⋆ 𓃮 ⋆
Неизвестно во сколько бы сегодня проснулся Чонгук (проснулся бы он вообще?) если бы не телефон, орущий ему прямо в ухо. Иногда случается так: пробуждаешься от того, что весь мир катится в тартарары. Чон нехотя принял вызов от кошмарившего его Пак Чимина: — Я не особо хочу, но слушаю тебя. — Ты что, — в интонации друга отчетливо слышалось изумление, — спишь до сих пор? — Тебя что-то смущает? — Да, то что сейчас четыре часа дня. Чонгук набросил на голову одеяло: — Если у тебя плохое утро, не делай его плохим другим. — Мне нужно излить кому-то свою черную душу, — не успокаивался тот. — Начинай. — Ты где? — спросил Пак. Это не совсем похоже на начало. — Я у своих. На несколько секунд Чимин замолчал. Было слышно, как он сокрушается: — Черт, они же меня ненавидят… — Поэтому говори по телефону. Еще какое-то время по ту сторону Чимин усердно над чем-то размышлял. — Я сейчас приеду, — сказал он и сбросил. Чонгук осторожно встал с постели. Каждая конечность ныла, словно ребенок, у которого резались зубы. Пробуждение последние несколько дней давалось ему с трудом — Тэхен не отвечал на звонки, в университет ему ходить запретили, покидать дом — разумеется, тоже. Чонгук медленно обращался в бесполезную мышечную массу. Он снова бросил взгляд на сотовый, и уже в следующее мгновение набрал номер Тэхена. «Абонент находится вне зоны действия сети. Пожалуйста…» Чонгук был откровенно раздражен голосом девушки оператора, но его обладательница, разумеется, не была виновата в том, что Ким Тэхен не отвечал на телефон. Чем он мог быть занят? Распределением дел на сегодня по таблице Маслоу? Имеет ли она вообще отношение к социологии? Чонгук подошел к окну и без особого энтузиазма наблюдал за тем, как по небу бегут облака, опуская тени на передний двор. Не могло же, в самом деле, с ним случиться что-то плохое? Не могло ведь… Странно это всё, думал Чонгук, странно. Небо странное, облака странные. Даже собственное отражение в зеркале напротив — до ужаса странное. Он чувствовал себя крохотным зерном, по ошибке брошенным на землю. И теперь оно разбухало изнутри, и что-то до противного настойчивое просилось наружу. Они с Тэхеном словно из разных реальностей, которые случайно наслоились друг на друга.⋆ 𓃮 ⋆
Чимина долго ждать не пришлось, как если бы он был давно одет, накрашен и лишь ждал сигнального залпа, чтобы приехать. Он сидел в кресле, широко расставив ноги в позе богомола, и рассматривал комнату Чонгука, которую, вероятно, и не надеялся больше увидеть. Чонгук был уверен: не окажись они соседями в общежитии, никогда бы не подружились. Он даже принялся подбирать причины такого домысла, как Пак тут же спросил: — Как ты понял, что любишь Тэхена? Причина первая: идиотские вопросы. — Не люблю я его, — ответил Чонгук, дергая заусенцы на большом пальце. — Не думай играть в девчонку. — Ты меня, придурок, смущаешь. — А ты не смущайся. — К чему вообще весь этот допрос? — Ты будешь первым, кто узнает, что я улетел… — Чимин поднял взгляд к потолку. Думалось, он ничего лучше этого потолка в жизни не знал. — В образном смысле улетел по Намджуну. Теперь мне нет покоя. Я пытаюсь оказывать ему знаки внимания, но всё заканчивается тем, что мы ругаемся. Чонгук не знал, что на это ответить. «Сочувствую» было как-то не к месту. Нет, ну по-дурацки же прозвучит. — Сочувствую, — всё равно попробовал он. Лицо Чимина искривилось в какой-то болезненной улыбке. — Я еще думал о тебе… — перевел он тему. — Вся эта херня с оборотнями и превращением. Это ведь… что это было? — Стресс. — А я говорил, — кивнул Чимин сам себе, — что у тебя сдвиг пошел. В дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, некто