушку. Стоило Имауши посмотреть в его сторону, как Хайтани мгновенно откинул его на свое крыло, накрывая другим, оказавшись в темном коконе, Вакаса внимательно и спокойно следил за его эмоциями, не делая попыток выбраться. Здесь было тихо и тепло, крылья почти не пропускали ветер. Вакаса вспомнил свои прошлые года, когда он точно также ускользал по ночам от реальности, скрываясь за своими крыльями. От Рана исходил внутренний жар, который никак не трогал Имауши. Хайтани старался сдерживать свое нервное глубокое дыхание, наклоняясь ближе. Вакаса никак не реагировал, словно и вовсе не был частью этого действа. Ран не знал, что делать, остановившись на мгновение. Пожалуйста, хоть один взгляд, одно движение, молил мысленно Хайтани, улыбнись мне, коснись меня. Но Имауши был глух к этим немым просьбам. Шея была очень близко, Ран чувствовал ее теплоту, но здесь важна была не кровь, а отклик. Тогда он отстранился. — Будешь пить? — спросил Вакаса, но получил отказ. Настроение у Хайтани испортилось, потому он подобрал колени к груди, уставившись куда-то за горизонт. Мысли кружились черными сгоревшими мушками, пока они молчали и смотрели на верхушки деревьев внизу. Ран прервал молчание. — Думаешь, всегда будешь с ним? Тебя все еще тянет? Молчание после этих вопросов длилось пару минут, словно слова прорывались сквозь толстую стену и наконец дошли: — Зачем ты начал? Впервые хотелось высказаться, рассказать обо всем, что ему безумно больно, что он хочет целовать его и чувствовать ответ, в конце концов, что хочет быть с ним! Но гневные, громкие слова застряли в горле. Что если Вакаса всегда будет с Шиничиро? Всегда? Это так долго. Никогда у него не было и не будет шанса, это было словно зуд под кожей, хотелось все расчесать лишь бы избавиться от него. — Мне кажется, ты слишком зациклился. В твоем окружении нет друзей, ты всегда только со мной и братом. Почему бы тебе не познакомиться с кем-то? Сейчас уходят твои беззаботные годы, которые можно потратить на тусовки, поездки, встречи. Потом не будет ни времени, ни желания, — Имауши посмотрел на него, не поворачивая головы. — Уже мог бы найти себе… Его прервали резким взмахом крыльев. Эти слова, как подтверждение собственных мыслей, проворачивали нож в ране. Найти кого-то? Так избавляются от своих проблем взрослые? Ран чувствовал, как внутри возникает огромная волна. Он правда это предложил? В глазах Вакасы ни капли издевки или смеха. Это предложение серьезно. Крупная дрожь прокатилась по его телу, он давно не ощущал такого, словно алкогольное отравление. Дрожь не оставляла его, как бы он не пытался ее остановить, становилось только хуже. До того плохо, что Ран начал думать о собственном дыхании, словно разучившись дышать, ритм то и дело сбивался. Вакаса слышал глубокие вдохи, но никак не реагировал, возможно, он тоже не знал, правильно ли все сказал. Ему казалось, что он делал это из лучших побуждений, боясь, как бы Ран не натворил дел. Имауши чувствовал себя неспокойно, а потом достал из сумки припасенную для Шиничиро пачку сигарет и закурил. Острый запах никотина мгновенно избавил Рана от нервной дрожи. Ему вдруг только сейчас пришла мысль, от которой все это время бежал: Вакаса давно был потерян для него, еще до их встречи. — Найти себе кого-то? — повторил Ран и поднялся с места. Он посмотрел вниз, прикидывая, сколько здесь метров. Уж точно выше четырехэтажки, даже десятиэтажки. Ему хотелось сделать что-то глупое, на эмоциях. Внутри ничего не дрогнуло, когда он шагнул вниз, прошептав: «Лови меня». Он падал спиной вниз и смотрел как в замедленной съемке на Имауши, на то, как он встал на краю и наклонился с сигаретой в зубах, наблюдая за полетом. Хайтани летел все ниже, пока наконец крылья сами не раскрылись, спасая его от смерти. На сегодня полетов было достаточно. Назад они спускались по обычной туристической дороге в гнетущей тишине. По дороге они зашли в храм, и пока Вакаса был там, Ран прошелся по округе, разглядывая внушительную четырехметровую статую Тэнгу, карту местности, аккуратно выложенную каменную дорожку. Он ушел за храм, где были скамейки, рядом с одной из них стоял маленький шкафчик со старыми книгами: там были тонкие книги, книги без обложки, религиозная и массовая литература. Хайтани без особого интереса осмотрел их все, пока ему в руки не попала небольшая книжка странных стихов. Слог был странный, ассоциации неприятные, но он почему-то положил ее в сумку, чтобы было чем занять себя в поезде. Никто не произнес ни слова до конца поездки, лишь на вокзале они холодно попрощались, словно и не знали друг друга. Ран обуздывал свою злость и печаль, превращая их в чистый лед. И, сев в метро, он вновь достал старый сборник стихов, пахнущий влажной плесенью, перечитывая строки понравившегося стихотворения и думая о том, как хочется до беспамятства напиться и ни о чем не думать.

...Но вспомните: и вы, заразу источая, Вы трупом ляжете гнилым, Вы, солнце глаз моих, звезда моя живая, Вы, лучезарный серафим.