отворил дверь и пролез в комнату. На Дане была короткая, почти вызывающая юбка, но на ней она смотрелась просто и даже немного серьезно. — Чонгук, к тебе пришли, — произнесла она. — О, привет, Чимин-и. — Привет, красавица, — ответил тот легко и непринужденно. Причина вторая: комментарии в сторону его сестры. — Минуту. — Он проводил взглядом Дану, дверь тихо затворилась за ней, и обратился к другу. — Братан, не зови так мою сестру. — Я стал геем, Чонгук. О чем речь вообще? Ты меня заразил. — Ой, нет, — вспомнил их давешний разговор в общежитии Чонгук. — Ты человек нетрадиционной сексуальной ориентации. — Да, — с грустной улыбкой заметил Чимин. — Это звучит ужасно. В последнее время эта грустная улыбка не сходила с его лица. Они встали и, выйдя из спальни, подошли к лестнице. Только Чонгука напрягла подозрительная тишина на кухне. Он сконфузился и прислонился к стене. Чимин, ни минуты не сопротивляясь, повторил его жест. В таком неопределенном виде они спустились на первый этаж. — Это же мой дом, чего ныкаться? — вспомнил Чон. Чимин выпрямился: — Действительно. Только у входа в гостиную Чонгук снова застыл. Его пронзила мысль — а вдруг приехал Тэхен? Это уже не колени подкашивались, это что-то иное, играющее в каждой клеточке тела. Он даже на секунду подумал, что если бы дом не был полон, то непременно накинулся бы на Тэхена. Но он не увидел Кима, и потому даже разочаровался. — Странно, сегодня обещали дождь. — прозвучал мужской голос совершенно сухо, словно он говорил не о дожде и даже не о сегодняшнем дне, а о чем-то далеком и ирреальном. Чонгук моментально узнал сидевших за столом: гофрированная юбка и строгий черный дипломат на автоматическом замке — та самая парочка, которую он одним вечером встретил в горах. Как пить дать, работники комитета. Очевидный минус — их прямая и неоспоримая человечность, и потому распознать в них врага из комитета или зубного врача практически невозможно. На встречу Чонгуку и Чимину вышел отец и как бы любезно перекрыл им путь. — Здравствуй, Чимин, — произнес он очень неестественной интонацией. — Здравствуйте, господин Чон. — Чимин не знает? — спросил отец у Чонгука так, словно Пака рядом не было. — Про что конкретно? Если про всё, то, да, не знает. Чимин смотрел то на Чонгука, то на отца того, но, ни на что особо не надеясь, просто попрощался и вышел. Наверное, безответно влюбленного оборотни и политика интересовали в самую последнюю очередь. — Мы можем поговорить с экс-губернатором? — спросил мужчина. — Такой возможности нет, — ответил отец, закрыв за Чимином дверь. — Тогда, Чонгук, пройдите сюда, — позвала Чона женщина. Чонгук настороженно посмотрел на нее, но другого выхода у него не было. Дана сидела на софе в позе нарочитого бесстрастия. Родители стояли по обе стороны от стола. Чон опустился напротив и какое-то время изучал пару. — Мы из комитета метаморфов, — добавил мужчина с дипломатом, тот уже по-свойски лежал на кухонном столе. Женщина была высокая и утонченная. Каждое её движение было аккуратным и последовательным, как у актрис оперы. Мужчина был немногим её выше, слегка неотесан, но эта неотесанность, даже наоборот, ему удивительным образом шла. В комитете им должны были платить большие деньги, чтобы они до сих пор держались за эту работу. — Можно воды? — попросила женщина. — В горле пересохло от жары. Дана прошла на кухню и спустя звенящую посудой и журчащую водой минуту вернулась со стаканом воды и поставила на стол перед женщиной. Зная сестру, Чонгук точно мог сказать — больше из этого бокала она пить не будет. Женщина одним движением осушила стакан. Мужчина, будто бы дожидаясь её, открыл дипломат с отчетливым щелчком, тот эхом покатился по кухне, но вскоре умолк. — Как вы могли знать, — начал он голосом человека, который курит больше двадцати лет. — сейчас участились случаи с контрабандой оборотней по всей территории страны. Как только ход оказывается доступен, по нему раз да проплывёт один-другой корабль с незаконными объектами или разыскиваемыми людьми — метаморфами и не только. В этом смысле жить на полуострове тяжело. Ночью в океане отыскать судно не так просто, как грузовик на суше. Но ладно, мы сейчас не об этом, не так ли? — Ему никто не ответил, и мужчина продолжил. — Вам известно, что контрабандисты продают оборотней в военные и медицинские учреждения? Нередко продают и органы. — Он резко, словно упавшая колона, наклонился над Чонгуком, дожидаясь ответа. Тот покачал головой. — Есть те, кто получает, кто доставляет, кто устраивает перевозки и те, кто поставляет. И один из них — человек с девятью пальцами… предположительно, конечно. Чонгук дернулся. Внутри он дернулся значительно, как подвергшийся землетрясению город, но снаружи лишь сжалась крохотная мышца лица. Однако и этого людям из комитета было вполне достаточно: — Вы что-то знаете, — заявила женщина. — Не хотите же вы, в самом деле, оказаться под трибуналом? — Вы что такое говорите? — несдержанно спросила мать и обернулась к сыну. — Чонгук… Он понял: они всё знают и это терпеливое ожидание, которое подается в качестве благодати — не более, чем проверка на вшивость. — Мы ведь о Джаде говорим, — начал он. — Это человек с раздутым эго. Но то, что все эти преступления были его делом, я не знал. — Говорят, он откровенничал с вами больше, чем с кем либо ещё в Яме. — Кто так говорит? — спросил Чонгук, но мужчина лишь пожал плечами. — Я знаю только то, что он иммигрировал из Греции. Фамилия у него ещё дурацкая. Полиан… Полианакис. Яма — семейный бизнес. Отец умер, когда Джаду было двадцать с лишним, от сердечного приступа, но сам Джад уверен, что его загрызли оборотни. Тела отца он не видел. Всё. Чонгук развел руками и нестерпимо хотел спросить про Тэхена, но не мог знать: стоило ли его впутывать, как отец встрял в диалог: — Где Чон Кибом? Мужчина посмотрел на Чонова отца так, будто впервые его заметил: — Чон успел спастись, как и некоторые иные… участники боев. Но, — он поднял указательный палец, — связаться с ним в ближайшее время вы не сможете. Кибом подписал с нами некоторый ряд договоров и пока поживет в изоляции. Исходя из наличия материальных проблем, такой исход будет ему только на руку. Вопрос отца вселил грамм надежды, потому Чонгук спросил: — А Ким Тэхен? Пара заулыбалась. Чонгуку совсем не понравились эти их улыбки. — Ким Тэхен был там в день зачистки. Он, собственно, и спас остальных участников: вашего дядю, вашего приятеля Минсока и… других. Конечно, людей с оружием было значительно больше, и потому Кима просто забрали и увезли люди Полианакиса. Вы уверены, что не знаете большего? Чонгук качал головой: — Где они сейчас? — Мы ищем их. — Может быть слишком поздно. — Проблема в том, что это ситуация не только Ким Тэхена, но и всего сообщества в целом. Тем самым под угрозу попадают все… и вы — в том числе, как свидетель. — Где гарантия того, что, разыскав Тэхена, вы его отпустите? — спросил Чонгук. Мужчина прыснул, они с женщиной переглянулись: — Об этом не беспокойтесь. — Как, не беспокоиться? — Возмущению Чонгука не было предела: казалось, ему сказали не волноваться насчет наступающего конца света. — Нет, я буду искать Тэхена. Мужчина вытянул руку на манер регулировщика. Перед Чонгуком будто опустили исполинский шлагбаум, который невозможно было проехать: — Мы можем вас арестовать. Но ввиду ситуации, дело переносится на неопределённый срок. Поэтому просто сидите молча. — Может, вам стоит сначала разобраться в своей структуре? — съязвил Чонгук и не на пустом месте. Гражданская полиция и комитет метаморфов являлись отдельными друг от друга органами. И нередко препятствовали работе друг друга. Усугублял ещё факт нескольких конфликтов в прошлом. — Если бы наша система была неидеальна, — произнёс мужчина, — она не смогла бы так долго просуществовать. Чонгук представил будни этой парочки — как они каждый день протирают дыры в офисе, пьют дешевый пакетированный кофе и один за другим рассортировывают досье несчастных оборотней. Оба не состоят в отношениях, и иногда между ними, возможно, наступает момент взаимной симпатии или даже страсти. Но ни он, ни она не нарушают ту грань, что зовется субординацией. — Спасибо за воду, — женщина встала. — До свидания. Мужчина захлопнул крышку дипломата, замок послушно щелкнул, идеально выполнив работу, ради которой существовал. Пара направилась к двери, поклонилась и вышла, оставив за собой смуту и пустой стакан со следом губной помады.⋆ 𓃮 ⋆
Обои в коридоре второго этажа имели рельефный рисунок. Чонгук прижимался к нему спиной, наблюдая за тем, как тени от силуэтов матери и отца носятся по стенам. Дверь в их спальню была приоткрыта на добрые десять дюймов. — Я не знаю, — бормотал отец, — мне не у кого просить помощи. Чонгук заглянул в спальню: он никогда не видел своего отца в таком состоянии — постоянно зачёсывающим волосы с проступающей сединой. Он снял очки и махал ими в воздухе при жестикуляции. Неуверенные и резкие движения бились о холод матери. Та сложила руки на груди и застыла ледяной глыбой. В стрессовой ситуации они, судя по всему, становились противоположностями своим повседневным обликам. — Почему мы должны решать эти проблемы? — спросила мать. — Почему не должны? — Отец снова вскинул руками. — Наш сын и Кибом были в этом замешаны. — Наш сын дома, как, между прочим, и твой брат. Оба целы и здоровы. Мы ничего не должны ни комитету, ни Городу. — А как насчёт остальных? — Им тоже. Это жуткое место. Ты и сам знаешь, там готовы убивать потехи ради. Отец оторвал прилипший к паркету взгляд и поднял голову к двери — их с сыном глаза уперлись друг в друга. Очки подозвали Чонгука, и он вошел в комнату, остановившись перед отцом. — Чонгук, — он разместил руку на правом плече сына и сильно то сжал, как краб сжимает моллюсков, которых собирается съесть. — Скажи мне… скажи, пока отец смотрит тебе в глаза, ты убивал? Чонгук, ты убивал?! Впервые твердый ком поднялся к горлу. Чонгук смотрел в полные отчаяния глаза родителя и готов был разбиться вдребезги то ли оттого, что отец мог допустить столь ужасающую мысль, то ли оттого, что сам был причиной её появления: — Нет! Но это «нет» далось ему так нелегко, потому что он знал. Бойцам в Яме сказали, что Ёнджун пришел в себя в травмпункте после ожесточенного боя с ирбисом и впредь в играх участвовать не будет. Но одному лишь Чонгуку Джад рассказал, что тот умер. А затем, по словам Минсока, пропал. То есть, тела родственники так и не видели. Дверь отворилась. В спальню вошла бабушка, всё это время не выходившая из своей комнаты. Легким кивком она прогнала Чонгука в коридор. Он вышел на свою изначальную точку и чувствовал себя подсудимым, чья судьба решалась молниеносно и неисправимо. — Иди собери свои вещи и ложись спать, — сказала мать, высунувшись в коридор. — Утром приедет машина. — Куда? — запротестовал Чонгук. — Я не поеду. И тут отец посмотрел таким взглядом, что желудок скрутило в трубу: — Тебя не спрашивают. Чонгук посмотрел в окно, в эту сжиравшую всё живое тьму, и мысленно бежал до университета, Ямы и дома Тэхена, но, разумеется, нигде его не находил. Только люди Джада носились за ним по пятам.⋆ 𓃮 ⋆
Трасса не могла похвастаться выдающимися видами. Хайвей тянулся в направлении Аняна. Иногда над головой проносились эстакады. Местами редели сосны, а за ними пролегала стена из вьющегося высохшего кустарника. Рассвет слабо пробивался сквозь горизонт и наползал на небо, как ленивец на ветку. Машина вдруг свернула вправо, сойдя с дороги, и поехала по полю. Чонгук уперся руками в кресло перед собой, но изменение маршрута удивило его одного. Салон затрясло, словно соковыжималку, в которую бросили лед. Спустя десять метров дорога выровнялась, и мир вокруг принял определеную форму. — Прибыли, — осведомил водитель. Чонгук вышел из машины. Неожиданно яркий солнечный свет на секунду ослепил его (окна были прилично затонированы), но уже в следующее мгновение расступился. Вдаль тянулись крепкие брусчатые дома, огибаемые полем с одной стороны и озером — с другой, но Чонгука поразило не это. Среди домов, на лугу и у кромок воды, всюду гуляли самые разные оборотни: леопарды, пумы, львы, тигры, рыси, ягуары, сервалы, ирбисы и каракалы. Они нежились в лучах солнца, а прохладный осенний ветер аккуратно разглаживал шерсть. — Что это за место? — спросил он. — Это Город Луны, — ответила бабушка. — Пристанище оборотней нашей страны. Чонгуку в сердце впилась заноза: слова Тэхена не были бреднями. — Я могу встретиться с семьей Тэхена? — Всему свое время. Вдали показалась маленькая точка, которая постепенно увеличивалась в размерах. Ею оказался немолодой человек в деловом костюме. Мужчина, на ходу поправляя редкие волосы и изрядно запыхавшись, подошел к бабушке и поклонился ей со словами: — Мы рады приветствовать вас, госпожа экс-губернатор! — Губернатор? — удивленно переспросил Чонгук. — Вы, должно быть, Чон Чонгук. Приятно познакомиться! — Мужчина снова подправил волосы, прикрывая лысину. — Я нынешний губернатор. Он хотел было дальше продолжить объясняться, но бабушка прервала любые попытки. Губернатор покорно подал ей руку, и двое направились к выделившемуся на фоне всех остальных четырехэтажному зданию. Мужчина что-то говорил о численности, промысле, упоминал статистику. Чонгук слушал вполуха, и ни одна цифра не застревала в его голове надолго. В холе здания администрации десятки мужчин и женщин расфасовывали по деревянным контейнерам провизию: вакуумные упаковки с мясными вырезками, металлические фляги, одежду, аптечки. Одни и те же предметы в бесконечном количестве ловко ныряли в ящики, те захлопывались, и на их место вставали следующие — пустые. — По какому принципу проходят операции? — спросила бабушка у губернатора. — У нас есть информаторы среди контрабандистов. Разведгруппе иногда получается перехватить сообщения и попасть на границу. — Я с ними, — бросился было Чонгук к грузовым машинам во дворе. — Не, не, не! — запротестовал губернатор, опуская перед Чонгуком тридцать шлагбаумов со всех сторон. — Ты должен быть здесь. Ким нас всех попросил охранять тебя. Чонгук дал этой мысли улечься. Тэхен и здесь стремился его уберечь.⋆ 𓃮 ⋆
Чонгук впервые был так близок к тому, что олицетворяло его естество. Но ему было откровенно страшно вступать в этот дивный новый мир и он всё стоял на иллюзорном пороге, переминаясь с ноги на ногу. Руки упирались в до ужасного реалистичные перила террасы, пройти на которую можно было только из кабинета губернатора. — Теперь ты знаешь: откуда брались все мои рассказы. — Бабушка стояла рядом и задумчиво пила крепкий черный чай из фарфоровой кружки. — Вместе с увиденным здесь ты берёшь на себя ответственность взрослого оборотня, который рано или поздно станет частью сообщества. Хочешь ты этого или нет. Хотя… ты всегда был таким шебутным, неусидчивым. Тебе было мало человеческих возможностей, и я знала, что тебе нужно в Город Луны. Но твои родители были против. Зря я с твоим дедом связалась. Тоже мне — прогрессивная личность. — Она бросила в чашку кубик рафинированного сахара и раздробила его ложечкой. — Но мы были соулмейтами, и я ни о чем не жалею. После рождения твоего отца пришлось уехать отсюда и оставить всё в прошлом. Твой дед воспитал сына в лучших традициях современного общества, а тот решил сделать это с тобой, Хосоком и Даной. Но я знала, что ты не такой, хоть и гомосексуалист. — Ба… — Четвертый дом на улице Хонгына — дом Кимов. Они люди простые, но будь с ними аккуратен. Чонгук был белкой в колесе, бегущей в попытке найти выход. Оборот за оборотом, раз за разом ни к чему его не приводили. Только стирали суставы и лишали сил. Но сейчас… Сейчас он, думалось, начинал догадываться, зачем залез в колесо. Он поблагодарил экс-губернатора Города Луны и уже спустя полчаса прибыл к дому Тэхена. Было видно, что за простым двухэтажным строением следят и держат в порядке люди, привыкшие к тяжелому труду. Уже при входе стоял запах жареного мяса. Чонгук прошел через коридор на звуки и ароматы. На кухне происходила какофония: полноватая женщина ловко носилась по кухне, вынимая и раскладывая самую разную алюминиевую утварь по полкам. Это было похоже на процесс работы вечного двигателя. Мужчина с острыми и четкими чертами лица пытался запихнуть в рот пятилетнего ребенка ложку с картофельным пюре. Девочка чуть постарше носилась по кухне, явно претендуя на место вечного двигателя нового поколения. Из накрытой балдахином люльки прямо около Чонгука доносился детский лепет. Время от времени она раскачивалась, и бубенцы, закреплённые над ней, звенели. В такие секунды лепет становился громче. Сложно было сказать, бедной или богатой в сравнение с иными жителями города была семья Тэхена. Наверное, здесь не было ни тех, ни других. Внимание привлекла табличка над обеденным столом: «Соулмейт — тот человек, который делает из тебя большее «я», чем ты мог сделать сам». Первым Чонгука заметила девочка и остановилась, наткнувшись на мать. Кимы с трудом пытались определить, кем был вошедший и по какой причине он стоял у них на кухне. — Да? — любезно спросила женщина. — Меня зовут Чон Чонгук, — он поклонился так, что чуть не врезался лбом в стол. Дом затих целиком и полностью. Девочка подошла и с недоверчивым прищуром посмотрела Чонгуку прямо в глаза: — Тот самый Чон Чонгук? — Пожалуй, — пожал плечами он. Теперь подбежал мальчик и придирчиво Чонгука осмотрел: — А он красивый. — Не такой красивый, как Тэхён, — возразила девочка, высоко задрав нос. — Тэхён красивый со всех сторон, а этот — так… пойдёт. Невозмутимо обойдя Чонгука, на кухню вошла девушка. На вид — чуть старше Чона. На ней был серый плащ, который она вот-вот собиралась сбросить вместе с пакетами, набитыми продуктами. Чонгук успел заметить только продырявленный сыр маасдам, как мальчик подбежал к ней и сказал: — Это Чонгук, соулмейт Тэхена. Девушка посмотрела на Чонгука взглядом человека, достигшего самого дна. Она будто смотрела на обвал, несущийся на ее родной город. Затем она перевела этот взгляд на мать Тэхена, но не сыскав поддержки, бросила пакеты и вышла. Женщина посмотрела ей в след, но не приложила ни малейших усилий, чтобы ту остановить. Она прогнала детей, те выбежали из кухни, и обратилась к Чонгуку: — Голоден? Мы как раз жаркое приготовили. Садись. Надеюсь, пюре-то хоть без комочков в этот раз вышло. Складывалось такое впечатление, будто с его родителей сняли оттиск и перевернули для засыхания. То есть, они и родители Тэхена были в самом деле очень похожи, но то в чем они различались, они различались кардинально. Чонгук пожал руку отцу Тэхена, тот отнесся к этому так же, как если бы Чон сплясал в честь приветствия. — Чонгук, хоть ты нас успокой, — попросил мужчина, отодвигая чашу с пюре. До чего же они с Тэхеном были похожи. — Может, ты связывался с Тэхеном? Есть какие-нибудь новости? Чонгук покачал головой и сел за стол. Перед ним тут же появилась тарелка, сопровождаемая женским: — Я говорила ему, что эта работа до добра не доведёт. Бедные люди, и бедность их заключалась в незнании. Они ведь, наверное, не слышали ничего о Яме. — Не думаю, что проблема в социологии, — аккуратно завел Чонгук, но почти сразу понял, что совершил ошибку. Отец Тэхена поднял на него взгляд из-под густых сдвинутых друг к другу бровей: — Социология? Какое-то время все трое переглядывались. — Бедный, ты же даже, наверное, не знаешь об этом, — женщина выключила духовую печь и покачала головой. — Тэхен работает на комитет. Его отправили в Яму, чтобы он нашел информацию и посодействовал делу. Чонгук был готов уйти. Даже отодвинулся на десяток сантиметров от стола, но идти ему было, в любом случае, некуда. За дверьми кухни располагался коридор, за ним — выход из дома, а там — лишь бескрайняя степь. Осознание нанесло удар, как необдуманно выпитый напиток со льдом — болезненно. — Так он, что же… полицейский под прикрытием, так получается? — Не совсем, — не согласился мужчина. — Степень магистра гуманитарных наук у него всё же имеется, но, да, целью было проследить за махинациями в Яме. Чонгук… Тэхен не рассказывал тебе правды только из блага. Слежка — дело опасное. Что должен был Чонгук на это сказать — непонятно, и он кивнул как-то неоднозначно. — Послушай, Чонгук. — Мать Тэхена присела рядом и серьезно, с видом самой озабоченной матери на Земле коснулась чоновой ладони. — Ты можешь настроить с ним связь телепатически. Надо только попробовать. — Я ещё совсем не разобрался, как это всё работает, — сказал он честно. — Сейчас самое время. Чонгук чувствовал в доме полутона грабинника и барбариса. Старые полутона, поношенные временем, въевшиеся в мебель, как неотстирываемые пятна. Не в силах обнадежить их Чонгук покачал головой, доел, вежливо попрощался и вышел. Во дворе дети играли в салки. Подумать только, пробежки по газону приносили им столько радости, сколько Чонгук не испытывал за всю свою жизнь. — А кто была та девушка? — спросил он, ни к кому из них конкретно не обращаясь. — Это Дахён, — ответила девочка. Она остановилась и, переводя дыхание, уперлась руками в колени. Спустя несколько секунд на тех остались красные следы от ладоней. Мальчик повалился в траву. — Она работает в больнице. А ещё любит Тэхена. После того как Дахён узнала, что у него появился соулмейт, она выглядит очень грустной. Заноза впилась сильнее. Выходит, Чонгук совсем не знал Тэхена. — А он её любил? — Чонгук присел на газон. Младшая сестра Тэхена подошла ближе, а затем ещё ближе, пока их с Чонгуком лбы не соприкоснулись, и её два глаза не превратились в один. Глаз смотрел серьезно — эдакое всевидящее око, которое умело выкапывало все сокровенные и потаенные желания и страхи. Чону сделалось неловко. — А я откуда знаю? — Она отстранилась, и у глаза, к большому облегчению, снова появилась пара. — Тебе что-то нужно? — раздался голос мальчика откуда-то из травы. Он так и не поднялся. — В этом доме есть всё. Действительно, в этом доме было всё, подумал Чонгук. Всё, кроме Тэхена.⋆ 𓃮 ⋆
Город Луны был провинциальной коммуной. Чуть больше пятисот жителей занимались сельским хозяйством. Здесь имелись: детский сад, школа, спортивный комплекс, столовая, больница. Ни тебе джаз-клубов, ни ресторанов, ни кинотеатров. Держало всех местных метаморфов на этом клочке земли только чувство незыблемого единства, которого они не сыскали в мегаполисах. И ничего больше. Был в городе и гостиничный дом, где Чонгуку выделили комнату — отрезанную невидимым ножом половину той, что у них с Чимином была в общежитии. Гуляя по улицам, он чувствовал себя неприкаянно. Местные хоть и пытались получить его расположение, но смотрели с напряжением, боясь подойти и задеть не тем словом. Сам подходить Чонгук не осмеливался и потому обрастал непроницаемым полем. Каждый день на грузовиках, автобусах и минивэнах возвращались собранные с разных концов страны оборотни. Чонгуку было страшно вглядываться в лица выходивших из транспорта. Он боялся, что не встретит среди тех лицо ему так необходимое. Но даже сквозь боязливость, подойдя к только-только распахнувшимся дверям, он понимал, что того, кого он с тисками на груди ждал, внутри нет. Он понимал это заранее, стоило тяжкому терпкому воздуху просочиться сквозь узкие стыки дверей и окон. Однако он верно и терпеливо встречал каждого прибывшего, чтобы внушить им спокойствие. Чтобы его лицо было первым для них признаком оконченных бесчинств и жестокости. Каждый прибывший в Город Луны видел его, Чонгука, и машинально улыбался, потому что не мог этого не сделать. Настолько долго они не испытывали хоть малость положительных эмоции. Вот на что Чон Чонгук готов был пойти. И чем больше людей он встречал, тем крепче закалялся его дух.⋆ 𓃮 ⋆
Вечером шестого дня Чонгук вышел к озеру. Вода была студёной, и изредка сервалы на другом берегу подходили к мелководью, чтобы сделать несколько глотков. Время от времени ветер приносил листья. Они падали в воду, распуская вокруг себя прозрачные кольца. Чонгук сидел на камне и позволил себе представить, что было бы, окажись рядом Тэхен. Его присутствие вселило бы столько надежды в жителей города, а Чонгука бы наконец покинули все жуткие деструктивные мысли. Он четко видел облик Тэхена. Вспомнил его избирательность и медленные, тягучие мысли, демонстрировавшие житейскую мудрость; вспомнил привычку того подправлять челку указательным пальцем. И пусть показуха! А что в нашей жизни ею не является? В момент отчаяния ему не хватало этого… — Чонгук. От неожиданности Чон встал с камня и обернулся, но никого рядом не обнаружил: — Тэхен? — Ты меня слышишь? — Да. — Я на утёсе горы, где ты меня однажды чуть не убил. Тэхена было слышно как сквозь сломанную телефонную трубку. — Я в Городе Луны, — сообщил Чонгук, — но помощь скоро будет. И он бросился к зданию администрации. День близился к концу, наступали сумерки, но он знал, что губернатор у себя. Из всех окон горели лишь те, что выходили на террасу. Губернатор не слезал с телефона. Он выглядел в точности так, словно бежал марафон трое суток без единой остановки. Услышав сбивчивую команду влетевшего в кабинет Чонгука, он выслал своих людей по названным координатам. Чон возразил, что они не успеют и был прав. Полтора часа до Сеула и обратно — время серьезное. — Мы уже сообщили в комитет, — предложил губернатор как бы взамен. — Как они найдут его? — Чонгук ударил кулаком по подоконнику. — Ночью в горах им поможет только оборотень. Он принялся собирать свой разваливавшийся мир по кусочкам. Фрагменты выпадали, башни не возводились. И тут… Чонгук осознал, четко и ясно понял, кому должен позвонить. — Ало, — позвал он, когда на том конце сонно промычали, — Хосок?